Катехизис

      Бывают иные диалоги, свидетелями которых мы невольно становимся и, хотя нас не приглашают в беседу, мы участвуем в ней всей своей мыслью и всем вниманием.       Такой именно диалог происходил теперь между Вэшем и Вульфвудом на пути к окраине Нового Орегона. Хотя мужчины шли, опережая девушек-страховщиц на несколько шагов, Мэрил и Милли отчётливо слышали каждое слово, потому что Вульфвуд чрезвычайно горячился и повышал тон. Сдержанные ответы Вэша гораздо сложнее было различить за несущимся из всех динамиков голосом ведущего погодной станции, освещающим в прямом эфире всё происходящее в городе непотребство. Впрочем, легендарный стрелок говорил мало, перенося обрушивающиеся на него гневные тирады столь же безропотно, как переносил только что удары увесистых кулаков несчастного отца Айрин, так бесцеремонно сбитого им с пути отмщения.       - Всё в тебе прекрасно, Вэш Ураган, только одного не могу понять и принять: этой мазохистской привычки спасать от справедливого воздаяния конченых ублюдков и негодяев! – скрежетал зубами Николас. – Посмотри на себя теперь – на кого ты похож? Можешь забыть про свои поиски единственной и неповторимой, потому что рожа твоя теперь окривеет!       Это было отчасти справедливое замечание. Отец убитой Айрин, в отместку за препоны своему праведному гневу, избил Вэша так, как только может избить один здоровый мужик другого здорового мужика. С поправкой на то, что этот второй мужик не будет защищаться. Лицо Вэша стремительно теряло благовидную симметричность: левый глаз уже совсем заплыл, правая щека уродливо раздулась. Но всё ещё не по лицу была осанка, и Мэрил, наблюдавшая со стороны, была категорически не согласна с тем, что Вэш не может нравиться женщинам. Как минимум одна присутствующая здесь женщина была околдована им третий год и сейчас усиленно делала вид, что явилась сюда исключительно ради исполнения своих служебных обязанностей.       - Защищать слабых – это понятно. Но такую перхоть! Или ты на исправительную систему нашу надеешься, наивный ты идеалист? – продолжал будировать Николас, - так вот – нет у нас никакой системы! Кто сильнее, тот и прав. Ты что думаешь – этот тип не выберется теперь из тюрьмы? Выйдет, папочка его выкупит! И дальше, что? Ведь продолжит в том же духе! Твоё слабоумное благородство порождает безнаказанность, и жертв становится ещё больше!       - Если каждый начнёт вершить самосуд, эта планета совершенно погрузится в хаос, - подал голос Вэш. - Знаю, ты сейчас скажешь: "Если бы в суде была справедливость, самосудов бы не было". По-твоему, я должен был просто стоять и смотреть, как убивают человека?       - Не человека, Тайфун, не человека! А садиста и конченую мразь! Ты вообще в курсе, что в Ветхом Завете Бог велел убивать грешников за грехи?       - А в Новом Завете Бог велел прощать.       - Прощать тех, кто кается! – выпыхнул Вульфвуд.       - Тебе откуда знать, покается человек или нет?       - А тебе откуда?!       Николас выплюнул измочаленную сигарету, которую не мог прикурить по причине неисправности зажигалки. Бычок, увлекаемый песком, ссыпающимся с гребня бархана, по которому они вчетвером шагали, исчез в водовороте песчинок.       Священник подступил вплотную к Вэшу, грубо схватил того за ворот рубахи и, почти касаясь своим крючковатым носом чуть вздёрнутого носа легендарного стрелка, вперил в друга негодующий взор, точно желая испепелить его на месте.       - Нет, ты мне скажи, - прошипел Николас, – если при тебе будут убивать и насиловать девушку, ты что – будешь стоять и думать о том, что ублюдок, который её убивает и насилует, потом, может быть, покается?       Вэш тряхнул белобрысой головой в жесте то ли несогласия, то ли нетерпения.       - Нет, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы спасти её, - ответил он.       - Но при этом оставишь в живых мерзавца?       Видимо, взгляд Вэша был достаточно красноречив. "Святой отец" чертыхнулся.       - А если не получится спасти обоих? - насел Николас. - Если надо будет выбрать: или он, тот негодяй, или невинная девчонка.       - Вот когда надо будет выбрать, я и выберу, - после некоторой паузы, морщась, ответил Вэш. - Но если получается никого не убивать, зачем же убивать? Зачем ставить себе цель непременно убить противника? Я знаю не меньше сотни способов обезвредить преступника, не подвергая его жизнь опасности.       Священник с размаху хлопнул его по плечу.       - Замечательно! Ты ас, уникум. Но посмотри с точки зрения простого человека. Тот гад остался в живых, а что дальше? Ты сдал его в тюрьму - хорошо! Но как будет жить он, когда тебя рядом с ним не будет? Конечно, сразу всё осознает, покается и прямо после отсидки в монастырь уйдёт? И больше не будет насиловать девочек? Сам-то подумай!       