Банальный

      Утром в универе ты чмыришь меня со своими дружками-оффниками, отпуская в мою сторону тривиальный, пошлятский юмор, который я уже слышал в свой адрес миллионы раз — поверь, меня этим не удивить, засранец.       — Эй, редановец, патлы отсасывать не мешают? — скалишься довольно под громкий гогот долбаёбов, твоя свора дворняг ликующе орёт: "Красава, Саня", а я смотрю тебе в глаза и вижу то, чего они увидеть не могут по той простой причине, что долбятся в глазницы. Ты злишься, это видно, но не из-за моего одинакового шмота или "пидорской", как ты любишь выражаться, причёски — тебя просто бесит то, что я могу ответить более едко и, в случае чего, раздать пизды; раздражает то, как я подаю себя и что делаю. У тебя примитивный уровень мышления и заурядная жизнь, ведь мне виднее — и это тоже тебя бесит.       — Тоже хочешь встать в очередь? — я говорю тихо, но ты, подобно овчарке, улавливаешь мои слова, а далее уже следует незамедлительная цепная реакция: подрываешься с места, скидывая чужие руки со своих плеч, твои братки напрягаются, знают, что ты на взводе, потому отступают, учуяв запах палева — так горит твоя задница каждый раз, стоит мне тебя подъебать. Но мы сейчас в универе, вокруг нас снуют зеваки с камерами наперевес, снимая происходящее, издалека слышится звучное: "Мочи эту суку!", но ты стоишь на месте, потому что нельзя ни в коем случае — за отчисление твой бухой отец тебя жалеть не будет. Ведь так, Саня? — Отъебись, Новиков, а то решу, что ты ко мне неравнодушен, — вот теперь улыбаюсь, понимая — ты разъярен, взбешен и сбит с толку. Снова.       Пацаны топчут затёртыми кроссами грязный пол, быкуют по привычке, пока вокруг постепенно собирается орущая толпа идиотов, и без того спёртый воздух сгущается пропорционально тому, как раздаются выкрики: "Да грохни ты его уже!". Я слышу каждый мат, сорвавшийся с твоего поганого языка, каждый сиплый вздох ублюдков-подхалимов, жадно взирающих на моё довольство, но все внимание сужается до твоего алчного горящего взгляда — ты опять попался и знаешь это.       — Пиздец тебе, паук, — рычишь. — Я из тебя все дерьмо, блять, выбью. Землю жрать заставлю, понял меня? — подобная клоунада длится на протяжении нескольких месяцев, а тебе все не надоедает. Когда поймёшь, что наша перепалка раззадоривает меня гораздо больше того, что ты получаешь быстрый адреналиновый кайф, проезжаясь кулаком по моему лицу. У нас с тобой разные цели, но движемся-то мы в одном направлении, идиот. — Жди, сука.       — Хватит! Саша, прекрати, — сквозь ораву, прямо в центр импровизированного круга к нам пробирается твоя девчонка, такая миниатюрная и нежная, однако даже не боится попасть под замес, если вдруг начнётся бойня.       Она оттаскивает тебя за руку подальше от меня и что-то талдычит, но ты ведь даже её не слышишь, верно? Тебе неинтересен её обеспокоенный взгляд больших карих и тоненький голосок, который она подаёт в надежде на то, что ты уловишь суть слов — твоё внимание так же, как и моё, направлено на оппонента. Лера, кажется, замечает все гораздо быстрее, потому опускает свою хорошенькую головку и смотрит на изодранный линолеум, исполосованный чьей-то подошвой. А потом уже её глаза обращаются ко мне, и там я вижу присущую девушкам ревность и зависть — а твоя девчонка не промах, знаешь? Просекла обо всём уже давно, только молчит и держится подле, наивно полагая, что её кандидатура будет выгоднее какого-то челкастого заморыша с логотипом членистоногого с цифрой четыре на кофте.       Мне же абсолютно всё равно на её наличие в твоих сомнительных кругах, как и на дружков, кусающих щеки изнутри от праведного гнева. Я просто выполняю свой долг, как мессия или спаситель, называй как хочешь, ведь мне всё так же будет наплевать. А вот тебя наше так называемое общение цепляет, ты хоть сам замечаешь? Твои придирки начинаются и заканчиваются исключительно на моей персоне, словно свет клином сошёлся, хотя в нашей шараге из Редана ходят ещё, как минимум, двадцать человек. С ними ты не церемонишься, выбиваешь дурь сразу, всаживая кулак как можно больнее и прямо в печень, мне же остаётся смотреть на этот театр абсурда и пересекаться с тобой взглядами, чтобы потом начать нашу небольшую войну заново. Похвально, что для кого-то я особенный, если можно так выразиться, только и это надоедает.       