Солидарность

Сначала она ничего не заметила, потому что была занята, пытаясь скрыть от Гарри их с Роном отношения; занята, краснея; занята, пытаясь не краснеть, так что ей потребовался почти месяц, чтобы обнаружить: Гарри тоже заливается румянцем. Только через месяц она заметила, что в определенные дни недели Рон с Гарри задерживаются в ванной комнате старост чуть дольше, чем обычно — точно так же они с Роном задерживались за проектом по защите от темных искусств, пока Гарри учился окклюменции у Дамблдора. Сначала она не заметила, что Рон прямо-таки светится после хорошего секса — расслабленный, восхитительно спокойный, счастливо жмурящийся, почти как Живоглот после миски сливок. Сначала она не заметила, что Рон так светится не только в те вечера, что они проводили вместе. Но природная проницательность все же взяла свое, и, когда это наконец произошло, Гермиона наложила на себя недавно изученное заклинание невидимости и последовала за мальчишками в ванную старост — жаркую, влажную и наполненную паром. Рон сидел на бортике, расставив ноги, а Гарри стоял перед ним на коленях, и член скользил у него во рту. От открывшегося перед ней зрелища Гермиона чуть не упала, поскользнувшись на плитке. Веснушчатая кожа Рона была мокрой от пота, волосы прилипли к вискам, из открытого рта вырывалось судорожное дыхание — Гарри точно так же тяжело дышал, жадно всасывая в себя член Рона, будто это была животворящая пища — нет, амброзия, и его слюна стекала по рыжим завиткам, где ее капельки блестели, как роса на траве. Красивый. Гермиона чуть не застонала, увидев, что себе Гарри тоже дрочит, и его тонкий член изгибается вверх, будто тянется к Рону, и с каждым движением кулака брызги спермы разлетаются по кафелю. Если бы она дала себе время подумать, то, возможно, даже разозлилась бы — хотя, как говорится: чья бы корова мычала, ведь у всей их троицы были друг от друга секреты. Задумайся она об этом, то, возможно, пришла бы к выводу о несправедливости происходящего: Рон трахается с обоими своими лучшими друзьями, а они с Гарри — только с одним. Что ж, Рон всегда был самым голодным из них, всегда стаскивал что-то у Гарри и Гермионы за завтраком, когда выдавалась такая возможность. Но когда все произошло, Гермиона бездумно (уже потом она поняла, что не во всех ситуациях нужно думать) сняла заклинание невидимости и появилась прямо перед Роном и Гарри. Когда Рон от потрясения чуть не упал спиной в ванну, Гермиона почувствовала, что пришло время для гриффиндорской солидарности. — Гарри, — тихо позвала она, и тот резко обернулся — глаза широко распахнуты от потрясения, на губах блестят капли спермы. — По-моему, нечестно, что все веселье достается Рону. Тебе так не кажется? Наконец панические хрипы Рона стихли, ужас исчез из взгляда Гарри, сменяясь чем-то вроде недоверчивой похоти — по мере того, как Гермиона медленно и дразняще раздевалась, пока тоже не оказалась обнаженной и скользкой от пара. В конце концов все обернулось к лучшему — Гарри так же умело ласкал ртом, как Рон — пальцами, и в кои-то веки не только Рону досталось лучшее из двух миров. Два любовника. Два друга. Конец