Сломанная кукла

Ржавый металлолом и бесконечный мусор ограждала покосившаяся оградка, когда-то яркого голубого цвета с улыбчивым солнышком на калитке. Сейчас ни солнышка, ни калитки уже не осталось - на их месте зияла дыра, буквально яма, в которой копились прошлогодние листья и, если приглядеться, ещё окурки. Впрочем, настоящее солнце тоже не заглядывало сюда - об этом позаботились угрюмые многоэтажки, отбрасывающие свою бесконечно длинную тень, из-за чего место это скорее напоминало постапокалиптический лагерь, где все бывшие обитатели давно померли, чем заброшенную детскую площадку. Былое прошлое можно было угадать разве что по сломанным качелям, от которых остались одни цепи, да горки, прокатиться с которой означало бы стереть себе ноги в кровь. Давно не бывало здесь людей. Забыли они про это место, ведь никому оно и не нужно было. Один только он сидел в разбитой песочнице, песок которой присутствовал исключительно в названии этого слова. Его мало волновало отсутствие детей вокруг. Собственная компания зачастую была намного приятней их непонимающих взглядов, испуга или даже презрения. Дети глупы, ограничены, лучше не иметь с ними никаких связей. Они и сами уже прекратили обращать внимание на Дитя звёзд, приходившее иногда за какими-нибудь веточками или камушками в их дворы. Так они прозвали его для упрощения, ведь по настоящему тот имени не имел, как не имел родителей или толкового прошлого. Он просто появился. Однако не все готовы были мириться с вторжениями чужака на их территории. Кто-то ругал, кто-то кидал камнями в него, а тот ничего не говорил, не защищался, не нападал. Просто впивался янтарем своих глаз в обидчика и долго смотрел. Взгляд этот напоминал бездну, холодное безразличие звёзд, но в то же время явственную угрозу, опасность. Словно парализовав противника, Дитя звёзд спокойно уходило, возвращалось на старую площадку и начинало новую куклу. В ход шли листья, травы, ягоды и всё то, что попадалось под руку. Процесс этот долгий и аккуратный. А всё для того, чтобы потом точным уколом шипа от шиповника проткнуть куклу насквозь. Не сразу, но чувствовал обидчик пытку, заболевал, а потом неожиданно для друзей и знакомых переезжал с семьей в другой район или сам больше никогда из дома не показывался. Куклы эти Дитя хранило, оно любило хранить. Сейчас, сидя в песочнице, оно раскладывало своё собрание камней. Это были не просто камни, но истории. Каждая особенная, со своим звуком и ощущением. Обычно он держал их в памяти, изредка доставая наружу, чтобы облачить в слова и вспомнить, как они звучат на самом деле. Но такие разговоры с собой всегда выходили тихими и невыразительными. Не было смысла в интонациях, громкости или чём-то ещё. Когда ты один, всё это становится незначительным. Быть одному не тяжело, но скучно. Хочется разделить свои мысли и дела с кем-то ещё, но нет таких людей, которые бы его поняли. Дети боялись историй, а взрослые делали вид, что не слышали их, вновь задавая вопросы о том, кто он такой и откуда, где его родители. Взрослые даже хуже детей. Так уже давно решило для себя Дитя звёзд, поэтому очень удивилось, когда к нему подошёл незнакомый мужчина и сел рядом. Он молчал, наблюдая за тем, как Дитя перебирало камни в руках, перекладывало их с места на место или просто замирало, задумчиво глядя перед собой. Изредка касался густой бороды, кончик которой даже как-то неестественно медленно трепался на ветру. Сам взрослый будто вылез из прошлого века, по крайней мере одежда его точно была старой моды. Однако лицо, несмотря на усы и бороду, выглядело молодо. - Так что собираешь? - наконец, нарушил тишину мужчина. - Камни. Истории. Много чего, - бросило