ебля.

Карл поглаживает Кельвина по голове, прочесывая его короткие пряди волос кончиками пальцев, издавая тихие звуки подобно тем шипящим, которые издаёт мама когда укачивает своё дитë в детстве на руках перед сном. Он знал, что его товарищ его не слышит, но оно ему было и не надо, просто привычка, которую он часто использовал с другими людьми, чтобы утешить. Кельвин вошкался, упираясь спиной и затылком в ствол высокого дерева. Причина его дискомфорта была именно внутри него. Точнее, член Карла сейчас двигался вдоль простаты контуженного бедолаги, и, это доставляло ему некоторые неудобства, ибо такие ощущения для него были в новинку. У Спецназовца, что сейчас доминировал над Кельвином, держа его за ляжки, раздвигая его ноги в разные стороны, был достаточно большой член, чтобы провести рукой по худенькому, истощенному животу младшего, и нащупать там небольшой бугорок, который являлся пахом Карла, упирающимся в стенку чужой кишки. Они ещё давно начали подкалывать друг друга, укрепляя свои отношения. Пережитый ужас в лесу, все эти мутанты вокруг, которые решили поохотиться на эту парочку в глубокие ночи которые они проводили вместе довольно сдруживает их. Ещё сильнее, чем работа в спецназе. То Карл по шутке пожмёт в своей ладони одну из ягодиц Кельвина когда тот занят работой, или Кельвин, будучи глухим, но чувствительным и с хорошим чувством юмора, решит подыграть своему напарнику, и искусственно, выдавлено простонет. Но в один момент это всë стало переходить границу дозволенного, и переросло из смешных фантазий в реальный мир. Вокруг них находится палатка, слабо горящий костёр, который еле освещает их лица, и мокрая трава, покрытая росой. Штаны бедолаги находящегося снизу во всех этих интимных махинациях спущены с щиколоток, и валяются рядом с ним же. И именно штанину собственной одежды тот сжимает в руках, прикусывая нижнюю губу, стараясь заглушить свои мычания. На часах, которых у них не было, около четырёх утра, всё время до этого момента они переписывались друг с другом с помощью блокнота, который остался у Карла. Шутили шуточки, улыбались. Видно было не слишком хорошо, но зато как приятно было разбирать на листке слова, и увидеть там очередные шутки, греющие душу ещё сильнее пламени. На улице уже начинает светать, так как на дворе середина лета, и скоро будет рассвет. Небо поголубеет, над головой запоют птицы, а эти двое решили заняться такими утехами, в окутывающих лес первыми лучами солнца. Карл опускается на локти, упираясь ими об землю, чтобы его лицо, и лицо Кельвина были на одном уровне, но так же тот параллельно не прекращал своего движения бёдрами, продолжая вгонять свой член глубже, и так же не полностью его вынимать. Наконец губы старшего легли на губы глухонемого, покрывая их собою словно одеялом, и пространство наполнили липкие звуки поцелуев, сквозь которые, в перерыве и попытке набрать и без того нехватающего воздуха втискивались тихие постанывания от Кельвина. Конечно, младший парниша не совсем понимал что происходит. Он ещё такой молодой, и с девушками ему общаться было и без того достаточно трудно. Некоторые из них считали, что тридцать – возраст уже старых людей, в основном это те, кто искал себе мужчину от девятнадцати. Хотя это странно. Тридцать это возраст, в котором ещё много чего можно успеть. Ну.. Студентки всё равно думали иначе, проще говоря. А сердца некоторых из дам уже были заняты. Так что, он и подумать не мог, что его первый раз будет таким.. Ну таким. Странным, но через время, когда Кельвин наконец привык, даже приятным. Приятное чувство окутывало всë тело Кельвина щекочущими, и взбудораживающими мурашками, которые пробегают сначала по щекам, спускаясь по шее и так до самых пяток. Когда Карл прекращает поцелуй, он прикусывает зубами нижнюю губу глухонемого парня, и слегка оттягивая еë, отпускает, разжимая свои челюсти, добродушно посмеиваясь. С недавних пор тот стал замечать за собой хвост мыслей о том, что всë что делает Кельвин настолько нелепо, что даже мило. То он пытается поднять более чем двое брёвен одновременно, после чего его перешивает неправильное распределение веса и тот падает на землю, то стесняется заходить в реку, ибо не умеет плавать, но и это странно, учитывая то что он работает в спецназе.. И даже сейчас. Глядя на то, как бедняжка старается прикрыть своё лицо рукой, и сводит брови друг к другу, от чего его выражение лица становится таким, будто он вкусил лимона, Карл лишь умилялся, и, на всякий случай сбавлял темп. Тогда мышцы лица Кельвина снова расслаблялись, и тот продолжал. Продолжал тихо стонать. И ему это нравилось, и мы знаем, что нравилось ему это не менее, чем своему партнёру. Время шло, они даже и не считали сколько. Для них оно было слишком коротким, потому что целый день вместе у них принимался за жалкий час, что тут говорить о меньшем количестве времени? Карл мог слышать о том, что Кельвин стал мычать громче, всё ещё стараясь заглушить собственные стоны, ибо можно будет привлечь кого-нибудь ненужного и весь процесс прервётся на самом приятном. И убегать придётся голышом. Кельвин стал скулить, будто какая-то собака, которая с самыми прекрасными и умоляющими глазами молила тебя кинуть ей немного той человеческой еды, которая оставалась на столе. Что Кельвин стал набирать воздуха в лёгкие чаще и чаще, чем выдыхать.. И Карл знал, к чему это ведёт. Старший ухватился за бедро напарника правой ладонью, другой же рукой обхватывая член глухонемого парня, и начиная водить по нему в такт своих движений, которые тот тоже ускорил. Кельвин сжал в своих ладонях ткань штанов лежащих рядом, и сжал он их до той степени, что у него побелели костяшки, и руки слегка затряслись. Его дыхание стало прерываться совсем часто, ибо тот экономил воздух, который вот-вот закончится у него в лёгких. Шатен даже стал слегка приподымать бёдра, делая это невольно, а лишь под контролем своих эмоций.

