Побудь со мной весь вечер

— Вы будете скучать по мне? — хитро улыбнувшись, поинтересовался Уилл и подхватил под руки Деанну и Дейту, шагавших по обе стороны от него. Деанна тут же расслабилась и ухватилась поудобней, а Дейта на мгновение завис, но не стал возражать против очередного вторжения в личное пространство. Прогулочным шагом они пересекали парк, разбитый с восточного фасада главного корпуса. Кипарисы, высаженные на аллее, отбрасывали длинные тени, скрывающие от ещё не палящего, но уже слишком яркого мартовского солнца. — Я не буду, — отрезала Деанна и рассмеялась. — Слишком много чести. К тому же, — брови её комично поднялись, — я тоже собираюсь не плевать в потолок, а налаживать связи дома. — Всё с тобой понятно, подруга, — тоном, выражающим смертельную обиду, заключил Уилл и демонстративно отвернулся. Одновременно с ним подал голос Дейта: — Мисс Трой, не представляю, зачем бы вам понадобилось плевать в потолок. Деанна и Уилл синхронно фыркнули. — У нас на Бетазеде раз в год проходит соревнование по плевкам в высоту, — невозмутимо ответила она, а затем, поглядев на серьёзное лицо Дейты, наконец рассмеялась. — Шучу. Это такое выражение, значит, не только у нашего дорогого Уилла есть дела, но и у меня тоже. И Дейта, — она посмотрела на него умоляюще. — пожалуйста, зови меня Деанной. Ты ведь не зовёшь Уилла мистером Райкером. — У нас с Уиллом продолжительная договорённость, — парировал Дейта, и Уилл довольно хмыкнул. — Но хорошо, я учту твои пожелания, Деанна. Подруга расплылась в улыбке и подмигнула ему. — Деанна меня не любит, это я уже понял. — Уилл не дал ей перевести тему разговора, и получил локтём в бок. — А ты Дейта, будешь скучать по мне? — Я андроид, и я не могу скучать… — Уилл и Деанна обменялись скептическими взглядами. — Однако твоё отсутствие будет значимым для моих позитронных связей, которые уже привыкли к сигналам, получаемым в твоём присутствии. Деанна смотрела на Уилла взглядом «Ну что, ты выбил из Дейты признание, доволен?». Он ответил ей не менее выразительным взглядом «Да, доволен». — Так я и подумал, — расплывшись в улыбке, он залюбовался едва заметными морщинками под глазами Дейты. Солнце клонилось к горизонту, и розоватые тени мягко ложились на его бледное лицо. — И я по тебе буду скучать. По тебе тоже, злюка, — Уилл пихнул Деанну в ответ. — Удачной практики, — кивнул Дейта. Уилл подмигнул ему, а затем чихнул.

***

— У тебя кровь на руках, — тихо сказал Дейта, когда дверь распахнулась. Кажется, Уилл не стучал. Он посмотрел на руки, и пока они ещё не расплылись, как всё вокруг, заметил, что кожа на костяшках содрана, и кровь засохла коркой. Наверное, он всё-таки бил стену. Уилл снова посмотрел на Дейту: он был чётче, чем размытые руки, а его лоб пересекала беспокойная морщинка. — Уилл, заходи. У меня нет кожного регенератора, но я настрою репликатор, чтобы тот предоставил его. Он ушёл внутрь комнаты, Уилл сделал ровно шаг вперёд и застыл. За спиной с шипением закрылась дверь. Комната пропиталась сумерками — он только сейчас понял, что уже вечер — и, кажется, никакой свет не мог прорезать эту густую серость. — Уилл, пойдём. — Дейта вернулся и, подхватив его под руку, повёл в глубь комнаты и усадил на заправленную кровать. Покрывало было синим, с узором из треугольников. Треугольники скакали друг за другом и снова расплывались. Дейта склонился, взял его руку в свою и стал водить кожным регенератором над костяшками. Бледная рука была тёплой и мягкой, а костяшки щипало. Потом Дейта повторил то же со второй рукой. Всё молча. Выпрямился, снова отошёл — вернулся с тряпицей, смоченной в воде, и стал стирать остатки крови — теперь не осталось и её. Уилл вспомнил, что обычно говорят. — Спасибо. — Голос был хриплым, как на древней пластинке. Дейта кивнул. В сумерках тени залегли и у него под глазами. — Ты уже знаешь, что случилось? — Каждое слово приходилось словно с мясом выдирать из себя. Дейта снова кивнул. Он сидел рядом с Уиллом, закрывая расплывающиеся треугольники, и на его лице читалось что-то похожее на обеспокоенность. — Я не могу оставаться в комнате. Я не хотел бы нагружать тебя, но я больше не могу быть один в этой комнате, а как только я выхожу, все