Гастроли

— Верунь, а тебе не кажется, что у Котиков что-то разладилось? — Кирилл поднял глаза от телефона с уже по ощущениям сотым сообщением за день от Баярунаса и посмотрел на жену. — Котиков? — Не слышала? — удивился Гордеев, — поклонницы так Саню с Яриком зовут, чтобы не ломать язык об Казьмиярунасов. В нашей среде тоже прижилось. Тем более, что и правда похожи. — Котики… — повторила Вера задумчиво, — Санечка — такой мягкий, домашний, ласковый и пушистый, а Баярунас — наглый, тощий, облезлый, из подворотни, того и гляди блох притащит? Да, что-то в этом есть. — Зря ты так, — мягко укорил Кирилл, — Ярик вырос в очень интересного мужчину. Вера резко отставила в сторону баночку с ночным кремом, поднялась, подошла к сидящему на кровати мужу и вгляделась в глаза. — В каком это смысле «интересного»?! Гордеев рассмеялся, аккуратно поймал ее за тонкие запястья, бережно уронил к себе на колени и крепко обнял. — Только не говори, что ты ревнуешь меня к Ярику! — А что он вечно к тебе руки тянет?! — Вера попыталась вырваться из объятий, но не убедительно, — смотрит снизу вверх, а глаза так и сияют! В Ворона этого своего тебя зазвал, а на концерте в какую-то зеленую пакость превратил. — Верунь… — Что, Верунь! Он сегодня от тебя и на сцене и в гримерке не отлипал! — А знаешь почему? — Кирилл заговорщицки улыбнулся жене. — Почему? — Потому что Саня его показательно игнорировал! И мы возвращаемся к моему изначальному вопросу — что же у Котов такое случилось, и можно ли это исправить? — Делай, что хочешь, но чтобы ни про какую «интересность» Баярунаса я от тебя больше не слышала! Вера все-таки вывернулась из его рук, вернулась к зеркалу, чтобы закончить ежевечерний ритуал перед сном и задумчиво добавила: — А Санечка и правда какой-то несчастный и уставший в последнее время, надо будет его как-нибудь порадовать…. — И кто еще тут должен к кому ревновать? — фыркнул Кирилл. Вера сделала вид, что не услышала. *** Зачем Кириллу понадобилось посреди ночи спускаться в холл гостиницы, он и сам бы не мог объяснить. Хоть перелеты, переезды и спектакли порядком вымотали, но сон упорно не приходил. Джетлаг будь он неладен! Наверное, просто не хотелось тревожить сладко спящую жену ярким светом экрана планшета и уж тем более выстуживать номер, открывая окно ледяному северному ветру. Кирилл уже почти дошел до дверей отеля, когда услышал откуда-то со стороны уже закрытого бара странный шум. Глухие удары, приглушенное шипение, непонятный скрежет и тихий злой мат. Кирилл в несколько шагов оказался на пороге. Возле самой стойки сцепившись в странном подобии объятий и оскалившись в злобных гримасах шепотом орали друг на друга и дрались два, как ему еще утром казалось, близких, если и не друга, то уж точно приятеля. Обычно веселый и добродушный Сашка Казьмин на его глазах запустил руку в нечто, что заменяло Баярунасу прическу и попытался стукнуть его головой о столешницу, почти удачно. Вечно затоморженный, спокойный и все прощающий Ярик, извернувшись, растопыренными руками когтями старался дотянуться до горла Казьмина. Глаза у него были бешеные. Изумленный Кирилл не рассчитал силу голоса и громыхнул почти на всю гостиницу: — Парни, вы чего?! Сашка, видимо от стресса, обрел новые силы и, отцепив от себя Баярунаса, отшвырнул его практически к ногам Гордеева. — Сука! — Ярик запутался в конечностях, но даже на четвереньках продемонстрировал желание кинуться обратно. Кирилл испугался, что он сейчас вцепится Казьмину зубами в икру, ну или куда достанет, и поспешно схватил Баярунаса за плечи, вздернул на ноги, аккуратно придержал. Ярик отчаянно вырывался, шипел что-то невнятно-угрожающее и не отрывал взгляда от замершего у стойки Сашки. Гордеев осторожно, чтобы