Импульс жизни.

— Блять, — от злости она шандарахнула ногой по стене и почти что взвыла от нового уровня боли, охватившего теперь ещё и повреждённую конечность. Мало ей было мигрени, мало отчаяния, топившего разум, мало нескончаемой борьбы за… Да Мордред бы побрал этого ненавистного, но такого дорогого сердцу Люпина. Она никогда бы не выбрала его, если бы могла выбирать. — Воюете со стеной? — низкий мурлыкающий голос дразнил. — Нимфадора. — Меня зовут Тонкс, — молодая женщина зыркнула во тьму и нахмурилась пуще прежнего: разве мог этот день стать ещё хуже? Делает ли её плохим мракоборцем то, что она не заметила притаившегося в темноте шпиона, что поддалась эмоциям при зрителях? Что оказалась всего лишь человеком, слабой женщиной? Она затаила дыхание, когда он, будто материализовавшись из удушливой пустоты, предстал перед её глазами. Снейп выглядел дерьмово — словно с последней их встречи минуло минимум двадцать тяжёлых, изнурительных лет сражений, а сам он всё это время не вылазил с поля брани. От статного, самоуверенного змеиного декана остался только яд в голосе, да и тот перестал носить смертоносный характер. Худощавая фигура по-прежнему умело задерживала на себе всё внимание, заполоняла пространство. Тонкс так по-женски, непрофессионально, втянула носом запах его тела, рассыпая его на мириады составляющих. Профессор Снейп напрасно ставил под сомнение её природную расположенность к Зельям (а также публично высмеивал неуклюжесть, стремление попасть в подчинение к Аластору и так далее, и так далее, и так далее — до бесконечности…) она была хороша и всегда добивалась желаемого. «Выше ожидаемого» по Зельеварению стало её первым серьёзным личным достижением, если, конечно, не брать в рассчёт безнадёжно охмурённого мальчишки, прежде — весь шестой курс — воротившего от неё нос. Тогда ей казалось, что это и есть триумф. — Я видел ваше личное дело, мисс, — скучающе растянул слова Снейп, — и точно знаю, как вас зовут. И в жизнь не забуду. — Тогда нам повезло, что она продлится не так долго, Северус, — пошутила она и вытянула губы в грустной улыбке. — Иначе, боюсь, я бы не пережила такого потрясения. Впервые Нимфадора обратилась к нему по имени в свою выпускную ночь, проспорив друзьям и просто желая поиграть на нервах у всегда невозмутимого декана слизеринцев, будто мало выпила крови у него за все годы обучения. И это было незабываемо! Желваки заходили по ещё больше посеревшему лицу Снейпа, он клокотал яростью и точно первым его побуждением было отправить её на отработки к Филчу — на месяц, на полгода — но ничего не вышло. Она больше не была его студенткой. Она больше не закусывала губы, чтобы молчать и услуживать. — Я удивлён, как вы дожили до своих лет, Нимфадора, — ответил Северус, мерзко улыбаясь, — это абсолютный успех. Мне казалось, что со всей вашей исключительной грацией вы подскользнётесь на мокром кафеле в ванной комнате и раскроите свою черепушку. Или споткнётесь о порожек и… — А у тебя никогда не возникало соблазна выпить яду? — вылить всю накопленную злость на него казалось достойной идеей. Снейп мог бы поддержать эту игру. — Не представляешь как часто, — богатый голос не сочился иронией, безжизненно утомлённым был. Она посмотрела в его глаза — пустые колодцы. Он мертвец с открытой датой смерти, он ждёт её как избавления от многочисленных тягот. Какой-то непраздничный складывался у них диалог. Какое-то непраздничное настроение одолевало обоих. Тонкс пошатнулась. Она вспоминала, где встречала это выражение лица. В отражении грязного зеркала. — Дамблдор ушёл? — спросил он, не замечая произведённого эффекта. — Да. — Пыталась с ним поговорить? — кажется, с пикировкой на сегодня было покончено. — Да, — прорычала она. — Мы с Кингсли уверены, что он скрывает что-то важное! — Он всегда так делает, — Снейп раздражённо встряхнул плечами. — И мы знаем, что ты знаешь, что именно, Снейп, — прибегла она к командирским ноткам в голосе — мракоборец она или кто? — И будет лучше, если ты сам… — Позволь дать тебе небольшой дружеский совет… — Так мы оказывается друзья? — вздёрнула она брови вверх и ухмыльнулась, заметив его реакцию. — И как давно? Давай закрепим это в письменном виде, а то мне никто не поверит на слово? — Нимфадора, — по его венам словно пустили ток, глаза вспыхнули энергией, злостью и… и чем-то другим, плотским, заполонились жизнью — худшими её эмоциями. — Я хотел сказать, что выбирай посильные для себя цели, иначе