Мы диалектику учили не по гендеру или Трудности понимания

Очень интересно развивались гендерные отношения в средневековой Западной Европе, находившейся под огромным влиянием церкви. И, хотя католическая и православная церкви окончательно разделились только в 1054 году, различия между ними были существенными задолго до этого. Одной из проблем раннего средневековья и раннего христианства является проблема брака. Существует ли брак, как таковой, и позволительно ли христианину вступать в него? Раннее христианство периодически отвергало брак. До IX века вообще не существовало общего церковного обряда бракосочетания. В IV-VI вв. появилась следующая концепция взаимодействия полов, высказанная св. Иеронимом и папой Григорием Великим: любой половой акт – это проявление первородного греха. Таким образом, возникает неразрешимое противоречие между религией и самой природой человека. Августин Блаженный (IV в) решает эту проблему по-другому: хотя девственник выше человека (так и сказано, да!), но супружеские отношения – грех не смертный, а простительный, ибо цель соития – рождение детей, среди которых могут оказаться праведники, впоследствии они могут занять место падших ангелов (Реплика тараканов: вот это обоснуй! Снимаем шляпу!). В результате, люди раннего Средневековья жили так, как считали нужным. Брак – дело временное, особенно среди имущих классов, поэтому разводы возможны, и не обязательно по инициативе мужчины. Церковь в конце VIII – начале IX вв. создаёт-таки некий ритуал, в котором главным героем выступает отец невесты, отдающий её руку будущему мужу. Теперь церковь пытается обеспечить христианизацию брака, чтобы он стал «браком навсегда». Отношение к детям определялось двумя моментами: 1. Они умирали в огромном количестве. 2. Не было средств контрацепции. Высока детская смертность, и мать не успевает привязаться к ребёнку, ухаживают за детьми плохо, к их смерти часто относятся довольно спокойно – Бог дал, Бог и взял. Церковь в этот период указывает на ребёнка, как на существо неполноценное, особенно негативным было отношение к девочкам и детям-калекам. В IV-VI вв. кое-где существовал налог на детей. Ребёнок не имел защиты в силу детского возраста, он видел всё, что видели и делали взрослые, и никто ни от кого не требовал особого целомудрия. Проповедь церкви «Брак должен быть навсегда» во многих случаях остается просто проповедью до XIII-XIV веков. Простонародье вообще не считало нужным вступать в церковный брак, удовлетворяясь сожительством, и общественное мнение не особо разделяло законных и незаконных детей. Церковный брак повсеместно внедряется к XIV веку именно в верхи общества. Но церковный брак не обозначал отсутствия любых других форм сексуальных отношений. Церковь подразделяла их на «простительные» и «непростительные». Простительные – если мужчина и женщина не состояли в браках, то есть не изменяли супругам, непростительные – если такие отношения были сопряжены с супружеской изменой или были гомосексуальными. К «содомитам» церковь вообще была весьма и весьма сурова, но об этом позже. Однако предписанного целомудрия не придерживались даже служители церкви. Католический целибат (отказ от сексуальной жизни для священнослужителей) всё-таки вещь суровая. Вот и обходили его, как могли. Многие священники имели так называемых «канкубин» (сожительниц), которые проживали в их домах на правах экономок, домоправительниц, доверенных служанок и т.п. Дети от канкубин объявлялись сиротками-племянниками и все дружно делали хорошую мину при плохой игре. Но канкубины всё-таки были меньшим злом, ибо многие святые отцы играли совсем не в те ворота. Днём громко обличая грех содомии, могли ему же и предаваться ночью. В XI веке появляется так называемый «куртуазный культ Дамы», «служение рыцаря Даме», причём это «служение» никакого сексуального подтекста не имело. Психология знатных мужчин того времени весьма своеобразна: есть дамы, которым должно служить, есть женщины, в том числе и жена, которые должны подчиняться, а женщины «из низов» даже подобия уважения не заслуживают и нет греха в сексуальных утехах с ними, даже без их согласия, если уж очень захочется. XIII - XIV вв. – это время ещё и великой чумы, которая воспринимается, как наказание за грехи. Общественное сознание требует от людей, чтобы они стали такими, какими быть не могут – то есть не грешили. В этом смысле итальянское Возрождение создаёт очень сложный человеческий образ – человек живёт и грешит, как ему хочется, но знает, что расплата последует. Отношения c Богом превращаются в товарно-денежные, недаром примерно в это же время появляется учение о чистилище. Христианское семейное право возлагало основные права и ответственность на главу семьи, мужчину. Это соответствовало выводам отцов церкви касательно мужского создания. Более того, некоторые богословы поднимали вопрос о человеческом статусе женщин: якобы только мужчина создан по образу и подобию Божию. "На III вселенском соборе в Эфесе в 431 г. был даже поднят вопрос о том, есть ли у женщины душа, является ли женщина человеком или тварью без души? Ведь св. Иероним