Я сжимаю лямку своего рюкзака и, пока кто-то из учителей или ректората не просёк о шумихе, скрываюсь в толпе, выслушивая привычные смешки и подколки, а кто-то даже посочувствовал. Кретины. Очевидно, что бесследно эта баталия не прошла — идиотские слухи порастали все более выдуманными историями, где я то ползал на коленях, извиняясь на камеру, то отхватывал мощнейших пиздюлей от голодной своры Новикова, то унижался и изгалялся как мог, чтобы не трогали, изверги, меня бедного и несчастного. Меня же и так жизнь помотала, конечно-конечно, помню.       На пару матеши приходили другие учителя для проверки — не избили ли кого, запоминали рожи уже провинившихся, на всякий случай, и громко уходили, как бы напоминая, за что именно может грозить отчисление. Мне лишь сделали строгий выговор за внешний вид — не гоже нынче ходить в подобной одежде, ведь менты не дремлют и отлавливают всех без разбора, как собаки чуя запах свежей добычи. Про Авиапарк все помнят, но тактично молчат об инциденте, лицемерно раздавая наставления о собственной безопасности и строгости наказания. Смешно да и только. В спину прилетает карандаш, дружный хохот проносится по аудитории и вслед за ним шепотки.       — Че, Миронов, такой грустный? Прилюдно унизили? — клоуны, к слову, тоже не дремлют, веселя отупевший народ и подкармливая мелкими травлями. Я не оборачиваюсь, так как знаю главного зачинщика в лицо, улыбаюсь ядовито и всовываю наушники поглубже, чтобы не слышать эту идиотию, но насладиться полюбившейся группой не дают, выдирая каплю из уха. Мудила вальяжно подсаживается ко мне и, не брезгуя, сует палёный эйрподс в свое. — Опенинги из анимешек своих, небось, слушаешь? — накрашенные девицы хихикают, тычут наманикюренными пальцами в нашу сторону и снова снимают. На равнодушного учителя никто не обращает внимания, позабыв совсем о правилах приличия в учебных заведениях и наставлениях не срывать пару. — О, ЛСП, у тебя и такое в арсенале есть?       — Тебе чё надо? — спрашиваю тихо и уже готовлюсь к последующему ответу, снимая с головы капюшон — если сильно не борзеть, то можно отсидеть оставшееся время спокойно, но, похоже, у чела на меня сегодня другие планы. Меня заключают в крепкую хватку, шею сдавливая сгибом острого локтя, может им и по роже надавать, знаю, плавал.       — Да расслабься, я ж по доброте душевной интересуюсь, блондинка, — тем временем улыбка не вяжется с добротой абсолютно, больше похоже на враждебный оскал бродячей собаки, только подобное уже не пугает — Новиков скалится гораздо страшнее, здесь же видна попытка подражать более сильному в этой грёбаной стае. — Ты, кстати, после пар никуда не спеши, — приглаживает мне волосы ладонями, но больно не делает, потому что хозяин приказа трогать меня пока не давал. Усмехаюсь, ведь причина ясна только мне. — Саня побазарить хочет, сам понимаешь, — понимаю, потому забираю свой наушник и резко отпихиваю его от себя, цепляясь серьгой за чужую кофту. Больно, но не так, как если бы меня сейчас приложили лицом о парту за дерзость. — Короче, свалишь раньше времени, найдём и запиздим толпой, усёк?       — Уёбывай уже, кислород зря разбазариваешь, — отшиваю по привычке и поправляю серьгу, чудом не оторвавшую мне пол уха. Предупреждающий подзатыльник заставляет уткнуться носом в поверхность стола, по-прежнему не больно, хотя намёк был понят мной уже давно: уйду — будет плохо, останусь — то же самое, только бонусом добавится ещё одна бессонная ночь и довольная рожа Сани, когда он будет слизывать кровь под носом. Адреналиновый торчок, блять.       Залипаю в экран телефона и делаю звук погромче; беседа Редановцев спамится мемами и новостями о сегодняшней неудачной потасовке; меня, как обычно, отмечают под постом и закидывают вопросами. Никита пишет вовремя, отвлекая от скучной реальности за ожиданием очередного пиздилова с моим участием.       @Nik_ka:       "Увидел сегодняшний видос в группе. Тебя опять тот чертила заебал?"       @Jarvis___02:       "Да похуй, тут каждого прессуют. Я не исключение"       @Nik_ka:       "Макса менты загребли вчера возле ТРЦ, я сразу деру дал как только услышал об этом"       Не удивляюсь, ведь Макс один из тех, за кого говорят слабоумие и отвага, соваться в Авиапарк, где поджидают уёбки в лице гопоты и дяди полицаи — признак аутизма. Двадцать первый век на дворе, а люди продолжают мериться хуями, что-то доказывать через насилие и страх, вбивая в "светлые" головушки друг друга одну и ту же истину — слабые подчиняются сильным. А как же мир во всем мире, о котором разглагольствуют сильные мира сего и всякие пацифисты? Я, конечно, не пацифист, но тоже кое-что вношу своим существованием в Редане — мне похеру, кто и что думает о моей внешности, и даже додики в адидасе меня не запугают. Однако это не означает, что буду лезть на рожон или во всякие сомнительные мутки, что активно пропагандирует родной Редан. Можно сказать, что я сторонник иных взглядов, ведь так легче живётся.       @Nik_ka:       "Ты там сильно тоже не наглей, а то в прошлый раз мне прилетело в голову, заебался кровь с кофты отстирывать"       @Jarvis___02:       "Не ссы, сегодня обойдусь малой кровью"       @Nik_ka:       "Откуда такая инфа?"       @Jarvis___02:       "Просто знаю"       @Nik_ka:       "За тобой заскочить? Вместе отбиваться будем, если начнётся замес"       Звучный хмык срывается с губ, Никита человек слова, если понадобится его помощь, он припрётся надирать задницы недругам. Только драка с Новиковым личная, более глубокая, другие вряд ли поймут смысл наших с ним притирок. А ещё Саня может сломать ему пару рёбер и даже жалеть об этом не будет, ведь знаю это по личному опыту. Его первый доёб до моего стиля был два года назад, ещё до всей этой шумихи в грёбаном ТРЦ. Слово за слово — и вот мы уже оба макаем друг друга в грязную лужу, отбивая кулаками всю дурь. Пока я месяц валялся на больничном с трещиной в ребре, он клеил девок и тусил с пацанами в падиках — Российская романтика, что б её. Вторая подобная придирка была отбита мной же прямым ударом в челюсть, тут я сам виноват, надо было просто уйти, хотя языкастый сученыш явно заслуживал взбучки за свои слова. Между нами была объявлена безмолвная война, конец которой не предвиделся ещё в ближайшее время, и зарывать её топор не желал никто. Но вот чего я действительно предвидеть не мог, так это того, что ярый борец за "справедливость", выдвигающий гомофобию в массы, поддастся на мою провокацию, что, занеся кулак для очередного удара, лупанет по стене и лбом прижмётся к моему плечу. Инициатором поцелуя был я, а он был бухим в хламину, все жаловался на отца и то, как подло с ним поступила его бывшая. Невнятно шептал и о заёбах, и о сложности обучения, пока я лез к нему под футболку — припугнуть гетеро хотел, наивный придурок. Новиков даже не пытался предотвратить вакханалию, сказать привычное: "Ты чё, гомик, охуел?" и дать любой отпор на домогательства, наоборот сам прильнул губами к шее, скользнув руками по спине. Наверное, я тоже стал пьян от чужого перегара, иначе объяснить все то, что происходило дальше не мог. Смешно стало после осознания — мне отсосал чел, который крыл меня хуями и пиздил за "пидорскую" причёску. На следующий день в универе он не появился, и свора его обходила меня десятой дорогой после происшествия. А потом был случай в Авиапарке, и война началась заново.       @Nik_ka:       "Ну так чё? Я выхожу?"       @Jarvis___02:       "Не суйся, не хватало ещё и за тебя потом огребать. Без обид"       @Nik_ka:       "Мне же лучше. Отпизди их там за меня хорошенько"       Вынимаю наушники, а телефон убираю подальше в рюкзак, потому что есть шанс, что его разобьют, и через минуту звонок заставляет всех подорваться со своих мест, чтобы те успели спуститься вниз и выйти за пределы университетского городка. От предвкушаемой многими драки дёргается правый глаз, капюшон не надеваю, предусмотрительно соблюдая все меры безопасности, за мной уже плетётся знакомый хмырь, позвякивая связкой ключей в руке, следит, чтобы я не дал дёру. Оно и не понадобится, ведь сегодня с Саней буду говорить тет-а-тет. Почему я так решил? Троеточие в сообщении говорит больше, чем любая лекция, и дословно переводится как: "Ты. Я. Подъезд." Даже умственно отсталый поймёт, а мне и в телефон смотреть не нужно — взгляд Сани читаем, как открытая книга, не зря его девушка догадалась о нашем маленьком грязном секрете. Выходим мы под аккомпанемент свиста и чужого пиздежа, в мою сторону летят снежки, вооружившиеся телефонами зеваки уже кричат вдогонку всякие мерзости, про которые благополучно забываю, потому что вижу тебя, курящего кент. С двумя кнопками. Разве это не по-пидорски? Теряешь хватку.       — Ты собрал их всех ради нашей детской возни? Я думал, ты позвал меня уединиться, — лыблюсь, любуясь тем, как фильтр сигареты в твоих зубах изламывается от давления. — В конце концов ты стоишь в очереди на отсос в моём исполнении, насколько я помню, — ты снова заводишься от моих слов, хотя ничего опасного ещё не сказал — так, подъёбы по пустякам, не более. Лера, стоящая по правую руку от тебя, сердито сверкает глазами и под напором моих серых капитулирует с проигрышем, снова нашёптывая тебе что-то на ухо. Глупая девчонка не понимает, что лишняя на этом поле боя, упёрто держится за ваши отношения, хотя знает прекрасно — ей между нами не место. — Ну так что, будешь молчать или мне приступить прямо здесь?       Толпа ликует, мои слова для неё, как подливка масла в огонь, температура на улице ниже нуля, но твои щеки пылают не от мороза, может, от гнева, хотя я ставлю на смущение. Ты так умеешь, знал? Когда я кончил тебе в рот, ты выглядел так же, за поволокой похоти на меня смотрел смущенный мальчишка, рдеющий от подобной пошлости. Ты не гомофоб, Саня, ты беспросветный кретин в оболочке плохого парня, строящий из себя хер пойми кого. Какая к чертям гомофобия, когда ты стонешь от моего поцелуя в шею и течешь, как школьница, от давления на яйца? Голову готов дать на отсечение, что Лера твоя так не умеет, и вы, как две малолетки, ходите вокруг друг друга, не решаясь на секс. Так какого хрена я распинаюсь перед тобой и огребаю, если главное ссыкло здесь ты? Хлопья снега лениво сыпятся мне на голову, оседают на твоих длинных чёрных ресницах, вокруг орут люди, но для меня сейчас наступает момент тишины, ведь жду того, что ты скажешь. Будешь ли дальше ломать комедию и разводить грязь или примешь решение, как подобает мужику, и возьмёшь ответственность?       — Держите его, — говоришь привычно, а я разочаровываюсь и вытаскиваю из кармана кастет, подаренный Никитой в день нашего знакомства.       "Пиздите его!" кричат эти гиены и хохочут, пока твои шавки идут на меня. Драться против троих — проигрышный вариант, но я сцепляю зубы покрепче и пинаю кого-то ногой прямо в бочину, а затем со спины на меня кто-то налетает, впечатывая лицом в заснеженный асфальт, и мне приходится давиться грязью. Зря Ника не позвал, вдвоём было бы легче, только я все на твоё благоразумие надеялся, как остался наивным, так из этого образа не выхожу. Голову прикрываю на автомате, чтобы не отбили к херам собачьим, она ж и так не варит от мути и фонового шума, кровь из разбитого носа все-таки начинает хлестать, пятнает белый ковёр, пачкает куртку. Придётся отстирывать, а то мать надаёт по шее, главное, чтобы сотрясения не было, а то до дома не дойду. Отбиваться приходится вслепую, кое-как встать и отряхнуться, чтобы в следующее мгновение получить уже в живот от тебя и согнуться пополам.       — Шутки свои оставь при себе, чмошник редановский, — шипишь сквозь зубы и делаешь подсечку. — И своим тоже передай, чтоб не высовывались, — в глазах мутнеет моментально, когда прилетает новый удар, а я ржу, как ненормальный, сплевывая кровь, и мотаю головой. Ты возвышаешься надо мной, считая себя победителем, но для меня ты так и остался лживым куском дерьма, который боится мнения общества. — Что смешного?       — Да знаешь, заебался просто, ты такой идиот, Новиков, — хмыкаю и черпаю в ладонь снега, чтобы приложить к опухшему носу — опять придётся отчитываться за синяки, что не успевают сойти, а уже расцветают новые. Спина мёрзнет, как и руки, окоченевшие от холода, не чувствуя пальцев, разминаю осторожно, на костяшках уже проявились царапины, и когда только зацепился? — Разберись со своими ёбаными тараканами в голове, а потом уже к людям лезь с нравоучениями, мудила. Ты ничем не лучше швали вокруг нас, но они-то хотя бы просто смотрят. Отброс.       