чего-нибудь, не дай бог, не сломать, встряхнул Ярика, перехватил за руки, для надежности прижал покрепче к себе, зафиксировал. — Прекрати! Ярослав, что происходит? Чего ты сбесился? Баярунас дернулся всем телом в попытке вырваться, осознал, что бесполезно, и весь словно потух. — Сука он, лицемерная, вот что… — Сань? Кирилл в попытках хоть что-то понять посмотрел на Казьмина. Тот не шевелился и, кажется, даже не моргал, больше всего напоминая статую, а не живого человека. Белый, недвижимый, красивый. Статуя и есть. — Пацаны, у нас же спектакль послезавтра, а потом у вас куча совместных проектов, давайте решим все добром? — Да что тут решать… — слова Ярика ощутимо горчили, — мы профессионалы, да, Сашечка? Сделать вид, что ничего не было, и жить дальше, ты же всегда так делаешь! Он отчетливо хлюпнул носом и добавил: — Обойдусь без тебя, Казьмин! — А без моей фан базы? — хладнокровно уточнила статуя у стойки, — у меня аудитория больше. — Тьфу, ну что вы, как подростки! — досадливо поморщился Кирилл и отпустил словно и не заметившего этого Баярунаса, — вы бы еще членами померялись — у кого больше, у кого толще… — У него толще, — со странной интонацией сказал Ярик, — а у меня длиннее. Казьмин, хоть это и казалось невероятным, побледнел еще больше. — Что ж ты, Сашечка? — хищно оскалился Ярик, — слов нет или что-то вспомнил? А может тебе напомнить? Казьмин отчетливо скрежетнул зубами, а скулы и линия челюсти обозначились еще четче, словно по ним прошелся кисточкой, выделяя, умелый гример. Глаз от Ярика он не отрывал. — Напомнить?! — с истеричной ноткой в голосе переспросил Баярунас. Он потянулся к ширинке и похоже всерьез собрался потрясти членом. — Перестань! — Кирилл перехватил его за руку, — это глупо. Ярик извернулся и попытался расстегнуть молнию другой рукой. От стойки раздался еле слышный вздох. Кирилл притянул верткого Баярунаса ближе, чтобы вразумить, и совсем не был готов к гневному голосу жены, внезапно прозвучавшему позади: — Что здесь происходит?! Кирилл отпустил руки, и Ярик вновь рухнул к его ногам, растерянно переводя взгляд с него на Веру, что смотрела на них с очень недобрым прищуром. — Верунь, — Кирилл успокаивающе улыбнулся жене, — ничего не происходит, пацаны просто поспорили, сейчас все решим и спать пойдем. Ты зачем спустилась? — Какие пацаны? — в голосе Веры звучал металл, и Ярик внезапно вспомнил, что в число ее хобби входит метание ножей, и на всякий случай отполз на пару шагов от ее мужа подальше. Кирилл показал рукой на стойку, но там уже никого не было. Казьмин испарился, словно его и не было. *** Утро следующего дня совсем не задалось. Вера злилась и не то чтобы не имела на это право. Выглядела ночная сцена и правда не очень. По словам супруги, она видела, как ее муж посреди ночи в пустом баре одной рукой страстно прижимал к себе Баярунаса, а другой пытался залезть к нему же в штаны. Встрепанный, румяный и тяжело дышащий Ярик похотливо изгибался и по виду не имел ничего против. В принципе, все было легко объяснимо, и из ситуации можно было бы выйти с минимальными потерями, но Казьмин из статуи превратился в призрака и был поистине неуловим, а Ярик робел, краснел, бледнел и казался категорически не способным на внятную речь. Кирилл в результате не выспался, злился на абсурдность ситуации и, вопреки всему, чувствовал себя в ней виноватым. Мог бы и не вмешиваться в котячие разборки. Не поубивали бы они друг друга в самом деле! А если бы даже и да, покой в семье важнее. — Дорогая, где ты хочешь сегодня пообедать? Говорят, в городе есть несколько приличных заведений. — Кто говорит? Ярик? — невинно уточнила Вера, — тогда можно верить. Этот мальчик претендует только на лучшее. — Вер… — Что, Вер?! — девушка