Северная музыка, город на столе.
И печать задумчивости на твоем челе.
Лето удаляется, дождь идет порой,
И к зиме готовится мой пчелиный рой.
Тонкие пальцы перебили жёсткие струны. Нога подрагивала в такт песни. Ора не помнила когда и где научилась играть на гитаре. Это было умение откуда-то из детства. Из времени, когда она жила на Земле, когда у неё была семья. Родители. Нормальная жизнь, за которую не надо было бороться. Не надо думать где достать лекарства от проклятой, жутко надоевшей лучевой болезни. Она вспоминала родной город, полный пыльных серых высоток. Она не знала откуда у неё это воспоминание, но раннее детство иногда всплывало в памяти в такие времена и так же призрачно исчезало после. Впрочем, семья была у неё и сейчас. Они только завершили очередное задание и теперь осели в грязных трущобах шумного технополиса. У них были кубы, чтобы жить с размахом несколько недель, но они слишком устали, чтобы нарываться на неприятности. Этот вечер они проведут на корабле и только завтра разойдутся развлекаться и отдыхать. Зигги опять проиграет целое состояние, Пуш будет вытаскивать его из-за стола, а Метеора пойдёт добывать очередную порцию лекарства. Пуш задумчиво лежал в кресле, сложив лапы на груди и помахивая кончиком пушистого хвоста. Его мысли были далеко от корабля. Странная, земная песня навевала тоску. Он вспоминал дом. Любимую Тамири и их давно канувшие в прошлое мечты. Дворец и родителей. Красоту родной планеты. Он вспоминал времена, когда ему не надо было прятаться. Времена, когда подданые встречали его радостью и восторгом. Перед его закрытыми глазами мелькали картинки жизни Принца Пушоргала. Вроде бы его самого, но совсем другого, уже чужого лианца.Я лежу задумчиво и не шевелюсь,
Испугать, любимая, я тебя боюсь.
Ведь вчера скончался и лежу в гробу,
Похороны завтра. Только не могу
Он не знал перевода. Тех крох, которые они с Зигги узнали за время жизни с Орой, не хватало, чтобы понимать стихи. Зато была ясна интонация. Она была понятна всем расам во Вселенной. Любой разумный, который услышал бы эту песню погрузился бы в светлую ностальгию. О детстве, юности, ушедшей любви. О несбывшихся мечтах и рухнувших надеждах. Если у него, конечно, вообще были такие понятия. У контрабандистов были. Зигги тоже замер. Песня его так поразила, что он даже отложил пакетик арэшков, которыми хрустел последние пол часа. Мыслями он тоже был далеко. Далеко в детстве. Там, где его брат и родители были рядом. И пусть сильных тёплых эмоций он к ним никогда не испытывал, умом понимал, что детство — лучшая часть его жизни. Тогда ему ещё не нужно было беспокоиться, где добыть кубов, чтобы купить ужин или починить старую развалюху, к которой так привязана Ора. Никто не совершал лишних движений, дабы не спугнуть волшебный, чарующий миг. Все были заворожены чудесным, мягким и пробирающимся в самое нутро голосом. Никто в команде, включая и саму Ору, даже не подозревал, что та умеет петь. Но гриф, случайно оказавшейся у одного обнаглевшего заказчика, гитары сам лёг в руки, пальцы сами зажимали аккорды, а истощенный долгим отсутствием сна, мозг подсказывал знакомые слова.Северная музыка, город на столе.
И печать задумчивости на твоем челе.
Лето удаляется, дождь идет порой,
А моя любимая прощается со мной.
Голос медленно затихал, пока не смолк вовсе. Но рука ещё долго по привычке перебирала струны потрепанного инструмента. Завтра они вернуться к привычной жизни, но сегодня они могут позволить себе окунуться в воспоминания.