На поезде сквозь время

Солнце садилось. Его последние лучи темным пурпуром, как кровью, заливали равнину. Мерный стук колес поезда, несшего их по просторам Сибири, мелькание деревьев за окном, звон стаканов в металлических подстаканниках навевали дрёму. Но Сэм упрямо гнал от себя сон, концентрируя внимание на мелодичных звуках гитары, с трудом прорывавшихся сквозь шум поезда. Ледов ушел полчаса назад, думая, что Сэм задремал, и, не желая нарушать его сон, развлекал себя и друзей песнями в другом конце вагона. Спал только дед Иван. Битва в Калиновке изрядно утомила старика, а водка, выпитая на голодный желудок без всякой закуски, добила окончательно. Это было даже забавно: коренной русский мужик, который всю жизнь упорно нарабатывал навык пить и не пьянеть, заснул сном младенца буквально с одной стопки. Что поделать, почтенный возраст низвёл весь накопленный опыт. Но это было даже к лучшему. Бутылка была всего одна, а у русских принято выпивку делить на всех поровну, чтобы никого не обидеть. Поэтому драгоценной поллитровки, очевидно, припасённой для особого случая, хватило ровно на пять ртов по филигранно отмеренным в обычные стаканы ста граммам. Даже Нетрикса, с интересом следившая за процессом, удивилась глазомеру старика. Ледов сказал короткий тост, все чокнулись и разом проглотили огненную жидкость. Все, кроме Сэма. Интуиция, вопившая о том, что это не лучшая идея, остановила руку на полпути ко рту. Глубоко удивлённый его заминкой дед широко улыбнулся и по-отечески сказал: «Для бодрости!». А через десять минут уже тихо посапывал, растёкшись по нижней полке и преградив выход в коридор. Но Сэм лишь махнул рукой, поняв, что всё же выпитые сто грамм превратились в стопудовую гирю и надолго пригвоздили его к месту, быстро смешавшись с остатками наркотической дряни, которая все еще плескалась у него в крови. К горлу подкатила тошнота, бросило в жар, а по ногам пробежали колючие мурашки. Улыбаться пришлось сквозь стиснутые зубы, чтобы не обидеть новых знакомых, ожидавших от Сэма такого же приподнятого настроения, какое подарила им знаменитая русская водка. Отчаянная попытка закусить её чаем, заботливо принесенным Наташей, тоже не принесла облегчения. Сэму оставалось только сидеть неподвижно и надеяться на лучшее, до этого сконфуженно сказав Ледову, что его «укачивает в поезде». После этого его, наконец, оставили в покое, а вскоре вся компания, прихватив гитару, переместилась в другой конец коридора, откуда теперь лились песни на незнакомом Сэму русском языке. Они ехали уже почти час. Тошнота потихоньку отступала и, возможно, прошла бы уже совсем, если бы не тонкий запах сигаретного дыма, таки долетевшего до него с другого конца вагона. Убойный коктейль из неимоверной усталости, скопившейся за последние девяносто два часа, остатков наркотического снотворного, смешанного с водкой, приправленный сигаретным дымом и взболтанный тряской поезда, оказались пострашнее полчищ инопланетных тварей, с которыми пока что удавалось справляться. А теперь Сэм на мгновение засомневался, удастся ли ему покинуть вагон на твердых ногах. «Может, все же вздремнёшь?» — уже не в первый раз предложила Нетрикса в перерывах между песнями Ледова, которые она по просьбе Сэма переводила ему, и вновь получила уверенный отказ. — Я хорошо выспался благодаря той дряни, которой они меня накачали, — тяжелым шепотом ответил Сэм, вспоминая треклятый сон, лишь недавно переставший мучить его по ночам и который вновь напомнил о себе с удивительной чёткостью, вплоть до звуков музыки, игравшей тогда в наушнике, и гладкостью панели управления под пальцами. К счастью, оба раза он просыпался до того, как