нахмурилась, — это я что ли лапала Баярунаса в темном баре? — Я никого не лапал! — желание побиться обо что-нибудь твердое головой стало практически нестерпимым, — ну не веришь ты нам с Яриком, позвони Сане и спроси у него, как все было. — Звонила, он трубку не берет и не перезванивает. Спит, наверное, котик, и знать не знает, что ваши обжимания с Баярунасом должен покрывать. Дальнейший скандал был не интересен. Любые доводы Кирилла разбивались о два неоспоримых аргумента: «ты назвал его красивым» и «я все видела». В результате Кирилл просто сбежал. В тот самый бар при отеле, там было пустынно, тихо, а главное можно было выпить и побыть одному. Но выбрать из меню он так ничего и не успел. — Кирюх, ты прости, что так получилось, — на стул напротив плюхнулся Ярик и уставился на него широко распахнутыми глазами, — я нам бутылку вискаря заказал. — Как ты меня нашел? — Да я, собственно, не тебя искал, а бухло, но раз уж так все сложилось…. Подошел официант, принес бутылку, разлил по стаканам на треть заполненным льдом янтарную жидкость, поинтересовался собираются ли гости закусывать и, получив в ответ невнятное «потом» от Ярика, удалился обратно за стойку. Они выпили по паре глотков, помолчали, выпили еще. — Как Вера? Все еще злится? Кир лишь отмахнулся. — Женщины это сложно, — глубокомысленно протянул Баярунас. — А Сашка ей не объяснил? — Он трубку не берет. — Вот же сволочь! — Ярик так треснул стаканом о столик, что Кирилл невольно поморщился, еще битой посуды им для полного счастья не хватало. После еще некоторого количества потребленного алкоголя и неловкого молчания Кирилл все же поинтересовался: — А что вчера у вас случилось-то? Вы же друзья. — Друзья… — Ярик горько ухмыльнулся и плеснул себе из бутылки в стакан еще виски, — не знаю были ли мы ими хоть когда-нибудь. Ярик покачивал стакан в тонких пальцах, тихонько позвякивал кубиками льда в нем и рассказывал негромко, несвязно, словно говорил сам с собой. — Я влюбился в него с первого же взгляда на том самом дурацком кастинге в Онегина. Ты помнишь каким он тогда был? Плюшевый, веселый, теплый, и абсолютно непрошибаемо провинциальный. Ему тогда и в голову прийти не могло, что его хотят не только бабы всех возрастов, но и изрядная часть мужиков. Он этого просто не видел, игнорировал, не замечал… Ярик залпом выпил все, что было в стакане и налил себе еще. Кирилл отстранено подумал, что до номера Баярунаса, похоже, ему придется нести. — Эта скотина отлично умеет не думать! Он делился со мной всем — мечтами, увлечениями, последней котлетой, когда у меня не было денег на жратву, своей аудиторией, наконец, но упорно не замечал главного. Моей любви. — Ярик, но у тебя же за эти годы было столько девушек…. Ты натурал! Баярунас весь как-то нахохлился, став особенно похожим на несчастную страшненькую нечесть из славянского фольклора и взглянул на Кирилла больными глазами: — А ты представь, что единственный, кого ты на самом деле хочешь, тебе недоступен, так какая тогда разница кого трахать? В нашей стране было проще, чтобы это были девушки. — А невеста? — С Аней нехорошо получилось… Ярик очередной раз потянулся за бутылкой, рука над стаканом дрогнула, и на столе образовалась желтоватая лужица. Баярунас ткнул в нее пальцем и начал сосредоточенно вырисовывать на столе мокрые сердечки. — Ярик… — А? — он оторвался от своего увлекательного занятия и продолжил, — Аня мне показалась похожей на него. На Сашку. Красивая, наглая, уверенная в себе, понимающая чего я хочу в творчестве, да и меня вроде бы любила… — Показалась? — Женщины это сложно! — И не говори, брат, — Гордеев отпил из своего стакана и вздохнул. Хотелось в ресторан с женой, а не выслушивать пьяные откровения