Облачное небо

Эйджиро всегда любил грозы. Всякий раз, когда они были, он задерживался допоздна и просто бегал под дождем в течение нескольких часов. Он любил это. Кацуки — это отдельная история. Он сказал, что ничего не боялся, но на самом деле грозы пугали его до чертиков. В те ночи, когда Эйджиро гулял под дождем, Кацуки оставался запертым в общежитии. Он никогда не говорил Эйджиро, он не хотел ничего ему испортить. Эйджиро часами не выходил из дома во время грозы. Кацуки думал, что он совсем сошел с ума, но не хотел портить себе удовольствие. Эйджиро писал Катсуки, когда его не было дома и когда он возвращался. Кацуки всегда удавалось успокоиться к тому времени, когда Эйджиро возвращался. Но сегодня все было по-другому. Кацуки не получил сообщений от Эйджиро, как будто шторма было недостаточно. Шторм усилил его тревогу, отсутствие связи с Эйджиро только взбесило их. Примерно через десять минут после шторма он свернулся в углу своей кровати, прижав ноги к груди. Прошло еще десять минут, и слезы потекли. Еще десять минут, и его ногти начали впиваться в ладони, надавливая на шрамы от подобных прошлых инцидентов. Еще десять минут, и костяшки его пальцев побелели от того, как крепко он сжал кулаки. Еще десять минут, и он начал сильно трястись. К тому времени, как прошёл час, Кацуки был в полном беспорядке, и он ни за что не хотел, чтобы Эйджиро вернулся и увидел его таким. А из-за отсутствия сообщений Кацуки понятия не имел, когда вернется его парень. Однако все прояснилось, когда он услышал, как дверная ручка начала поворачиваться. И тут началась паника. Катсуки не хотел, чтобы Эйджиро видел его таким. Он не хотел, чтобы кто-нибудь видел его таким, если уж на то пошло. Он намеренно избегал этого несколько месяцев. Может быть, даже годы. Он поспешно вытер слезы с глаз, когда дверь начала открываться, но это было бесполезно. Они продолжали падать из его глаз. Он был бесполезен, чтобы остановить это. — Эй, прости, что не написала тебе, я… А теперь было слишком поздно. Эйджиро стоял в дверях, широко раскрыв глаза и слегка нахмурив брови, и смотрел на Кацуки. Его одежда промокла от бури, рыжие волосы слиплись от дождевой воды. — Кацуки? Голос у него был тихий, обеспокоенный. — Ты… ты в порядке? Кацуки не стал смотреть на Эйджиро, сосредоточив взгляд на земле. "Ничего не случилось." — рявкнул блондин, произнеся слова сквозь минутное хмурое выражение. — Я чертовски в порядке. Это была откровенная ложь, было ясно, что он не в порядке. Но он не хотел, чтобы кто-нибудь знал об этом, и особенно Эйджиро. Не сейчас. — Я не дурак, Катс, — на этой ноте голос Эйджиро стал чуть громче, но мягкость его голоса осталась прежней. Он хотел помочь. Он просто не смог бы этого сделать, если бы Катсуки не дал ему знать, что происходит. «Я могу сказать, когда что-то не так». Кацуки молчал. — Да ладно, я думал, мы уже прошли это. — взмолился Эйджиро. — Пожалуйста, Катс. После особенно яркой вспышки молнии Кацуки издал слабый всхлип, сжав кулаки так сильно, что Катсуки испугался, что его ногти скоро сломают кожу. И тогда Эйджиро понял, что происходит. Кацуки выглядел почти так, как после ночей, когда он просыпался от кошмара. Он был дрожащим и вспотевшим, не говоря уже о напряжении. Из-за его покрасневших глаз казалось, что он плакал. Эйджиро знал, что сейчас происходит. Рыжий поплелся к кровати, не обращая внимания на то, что он промок до нитки и следы воды и, вероятно, грязи по спальне. Он присел перед Кацуки, быстро заметив, что тот избегает его взгляда. — Кацуки, — Эйджиро поднял руку и попытался взять одну из рук Кацуки. Блондин сначала не шевельнул рукой, но сделал это после секундного колебания. Рука Кацуки лежала в руке Эйджиро, полумесяцы, вырезанные на его ладонях, слегка пощипывали. — Ты боишься бури? Глаза Кацуки на мгновение поднялись, чтобы встретиться с глазами Эйджиро, прежде чем