беззаботное любование космическим пейзажем сменялось ужасом первой встречи с кораблем Ментала. Сэм не был уверен, что в третий раз успеет вынырнуть из сна до того, как нега сменится кошмаром. «Нам ехать еще не меньше часа, — мягко настаивала Нетрикса. — Тебе стоит отдохнуть. Чёрт знает, что ждет нас впереди. Надо пользоваться возможностью!» Но Сэм только отрывисто мотнул головой, не желая больше спорить на эту тему. Слушая трио голосов Игоря, Наташи и Влада, он в который раз задумался о своей команде. Точнее, о том, что от неё осталось… Если еще кто-то остался. Мысли ползли неровные, бессвязные. Они то тянулись в ту сторону, куда крутились колеса поезда — к Тунгуске, то возвращались во Францию, и в ушах вновь звучали слова Брэнда о неотвратимом поражении человечества и необходимости встать на сторону победителя. Сказанные так уверенно и едко, они пронзали, как пули. Всё оказалось напрасным! Вместо спасительного Грааля они нашли нечто, что ни под каким предлогом не следовало извлекать из тайника… Джонс погиб зря, Кенни погиб зря. Даже отцу Михаилу пришлось заплатить жизнью за то, что он — Сэм — не послушал его предостережений и вовремя не остановил эти проклятые поиски, дав предателю желанное оружие. Ступор слишком поздно сменился гневом, и бой был проигран, даже не начавшись. А теперь он отчаянно пытается исправить то, что случилось во многом по его вине. Вновь раздались звуки гитары. «Кажется, до этого Игорь исполнял песни собственного сочинения. А это что-то новенькое. Точнее, наоборот, очень старое, — заметила Нетрикса, определив композицию буквально по первым аккордам. — Этой песне больше ста тридцати лет». Перед взглядом Сэма синхронно с голосом Ледова поплыли строчки перевода: «Почему всё не так? Вроде всё как всегда: То же небо — опять голубое, Тот же лес, тот же воздух и та же вода, Только он не вернулся из боя. Мне теперь не понять, кто же прав был из нас В наших спорах без сна и покоя. Мне не стало хватать его только сейчас — Когда он не вернулся из боя. Он молчал невпопад и не в такт подпевал, Он всегда говорил про другое, Он мне спать не давал, он с восходом вставал, А вчера не вернулся из боя. То, что пусто теперь, — не про то разговор: Вдруг заметил я — нас было двое… Для меня — будто ветром задуло костёр, Когда он не вернулся из боя. Нынче вырвалось — будто из плена весна, — По ошибке окликнул его я: — Друг, оставь покурить! — А в ответ — тишина: Он вчера не вернулся из боя. Наши мёртвые нас не оставят в беде, Наши павшие — как часовые… Отражается небо в лесу, как в воде, — И деревья стоят голубые. Нам и места в землянке хватало вполне, Нам и время текло — для обоих. Всё теперь одному. Только кажется мне, Это я не вернулся из боя». Последние строчки еще не были допеты, когда Сэму почудилось, что внутри него прорвалась невидимая плотина: даже песня напомнила о гибели товарищей. Щедрые проклятья в адрес Брэнда становились все громче. Пальцы сжались в кулаки, и руки тряслись от желания избивать бывшего генерала, пока его лицо не превратится в кровавое месиво, пока не затрещат его кости, а затем еще и еще… И плевать, какую силу дала ему треклятая палка! Гитара замолкла; голос больше не пел. Вместо него в воздухе звенела страшная ругань, привлёкшая внимание уединившегося трио, которое поспешило вернуться. Сэм продолжал ругаться, но как-то странно — будто с кем-то невидимым. — Полностью согласен, друг! — мягко перебил его Ледов. Сэм резко повернулся к нему: краска гнева заливала лицо, на лбу пульсировала вена, а тёмные очки скрывали яростный взгляд. Казалось, он готов броситься на любого, кому не посчастливится подвернуться под руку. Даже дед Иван, проснувшись, боялся