младшего приятеля, — но ты все еще не рассказал, что произошло вчера. — Не сбивай меня, я сам справлюсь! Теперь Баярунас так же старательно, как рисовал, последовательно размазывал по столу каждое из сердечек из виски. — Знаешь, я же за годы смирился, привык, что он недоступен. Даже дрочить на него перестал, ибо нефиг, а потом он все разрушил. Дружбу, любовь, меня. — Как? — осторожно уточнил Кирилл. — Трахнул! — неожиданно громко сказал Ярик. Бармен из-за стойки с любопытством посмотрел в их сторону, но, наткнувшись на жесткий взгляд Гордеева, сделал вид, что протирает бокалы. — Это уже больше года назад было, позапрошлым летом. Я тогда напросился к нему пожить. Все равно он часто оставался ночевать у Стоцкой, и помешать я ему был не должен, а мне нужен был комп и ресурсы, чтобы ГиМ готовить… — И? — Я не знаю, что у него в тот день случилось, но он вернулся домой такой несчастный… Глаза Ярика затуманились от воспоминаний, впрочем, это вполне могло быть и виски. Половину бутылки Баярунас приговорил вполне самостоятельно. — Я тогда не удержался и отсосал ему. Впервые в жизни взял в рот чужой член, но какой же это был кайф. Как он стонал! Сашечка очень музыкальный. Кирилл определенно не хотел знать, как именно. Ему с Казьминым еще дружить и работать. Ярик же, вдохновенно сверкая глазами, продолжал вещать. — Я был готов к тому, что после он меня просто вышвырнет из квартиры и заблокирует везде, где только сможет, а он вместо этого меня трахнул. Круто так трахнул… И на следующий день, и потом еще целую неделю каждый день. Ты не представляешь, какой он нежный, когда того хочет. Его руки музыканта, его мягкие губы, его тело, что отзывалось на каждую ласку… — Хм, Ярик, я не хочу это представлять! — Кирилл решительно осушил свой стакан и взмахом руки попросил бармена принести еще льда, — давай к той части, где Саня все разрушил. Баярунас потух и словно сделался раза в полтора меньше и гораздо моложе своих лет. Перед Кириллом вновь сидел несчастный, угловатый, нетрезвый подросток, а не успешный продюсер. — У нас всего-то и было около месяца счастья. А точнее не у нас, а у меня одного. Я тогда летал, а не жил. Все спорилось, душа пела, будущее казалось прекрасным, Аню я послал, а трахались мы с Сашкой, как кролики, на любой более или менее горизонтальной поверхности. Кажется, у меня за всю жизнь не было столько секса, сколько за тот месяц. — Ярик задумался, — не горизонтальные поверхности тоже были, трахаться у кирпичной стены искренне не рекомендую, как, впрочем, и в театральных костюмах, мороки потом… — Ярик!!! — Ах да, прости, увлекся. Началом конца стало прилетевшее от Стоцкой сообщение: «Пошел на хуй!». Я бы с удовольствием, но я был в Питере, а вот Сашка в Москве с ней, в травме и со сломанной рукой. Потом она увезла его на Мальдивы, а когда они вернулись, Казьмин сделал вид, что ничего не было. Понимаешь, вообще ничего. — В смысле? — А вот так. Любые мои попытки поговорить о чем угодно, кроме работы, натыкались на мантру: «Я люблю Настю, давай просто работать дальше, мы же профессионалы.» Я ведь этой скотине тогда сольник делал. Ну ты помнишь, ты ведь был гостем, как и Стоцкая, которая им «так гордилась»! Сучка! - И с явно видимым удовольствием добавил, - крашеная! Она же даже не рыжая уже давно. Дрянь деспотичная! Ярик с размаху опустил обе ладони на стол лишь чудом не задев ни один из стаканов, ни уже почти пустую бутылку, сжал кулаки, примерился ударить снова. — Ярик… — Кирилл аккуратно накрыл судорожно сжатые пальцы своими ладонями, — не надо. — А чего она? Будто ты не видишь, как она Сашку пасет ежесекундно. Даже рекламное видео без ее комментов и то записать невозможно. Аудитория жалуется, что химия пропала, а