отрицал наличие у женщин бессмертной человеческой души. И представители собора долго и жарко спорили на эту тему, пока не был приведён такой довод: Иисус именуется в евангелиях сыном человеческим, но на Земле он был только сын девы Марии, женщины, следовательно, женщина – человек. Решение считать женщину человеком, было принято после голосования большинством всего в один голос». (с) Если честно, то многие историки считают этот эпизод просто исторической байкой, однако более авторитетный свидетель, а именно Григорий Турский, тоже упоминает о подобном. Версия Григория Турского "История франков": "На этом же соборе поднялся кто-то из епископов и сказал, что нельзя называть женщину человеком. Однако после того как он получил от епископов разъяснение, он успокоился. Ибо священное писание Ветхого завета это поясняет: вначале, где речь шла о сотворении богом человека, сказано: «...мужчину и женщину сотворил их, и нарек им имя Адам» , что значит — «человек, сделанный из земли», называя так и женщину и мужчину; таким образом, он обоих назвал человеком. Но и господь Иисус Христос потому называется сыном человеческим, что он является сыном девы, то есть женщины. И ей он сказал, когда готовился претворить воду в вино: «Что Мне и Тебе, Жено?» и прочее. Этим и многими другими свидетельствами этот вопрос был окончательно разрешен." (Правда имеется в виду уже не Эфесский собор, а Маконский, состоявшийся в 585 году, да и объяснили вроде всё товарищу, но сам факт, что такой вопрос вообще возникал – весьма показателен). К XIV веку формируется ещё одно объяснение, почему люди совершают грехи: мужчина является страдающей стороной, к греху его подталкивает женщина (реплика тараканов: Вот и свершилось! Найден корень зла!). Появляется много литературы, направленной откровенно против женщин. Например, «Пятнадцать радостей брака», в которой описывается как хитрая и блудливая жена обманывает доверчивого глуповатого простака-мужа. Еще более милой является следующая книжечка: «Доказательство того, что лица женского пола не люди. Рожденное на свет сим сочинением и здравым рассуждением. Отпечатано в году 1783-м». Не смотрите на дату, первое издание было гораздо раньше. Посмотрим же, каким образом доказывает это полемическое сочинение, что женщины не люди, а животные. Первое доказательство подается так: Не над людьми властвовать сотворил Господь человека, сказавши: владычествуй над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле. И далее говорит закон здравого ума, что Женщина должна подлежать владычеству Мужчины, ибо естественное неразумие ее требует человеческого управления, подобно лошади, в сбруе нуждающейся; так что в момент сотворения Творец причислил Женщину к животным; откуда и следует, что Женщины не люди. Автор этого несколько путаного рассуждения, вероятно, хочет сказать, что женщина подчинена мужчине вследствие своей несамостоятельности, и, так как Святое Писание говорит о подчинении человеку только животных, а о женщине не говорит, то женщина попадает в собирательное понятие животных. Второе доказательство: Перелистав все Святое Писание, мы нигде не найдем такого места, где бы Женщина была названа человеком. Но во многих местах сказано, что назначена она человеку в помощники. Но молоток, данный кузнецу в помощь, сам разве кузнец? Перо, врученное сочинителю, само-то ведь не пишет? Или ножницы, без которых не обходится портной, разве сами шьют? Так и женщина тоже помощь человеку, но сама не человек. Женщина не человек хотя бы потому, умствует автор далее, что бог создал по своему образу и подобию только мужчину. Затем автор окончательно впадает в ярмарочный тон, рассуждая о том, что в рай, обитель вечного мира и наслаждений, женщина не может попасть потому, что известна как неисправимая нарушительница мира и общественного порядка, из чего опять же следует, что она не человек. И окончательно скатывается на балаганщину, сообщая, что в женщине присутствуют почти все животные качества и по своим природным склонностям она, следовательно, стоит ближе к миру животному, чем миру человеческому: по спесивости своей она – павлин, по ворчливости – медведь, по скупости – волчица, по изворотливости – лиса, по завистливости – собака, по злости – змея, по болтливости – сорока, по формам – сирена, завлекающая мужчин на их погибель. Кто не верит, пусть почитает истории Париса и Елены, Александра Македонского и Роксаны, Самсона и Далилы. Все эти истории наглядно показывают, что женщины не что иное, как хищницы, пожирающие людей. И чтобы еще более усластить этот немыслимый винегрет, к концу книжонки автор выводит целую галерею женщин, с которыми он как бы спорит по выставленному тезису и в этом споре попадает в яму, вырытую им самим, не сумев ответить на вопрос, заданный одной именитой Женщиной: Все животные любят только себе подобных, вы же, мужчины, любите только женщин: следовательно, мы такие же люди, как и вы, или – вы такие же животные, как и мы. Что вы скажете на это? Первоисточник, из которого черпал венгерский автор, открылся в Лейпциге в конце XVI века и бил ключом двести лет кряду. Назывался