шелохнуться и теперь растерянно смотрел на Игоря, будто прося помощи. — Я думал, ты спишь. Наверное, я слишком громко пел. Прости, если разбудил, — продолжил Ледов все в той же осторожно-спокойной манере, хотя и сам был напуган разъяренным видом человека, который казался ему образцом хладнокровия. К удивлению, слова Игоря подействовали на Сэма лучше лепетаний Нетриксы о том, что ему надо успокоиться. Стоун быстро взял себя в руки, очнувшийся от своих отравленных ненавистью мыслей, и уже спокойно ответил: — Я не спал. Дед Иван вздохнул с облегчением, пока Игорь усаживался на противоположной полке. — У русских так принято: ни один поезд без песен и с места не сдвинется, — сказал он, наконец-то усевшись и устроив гитару рядом с собой. — Нельзя нарушать традицию. — Да не, ничего страшного, — махнул рукой Сэм. — Мне даже понравилось. Но эти проклятые мысли… — Что ты имеешь в виду? — неосторожно спросил Влад, на что Игорь тут же метнул на него недовольный взгляд. — Мою команду, — ответил Сэм, и хрупкое самообладание в миг дало трещину. — Эта тварь, Брэнд, действительно гнал нас, как скот на убой! И мы бежали исполнять его приказания: взрывать Везувий, доставать Ковчег с этой чёртовой палкой внутри, которая никого не спасла, а только убила! Сэм вновь почувствовал, как внутри всё закипает. Его лицо выражало безмолвное презрение — убийственное презрение человека, который готов на все, лишь бы отомстить предателю. Оно было так сильно, что все вокруг: Иван, Влад, Игорь и даже стоявшая чуть в стороне Наташа — невольно поёжились. — Не нервничай, друг. Мы еще до него доберёмся, — улыбнулся Ледов в попытке разрядить обстановку. — Не сомневаюсь, — холодно ответил Стоун. — Только это не вернёт моих ребят. Сочувственное молчание дало возможность перевести дух, но его так некстати прервало прямодушие Влада: — Да уж, хреново умирать ни за что. Одно дело отдать жизнь за всё человечество, и совсем другое — ради спасения одной скользкой мрази. Взгляд Ледова уже недвусмысленно просил товарища заткнуться и не делать хуже человеку, весь вид которого кричал о том, как мерзко у него на душе. — Не понимаю я таких людей, — внезапно подал голос дед Иван. — Как будто у них в жилах не кровь течёт, а вода! Мужчины дружно закивали в ответ, испытывая презрение к тем, кто не мог преодолеть страх перед всеобщей угрозой. — Скорее, моча, — возразила Наташа и подошла ближе. — Вода течёт у тех, кто хотя бы не приносит в жертву других! — А ведь он не первый генерал, которого осенила «гениальная» мысль поторговаться с захватчиком, — сказал Сэм, вспоминая события годичной давности. — Неужели?! — воскликнул Игорь, выразив всеобщее изумление. Сэм кивнул, но, не желая вдаваться в подробности, сказал лишь, что тогда предателя удалось разоблачить вовремя и суд над ним прошел максимально тихо. — Ну и правильно. Зачем подрывать боевой дух людей? И без этого проблем хватает, — согласился Игорь, а затем сказал так, словно мыслил вслух: — Неужели Брэнд и ему подобные не понимают, что торговаться с пришельцами нет смысла? Что помешает Менталу нарушить договор? Ровным счетом ничего. Это же очевидно! Все единогласно поддержали его, и на время воцарилась тишина, пока каждый искал ответ на вопрос: почему же одни готовы сражаться до конца, а другие прибегают к заведомо провальным попыткам сторговаться с врагом? К сожалению, ответ был очевиден, но никто не хотел признаваться себе в том, что, несмотря на героическое сопротивление, петля на шее человечества неуклонно затягивается и, как опухоль, в умах уже растёт отчаяние, ведь ресурсы не бесконечны. Патроны заканчиваются, а люди умирают, и не знаешь, что закончится