***
...он не успевает схватить крик, рвущийся откуда-то из самого сердца и достигающего сухих потрескавшихся губ, по пути сжигая легкие, бронхи, трахею и гортань, а потом опаляющего рот. не успевает - и он вырывается из оков тела, на несколько секунд заполняя всю каюту страшным, пронзительным звуком. алекс резко принимает сидячее положение, быстро опускает ладонь на левую сторону грудной клетки, судорожно сжимает тонкую ткань ночной рубашки и замирает, чувствуя, как сердце толчками ударяется в ребра и грудину. бьется. спасибо уж, только зачем? кучерявый медленно встает на дрожащие от очередного кошмара ноги и тянется, тихо скуля от боли в затекших мышцах шеи. дело в том, что капитан спит без подушки - наказывает себя за то, что... а он и сам не знает, за что. за воспоминания. за то что он один из всей их команды остался собой, за то, что только он, алекс, помнит всё. наказывает и не понимает, что сохранившаяся память и есть его самое страшное наказание. - капитан? алекс дергается от неожиданности и резко поднимает голову, устремляя уставший взгляд на дверной проем. там, переминаясь с ноги на ногу, стоит боря. неловко прячет руки за спину, осознавая, что зашел без стука, но выпрямляется, ловя на себе взгляд холодных и внимательных глаз своего капитана. тарасов улыбается, не контролируя себя. чингиз точно его не помнит, как не помнит и того, что было в прошлом - но даже без воспоминаний остается самим собой. тихий, смиренный и до последнего преданный алексу - каким он был, таким и остался. тарасов и его смерть запомнил. два силуэта стремительно двигаются по льду, крепко сцепив замерзшие ладони в замок. после выстрела в грудь падение алекса длилось несколько секунд, но этот эпизод запомнился ему так четко, будто марксист наблюдал его часами - две тени, два беглеца движутся по оледеневшей неве, пытаясь оторваться от настигающих их офицеров. бегут в свое светлое будущее, оставляя позади горящий корабль. бегут, выполняя последний приказ своего командира... а потом слышится выстрел. тарасов хорошо помнит - первым оборачивается чингиз. он распахивает свои темно-коричневые глаза и в выражении ужаса открывает рот, выкрикивая имя тарасова. это первый и последний раз, когда боря называет его по имени - обычно к алексу бурят обращается не иначе, как "капитан". он вопит, а потом вопль заменяется на страшный, рвущийся откуда-то из глубины тела звук - то ли хрип, то ли визг - тарасов так и не смог дать ему трактовку. муха пытается закрыть борю собой, да только не успевает - шею, наскоро укутанную в серый шерстяной шарф, пронзает пуля. брызги попадают на замершее в выражении испуга лицо и чингиз заторможено опускает на рану свою ладонь в теплой варежке. это движение забирает последние силы - рука молодого вора падает, обвисает, ударяясь о бедро. тело теряет опору и начинает падать назад, на припорошенный снегом лед. в уши алекса ударяет новый шум - теперь кричит муха. его голос гораздо грубее, чем голос бори, но в нем не меньше боли и отчаяния. перед тем, как худая спина тарасова ломает лед, серые глаза видят последнюю картинку, отпечатавшуюся в памяти - влад подхватывает борю, кричит, умоляя его остаться в сознании, а затем падает сам - пуля пробивает сначала затылок, а потом вылетает через лоб. - капитан... - негромкий голос настойчиво вырывает алекса из страшного плена воспоминаний. боря, очень встревоженный, уже подошел ближе и почти положил свою ладонь на дрожащее плечо тарасова. только хриплый ото сна голос кучерявого притормозил его: - все нормально, чингиз. я кричал? наверно, это.. - алекс запинается и замолкает. врать не хочется. хочется признаться, что да - кричал. испугался. снова увидел смерть во сне, снова не смог ничего изменить. как тут не кричать? но боря поднимает ладонь, останавливая его, и солнечно улыбается. алекс в очередной раз шокируется - удивительно, насколько теплым может быть такое обыкновенное для человека действие. и тем не менее, выражение бориного лица навевает какое-то спокойствие, ощущение того, что в этот момент все хорошо. - не оправдывайся, капитан. я узнал, что ты в норме, мне