Они дошли до невысокой гряды, возвышавшейся над городом: Новый Орегон лежал как будто в кратере от гигантского метеорита. Вэш сел, обняв руками колени, задумчиво посмотрел на город, над которым в душной дымке левитировали, расплываясь очертаниями, два закатные светила.       - Я не знаю, как он будет жить, Вульфвуд. Но если я убью его, то уже никогда этого не узнаю. И он… никогда не узнает. Потому что никто не знает, что он будет делать завтра.       - «Не знаю, не знаю», - пробурчал Вульфвуд.       - Любой человек может измениться, - продолжал Вэш. - Я видел это много раз. Я не с чужого опыта говорю.       - Ц-ц, - прицокнул священник, грохая о камень основание замотанного в холстину стального креста. – Я видел другое. И тоже не с чужого опыта говорю. Людям надо верить. Если человек сказал, что он кого-то убьёт - не стоит это игнорировать.       Гуманоидный Тайфун повернулся к собеседнику. На его обезображенном лице выдавилось что-то вроде улыбки.       - Вульфвуд… Ты как-то сам грозился меня убить, а я до сих пор жив.       - Э, вот ещё. Не увиливай. Ну, так как же? Или, по-твоему, для зла не должно быть наказания?       - Общество достаточно обеспечено тюрьмами, - вздохнул Вэш. - А то, что кто-то кого-то выкупит - ты не можешь знать этого наверняка. Каждому человеку нужно давать шанс. Никто ведь не рождается злодеем. Может, с человеком просто никогда не разговаривали по-человечески.       - А как быть с маньяками-рецедивистами? Уж по приговору-то суда таких можно расстрелять? Чтоб уж точно всё было правильно, как ты любишь - ехидно поинтересовался священник.       - Это должны решать люди, поставленные на такую должность. Те, кто пишут законы и исполняют их. Не я, не ты.       - Стало быть, по приговору суда допускаешь всё-таки расстреливать? - не отставал Вульфвуд.       - Именно поэтому я и не хочу быть никому судьёй.       - Драгоценное, однако же, свидетельство, - осклабился Николас.       И вдруг махнул рукой. Он был удовлетворён победой и немного совладал со своими эмоциями.       - Ты блаженный. Я давно это понял, так что какой с тебя спрос. Но знаешь, что ещё меня беспокоит? Ты дурно влияешь на других. Твой катехизис практически невыполним даже для тебя. А ты ведь сильнее и быстрее обычного человека. Зачем ты лезешь ко всем со своей философией?       - А ты зачем проповедуешь Христа?       - Потому что… потому что это Истина! – Николас внезапно поник. - Точнее, я очень хочу, чтобы это было Истиной.       - Мм, - мыкнул Вэш. – То есть, ты проповедуешь людям то, в чём сам не уверен?       - Я верю, хочу верить, - процедил Ник. - Потому что это самое красивое учение на свете, - Николас извлёк из складок пиджака затрёпанное карманное Четвероевангелие и потряс им перед носом оппонента. – Это лучшее, что я читал в своей жизни. Даже если бы всё написанное здесь было неправдой, если бы мне даже доказали, что всё написанное в Евангелии - ложь, а правда мира заключается совсем в другом, я всё равно держался бы Евангелия. Потому что это прекрасно. Дай Бог, чтобы так всё и было, чтобы я кругом ошибался в своих сомнениях, а эта книжоночка была во всём истинна и правдива. Только, по-моему, всё, что Христос обещал верующим, слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ничто в этой жизни не готовит нас к райской жизни, и, думаю, если будущая жизнь даже существует, вряд ли в ней будет Рай. Особенно для таких, как я.       Он выдохся. Грудь его вздымалась. Было видно, что этот разговор ужасно многое в нём всколыхнул и затронул. Вульфвуд, очевидно, только сейчас сообразил, что они с Вэшем здесь не одни, что и девушки тоже слушают и внимательно следят за их дискуссией. Гуманоидный Тайфун не сводил с друга единственного сейчас зрячего бирюзового глаза.       Мэрил не шевелилась. Она мало что поняла в концовке этого разговора, только чувствовала, что это чрезвычайно важно, и что Вульфвуд со своей неразрешимой дилеммой очень-очень несчастен.       - Ты, конечно, всему этому веришь, - убирая Евангелие в карман, - сказал священник.       Вэш кивнул.       - Ладно, чёрт, - буркнул Николас. - Вот ведь в какую казуистику завернули. Я только хотел сказать, что человеческому милосердию есть предел. И если не наказывать зло, то оно разрастётся ещё больше.       - А как бы Христос поступал? - негромко осведомился Вэш. - Он бы убивал?       - Здесь не написано, что Он убил хоть однажды. Но я то, уж конечно, не Христос, - оскалился Вульфвуд. - Иногда мне кажется, - продолжал он, - что эта книга написана для таких, как ты. А люди не всесильны, люди грешны. Мы просто не вывозим столь высоких требований. Не уверен, что ты это понимаешь. Наши ресурсы строго ограничены. Иногда приходится чем-то жертвовать. Порой жертвой становится наша человечность. Пусть лучше я стану убийцей и убью негодяя, чем тот на глазах у меня убьёт невинного человека. Мы живём в неидеальном мире.       - И всё же эта книга написана для самых обычных людей, - проговорил Вэш. - Зачем было бы предупреждать о грехе тех, кто не может или не хочет грешить? Зачем звать к совершенству тех, кто и без того совершенен? Но ты прав: убивая раз за разом, ты сам превращаешься в того, кого ненавидел, - голос Вэша стал очень печальным. - Потом ты возвращаешься домой к своим дорогим людям, и ты… уже не тот, кем был прежде.       Повисла краткая пауза.       - Мы с тобой договоримся до того, Ёж, - покачал головой священник, вскидывая на плечо крест-пулемёт, - что твою физиономию украсит ещё один фингал. - Вот тебе мой совет: не слишком увлекайся игрой в хорошего парня. Не думай, что удача всегда будет на твоей стороне.       Вульфвуд отошёл, мрачный, как туча. Мэрил, смиренно дожидавшаяся своей очереди заговорить с Человеком-Катастрофой, протянула тому полотенце, смоченное водой. Вэш посмотрел на девушку с удивлением, будто только сейчас её увидел. Милли побежала догонять хмурого Николаса. Выражение лица Вэша было похоронное – из него будто выпили всю жизнь. Мэрил присела рядом.       - Давно не виделись, - уронил Гуманоидный Тайфун, прикладывая полотенце к разбитому лицу.       - Да.       Оба вперились взглядом в закат. На душу девушки снизошёл покой, которого она не знала два с половиной года. На дороге в этот город Мэрил думала, что сразу накинется на легендарного стрелка с вопросами и попрёками. За его долгое отсутствие, за то, что не давал о себе знать, за то, что она столько промучилась о нём в неизвестности. Но отчего-то не хотелось нарушать этот тихий момент. Тепло и уютно было вот так сидеть. Возле Вэша она чувствовала себя на своём месте.       - Я знаю, что испытывает сейчас этот человек, - заговорил Вэш. – Понимаю, что такое – желать отомстить за убийство того, кого любишь. И то, что Вульфвуд говорит, я тоже понимаю. Я сам с этим живу.       Мэрил молчала. Вэш так редко баловал её откровенностью, хотя бы какими-то объяснениями о себе и своих мотивах. Она боялась спугнуть эту минуту. Месть? Что-то такое она предполагала. В их последнюю встречу он произвёл на неё впечатление человека, раз навсегда на что-то решившегося и раздавленного грузом этого решения.       - Ты сам решил не мстить и поэтому сегодня не дал отомстить тому мужчине? Поэтому ты никогда никого не убиваешь? – отважилась она на вопрос.       Вэш сделал неопределённое движение головой.       - Господь говорит: «Мне отмщение, Я воздам». Да и она не хотела бы этого.       Она. О... Мэрил стало отчего-то неловко. Резко захотелось встать и уйти.       - Кто она? Она... Твоя любимая женщина?       Всё внутри девушки словно расплавилось и провалилось в ожидании ответа.       - Да. Рэм была мне как мать… И самый лучший друг, - продолжал Гуманоидный Тайфун. - А теперь она ангел и смотрит на нас с небес.       - Рэм? – встрепенулась поникшая было Мэрил.       - Э, - съехал внезапно Вэш, подрываясь с места и отряхивая поношенные серые джинсы, сменившие - на пару с простой белой рубашкой - его прежнее эффектное облачение. – Не забивай себе голову. Пойдём. Похоже, мне не удастся сегодня от вас отделаться, верно, инспектор?       Увиливатель! Нет, ну какой же он увиливатель! Значит, с Вульфвудом он богословские вопросы обсуждает, сходки у них какие-то тайные, сколько они уже с ним корешатся, пока их рядом не было, а с ней – ни слова, ни полслова. Хорошо же! Она здесь на задании и не намерена просить у Вэша подачек в виде откровенности и внимания. Всё, что ей нужно – это чтобы этот тип не натворил новых неприятностей. Мэрил привычным усилием воли затолкала все размякшие было чувства в тесный корсет профессионального соответствия.       - Бернарделли два года судился, чтобы признать тебя стихийным бедствием, - оберегая для себя терпение, словно последний патрон, процедила девушка. - А мы с Милли, по твоей милости, таскались по судам, как ближайшие к тебе свидетели происшествия в Августе. Если расскажешь, что ты тогда вытворил и добровольно согласишься сдаться властям – я тут же от тебя отстану!       - Вы проиграли суд? – невинно хлопнул не заплывшим глазом Гуманоидный Тайфун.       - Именно поэтому я сегодня здесь! – взбеленилась Страйф. - Так что придётся тебе потерпеть моё общество, господин Вэш! Всё недовольство оставь для своего хронического невезения, причина которого, очевидно - твои страшные тайны, которые я не имею права знать!       Она отвернулась, пряча брызнувшие из глаз слёзы обиды и гнева и не увидела, что Человек-Тайфун тоже плачет.