этот первоисточник, «Dissertatio quod mulieres non sint homines» (Диссертация о том, что женщины не люди) Lipsiae, 1595. Заглавие последующих изданий звучало уже так: «Disputatio perjucunda qua Anonymus probare nititur, mulieres hominem non esse»(Отрадная диспутация, в которой Аноним стремится к доказательству того, что женщины не люди). Книга выдержала пять изданий: в 1595, 1638, 1641, 1644, 1693 годах. Была переведена и на французский. А вот ещё милейшее стихотворение, автором которого является некий Криштоф Армбруст: Нас первыми Господь сам, Вседержитель сотворил, Чем наше он мужское благородство освятил. Средь божьих ангелов мы женщин не находим, Что значит – Господу пол женский неугоден. Скажу я далее о благородности мужчин, Пример тому явил Господь нам не один, Затем, что он животных отдал подо власть мужей, Чтоб получили имена, как нам, мужам, видней. Явимо благородство всех мужчин и из того, Что тварное их чистая землица вещество, Она же злато, серебро, пшеницу нам дает, Чем кормит, сохраняя людской обширный род. А женщину Господь родил, известно, из ребра, Затем, что ведал, что никчемна и пуста она, Как кости, от которых другой полезности нет, Как сделать из них игру, чтоб тешился белый свет. Играющих же затянет адская коловерть: Возникнут ссоры и ругань, драки за мнимую честь, И явятся ярость, позор, ненависть, месть и смерть. Ущербностью происхождения попрекали женщин постоянно и в самых различных вариантах. Якоб фон Кенигсхофен в своей эльзасской хронике ставит вопрос так: Warumbe Frowen me claffen denne Man? (Почему же женщины более скандальны, чем мужчины? (древне-средненемецкий)). Как считает хронист, потому что бог создал Адама из земли (И создал Господь Бог человека из праха земного и вдунул в лице его дыхание жизни (Бытие, 2; 7), а Еву из ребра Адама (И создал Господь Бог из ребра, взятого у человеке, жену (Бытие, 2; 22). Если наполнить корзину землей, звучать она не будет, но, загруженная костями, загромыхает. Происхождение из ребра окажется роковым для женского пола и в день Страшного суда: Однако в отместку чертовке старой что мне сказать? В день гнева господнего всяк обретет свою часть, И женщин не станет, ибо воздается и им: Вернут твари женского пола, что считали своим – В ту кость обратятся, из которой посеял их Бог, В грудь мужа вернутся на место – исполнится рок. Ни автор, ни тараканы просто не знают, как это комментировать. Просто какая-то физиологическая слепая ненависть. Но то ли ещё будет… Напрасно раздавались в ответ одинокие голоса учёных дам, например Кристины Пизанской с её книгой «О граде женском», в котором она пыталась выступить против несправедливого притеснения женщин. «Выше тот, кто более добродетелен, будь то мужчина или женщина. Возвышенность или приниженность человека никогда не определяется телом и полом, но зависит от того, насколько он совершенен в добрых нравах и поведении».(Кристина Пизанская. Книга о Граде Женском. Книга I. Глава 9.) «Утверждение же, будто женщинам недоступно изучение законов, очевидно противоречит свидетельствам о деятельности многих женщин в прошлом и настоящем, которые обладали большими способностями к философии и справлялись с задачами гораздо более сложными, возвышенными и деликатными, нежели писанное право и прочие созданные мужчинами установления»(Кристина Пизанская. Книга о Граде Женском. Книга I. Глава 11.) Рассуждала женщина вполне здраво, да только кто ж её слушал… Кристина Пизанская вообще надолго опередила своё время – и образованностью, и передовыми взглядами. В эпоху развитого средневековья чудовищные догматы и предрассудки о женщинах как нечистых, соблазнительницах рода человеческого, ниспосланных для искушения мужчин силами ада, продолжали свое существование. Женское полностью исключается из философского мышления и культуры. Основной особенностью патристики (философии раннего Средневековья) является то, что женское отождествляется не с чувственностью как таковой, а "извращенной", "греховной" чувственностью, разрушающей внутреннее единство человеческого и божественного начала. Женское - источник наиболее греховного чувства, т.к. оно в наименьшей степени поддается рациональному контролю. По мнению Августина, как уже отмечалось выше, самое эффективное средство исключения греховной чувственности - безбрачие и девственность. Поскольку брак все-таки был установлен Богом, сексуальные отношения в браке должны решать исключительно задачу продолжения рода. Августин различает телесное и символическое женского, в первом случае женское сводится к характеристикам пола, а во втором женщина рассматривается как существо, наделенное разумом и способное к религиозному чувству. Еще более радикальным представителем данных взглядов был Амвросий, относивший женское к области зла как такового. Женщина имеет надежду на спасение только если она желает служить Христу и полностью откажется от своего тела и прекратит быть женщиной. Тогда она может быть названа мужчиной. И, наконец, плавно перейдём к наиболее позорной странице истории Европы - процессам ведьм, которые заслуживают отдельного рассмотрения.