Звёзды

За сны хранители не считались ответственными. Имея возможность посещать и создавать их, они могли спокойно пустить всё на самотёк, где получаемые эмоции от мира грёз решали бы только удача и опыт человека. Но странно было бы никогда не пользоваться своими способностями. Каждый из братьев распоряжался снами по-разному, когда находилось свободное время. Глубокой ночью жители ближайших деревень, что поднесли сегодня дары хранителю позитива, обязательно награждались визуализацией своих мечтаний, погружались в самые лучшие воспоминания. С другим же дела обстояли сложнее. Никто ничего не просил у скелета, облачённого в фиолетовые одежды. Никто не благодарил его и не мог осчастливить, почти все стремились лишь ухудшить положение, либо избежать встречи. Да и кто захочет в награду увидеть очередной кошмар? Потому людей лично навещал он слишком редко. Побуждали на это только два чувства– голод и ненависть. Обидчики просыпались в поту, а монстр оставался на какое-то время сыт и спокоен. Но не всегда знал он имена тех, кто должен был стать сегодня «жертвой». Порой попадались невинные люди, страдавшие от желания хранителя подкрепиться. Мучаясь от совести, он тихо успокаивал себя, наблюдая за тем, как тело перед ним трясётся от страха и слёз. «Никто не без греха. Все когда-то провинились. Они также заслужили страдать.» И эти слова, пропитанные накопленной за десятки лет ненавистью, возвращали существу хладнокровие. Во сны им приходилось являться в изменённых обличиях. Кто-то видел в них людей, кто-то — мифических животных. Некоторые могли только улавливать голос, закрадывающийся прямо в душу. Благодаря этому не могли жители обвинить негативного хранителя в своих мучениях, а позитивного — поблагодарить. И лишь однажды не смог себе позволить тёмный брат навредить попавшемуся человеку. В мрачном пространстве, что мы зовём подсознание, возник он в виде молодого юноши. Лицо его было скрыто под накидкой, и только блеск тиары остался от истинного образа. А перед ним лежало неподвижное тело, принадлежавшее ребёнку. Он не вставал, ничего не говорил, лишь смотрел на хранителя и ждал, пока что-то случится. Так и получилось. Парень подошёл к нему, после чего спустился на колени. На лоб он положил руку, но прежде, чем самостоятельно всё выведать, решился спросить. — Скажи мне, боишься ли ты чего-то? — Я не знаю, дядюшка. Мне нечего уже бояться. Может ли быть что-то хуже того, что я сейчас чувствую? Хранитель усмехнулся. Многие его собеседники говорили о своём бесстрашии, другие просто молчали. Некоторые, как этот, не могли ничего вспомнить. Но разве есть в нашем мире те, кто правда не имеет никаких страхов? Как оказалось, ответ был положительным. Ничего не смогло увидеть это существо. Лишь пустота была внутри ребёнка. — Как же так? Ты не боишься потерять друзей, не боишься презрения? За его руку вдруг схватились. Маленькие пальцы сильно дрожали, но разжимать их не хотелось. — Как я могу бояться потерять то, чего нет, и получить то, с чем жил всегда? Почему вы задаёте такие странные вопросы? Кто вы? Но их разговор прервало пробуждение. В темноте хранитель остался один, погружённый в свои раздумия. В следующий свой визит к нему Найтмер снова устроился рядом. Но тишину на этот раз прервал сам ребёнок. Он выглядел ещё хуже, чем раньше — похудевший, бледный, с растрёпанными волосами. Даже в этом мире он оставался жалким, хотя мог спокойно измениться. Это же его сон, не так ли? — Вы видели наш мир когда-нибудь, дядюшка? — Конечно. И наверняка ты не раз слышал обо мне. Мальчишка продолжил, повернув наконец голову на хранителя. — А он большой? — Огромный. Никто не знает, есть ли у него край. И даже если его кто-то найдёт, то после обязательно узнает, что таких миров ещё сотни, если не тысячи. — Как странно. Они продолжали говорить каждый раз, когда могли увидеться. Ребёнок казался всё больнее. Он даже переставал быть похожим на человека — его кости выпирали, щёки впали. И только в глазах горело это детское любопытство, становившееся ярче с каждым ответом, полученным от хранителя. Он не спрашивал никогда про его личность, будто сам чувствовал, что не получит точный ответ. Да и казалось это бессмысленным. Необязательно знать своего рассказчика, чтобы сблизиться с ним настолько. — Ты никогда не говорил, как тебя зовут, юнец. Должен же я к тебе как-то обращаться. — Несчастье. — Что? Мальчишка отвёл взгляд в сторону. Он с трудом обнял самого себя, быстро пояснив. — Наверное, меня зовут по-другому. Но я уже забыл своё имя. Родители, их друзья, врачи. Все, кого я когда-нибудь видел. Они все называли меня так. Я не в обиде на них, вы не подумайте. Это даже правильно. Я никому не несу радости. Найтмер долгое время молчал, пока вдруг не засмеялся. Но это было не от счастья, совсем нет. Причиной стало возникшее понимание. — Тогда мы с тобой оба «несчастья». В тот день молчание длилось даже дольше, чем в первую их встречу. Он больше жестикулировал, не