***

Кельвин кончил одновременно с Карлом, резко опуская свои бёдра на землю, и разжимая свою же одежду в руках. Тёплая сперма попала на его бронежилет, который он не снимал, наверное ещё со времён крушения, и на ладонь Карла. Младший чувствовал, как внутри него пульсирует и изливается половой орган своего партнëра. Конечно эмоции всё ещё переполняли тело Кельвина, но, он слишком устал. И всё это время, в очередной раз проведённое в неимоверной близости Карла, показалось ему лишь мгновением ока, но таким шикарным, и, явно уже никогда не забываемым. Его тонкие пальцы изредка подрагивали, и, он даже стал нервно икать, попутно заглатывая воздух. Было ощущение, будто где-то взорвались баллоны с кислородом, от чего чем дышать стало значительно больше. Его сердце стало успокаиваться. Карл вынул свой член изнутри измученного бедолаги, и осторожно обхватил его плечи, подняв уже на свои руки, слегка прижимая его к себе, и приобнимая. Целуя в щеку Кельвина, старший улыбается, начиная поглаживать рукой по затылку. Рядом уже давно догорел костер, оставив за собой только чёрный древесный пепел, лес стал светлее от солнца, ставшего проникать сквозь листья деревьев, и хвою высоких елей, рядом громче стал журчать ручей, будто ушные перепонки Карла вдруг начали слышать лучше. Кельвин обнял Карла в ответ, осторожно положив всё ещё трясущиеся руки на спину старшего, иногда пошмыгивая носом, и тяжело вздыхая. Они оба остались довольны, хотели есть, и оба хотели спать.