какая может быть химия, если он уже год от меня шарахается и будто боится оставаться со мной наедине. Изнасилую я его что ли?! Ярик внезапно глубоко задумался и честно признался: — Хотя может и изнасилую. Вчера же не сдержался, поцеловал посреди его трепа о дуэтнике. Но эта сволочь мне ответила! Кирюха, вот чем хочешь клянусь, у него тоже стоял! Это потом он шипеть и материться начал, а сначала засосал так, как дементору и не снилось. Ярик помолчал, а потом несчастным голосом спросил: — Что мне делать, а? — Не знаю, Ярик. Может тебе к психологу сходить? — Ходил, не помогло. Он посоветовал либо выбросить объект из головы, а как я его выкину, если у нас по несколько совместных мероприятий в месяц и фанбаза одна на двоих? Либо обсудить все с ним. Это еще менее вероятно. Казьмин мастер сбегать от любой сложной темы. Мне иногда кажется, что он себе такой график выстраивает специально, чтобы ни сил, ни времени ни о чем задумываться не оставалось. Гад! Мужчины молча чокнулись стаканами и каждый задумался о чем-то своем. Кирилл о том, что, в сущности, с Верой ему очень повезло, она, хоть и ревнивая, но, по сравнению с некоторыми другими, адекватная. Ярик же вдруг встал, слегка покачнулся, обрел равновесие и, пробормотав: «сейчас вернусь», нетвердой походкой направился к туалету. «Как бы он там не навернулся, бедолага, — рассеянно подумал Гордеев и засек на часах время, — если через 10 минут не вернется, пойду спасать.» Из отведенного времени прошла ровна половина, когда на плечо ему опустилась крепкая ладонь, и знакомый голос произнес. — Вот ты где, а я тебя уже обыскался. Саня Казьмин выглядел, как обычно — встрепанный, сонный, улыбчивый и слегка дурацкий. Он поднял бутылку, слегка потряс, оценивая количество наличествующей жидкости и весело присвистнул. — Только не говори, что ты все это один осилил! Казьмин практически упал на стул, на котором еще недавно сидел Ярик, и затараторил: — Ты не волнуйся, Вере я все объяснил. Какая такая ревность? Она с ума сошла. Ревновать тебя к Баярунасу. Какая глупость! Еще бы ко мне приревновала. Но она это и не серьезно, а просто развлечения для. Женщины - чего с них взять? Вы вроде бы в ресторан собирались? Я ей сказал, что сегодня все за наш с Яриком счет, развлекайтесь… — Ты снова все решил за нас обоих? — голос вернувшегося Баярунаса не предвещал ничего хорошего. Сашка буквально подпрыгнул на стуле, вскочил на ноги, уставился на Ярика, как на привидение. Его еще мгновение назад такое живое лицо закаменело. — Ок, заплачу сам. Не обеднею. — Я и сам могу! — Ярик оскалил зубы и стал похож на волчонка, готового кинуться в бой. Кирилл посмотрел на своих друзей и невесело ухмыльнулся. Вот вроде бы взрослые мужики. Саня — золотой мальчик РМТ и супер востребованный артист, Ярик — уже успевший облысеть успешный продюсер и живой феномен добившийся к своим годам столького, сколько большинству и к старости не светит, а ведут себя, как школьники-подростки. — Так! Оба «подростка» вздрогнули от мощного Гордеевского рыка и уставились на него. — Сейчас вы оба идете в один номер и не выходите до тех пор, пока все не обсудите! Делайте, что хотите, хоть разнесите там все, хоть поубивайте друг друга, но решите все раз и навсегда. Это ясно?! Ярик с Саней переглянулись. — Ко мне нельзя, там Рагулин… — еле слышно произнес Ярик. — А у меня Настя… — Боги! — Гордеев встал, схватил за шкирку обоих и повлек за собой, бармен проводил их троицу большими глазами, — ну ни на что не способны! Сейчас мы с Верой пойдем в ресторан, а потом скорее всего в кино, и чтобы, когда мы вернемся, все уже было решено! Своего номера было жалко, но этих идиотов все же жальче. *** Остаток дня прошел значительно лучше, чем утро. Степенная