Дитя. Такого сухого ответа должно было хватить для того, чтобы наскучить взрослому. Но видимо, не такому, как перед ним. - Какие такие истории? - продолжил он свой расспрос вкрадчивым голосом. - Разные. А вам что, интересно? - Дитя безучастно посмотрело прямо в голубые глаза напротив, - И не спросите про моё имя, родителей или ещё что-нибудь бессмысленное? - Если ты сам захочешь об этом говорить. Но я спросил только об историях. - У каждого камня своя история, - медленно, словно на пробу, начал объяснять ребёнок, - Этот, - он указал на большой кругляш, - Этот подкладывала себе под голову одна дама, когда нужно было ложиться спать. Я забрал камень, когда он уже стал ей не нужен, потому что она теперь будет вечно спать. Я видел, как её забрали, так что они смогут дать ей другой такой, а этот я оставил себе. Мы с ней не были знакомы лично, но я иногда смотрел, как она искала себе еду или спорила с другими взрослыми. Я буду помнить её историю и этот камень, - он внимательно следил за реакцией мужчины, готовый закончить свой рассказ при малейшей ошибке с его стороны. - Вот этим мальчик бил щенка по голове, пока тот тоже не уснул. Он уснул быстро, потому что камень с острым углом, видишь? - незнакомец кивнул, и Дитя уже с некоторым увлечением продолжило, довольное первым внимательным слушателем, - На самом деле мальчик глуп. Щенок же не мог выполнить команды, которые тот просил. Щенок маленький. Он просто хотел играть со своим любимым хозяином. Он скулил, но не убегал. Я думаю, ждал конца этой странной игры. Может надеялся на то, что камень кинут в сторону и скажут принести. Такое он умел, такое он бы исполнил. Может тогда мальчик был бы довольным? Может даже погладил бы щенка? - И ты это всё тоже увидел? - на удивление в его голосе не таился ни страх, ни замешательство. Лишь леденящее спокойствие. Такой вариант вполне устраивал Дитя. - Не увидел, почувствовал. Я никогда не видел мальчика и щенка. Просто в один из дней, гуляя, издалека заметил настроение этого камня и подошёл ближе. Шерсть прилипла к крови на нем. Я узнал историю, взяв камень в руки, коснувшись этой шерсти. Это самый особенный камень в моем собрании. Я чувствую, что он сильнее всех. Я почти сам становлюсь этим щенком рядом с ним. Страшный звук. Не хочу больше рассказывать... - Так... ты особенный коллекционер? - Дитя видело, как взрослый очень хотел задать вопрос о звуке, но сдержался, - Обычно истории я слышу от других, а не чувствую. - Я тоже слышу, я же объяснил, что мне рассказал камень. И кто такой коллекционер? - Ну, кто-то со своей коллекцией. Вроде твоих собраний. У меня дома тоже такие есть. - Правда? И что там? - переключив внимание с щенка на новые собрания, он сразу приободрился. - Фигурки животных в основном. Хочу ещё начать собирать динозавров. Ты знаешь, кто это такие? - Нет. Расскажешь? - Могу даже показать. У меня дома есть книжки с картинками. Пойдёшь со мной, маленький Коллекционер? - Мужчина поднялся на ноги, отряхнул одежду и протянул руку ребёнку. - Да. Пойдём, - вскочил он сразу же, этой руки даже не коснувшись, - Ты назвал меня Коллекционером. Тогда как мне звать тебя? - Белос. Дети обычно меня так и называют. Говорят, что похоже на сказочное имя из волшебной страны. - Хорошо, Белос, - он сказок не знал, но для себя решил, что это что-то похожее на истории. Они оставили старые собрания и детскую площадку. Прошли мимо пустых молчаливых домов, разговаривая по пути о коллекциях, играх. Коллекционер иногда прыгал через лужи, которые Белос просто перешагивал. Потом взрослый перестал отвечать и просто слушал рассказы ребёнка, пока они не дошли до нужной улицы. Одинокий дом он обошёл