большего и не нужно. - чингиз улыбается шире, и его без того узкие глаза превращаются в совсем уж тонкие щелочки. - ты вставай и пойдем завтракать... муха с утра сходил на рынок. сегодня у нас хлеб и вяленое мясо! я сам как вяленое мясо, мне бы еще часок поспать.. - угрюмо думает тарасов, смотря в спину убегающего парня, но прекрасно понимает, что ни о каком сне уже и речи не идет - снова приснится кошмар, да еще ярче предыдущего, и ночью будет страшно засыпать. нет уж, лучше позавтракать и двигаться в сторону площади - там сегодня ярмарка, воришки точно найдут, в чьи карманы пустить свои ловкие руки.***
оказывается, что холодным зимним днем время тянется гораздо дольше. тарасов стоит на мостике, возвышающемся над площадью, и смотрит вниз. там, петляя вокруг дворян, мельтешат муха и чингиз, оба краснощекие от мороза, но невероятно серьезные и ловкие в своем деле. на бледном лице капитана невольно мелькает что-то, похожее на улыбку - то ли от яркого дежавю, то ли от ощущения того, что никакого перерождения не было и все осталось, как раньше. тарасов вздыхает и трясет головой, едва заметно для других, но очень ощутимо для себя самого - смахивает ненужные мысли и воспоминания. сейчас его работа - следить за тем, чтобы владу и боре ничего не угрожало. думать о прошлом можно и в другом месте, например в каюте, где от капитана не зависят две жизни. сердце неприятно сжимается в груди и алекс стискивает зубы, чтобы не выдать звуками свою боль. две жизни.. вот оно, обстоятельство, мешающее тарасову продолжать делать вид, что все как прежде - самого важного элемента, основного кусочка многогранного пазла под названием "алексей тарасов" не хватает - мотю в новой жизни он так и не нашел. сколько бы кучерявый не пытался отыскать парня в толпе, сколько бы не ходил к месту, где раньше находился дом матвея - результата не было никакого. разве что, однажды какой-то мужчина согласился, мол, да, был тут хозяин, была у него чахотка - только вот жил он здесь около двадцати лет назад, да так и умер в этом домике, когда сердце остановилось в очередном приступе кашля с кровохарканьем. тогда-то поиски следов существования матвея прекратились - судя по всему, его в новой жизни и не было вовсе. видимо, он остался только в памяти алекса, стал воспоминанием, коих у тарасова хоть и было предостаточно. но сероглазый отдал бы все до последнего, только бы иметь возможность как можно ярче помнить своего мотю. когда к алексу пришли первые воспоминания, ему было шестнадцать лет. тогда-то память и начала сводить с ума - на ситуацию из новой жизни подставлять десятки моментов из старой, подменять воспоминания и путать, все сильнее путать бедного парня. порой казалось, что он действительно сходит с ума - тарасов бросался за каждой кучерявой головой, которую видел на улице, бежал на запах, хоть отдаленно напоминающий карамельный аромат матвея, и плакал каждую ночь. каждую. ночь. а ведь тогда он был всего лишь подростком. долгие два года отсутствие единственной в жизни любви откровенно сводило с ума. сначала все было совсем уж плачевно, но потом мания поиска моти немного поутихла - ее медленно вытесняла боль. она тоже пыталась сделать тарасова безумцем, но оказалась не такой сильной. в конце концов, алекс победил ее и дал брать над собой верх лишь изредка, но только для того, чтобы память о матвее не угасла - вдруг они все же встретятся? ну вот. снова эти мысли. чтобы не погрязнуть в них, тарасов срывается с места - день подходит к концу, пора бы и ему помочь узурпаторам и облегчить тяжесть их ноши. такой алекс добрый - с удовольствием подержит набитые деньгами кошельки сам, ведь с пустыми карманами боярам будет куда проще передвигаться. ...