раньше. Только несгибаемый внутренний стержень из железной воли, веры в победу и готовности ради неё отдать жизнь еще удерживал от падения на колени перед страхом смерти. Это не поддавалось логике. Вера слепа, но именно она даёт силы идти до конца. К сожалению, не у всех этот стержень достаточно крепкий. Минуты текли. Только шум колес наполнял погрузившийся в задумчивое молчание вагон. Оно обволакивало и давило, но никто не решался его нарушить, не зная о чём говорить. Первым не выдержал Игорь: для его общительного и легкого нрава груз молчания оказался слишком тяжёлым. — Сэм, я уже говорил, что я твой преданный фанат. И, раз уж нас свела судьба, мне было очень интересно узнать что-нибудь о тебе. Хотя бы вкратце. Если ты, конечно, не против, — с живой улыбкой попросил он. Сэма эта просьба весьма удивила. В уме сразу шевельнулась горькая мысль: Игорь понятия не имеет, что роль его кумира в этой войне вовсе не ограничивается героическим сопротивлением пришельцам. — Ну, если вкратце… — вздохнул Сэм, наконец покорившись обезоруживающей искренности Ледова. — Я рос в самой обычной семье. У меня есть младшая сестра, которая сейчас тоже рвётся на передовую, но мне пока удается её сдерживать. С детства я увлекался боевыми искусствами и паркуром: обожал рисковать и лазить с друзьями везде где только можно. — Оно и заметно, — усмехнулся дед Иван, вспомнив, как за время их короткого знакомства не раз видел Сэма, легко взбирающегося туда, куда никому из них не пришло бы в голову лезть. Ледов, Влад и Наташа поддержали Ивана, припомнив Стоуна за необычным занятием. Сэм улыбнулся им беглой улыбкой и продолжил прерванный рассказ о себе: — В то время человечество активно осваивало космос. Меня тоже не обошла стороной «космомания». Эти огромные корабли для межзвёздных перелётов, которые показывали по телевизору… Я очень рано понял, что непременно хочу окунуться в этот неизведанный мир. «Сэм, может лучше ничего не рассказывать? Очевидно, что они понятия не имеют о тех событиях. Так зачем их посвящать?!» — взволнованно сказала Нетрикса, но Стоун только хмыкнул в ответ. — Путь к мечте начался со службы в армии. Она очень помогла мне поступить в военно-космическую академию в США. — Да уж, страшно представить, какой там был конкурс! — в сердцах воскликнул Игорь. — По молодости и у меня была грешная мысль поступить в военно-космический ВУЗ в России, но, все разузнав, я решил не валять дурака и не отрываться от Земли-матушки, — он небрежно тряхнул головой, явно довольным тогдашним решением. — Да, заниматься творчеством лучше всего на Земле, — согласился Сэм и после недолгого раздумья продолжил, несмотря на отчаянный протест Нетриксы: — Учиться было трудно, но мне нравилось. Вскоре у меня появились друзья, и в целом было даже весело. После академии началась настоящая служба, и жизнь закрутилась еще быстрее. Вскоре я уже летал на тех самых космических кораблях, о которых мечтал в детстве, и годами не возвращался на Землю. «Сэм, прикуси, наконец, язык! Ну зачем ты это рассказываешь?! — сокрушалась Нетрикса. — Для них ты герой. Так оставайся же им!» К своему удивлению, Сэм уже не мог остановиться. Желание выговориться пересилило здравый смысл. Слишком долго прела старая рана под толстой коркой молчания. Наташа, Иван и особенно Игорь с жадностью слушали Сэма, буквально не сводя с него глаз. — Я довольно быстро продвигался по службе, наверное, благодаря старой привычке исследовать еще не изведанное. Многие капитаны боялись летать дальше уже колонизированных систем. Мне они казались трусами и слабаками… — И тогда тебя заметили ребята из NWOC — военизированной компании, занимавшейся