Небеса

      Тео с детства любил небо.       Он часто садился сначала после садика, а потом после школы, на лавочку и долго – долго смотрел наверх, пока не ломило в шее или пока сестра не заберет его. Он любил небо в любое время суток, в любое время года и все его ипостаси: и кристально голубое без одного облачка; и бесконечно черное с белыми, рыжими, голубыми и мерцающими огоньками – звездами; и занесенное тучами перед грозой, когда пахнет озоном; и красно – рыжее перед закатом; и перед рассветом, когда весь горизонт медленно переливается всеми цветами радуги; и когда небо белое – белое, а в ладошки и на лицо летят огромные хлопья снега.       Тео любил небо и любил Тару. После смерти Тары небо стало напоминать её. Формой облаков, цветом её глаз, проливным дождем, словно плакала сама Тара: всем. Тео видел в небе Тару, и Тео пришлось отречься от своей любви к небу и уйти под землю, чтобы не потонуть в чувстве вины.       А потом Тео полюбил Лиама. Лиам напоминал ему небо. Такой же непредсказуемый, и от того прекрасный; такой же многогранный, заставлющий Тео каждый раз удивляться от еще одной раскрытой ему стороны; такой же одновременно тихий и оглушительно громкий, от чего Тео перестал искать тишины; такой же притягивающий взоры, и Тео любит уградкой любоваться им, пока никто и сам Лиам не замечает; такой же недосягаемый, ведь Тео всегда будет лишь тенью следовать за ним, не имея даже права на частичку тепла, исходящего от подростка. Тео начал видеть в небе Лиама. Тео снова полюбил небо.       Иногда Тео завидовал птицам. Они такие свободные, могут улететь туда, куда захотят и ничто их не остановит. Они могут бороздить небо с облаками, пока крылья не устанут. У Тео нет крыльев. Тео с радостью променял бы свои клыки и когти на два необязательно белоснежных крыла и отправился бы в полет.       Но он знает, что это невозможно. Он знает, что как бы сильно он каждый раз не раскачивался на качелях, ему никогда не взлететь, никогда не вспорхнуть крыльями, которые он так сильно желает почувствовать за своей спиной. Ведь он прикован нерушимыми цепями к земле. За все свои грехи и ошибки его покарало, возможно, само небо, и он навсегда проклят ползать по земле, как червь, лишь мечтая об бесконечном просторе синевы.       Его вырывает из размышлений чей – то радостный вопль, и Тео опускает голову, тормозя ногами на качелях. Он видит Лиама, несущемуся к нему на всех парах с какой – то бумажкой в руках, и вспоминает, что последние три часа ждал Данбара, пока тот сдаст заключительный экзамен перед подачей документов в колледж. Кажется, перед этим Тео всю ночь буквально умолял подростка пойти в кровать, а не заучивать на сонную голову материал, который тот и так прекрасно знает. Лиам ушел спать лишь после обещания Рэйкена, что тот будет ждать его. Тео не понимает, зачем тому так важно слышать его сердцебиение.       Лиам встает рядом и начинает очень быстро что – то лепетать, а Тео из всего этого сумбурного потока слов понимает лишь «я сдал», разглядывая прекрасные голубые глаза, в которых сейчас радужка завораживающе блестит и переливается от солнечных лучей, что заставляют хозяина глаз так мило жмуриться, что Тео не сдерживает нежной улыбки.       И он совершенно не ожидает услышать: «Спасибо, что был рядом». Эта фраза вводит его в какой – то ступор, потому что Тео не понимает, зачем и самое главное за что Лиаму сейчас благодарить его, ведь он буквально ничего не сделал, и выйти из него он не успевает, как чувствует на своих губах чужие.

Лиам стал небом для Тео.