метнуться прочь, также отдергивая руку от Эйджиро. «Отвали, я ни хрена не боюсь». Голос Кацуки противоречил тому, что было сказано. Его голос был слабым. Почти дрожь. Определенно не резкий и резкий, как обычно. — Кацуки, пожалуйста… — Я сказал, отвали! Внезапно закричал Кацуки, его голос слегка сорвался в конце. — Я сказал, что я в порядке, ты… Особенно громкий раскат грома заставил Кацуки замолчать. Его глаза плотно закрыты, несколько случайных слез выбегают из него. Хоть Кацуки и не признавал этого, было несложно понять, что происходит. — Кэтс, я знаю, что не могу заставить тебя уйти от страха, — вздохнул Эйджиро. — Но я хочу помочь тебе, пожалуйста. Кацуки по-прежнему не отвечал. «Пожалуйста, Катс. Я не смогу помочь, если ты не позволишь мне». Кацуки колебался. Даже после многих лет отношений с Эйджиро, Кацуки все еще не мог говорить о вещах. Может быть, потому, что он плохо говорил, может, потому, что предпочитал держать все в себе; он не знал. Он не знал. Итак, когда его голова поднялась и кулаки разжались, это было чувство, которое он не совсем осознал или понял. Усталые красные глаза посмотрели на Эйджиро. — II, — начал Кацуки, не зная, как выразить словами. Эйджиро быстро заметил, что Кацуки борется, и начал подниматься к Катсуки. «Эй, все в порядке». Он раскрыл руки, двигаясь, чтобы взять Кацуки на руки, пока рука не легла ему на грудь, чтобы остановить его. "Нет." Голос Кацуки все еще был слабым, но выражение его лица говорило об обратном. Он выглядел суровым, расстроенным. Совсем не то, что он чувствовал, но Кацуки был почти экспертом в том, чтобы скрывать что-то в этот момент. «Ты не полезешь сюда. Пока промокнешь до нитки». Кацуки использовал руку, которая не отталкивала Эйджиро, чтобы отмахнуться от него. «Иди переоденься». Эйджиро встал и отступил назад, в поражении опустив руки. "Хорошо хорошо." Через несколько минут Эйджиро вернулся после обтирания. Он переоделся в другую одежду, которая, к счастью, на этот раз была сухой, хотя его волосы все еще были слегка влажными. Он подошел к Кацуки, одарив его быстрой улыбкой. "Как насчет сейчас? Так лучше?" И тогда стало ясно, как эти несколько минут вдали от Эйджиро повлияли на Кацуки. Он выглядел почти так же плохо, как и раньше. Он сидел на кровати, прислонившись спиной к стене, на этот раз прижав к груди только одно колено. Его глаза были закрыты, а кулаки снова сжались. Эйджиро легко добраться до Кацуки и забраться с ним на кровать. Руки Эйджиро обвились вокруг плеч Кацуки, и вскоре Кацуки рухнул на Эйджиро. Чья-то рука схватила его за футболку, а голова прижалась к его груди. — Эй, тсс, все в порядке, — тихо прошептал Эйджиро, пытаясь успокоить испуганного и трясущегося Кацуки, который цеплялся за него так, словно от этого зависела его жизнь. «Это просто буря, она не причинит тебе вреда. Я здесь. Ничего не причинит тебе вреда, обещаю». Эйджиро продолжал шептать успокаивающие слова, пока не убедился, что Кацуки спокоен. Рука Кацуки отпустила рубашку Эйджиро, а другая рука потянулась, чтобы вытереть то, что он считал либо потом, либо слезами с его лица. Наверное оба. "Теперь ты в порядке?" — спросил Эйджиро, увидев, как Кацуки поднял голову и как всегда мягок в голосе. — Ага, — голос Кацуки не повысился выше шепота. Для него было нехарактерно тихо, хотя в данный момент он слишком устал, чтобы говорить громче. "Да, я так думаю. Мы можем просто поспать?" Эйджиро молча кивнул. Он медленно, но верно двинулся, чтобы откинуть одеяло и лечь, жестом приглашая Кацуки присоединиться к нему. Блондин, не теряя времени, свернулся калачиком рядом с Эйджиро. Несмотря на то, что снаружи все еще была слышна буря, и что Кацуки все еще был немного напуган, в объятиях Эйджиро он чувствовал себя расслабленно. Может быть, Эйджиро больше не выйдет в бурю. Может быть, он остался бы немного. Так что, может быть, Кацуки будет меньше бояться.