пытался приподняться, чтобы быть с хранителем на равным. Только изредка он мог переложить руки на грудь и вздохнуть. — У меня есть один вопрос. Я понимаю, ты сейчас не в настроении для разговоров, но это правда волнует меня. Раз ты ничего не боишься, то может хотя бы мечтаешь о чём-то? — Ты будешь смеяться, если я скажу. Это очень глупо для тех, кто каждый день может видеть этот мир и странствовать по нему. Худенькую руку хранитель прижал к своей груди. — Пожалуйста, не волнуйся. Я никогда не смеюсь над чужими страхами и тем более желаниями. Они не бывают глупыми, поверь мне. — Хорошо. Об этом узнаешь только ты, договорились? — Конечно. Всё останется между нами. Ребёнок снова вздохнул, а его взгляд устремился вверх, в такую же непроглядную тьму. — Ни разу за свою жизнь я не выходил на улицу. Мне не так много лет, но когда ты всю свою жизнь проводишь на одном месте, они кажутся бесконечными. — Он ненадолго прервался, попытавшись вытянуть одну руку. Но спустя несколько секунд она вновь упала. — Я хочу увидеть звёзды. О них мне всегда говорили. Они красивые, тёплые, яркие… Так их описывал даже ты. Значит, это точно правда. Неожиданно, тьма превратилась в синеватое небо, укрытое белыми точками. Но они не выглядели настоящими — лишь жалкая иллюзия, не способная никогда дотянуть до реальности. Мальчишка слабо улыбнулся, но эмоций в нём почти не возникло. Хранитель-то точно мог почувствовать, и это удручало. Даже спасибо казалось каким-то лишним. Фальшивка недостойна настоящей благодарности. Юноша прижал ребёнка к себе. Дурацкое сочувствие заполнило его душу, заставило голос дрожать. Он прошептал. — Выспись сегодня днём хорошо? Я же вижу, как ты вымотан. И тогда я покажу тебе настоящие звёзды. Главное дождись меня. Под покровом ночи по спящему городу шёл невысокий скелет. Путь вынужденно проложили через тёмные узкие улочки, но к счастью, заплутать из-за этого всё ещё было трудно. С поиском дома ему помог брат. Хорошо, наверное, знать большую часть жителей. Доверие в деревнях всегда было невероятно важно. Конечно, входные двери из-за забывчивости и излишней уверенности в других никто не закрывал. Это тоже сейчас оказалось полезным. Неудачливого ребёнка, если так рассуждать, выкрали тогда из дома. Хранитель крепко прижимал его к себе, возвращаясь всё тем же путём к своему дереву. Несмотря на пышную листву, это место оставалось возвышенностью, с которой удобно рассматривать многие диковинки природы. И небо было точно не исключением. На склоне холма мальчишка наконец проснулся. Он раскрыл глаза, но сил на крик не оставалось. Впрочем, испуг и сам прошёл довольно быстро, стоило ему увидеть знакомую тиару на голове этого монстра. — Так вы даже не человек, дядюшка? — А похож был? Мальчик закачал головой. — Не буду врать — не очень. Когда оба уже стояли на вершине, найдя уголок, не закрытый тёмными листьями, малец на руках Найтмера вдруг потянулся к дереву. Он был счастлив, и теперь это действительно чувствовалось. Никакой лжи, никаких грёз, а следовательно, фальши тут тоже места нет. — Спасибо вам. Я никогда не думал, что это правда будет так красиво. Как жаль, что я не видел этого раньше… Но могу ли я попросить ещё о кое-чём? Скелет тут же кивнул, развернувшись. Он собирался направиться к чужой половине, зная, что от собственных плодов никакой пользы не будет. Но его собеседник решил иначе. — Я знаю, что все в деревне любят эти сладкие золотые штучки. Они все такие счастливые после этого, как будто в их жизни правда случилось нечто великое. Но никто никогда не говорил про тёмные яблоки. Так… Можно, чтобы моим последним желанием было попробовать его? Монстр не нашёл причин отказывать, хоть и было страшно. Он сорвал для ребёнка небольшое яблоко, висевшее ниже остальных, и вложил в ослабевшие руки. Тот с трудом поднял их к голове. Мальчишка откусил яблоко. С его губ стекали капельки крови, а в глазах виднелись слёзы, но он улыбался. Неспособный двигаться, неспособный в полной мере жить, сейчас его наполняла радость. — Это самое вкусное, что я ел когда-либо. Спасибо тебе, дядюшка-хранитель. Но долго простоять вместе не получилось. Яблоко неожиданно выпало из рук. Свалилось в траву, покатилось вниз со склона, пока окончательно не пропало из виду. Пальцы не удержали. И больше они в принципе не схватятся ни за что. Тепло постепенно уходило из тела. Счастье во взгляде сменялось пустотой, но уголки губ никак не опускались, продолжая показывать наблюдателю последнюю эмоцию человека. «Прости, но мне осталось не так много времени. И всё же, я поражён, что ты хочешь сделать для меня ещё что-то. Надеюсь, ты успеешь.» На маленьком камне, стоящем поверх рыхлой земли, каким-то угольком было написано всего два слова. «Маленькое несчастье». К сожалению, никто так и не успел их прочитать, ведь с утренним дождём эти буквы пропали навсегда. Но кто знает, вдруг хотя бы сама плита, ныне сломанная под действием времени, всё ещё стоит там?