по периметру и провёл своего маленького друга через чёрный ход. - Ты живёшь здесь? - Да, прямо здесь. Сейчас нам надо вниз, - достав ключ с нагрудного кармана, Белос отпер массивную дверь и ступил на тёмную лестницу. Оттуда веяло отчаянием. Коллекционер колебался пару секунд, вглядывааясь в черноту. Зажглась вдруг лампа и осветила мужчину, жестом приглашающего идти за собой. Коллекционер спустился, держа взгляд на безопасном взрослом. Новые места он не любил, их он не знал и опасался. Подвал отвечал его страху отголосками детских криков, едва слышным плачем. Коллекционер шёл за Белосом, островком своего спасения, рассматривал его одежду. - Тебе больше не интересны фигурки? Почему ты смотришь на меня, а не на них? - с кривой улыбкой спросил мужчина. Рукой он успокаивающе провёл по щеке. Пахло могильной землёй. Коллекционер не ответил, неловко отшатнулся от ласки и посмотрел, наконец, на новый мир вокруг себя. Комната низкая, полупустая. Под единственным источником света стояла широкая кровать. Чуть дальше - полки с фигурками, другие игрушки валялись на полу прямо под ними. Тишину их знакомства нарушил какой-то стук сверху. - Зачем так рано? - раздражённо процедил сквозь зубы Белос, но уже через мгновение вернул своему лицу слабую улыбку, - Малыш, мне надо сейчас уйти к брату. Он совсем не умеет играть, только носится со всякими ведьмами, - он запнулся на последнем слове, но продолжил с прежним уверенным спокойствием, - Посиди здесь пока тихо. Мне придётся тебя закрыть, чтобы брат тебя не выгнал. Всё понятно? - Да, - уже без прошлого энтузиазма ответил Коллекционер. Он думал выйти отсюда, проснуться на родной площадке. Думал, но знал, что чужое место не отпустит, исказит пути и загубит. Оставалось покорно ждать, выполнять наказ взрослого. Он снова огляделся вокруг, но не с любопытном изучая, а выиискивая определённый предмет. Найдя его, Коллекционер щёлкнул выключателем и погрузился в безопасную темноту - спокойствие в неведении. Замер на полу, подальше от кровати, настроение которой ощущалось много хуже щенка. Природное время обходило его стороной, ведь не было никаких окон, связывающих с внешним миром. Тёмные шли часы, полные бессмысленного ожидания. Ощущения множились, давили своей историей, которая выражалась пока в неясных звуках. Коллекционер смутно подозревал, что ключ к этим историям - злосчастная кровать. Пожалуй, это первый такой случай, когда он избегал касания. Чужая история страшным образом переплелась с его личной жизнью, чего раньше никогда не случалось. Это пугало. - Где свет?! - крик эхом отразился от голых стен, но Коллекционер не вздрогнул. Он перевёл взгляд на взрослого, доверие к которому уже растворилось во тьме. Вновь щёлкнул выключатель, - Ты всё ещё тут... Я подумал, что что-то случилось, - на лице Белоса выступило смятение. Вздохнув, он медленно спустился по лестнице и сел на кровать. Прошлую одежду ему заменили скромная рубашка и тёмные брюки, - Я устал. Давай отдохнём немного. Я могу рассказать тебе свои истории. - Как хочешь. - Подойди ко мне, - он указал на свободное место рядом с собой. Коллекционер нехотя подошёл, но кровати так и не тронул, - Если коснёшься меня, узнаешь мою историю, так? - проигнорировав скованность ребёнка, мужчина потянулся к пуговицам своей рубашки, неторопливо расстёгивая одну за другой. Не дождавшись ответа или хоть какой-нибудь реакции, он сам взял того за руку и положил себе на грудь, шумно выдохнув. Коллекционер зажмурился. Что нового он мог узнать из истории странного взрослого? Они уже держались за руки, этого было достаточно. Он сразу тогда понял заинтересованность Белоса, что тоже отличало его от других