и существовать, как считал юный революционер. сильные ноги умело направляют коньки, тело скользит по льду, будто алекс был рожден для того, чтобы стать с ним единой сущностью. легкий ветерок колышет волосы, немного выглядывающие из-под шапки, сердце ускоряет свой ритм, а сам тарасов так фокусируется на своем деле, что незваные мысли даже не пытаются лезть в голову, будто понимая - сейчас не до них. тонкие пальцы легко проникают в чужой карман, голова опущена - алекс старается не давать узурпаторам возможности рассмотреть его лицо. ловкое движение, и бумажник оказывается в холодных бледных руках. напряжение немного пропадает, и органы чувств снова начинают функционировать в полной мере. тогда-то обоняние алекса и ловит запах. это карамель. это та самая карамель. никто другой не может так пахнуть. алекс с трудом дает указание мышцам шеи, и тогда голова медленно, очень медленно поворачивается в сторону человека, которого тарасов только что обворовал. а дальше воришка видит лишь его. он среднего роста. тело ладное, красивое. алекс часто говорил, что идеальное. шапки на голове нет, из-за чего ветер раскидывает рыже-коричневые курчавые пряди по лицу. уши алые - наверняка замерзли на декабрьском морозе. кажется, он чувствует взгляд алекса. оборачивается, ищет несколько секунд причину своего дискомфорта, и очень скоро находит. тарасова будто бьют в солнечное сплетение, но сердце, вопреки физиологии, не останавливается, а начинает биться чаще и бесноваться в груди. у него карие глаза. глаза цвета соленой карамели. сомнений нет - это матвей. алекс наконец-то его нашел. поддавшись резкому порыву, тарасов срывается с места, желая как можно скорее прикоснуться к матвею, обнять его, прижать к себе, взяться за руку, в общем, сделать все, чтобы наверняка убедиться в том, что поляков настоящий, он рядом, он живой. увлеченный тем, чтобы как можно быстрее заключить кучерявого в объятия, алекс не замечает, что к ним стремительно начинает двигаться еще несколько людей. марксист поднимает руки, тянет их к матвею. еще немного, пара, ну, может, тройка секунд, и он наконец-то прикоснется к любви, которую бережет вот уже двадцать один год. их глаза снова встречаются, и тогда внутри все рушится. глаза цвета соленой карамели смотрят на тарасова со смесью недоумения и отторжения. через секунду алекс ощущает присутствие прибежавших к ним людей, о которых напрочь забыл, утонув в сладком мотином запахе. забывать не стоило, ведь бегущими к ним людьми были офицеры. один из них услужливо оповещает алекса о том, что они уже тут - сильный кулак бьет в висок, и перед серыми глазами на считанные мгновения темнеет. алекс приходит в себя быстро, но обнаруживает, что уже сидит в снегу на коленях. по щеке течет кровь, а в основание носа летит еще один удар. удивительным даже для самого себя образом тарасов успевает уклониться и вскакивает на ноги. его шатает, перед глазами всё плывет, но марксист стоит. он немного крутит головой и находит глазами матвея. кучерявый, оказывается, отошел на несколько шагов. испугался? но кого? он ведь должен был узнать алекса... а потом все проясняется. утонув в запахе и глазах матвея, тарасов забыл важную деталь - одежду. а одежда на теле моти принадлежит владельцам крупного торгового дома в центре петербурга. алекс хорошо знает символ, вышитый на груди парня - для телег и повозок с таким гербом не раз перекрывались дороги. наличие охраны, холодные глаза матвея и страх моти перед неожиданным выпадом алекса немного проясняются. охрана снова движется в сторону тарасова, только теперь никто не спешит бить ему в лицо. взгляды офицеров падают на кошелек матвея, который алекс так непрофессионально выронил, поддавшись эмоциям. теперь они понимают, что тарасов не только хотел без обоюдного согласия обнять дворянина, он перед этим еще и обокрал его. кажется, ситуация хуже некуда, но вдруг, в толпу напротив леши врезается крупное и крепкое тело - муха. большая часть людей, включая мавтея, оказывается уроненной на лед. влад падает вместе с ними и пытается как можно скорее подняться. - капитан, давайте!! - слышит алекс голос за своей спиной и заторможено оборачивается. видя, что с реакцией у командира явно неполадки, чингиз без церемоний хватает его за руку и быстро тащит прочь, пока все охают и ахают над упавшим дворянином поляковым и его нелепыми офицерами. тарасов приходит в себя, когда муха нагоняет их, и все трое быстро сбегают с места, оставив толпе неразбериху и смятение. оставив в толпе матвея.