начинают пялиться на меня, или мне так кажется, но я больше не могу, и я… — он выдохся. — Уилл, ты мой друг, и неразумно с твоей стороны думать, что ты «нагрузишь» меня. — Это прозвучало довольно категорично, а затем Дейта положил ладонь ему на плечо. — Я вижу только одну проблему: я читал множество трудов по психологии человека и усвоил, что методы психологической поддержки варьируются в зависимости от ситуации и индивида. Уилл, я хочу помочь тебе, но я не знаю, что тебе нужно. Скажи мне, как тебе помочь? — Звучало похоже на мольбу. Он рассмеялся. Смех всё длился и длился, вырываясь изнутри и грозя перерасти в истерику, и Уилл заставил себя заткнуться. — Если бы я знал, как мне помочь, — протянул он, не глядя на Дейту. — Не знаю. Побудь со мной, послушай меня. Пауза. — Я тебя слушаю. — Когда это… Я был на лекции, а потом… Уилл был на лекции профессора Саавик, когда все узнали — кроме него, он был слишком увлечён темой лекции, чтобы отвлекаться на падд. А затем, уже в коридоре кто-то, кажется, Таллура сказала ему открыть новости. «Дипломатическая миссия на Горужде обернулась трагедией: сорок семь представителей Федерации мертвы, среди них капитан Дарсон, возглавлявший миссию, и двое кадетов Академии Звёздного флота». Двое кадетов. Кажется, уши заложило как в шаттле, поднимающемся к кораблю на орбите. И остро кольнуло в груди. — …и я не мог нормально вдохнуть, что-то мешало. Потом меня довели до выхода из корпуса, и я побрёл к себе. Дейта был рядом, тёплый и близкий, и Уилл пододвинулся к нему вплотную. — Но я… я не могу оставаться в комнате. Там столько его вещей… Когда он улетел, то оставил всё в беспорядке, как всегда, и я, конечно, не стал ничего трогать, и вот теперь его футболка валяется на полу, весь стол завален чертежами его любимых крейсеров, на кровати коллекция носков, и он уже ничего не сделает с этим бардаком. Я не знаю, когда его родители приедут за вещами, но я не могу там больше быть, просто не могу… Когда Уилл только увидел список назначенных в миссию на Горужде, где сразу за «Уильям Райкер» — он этого ждал, но волна радости и предвкушения всё равно захлестнула его — значилось «Джон Финнеган», ему тотчас же захотелось спросить, к кому из командования подлизался сосед. Но ради их хрупкого перемирия Уилл промолчал, поздравил с назначением, а затем Финни проболтался, что по своим каналам заранее разузнал, какая практика ждёт лучших студентов, и дрался за каждый балл по дипломатии. Финни был феноменальным хитрецом, но хитрость в конце концов ему не помогла. — Ты же знаешь, Дейта, он такой дурак, я столько жаловался на него. — Как там говорилось, «о мертвецах либо хорошо, либо ничего… кроме правды». — Мне иногда казалось, что он поставил себе цель довести меня до белого каления всеми возможными способами. Он занудничал, когда я просил его с чем-нибудь помочь, тупил, когда я объяснял элементарные вещи, созванивался с родными, не выходя из комнаты, приводил сюда своих пассий, хотя у нас была договорённость не делать этого хотя бы по будням… Но как мне быть без него? — Уилл сам, только договорив, понял, как беспомощно прозвучал его вопрос. — Я так привык к нему и к его дурацкой карешке за два с лишним года, что, кажется, и Академия без него не Академия. И ведь, несмотря на всё, Финни совсем не плохой человек и даже — боже, тут бы он начал надо мной смеяться — не самый плохой сосед. Бывают и хуже, я пожил с одним таким неделю, когда на первом курсе мы в пух и прах поругались и разъехались, а потом одновременно пошли мириться… — Уилл хихикнул, а потом мысль о том, что его ждёт только пустая комната, снова ударила под дых. — Он не заслуживал умереть так, не успев выбесить экипажи всех кораблей, на которых он стал бы служить… Я просто хочу, чтобы он вернулся и рассказал очередной несмешной анекдот, понимаешь? — Понимание в данном ключе, как правило, подразумевает под собой схожий опыт, поэтому я, к сожалению, не понимаю в полной мере. Но я действительно соболезную тому, что ты потерял соседа. Так же, как мне жаль, что я потерял двоих сокурсников. — В полутьме голос Дейты звучал глухо, но спокойно. Уилл покачал головой. Конечно, это не то, но ведь и правда: для Дейты они