исследованиями дальнего космоса? — внезапно спросил Влад. Все разом уставились на него, а Сэму стало ясно, что Влад знал его тайну, но не подавал вида, проверяя, хватит ли у него смелости рассказать о себе всё до конца. Сэм остро почувствовал это, но глаз не опустил, твёрдо глядя в лицо Владу. Однако остальные все еще не понимали, к чему был этот вопрос. И только со следующей фразой пришло осознание, глубоко поразившее всех. — Да, они заметили меня. А заодно и генерал Брэнд, который чуть позже выдвинул мою кандидатуру на пост капитана «Сюрвайвера», — спокойно ответил Сэм готовый встретить любую реакцию. Но потаённое сожаление о том, что новые знакомые теперь возненавидят его, больно кольнуло в груди. «Ты чёртов идиот. Они выкинут нас из поезда прямо на ходу!» — раздосадовано сказала Нетрикса. Игорь оторопело смотрел на Сэма, который чувствовал себя так, словно перед ним образовалась глубокая трещина, отделившая его от всех остальных. С каждой секундой она расширялась. Наташа тоже будто онемела, и только дед Иван не мог понять, почему все так внезапно замолчали. — Чего вы все как воды в рот набрали? — наконец возмутился он. Игорь и Наташа по-прежнему находились во власти ступора, а Влад, прекрасно знавший ответ, молчаливо позволил Сэму самому все объяснить. — «Сюрвайвер» был тем самым кораблем, благодаря которому Ментал узнал о человечестве. А я был его капитаном, — мрачно сказал он. В ответ дед Иван только безмолвно открыл рот. Он мог поверить во что угодно, но только не в то, что человек, сидевший рядом — один из самых известных героев Земли, — и есть капитан, по неосторожности которого и началась война с пришельцами. Дед спрашивал что-то ещё — Сэм так же кратко ему отвечал. Их разговор слушали все, кроме Ледова, который настырно всматривался в проносящийся за окном пейзаж и вслушивался в стук колёс, чтобы сосредоточиться на своих мыслях и хорошенько в них разобраться. Минуты шли. Игорь молчал. Трещина все разрасталась. Вскоре запах сигарет защекотал нос: Влад закурил, но Наташа почти сразу вырвала у него сигарету и жадно затянулась в попытке успокоиться. Дед продолжал задавать вопросы о том, как все произошло. Сэм отвечал негромко, голос его будто сел, но он не жалел, что позволил себе роскошь быть честным с людьми, которые этого заслуживали, пусть даже ценой их презрения. Обрывки фраз смутно тревожили слух Ледова, но он не прислушивался к ним. Теребя пальцами края рукавов, он пытался понять, как же теперь относиться к своему кумиру. Навязчивые мысли о том, что Сэм — виновник всех бед человечества и что он должен его презирать, точили мозг, словно черви. Игорь старался воспламенить в себе ненависть к Сэму, твердил как заклинание, что ошибся в нём и никакие подвиги не искупят вины… Но ничего не получалось. Гнев не захлёстывал разум: что-то упорно мешало ему, вставая поперёк логике. Игорь обладал редким качеством — умением ставить себя на место другого. Он невольно поставил себя на место Сэма и сразу увидел ситуацию совершенно иначе. Его будто вытолкнуло из чёрного водоворота осуждения, когда ясность мысли вернулась к нему. Он прислушался к разговору и, едва Сэм закончил рассказ о случившемся в тот злополучный день, одним духом сказал: — Я рад, что суд оправдал тебя. В конце концов, твой корабль за тем и отправили — чтобы исследовать космос. Кто ж знал, что вы там найдете! Если бы ты отказался, капитаном «Сюрвайвера» назначили бы кого-то другого. Так что какая разница? Тебе просто не повезло оказаться достаточно смелым для этой дурацкой затеи. Все смотрели на Игоря в полном изумлении: от холодной отстранённости, в которой он пребывал, не осталось и следа. Теперь он