взрослых. Может тот хранил какой-то секрет, хотел показать ему больше, чем Коллекционер уже знал, поэтому так вёл себя сейчас? Всё-таки ему раньше не приходилось касаться обычно закрытых одеждой мест. Он невольно вздрогнул, когда чужие пальцы начали раздевать и его. - Зачем? - только и спросил он, по прежнему не раскрывая глаз. - Ты можешь чувствовать не только руками. Я покажу, - голос непонятным образом изменился, царапал хрипотцой. Коллекционер слабо кивнул. Он не понимал смысла поглаживаний, нарочито медленных движений рук взрослого. Но это ещё было терпимо. Настоящий ужас он почувствовал, когда Белос без предупреждения перекинул его на кровать. Коллекционер голым торсом прикоснулся к запечатанной боли. Это было худшее ощущение в его жизни. Острая вспышка в глазах, несдержанный крик и выгнутый позвоночник. Мужчина тут же ладонью припечатал его обратно в кровать. Тело охватило настоящая паника. Оно металось, как могло, но этой силы было недостаточно. Разум узнавал других детей, что страдали, плакали, бились и кричали. Однако вскоре к чужой боли добавилась и собственная. Переживать эти адские мучения стало физически невозможно. Не выдержав, организм отключился, погрузился в беспросветную тьму. Очнулся он уже один, на полу перед кроватью. Каждое движение откликалось болью, но Коллекционер нашёл в себе силы, чтобы отползти в дальний угол и забиться там. Голову заполонили ужасные истории, которых он предпочёл бы не касаться никогда. Он знал, что где-то среди них теперь была и его собственная, но всё отодвигал этот факт подальше на закромки сознания, боясь обнажить правду. Белос предал, воспользовался им, разорвал какую-то из нитей жизни. Ещё не убил, не уничтожил полностью, как прошлые детские существа. Коллекционер ощущал холод сырой земли, что навеки заковал их маленькие тела. Они были рядом - там, за стеной, закопанные на заднем дворе. Внезапно ударивший в мозг трупный запах вывернул наизнанку внутренности. Отвернувшись от рвоты, Коллекционер закашлялся, обдирая горло. Возможно, уже готовилась яма и для него. Он ещё жил, но живым себя не ощущал. Сломанная кукла и ничто больше. Судьба злой шуткой свела его с неправильным взрослым, предоставив билет в один конец. Никаких причин, но куча последствий. Никогда Коллекционер не представлял смерть, как что-то неизвестное и потому пугающее. Смерть была такой же обыденностью, как сбор трав и ягод по утрам. Но в это понятие он вкладывал свободу, избавление от себя, своего мира и приход к новому. А смерть в этом подвале очернила бы само определение смерти. Коллекционер сконцентрировал взгляд на лампе. Казалось, та светила невыносимо ярко, выжигая глаза. Но в глазах его и без того уже горела ярость. Он был зол. На мир и его понятия, на коллекции и истории, на взрослых и детей, на Белоса и себя. Никак не мог он принять для себя такой конец, смириться со своей беспомощностью. Медленно, но с твёрдой уверенностью, он поднялся на ноги. Мигнул свет. Раз, второй. Затрещала лампочка и лопнула, зазвенели осколки по полу. Комната в мгновение лишилась света, но вместе с тем с каждой секундой будто становилась всё темнее. Подвал заполнил низкий гул, а после - детские голоса. Тихие поначалу, но стремительно набирающие громкость. Закончилось всё так же резко, как и началось. Только вечером вернулся Калеб в уже нежилой дом. Белос пропал, оставив все вещи нетронутыми. Когда дело дошло до обыска, подвал, обычно запертый братом, оказался совершенно пустым. Никакой мебели, лишь пол, потолок, да голые стены, покрытые непонятным чёрным налётом. Истории обрываются резко, но ярко, оставляя за собой новые нерешённые загадки. Но разве не в этом их прелесть?