однажды подскользнёшься в ванне и больше не откроешь своих чудесных… Он всмотрелся в её лицо, точно видел впервые и издевательски цокнул языком. — … цвета засохших испражнений фестралов глаз. Впрочем они удивительнейшим образом сочетаются с твоими мышиными волосами. Цветёшь и пахнешь, Тонкс, цветёшь и пахнешь, — взгляд просканировал женское тело и вновь поднялся к лицу, заострился на поджатых губах. — Из всей возможной внешности ты выбрала эту? — Не тебе осуждать чью-либо внешность, — швырнула ему в лицо девушка и тут же насторожилась, дожидаясь реакции. Возможно, слухи о его второй работе были сильно преувеличены, а возможно — и нет. Да и как вообще можно предугадать поведение уязвлённого мужчины? Пальцами она нащупала в худи волшебную палочку и, смутившись отчего-то пристально резкого взгляда, опустила глаза ниже. На его большой нос с неестественно крутой горбинкой (явно следствие давнего перелома), тонкие губы, кадык, вздымающуюся грудь, расстёгнутый плащ, блестящие пуговицы сюртука, пояс брюк… — Чью-либо — нет, только твою, метаморф, — хищно улыбнулся Снейп и подался вперёд. Нимфадора вздрогнула, когда крылья его носа задели изгиб шеи, дыхание щекотало чувствительную кожу. Страха как такового от близости его тела не было; только истома, налившая вдруг тело, ожидание неизвестного, предвкушение. Её рука безвольно дёрнулась к его предплечью, Снейп выпрямился, отстранился, непроницаемо ледяным взглядом изучая её снова. — От тебя больше не воняет волком, — заметил он. — Почему? Тонкс зло сжала его плечо, но Северус даже не поморщился, усмехнулся лишь жалостливо как умалишённой. — Это не твоё дело, — прошипела она и теперь сама подалась ему навстречу, чтобы ударить, причинить боль, заткнуть. Лишь бы он не смел своим мерзким языком произносить имя Ремуса, из-за таких как он, он, оборотень и боится собственных зарождающих чувств. Мало ли кто его осудит, мало ли кто выступит против их отношений — какая разница? Какое им всем чёртово дело до их возможных отношений? Лицемерные ублюдки. — Так это всё, — окатил он её насмешливым взглядом, — последствия разбитого сердца? Ты такая жалкая, Нимфадора Тонкс. В противовес словам рука почти ласково нырнула в тонкие спутанные волосы, сжимая их в кулак, оттягивая. — Жалкая, — губы тронули ушную раковину. Как ужаленная Тонкс отпрянула назад, но, запутавшись в собственных ватных конечностях, машинально вцепилась в тело Снейпа, забавляющегося теперь в открытую. — Лечишься работой или случайными связями? — соблазнительно шепнул он, его рука с волос сползла на выпирающие лопатки. Твёрдость мужского тела, зажимающего её в тёмном-тёмном коридоре будоражила дух, возбуждала какие-то древние инстинкты, пугающие даже саму Нимфадору. Ремус никогда не был таким. Он боялся: боялся луны, чувств, косых взглядов и даже собственной тени, Снейп… Снейп не боялся, Снейп запугивал. И когда он пошевелил бёдрами, вжимаясь в неё, мракоборец возмущённо зашипела: за кого он её принимает? За легкодоступную девку? Судя по твёрдости, прижимающейся к низу её живота, так оно и было. Девушка приказала себе сбросить наваждение, очнуться, блять, от воплотившейся сексуальной фантазии. — Что ты себе позволяешь, Снейп? — голос прозвучал неожиданно уверенно и бескомпромиссно, но провести шпиона не удалось. — Пока что ничего, это корешок книги, — в подтверждение слов он выпрямил полы мантии. — Но тебе бы очень того хотелось, да? — Ты пьян? — У меня выдалась очень тяжёлая… жизнь. — Снейп, — её ладонь безвольно поднялась вверх, чтобы смахнуть с щеки небрежные пряди волос. Его — соскочила с лопаток на бедро. — Не притворяйся, что не хочешь. Я предупреждал тебя, что однажды ты можешь очень неудачно… поскользнуться, — прошипел Северус и провёл языком по чувствительному участку кожи за её аккуратным ухом. — Об этом никто и никогда не узнает. Обещаю. Ты же хочешь расслабиться, отдать контроль в чьи-нибудь руки... — Я… Она не могла согласиться. Нет. Не так, не здесь, и не с этим мужчиной, побойся Моргана! Ремус никогда ей этого не простит. Ремус, который ведёт себя как благочестивый ублюдок, который воротит от неё нос, страдать заставляет, чувствовать себя недоженщиной. «Ты очень красивая, остроумная женщина, какому-то мужчине…» — порой блевать тянуло от этих сладкоречивых лживых словечек, глазок щенячьих и полного игнора. Ремус… — Ничего не узнает, — услышала она голос Снейпа в своей голове и поспешила скрыться за окклюментными