улыбался, подтвердив свои слова уверенным кивком. Сэм тоже позволил себе на миг улыбнуться, почувствовав огромное облегчение оттого, что трещина непонимания между ними схлопнулась и они вновь стали одной командой. — Забавно, но Брэнд на суде сказал примерно то же самое, — вздохнул Сэм, когда неумолимый поток воспоминаний снова омрачил его лицо. — К тому времени уже всем стало ясно, что война с пришельцами неизбежна. С его стороны было разумно вытащить тебя из тюрьмы и, скажем так, пустить в дело, — предположил Влад, неспешно докуривая очередную сигарету. — Да, да. Его известный прагматизм, — с горьким раздражением сказал Сэм. — Или тогда у него еще была хоть какая-то совесть, — возразила Наташа, к которой тоже вернулось её благодушие после слов Игоря. — Ведь ты сам сказал, что это Брэнд предложил твою кандидатуру на пост капитана. Сэм ничего не ответил: в мыслях всплыло чужое лицо по другую сторону решётки его камеры. Брэнд долго смотрел, как он сначала метался по ней, словно зверь, а затем впал в ступор. Хотелось закопать себя в землю и сдохнуть — лишь бы не думать о том, что из-за него человечеству, возможно, грозит истребление. Дождавшись, когда Сэм успокоится, Брэнд заговорил с присущей ему бескомпромиссной жестокостью. Он требовал немедленно прекратить «нести этот вздор про вину» и обещал свободу, если Сэм возьмёт в руки оружие и будет сражаться под его командованием. Этот разговор решил для него все, но Сэм старался больше не вспоминать о нём. Это был первый и единственный раз, когда он поддался отчаянию и пожирал сам себя. Только вовремя подоспевшая оплеуха от Брэнда помогла ему собраться. Он перестал чувствовать себя единственным виновником и решил бороться. Это было недавно — всего два года назад, но как будто в другой жизни… — О чём задумался, Сэм? — прервал поток его мыслей Игорь. Вынырнув из воспоминаний, Стоун перевёл взгляд на товарища. Ему не хотелось рассказывать о тех злополучных днях, о своих метаниях в четырех стенах одиночной камеры, но одна фраза все же вырвалась у него из груди: — До сих пор не верится, что этот человек когда-то помог мне не сойти с ума и вдохновил на борьбу, дав возможность искупить вину… — сказал он в попытке объединить образ Брэнда по другую сторону решётки и монстра, вещавшего о необходимости покориться неизбежному и встать на сторону врага, чтобы выжить. — Да уж, паршиво, — кивнул Игорь. — Страх меняет людей до неузнаваемости, обнажая все самое мерзкое, что в них есть. — Он сломался, и его уже не починить. Нужно срочно от него избавиться, пока он не натворил еще больших бед, — добавил Влад, прицельно бросив затушенный окурок в стоявшую на полу жестяную банку. — Ты прав, — сказал Стоун, и глаза его холодно блеснули, как сталь клинка, когда перед взором встали те, кто погиб из-за предательства Брэнда. Все остальные его поддержали, и надолго воцарилось молчание. Солнце садилось, утопая в лиловой дымке. Лучи его скользили по бескрайним просторам и рассыпались золотистой пылью на зеленых вершинах елей, проносившихся за окном. Золотисто-рыжеватый свет наполнил вагон, даря отдых глазам, а гитара вновь запела в руках Игоря, на этот раз нежными, чуть слышными переливами. Ритмичное покачивание поезда усыпляло. Вместе они помогли ненадолго расслабиться после всего, что пришлось пережить. — Эх, так жаль, что с нами нет отца Михаила. Ему бы понравилась эта поездка, — с искренним сожалением сказал Сэм, глядя в окно. — Я атеист, но батюшку Михаила знал и очень уважал, — ответил Игорь, невесомо поглаживая струны любимой гитары. — Хороший был мужик. Настоящий русский! Выпьем же за него! — с гордостью добавил Иван, правда, забыв, что вся