тоже были не чужими. Тогда Уилл вновь подумал о второй погибшей, мысль о которой разъедала его сердце виной. Когда он бежал из комнаты, ноги привели его на набережную, где они бродили незадолго до… От себя было не убежать. — И Джейн… Я не так хорошо знаю её, мы начали сближаться только этой зимой и едва подходили к грани, когда из сокурсницы она стала бы моей… ну, пока не подругой, но уже товарищем. Но я знаю — да и все, наверное, знают, что она хороший человек. Не из тех, кто ради карьеры пойдёт по головам. — Расфокусированным взглядом Уилл глядел куда-то на стену, и слова, что он говорил, покидали его, не задерживаясь в голове, но на секунду он остановился. — Я ведь говорил всё это в настоящем времени? Не могу перестроиться на прошедшее. Когда я слёг с гриппом и её назначили в миссию вместо меня, она, прежде чем радоваться, сказала, мол, ей жаль, что она заняла моё место. И это были искренние слова. Уилл прервался. Кожа под глазами была стянута так, будто он плакал, но он этого не помнил. Вообще-то проплакаться было бы куда легче, только Уилл этого давно не умел. — Можно воды? — попросил он, и Дейта молча встал и направился к репликатору. — Держи. Дейта вновь сел рядом, и Уилл, маленькими глотками выпив полстакана прохладной воды, продолжил: — Не знаю. Я думаю о ней, и у меня снова и снова в голове прокручивается тот день, когда мы после занятий закидали друг друга снежками, а потом пили какао с маршмеллоу и играли в города. «Бангладеш, ШиКар, Райза»… Я стал спорить, что Райза — это планета, а она доказывала, что курортный город называется так же… — Держать спину ровно стало совсем невозможно, и он опустил голову Дейте на плечо. Тот не отодвинулся. — У меня очень мало друзей и подруг, и она могла стать одной из них… Могла ведь? — Опираясь на мои наблюдения, могу констатировать, что кадет Вайлет демонстрировала дружеское расположение к тебе. — Спасибо. Наверное. Дейта молчал, и Уилл подумал, что зря он пришёл сюда и стал разматывать клубок своих едких эмоций. Точно зря. Не то чтобы Дейта не поймёт его — Дейта чувствовал и понимал больше, чем показывал остальным, — но зачем ему это? — Уилл. Ты опять, как говорят люди, ушёл в себя. — Плечо Дейты, пока он говорил, даже не дрогнуло. Хотел бы Уилл так себя контролировать. — О чём ты думаешь? — О том, что притащился сюда, как драный бесприютный кот и стал тебя тревожить. — Он не чувствовал, что способен нормально подбирать выражения. — Уилл, меня тревожит только то, что тебе больно, и меня тревожило бы это, даже если бы ты не пришёл ко мне. В действительности, 1.43 часа назад, прочитав новости, я пытался связаться с тобой, однако, судя по всему, ты не держал при себе падд и коммуникатор, а в твоей комнате я тебя не обнаружил. Мне осталось только положиться на то, что ты придёшь или свяжешься со мной. В другой момент Уилл бы залился румянцем и грелся бы этими словами ещё долго. Сейчас он, чувствуя в себе только плещущуюся и разъедающую внутренности кислоту, решил не уходить. Если он уйдёт с остатком невысказанных мыслей, кто знает, что они сделают с ним в комнате — теперь только и единолично его комнате. — Я ценю это. — Фраза была безжизненной, но вообще во всём, что Уилл говорил сегодня, было мало жизни. Он отстранился, подняв голову с плеча, и комната опять поплыла: картины, висевшие над противоположной кроватью, смазались в цветные пятна — и он понял, что в какой-то момент включился приглушённый свет. Тогда Уилл вновь стал смотреть на лицо Дейты, единственный статичный объект. — Я не знаю, как они погибли. В новостях, ты сам видел, почти ничего не пишут. «Из-за нарушения культурного табу горуждианцы устроили бойню, в которой погибли почти все представители Федерации». Кто-то пишет, что их спровоцировал капитан Дарсон, кто-то — что виноват бетазоид, который был консультантом по первым контактам. Понятно, что будет следствие. Но знаешь, о чём я постоянно думаю? — О чём? — Дейта не всегда умел распознавать риторические вопросы. — О том, что я должен был оказаться там. Не Джейн, а я. И о том, что я не какой-то уникум, в отличие от выжившего бетазоида — и я бы не выжил. Но вот вмешался обычный земной грипп, и я здесь. — Я нахожу сомнительной