Ей нельзя мерзнуть

Они женаты, но он совсем не любит ее. Она не из тех женщин, кому нужна любовь — даже не притворяется, что их брак заключен хоть с толикой нежных чувств. Она создана не для любви — для власти, она не только наслаждается своим титулом, а и умеет править действительно мудро и почти справедливо. Ван Со назвал Хэ Су своей единственной императрицей. Спустя три года после ее смерти император Кванджон мысленно повторяет то же самое законной супруге (но исключительно мысленно), и ловит себя на еще одной предательской мысли: Хэ Су никогда бы с ней не сравнилась. Так воробью не тягаться с лебедем. Брак императора крепок и нерушим; вторых жен он не берет, наложницы существуют только ради необходимости, ибо какой правитель без множества женщин? Наверняка они скучают в гареме. Чтобы не ходили слухи о бессилии Кванджона в постели или о его тяге к мужеложству (еще неизвестно, что хуже), он приглашает на ночь в свои покои то одну, то другую даму, и каждый раз после этого на утро горько, тошно и хочется начать день с большой чаши вина. Несмотря на эти ночи, дети у Кванджона появляются только от императрицы Дэмок, и он уверен, что супруга устраивает наложницам выкидыши, но не препятствует ей. Это ее дело. Она царит среди женщин всего Корё так же, как он — среди мужчин. Кванджону достаточно сыновей, рожденных ею; пока их двое, но должно быть больше. Это здоровые и сильные мальчики, которые в будущем станут императорами, министрами, генералами — смотря как сложится их судьба. Кванджон гордится ими в любом случае. Ён Хва ведет себя с сыновьями, как положено любящей и заботливой матери. Кванджон знает — это тоже ее расчет, она хочет привязать к себе будущих императоров, как можно дольше оставаться влиятельной после смерти мужа (Ван Со уверен, что он умрет первым). Но ему нравится наблюдать за ней и детьми — тайком, чтобы она не видела его лица, на котором отображена искренняя нежность. Не нужно ей это видеть. Ничего он к ней не чувствует. Он любил только Су, она была и осталась его человеком, и его сердце умерло вместе с ней. Он ласков с Ён Хва по ночам, но лишь потому, что не хочет быть жестоким, да и… ее невозможно не уважать даже во время близости, когда он в ней, а она под ним, полностью открытая и беззащитная. Он вежлив с ней днем, неважно, наедине они или нет, и тоже лишь по необходимости. Это не любовь. Партнерство, возможно. Дружба. Сотрудничество. Большего он не может ей дать, и большего ей не нужно Если бы он признался ей в любви, императрица Дэмок бы лишь посмеялась над ним — так изящно и учтиво, как умела только она.

***

Сегодня дует очень сильный ветер. Осень медленно вступает в свои права, и, хотя листья еще не пожелтели, вечера стали холодными, а рассветы — почти морозными. Астроном предрек раннюю зиму, а после — столь же раннюю весну и жаркое лето, когда может потребоваться ритуал вызова дождя… но пока что на дворе осень. И фигурка в дорогом королевском ханбоке. Почему она стоит на ветру там, одна, даже без фрейлин? Глядя на жену из окна дворца, Кванджон хмурится. Если она заболеет, то… то это будет неприятно. Кому неприятно, он не задумывается — просто не положено императрице болеть. А если она в положении? Вполне может быть, они не так давно проводили вместе ночь. Может, она уйдет через пять минут. Все действия Ён Хва тщательно выверены, она никогда не делает что-то просто так. Наверняка ждет Ван Ука, или кого-то из наложниц, или служанку; Кванджон не сомневается, что жена плетет интриги, только пока, очевидно, не против него, так как с его властью и жизнью все в порядке. Ему нужно заниматься своими делами, а он стоит и смотрит. Дэмок никуда не торопится. Холодный ветер треплет ее ханбок. Легкий ханбок для такой погоды. Не могла найти одежду теплее? Неужели не понимает, что ей нужно беречь себя? Какого черта… Кванджон решительно выходит во двор, быстрыми шагами направляясь к жене. Остановившись рядом с ней, набрасывает ей на плечи свой плащ. — Ваше величество? — она поднимает глаза, будто удивленная его поступком. — Вы выбрали не лучшее время для прогулки, — говорит Кванджон. — Вы можете простудиться. Возвращайтесь во дворец и выпейте горячего чаю. — Чаю? — в ее взгляде мелькает улыбка, от чего Ван Со смущается, как мальчишка, но старается не показать этого. — Приказ императора, — роняет он, удаляясь и досадуя на себя — конечно, эта проницательная змея заметила его смущение. Она всегда все замечает. Для человека, любящего только себя, она поразительно тонко чувствует других. Спустя две минуты Кванджон проверяет, как выполнили его приказ, спросив служанок, в тепле ли ее величество и принесли ли ей чай. Услышав положительный ответ, испытывает облегчение — но, конечно, он о ней ни капельки не заботится. А даже если и так, то не потому, что любит ее. А даже если и любит, то лишь потому, что она его младшая сестра; брак не изменил детской привязанности, все принцы, каждый по-своему, обожали принцессу. И никакой влюбленности. Совершенно. Абсолютно. Но… мерзнуть ей все равно нельзя.