прогулка по незнакомому городу, ресторан, бокал вина и любимая женщина не сводящая с тебя сияющих глаз — что может быть прекраснее? Они словно вернулись в тот чудесный период, когда их любовь только зарождалась. Кирилл купил своей жене самый красивый букет, что попался им на пути, а Вера смеялась и жарко целовала его несмотря на мороз и без оглядки на чужие взгляды. Вечер требовал логического завершения, но у двери своего номера они оба замерли весело переглядываясь. Кирилл прислушался. — Вроде бы тихо. Надо было спросить у консьержа не вызывали ли скорую на тяжкие телесные. — Да ну тебя, — Вера игриво ткнула мужа в бок, — сам же говорил, что они котики! Ну поцарапались, пошипели немного и разбежались. Наверное. Кирилл достал карточку ключ и взялся за ручку, но открывать дверь не спешил. — А вдруг они еще там? Давай постучим? — Что им там столько времени делать? — удивилась Вера. — Поверь, ты не хочешь этого знать. Кирилл не стал уточнять у жены, что именно ей наплел Казьмин в своих объяснениях, но почему-то не сомневался, что правды там было не много. — Почему? Вера задорно улыбнулась, поднырнула под руку мужа, сама открыла дверь и, заговорщицки приложив палец к губам, на цыпочках вошла внутрь. Кирилл закатил глаза, но последовал за ней. Почти сразу супруги чуть не споткнулись о валяющийся кверху ножками посреди небольшого коридорчика стул. Вера двумя пальцами приподняла что-то темное лежащее сверху. — Что это? — шепотом спросила она у мужа. — Санина толстовка, — уже понимая, что они увидят дальше, мрачно ответил Кирилл. Он отодвинул стул, пнул чей-то одинокий черный ботинок гордо стоящий прямо на проходе и зашел в комнату. По всему номеру вперемешку валялась разбросанная одежда, а на широкой кровати сейчас больше похожей на поле боя в обнимку спали Саня и Ярик. Кирилл отметил, что и во сне у Баярунаса вид был решительный, а за Казьмина он цеплялся основательно, для надежности придавив его даже ногой. — Прелесть какая! — Вера приобняла супруга за талию, прильнула к нему всем телом, — а что по этому поводу думает Настя? При звуке этого имени Казьмин резко открыл глаза, вскинулся и хрипло произнес: — Где?! — Настя? Думается мне, что в вашем номере. Вера задумчиво оглядела тоже проснувшегося, но по прежнему не выпускающего любовника из рук Ярика, бардак в номере, насупленного Казьмина и невозмутимого Кирилла. — Котики-скотики, что делать-то будем? — А может не надо? — Что не надо, Санечка? — Делать ничего не надо, пусть оно само как-нибудь… Казьмин бережно, но настойчиво оторвал от себя руки Баярунаса, вздохнул, как-то неловко ткнулся ему губами в висок и, прикрывшись снятыми с абажура прикроватной лампы трусами, выбрался из кровати. Несколько быстрых метаний по комнате, собранная в охапку одежда, и вот уже громко хлопнула входная дверь. — Опять сбежал, — грустно констатировал Кирилл, присел рядом с Яриком на кровать и ласково погладил его по острому плечу. — Угу, — Ярик подтянул к себе коленки, обхватил их, уткнулся в них носом, — еще и трусы мои забрал скотина. А завтра опять будет делать вид, что ничего не произошло. — Но как же так? — Вера рассеянно переводила взгляд с мужа на Ярика, — как так можно. — Кажется, это называется жить в моменте и не задумываться. У него получается, а, когда не получается, Стоцкая ему быстро объясняет, кто в доме хозяин. Не говори ей ничего, ладно? Покалечит ведь этого идиота... — А как же ты? — Вера села с другой стороны кровати и нежно погладила его по голове. Ярик ей улыбнулся. — Я переживу! Только можно я на этих гастролях почаще буду с вами? Мне правда надо. Кирилл с Верой переглянулись поверх растрепанной макушки, и оба кивнули. Похоже, в их семье появился еще один котик.