концепцию судьбы, однако… — Подожди, — Уилл прервал его. — То, что я жив, не проблема, и вообще не должно быть проблемой, — он усмехнулся, с трудом поднимая уголки губ. — Проблема в том, что я рад. Я рад тому, что не попал на Горужду, тому, что они не вернулись, но я сижу здесь, живой и невредимый. Мне тошно от себя, Дейта, но это так потрясающе — быть живым. Наверное, когда он разбил кулаки о стену, он был рад и боли, которая напоминала о том, что он не умер. — Уилл, стремление выжить — это первый инстинкт человека, поэтому естественно то, что, когда ты понял, что мог быть на месте сокурсников и испытал выброс адреналина, ты почувствовал радость от пребывания в безопасности. — Нет, Дейта, — Уилл ткнул его в плечо кулаком, — это ненормально. Они мертвы, а я жив и рад этому. Не боль, а стыд был той самой едкой кислотой, разливавшейся в груди. — Уилл, я должен заметить, что твои представления о норме основываются на эмоциональном суждении… — Дейта, хватит. — …которое ты делаешь, находясь в состоянии… — Перестань. — …когда объективность выводов не может быть достигнута, вследствие чего… — Я должен был там умереть! Стало тихо. Мерно мигал синим индикатор на компьютере — Уилл, тяжело дыша, сосредоточился на нём, не в силах смотреть Дейте в лицо. — Могу я сказать кое-что? — тихо спросил тот спустя семнадцать миганий. Кое-что? Куда делась хвалёная точность и определенность речи? — Говори. — Я должен признаться тебе, — начал Дейта чуть ли не смущённо, — я запрограммирован ценить жизни всех существ одинаково. Однако в момент, который я даже не могу с точностью установить, я понял, что ценю твою жизнь выше остальных. Это пошатнуло мои этические ориентиры, но я принял это как данность. Уилл потрясённо молчал — Дейте всё-таки удалось вывести его из мутно-стыдного состояния всего несколькими словами. — Поэтому я не могу позволить тебе чувствовать вину за естественную реакцию твоей психики. Я не знаю, как уменьшить твою боль, но я не хочу, чтобы ты винил себя за то, что чувствуешь не только её. Уилл выдохнул. Он не знал, что Дейта может говорить… так. Будто Уилл важен ему так же, как и он Уиллу. Слова будто нейтрализовали кислоту, растворявшую его сердце. — Также полагаю, что никто из погибших не упрекнул бы тебя за радость оттого, что ты не умер, — добавил Дейта, кажется, в качестве финального аргумента. — Финни бы упрекнул, — Уилл усмехнулся. Наконец он смог действительно сосредоточиться на лице Дейты не только в качестве ориентира. Его жёлтые глаза не светились, но в полутьме всё равно казались похожими на маленькие фонарики. Очень тёплые. — Я всё же полагаю, что он был более понимающим человеком, чем стремился показать окружающим. — Наверное, ты прав. Как-то раз он… Снова прислонившись к плечу Дейты, а потом и забравшись на кровать с ногами, когда андроид неловко приобнял его, Уилл рассказывал про то, как Финни однажды в качестве примирения приготовил пастуший пирог, и про то, как Джейн прошлой зимой помогла списать половине потока. Боль от рассказов не проходила — да и не могла пройти, — но становилась выносимей. По его меркам — будто с молчаливой поддержкой Дейты он подшивал под себя униформу. Уилл старался не замечать, как он выдохся, но, когда он зевнул в пятый раз, Дейта сказал: — Я полагаю, тебе нужен сон. Он криво улыбнулся: — Да, просто не хотелось… Ладно, рано или поздно в комнату всё равно придётся вернуться. Дейта поднял брови. — Тебе не обязательно возвращаться сегодня. Хочу напомнить, что в моей комнате две кровати, что на две кровати больше, чем мне необходимо. И тогда Уилл, не дослушав, мгновенно расплавился и расплылся по кровати, кажется, даже забыв поблагодарить, а Дейта, аккуратно вытащив из-под него покрывало, укрыл его и — это точно уже причудилось — провёл тёплой рукой по волосам. — Спокойной ночи. Уилл знал, что ночь едва ли будет спокойной, потому до последнего держал открытыми тяжеленные веки, и, лёжа в уютной теплоте, наблюдал, как на стене колеблются тени от уличного фонаря и как Дейта, склонившись над паддом, что-то быстро печатает, и лицо его было ещё бледнее в белом свете. — Ты прямо как звёзды, — пробормотал Уилл, уже не в силах побороть сон. — Спокойной ночи.