щитами. Только вот поздно уже было метаться назад: Северус узнал всё, что хотел. Почувствовал её желание. — Только смени цвет волос, я не собираюсь трахать Амбридж, — прошелестел его голос, фалангой указательного пальца он брезгливо приподнял розовую прядку волос. Сердце Тонкс пропустило удар: у кого-то при смущении розовеют щёки, а у кого-то — волосы. Вот же попадос. — Я предпочитаю тёмно-медный оттенок, — продолжил он невозмутимо, — и чтобы длина была ниже лопаток. К телосложению и объёму груди претензий нет, их можешь оставить в неизменном виде. — Ты не в магазине! И я не собираюсь воплощать в жизнь все твои сексуальные фантазии. — Уж сделай одолжение. Сама понимаешь: мне в жизни вряд ли предстанет ещё один шанс трахнуть метаморфа, так что я хочу получить от этой связи всё, что могу. Люпин идиот, раз не видит всех возможностей, — голодный взгляд заблуждал по её аппетитной фигуре. — Хочешь его вернуть? — Кого? Мозг отказывался так быстро переходить из режима «давай потрахаемся» в «давай поговорим о любви всей твоей жизни». — Я люблю его, — она пожала плечами, сообщая столь скорбный факт о своем глупом сердце. — А он меня, очевидно, не очень. — Очевидно, — равнодушно согласился с её мнением Снейп. — Но если ты, так, между прочим, обмолвишься ему о том, что я как-то странно на тебя смотрю и преследую, то уверен… Ремус изменит своё мнение. Хотя бы ради того, чтобы ты не досталась мне. Если тебя устраивают полумеры — дерзай, но сначала… Его рука сжала грудь через ткань плотного худи, пока вторая вела бой с молнией на джинсах девушки. — Здесь? — это… это было волнующе, бесспорно. Пульсация внизу живота усилилась, осела горячим клубком. Тонкс сомкнула бёдра и тревожно огляделась по сторонам, прислушиваясь к голосам за дверью. — Может, лучше пойдём к тебе? — предложила она, зная, что с уходом отсюда рухнет и физическое влечение. — Ко мне? Чтобы я пригласил к себе в дом мракоборца? Разве я похож на душевнобольного? Волосы, — напомнил ей Снейп. И она подчинилась. Видит бог, иногда её заводили и властные мужчины. Но покорность не была её сильной стороной, как и пассивное принятие происходящего, поэтому вскоре, не выдержав, она погладила его плечи, грудь, пощекотала пуговицы на выглядывающем сюртуке и... Снейп резко отвёл её ладонь в сторону, обжёг горячим дыханием губы: — Давай проясним один момент: ты хочешь просто потрахаться и снять физическое напряжение или заняться любовью? Второе точно не ко мне, — прошипел он, стискивая её тонкое запястье в мёртвой хватке, — а с первым могу помочь, если ты пообещаешь хорошо себя вести, по крайней мере до той поры, пока я не попрошу обратного. — Если тебе нравятся игры с полным подчинением, то сними себе шлюху, Снейп, или... поищи нижнюю, — низкий тембр с хрипотцой раскатом грома оглушил его, распалил пламя. И Тонкс знала свои силы, знала, что делает с ним. Закинула ногу на его бедро, теснее переплетая тела, шею куснула. Мужские пальцы ожили, с остервенением тиская аппетитную задницу, приподнимая худи, чтобы коснуться обнажённой горячей кожи — и сгореть без остатка. Перезарядиться. Животных повадок, горячности в нём оказалось больше чем в Люпине, и зубы свои он использовал чаще, умелее. Тонкс стоны душила, рвущие её на части, от языка его голодного, щёлкающего по напряжённым соскам, от покусываний почти что ласковых. Снейп клеймил горящие шею, грудь, на память недолгую оставлял багровые отметки страсти. И когда он опустился на колени, раздвинув её ноги, и приступил к бёдрам, Нимфадора поняла, что Северус настроен крайне серьёзно, и что завтра она не посмеет приводить тело в божеский вид, прибегая к чудодейственной мази. Плевать. Впервые за долгое время она не страдала, не думала о Люпине. Когда в ход пошли длинные и, что оказалось более удивительно, умелые пальцы, думать уже вообще ни о чём не получалось. Даже о первом о мужчине, полностью захватившем контроль над ней и изматывающем до одури. Это было лучше чем полёт, лучше чем запах дождя и цитрусовых, лучше чем магия. Когда он поднялся, она не поняла, только почувствовала крепкие пальцы, давящие на плечи, едкий понимающий оскал. — На колени, — прорычал он, наверняка не в первый раз. — Очнись, Нимфадора. Когда её имя произносили таким тоном, оно почти не казалось ей мерзким. Тонкс решила для начала сосредоточиться на волосах, уважить его просьбу как-то, подсластить... Но услышала новый нетерпеливый рык. — Да какая разница, какого они цвета?