водка давно уже выпита. Игорь усмехнулся благородному порыву деда, но тут же поджал губы, кое-что вспомнив. — Мне только жаль, что наш последний разговор с ним закончился не на самой приятной ноте. Так всегда бывает, когда сталкиваются кардинально разные мировоззрения. Но мне все же стоило извиниться тогда. — Что случилось? — прямо спросил Сэм. — Нам не раз доводилось сражаться бок о бок, но то был особенно тяжёлый бой, — вздохнул Игорь. Его пальцы замерли и больше не касались струн. — Мы потеряли много хороших ребят, и когда батюшка начал утешать нас, говоря о Боге, под крылом у которого теперь их души, и все в таком роде… Не знаю даже… Если раньше я пропускал подобное мимо ушей, то теперь меня вдруг прорвало. Я грубо перебил его и сказал, что его бог явно развлекается этой войной, что человечество для него — лишь актёры спектакля, который он поставил для себя, сотворив этот мир! — Игорь опустил взгляд, стыдясь своих язвительных слов, глубоко задевших тогда отца Михаила. — Батюшка пытался меня успокоить, но даже его миролюбивый голос не мог меня остановить. Глядя на свой разбитый отряд, я уже кричал о том, что «милосердному» богу, очевидно, наскучило смотреть, как люди воюют друг с другом, и он решил увеличить масштаб и ввести новых актёров. Пусть теперь всё человечество рвётся на части и дохнет в войне с пришельцами — так интереснее! А мы с тупым усердием будем утешать себя тем, что якобы бог весь из себя милосердный и любит каждую живую тварь... Вот такой вот вышел у нас разговор. Я даже не помню, что было дальше. Помню только лицо батюшки: его печальный, но добрый взгляд, как будто он не мог на меня сердиться, а лишь глубоко сочувствовал мне. Это взбесило меня еще больше. Тёмная туча стыда нависла над Игорем. Он даже невольно подался назад и втянул голову в плечи. — М-да, нехорошо получилось, — угрюмо сказал Сэм. — Но и тебя можно понять. Что только в голову не придёт, когда осознаешь, какой ужас творится вокруг. Хотя, знаешь, я уверен, что отец Михаил простил тебя еще тогда. — Ты, правда, так думаешь? — спросил Игорь, подавшись вперед. — Я в этом уверен. К сожалению, мы с отцом Михаилом были знакомы совсем недолго, но даже за это время я понял, что он человек очень добрый и чуткий. Даже если твои слова задели его, он прекрасно понимал, что в тебе говорили боль и ярость и что ты не хотел обидеть лично его. — Наверное, ты прав, — задумавшись, сказал Игорь, и на душе у него полегчало, словно с неё свалился тяжёлый груз. — Спасибо тебе! Сэм улыбнулся уголком губ и уже хотел ответить, как вдруг раздался голос Наташи: — Мы на месте! — Слышали, засранцы? Наша остановка! — задорно объявил Игорь. — Пакуем оружие и выметаемся вон! Устинов встретил их прохладным безветрием и подозрительной тишиной, ощущавшейся крайне странно после монотонного стука колёс. Стоун выходил из поезда последним. Перед ним шёл Игорь, который, дождавшись, когда остальные сойдут, внезапно обернулся к нему. — Сэм, на всякий случай скажу, а то мало ли что может случиться… Я очень рад нашей встрече. Для меня честь сражаться с тобой плечом к плечу! — Игорь улыбнулся и протянул ему руку. — Взаимно! — кивнул Сэм и крепко пожал её. Когда Игорь спрыгнул на землю, Сэм несколько секунд смотрел ему вслед, а затем тихо сказал, обращаясь к Нетриксе: — Ну вот, а ты боялась, что они меня, мягко говоря, не поймут. «Да ну, я всегда верила, что им можно доверять!» — тут же последовал до смешного возмущенный ответ. — Конечно-конечно, я даже не сомневаюсь, — усмехнулся Сэм и, наконец, спрыгнул на землю, покинув поезд, пронесшего их по бескрайним просторам Сибири, сквозь прошлое прямиком в неизведанное будущее.