Вижу, как морщится в гневе твоё лицо, как тёмные брови ползут к переносице, а зелёные глаза щурятся от ветра, который треплет твои волосы. Ты красивый, но такой моральный урод с уровнем эмпатии, как у табуретки, не способный даже за базар отвечать, не то что за поступки. Становится противно и от себя самого, потому что допустил мысль о твоей человечности, и от тебя, ведь ты тот ещё конч.       — От отброса слышу, — под дружный свист ты просто уходишь, отпинывая мой рюкзак куда-то в сугроб, а я лежу на асфальте, ловлю снежинки лицом и морщусь от боли — даже прописать не успел как следует, потому что напали, как крысы, со спины, низкий поступок, как раз в стиле шайки Новикова. Наснимав на меня компромата, орава удалилась в неизвестном направлении со словами: "Надо было его добить", теперь нужно просто подняться и пойти домой, где долго буду зализывать раны, желательно втихаря от злой матери, которая спалит изгвазданную куртку.       Простуда подкосила на следующий же день, окатила волной жара от высокой температуры и предательской слабостью во всем теле — меня ломало, как суку, пока голова взрывалась от боли и кружилась, каруселью вращалась комната и слегка тошнило, я был не способен пойти на учёбу. Не удивительно, ведь по холодной земле меня протащили достаточно, и провалялся я долго прежде, чем смог собрать конечности в кучу и дотащиться до родной квартиры. Мать причитала и охала, не орала даже из-за куртки, заметив на руках и лице ссадины, это она ещё мои живот и спину не видела — туда даже я не решался глянуть, рискуя окунуться в дерьмовые воспоминания, думать о которых не хотелось ни в коем случае. Эта потасовка была такой же, как и все предыдущие, но для меня она кое-что прояснила — Саня трус, а я идиот, колоритная парочка из нас бы вышла, если б не одно "но": пошло всё нахер, вестись на оскорбления этого урода больше не собираюсь. И где же был мой мозг с самого начала? Чё ж я сразу не пресёк на корню эти больные отношения, где каждый делает друг другу больно? Наивность меня погубила, зато дала понимание, что надо уходить в игнор и отдаляться.       — Жень, мне на работу надо, без меня справишься? — в комнату заходит маман и трогает ладонью мой потный лоб, а затем целует в макушку на прощание. Я киваю и заматываюсь в одеяло, потому что знобит кошмарно. — Если будет хуже, звони мне, а потом в скорую. Я тебе написала, какие таблетки когда принимать, до вечера, — хлопок входной двери и поворот ключа разносится по помещению, квартира погружается в вязкую тишину, лишь слышен собственный пульс, гонимый неспокойным сердцем. В сон клонит постепенно, измотанный драками и болезнью организм молит о покое, но я хватаю из-под подушки свой под, нажимаю заветную кнопку, и сладкий никотин с тихим шипением врывается в лёгкие. Добивать себя химозной дрянью не стоило, только мне это сейчас нужнее воздуха, потому делаю ещё пару тяг, откидываясь на горячую подушку. Под одеялом становится жарко, душность маленькой комнаты давит на влажную кожу, покрытую испариной, и я подрываюсь, тут же об этом жалея. Отвратительный день только начинается, а мне уже хочется сдохнуть, спасает только телефон и переписка с Некитом.       @Nik_ka:       "Тебя отделали как младенца. Чё произошло? Ты ж сказал, что все решаемо"       @Jarvis___02:       "Ошибся. Бывает"       @Nik_ka:       "Нихуя себе ошибся, я думал, ты там подохнешь. Будешь сегодня мстить за унижение?"       @Jarvis___02:       "Не, я болею, да и насрать мне уже на Новикова"       @Nik_ka:       "А я предлагал тебе свою кандидатуру, но ты отказался. Вдвоём бы их порешали"       Наивный взгляд Ника на некоторые вещи убивает в нём крутого парня, которым он пытается казаться перед друзьями и мной в том числе, но подставлять его — последнее, чего хотелось бы. И в каком-то роде рад, что огрёб я один, ведь отдуваться и перед его родителями тоже мне не всралось.       @Jarvis___02:       "Забей уже, я не умер"       @Nik_ka:       "Ещё бы ты умер, кто тогда будет со мной по ТРЦ ходить?"       @Jarvis___02:       "Еву возьми, до пацанов с девушками, вроде, не докапываются. Нехер меня привлекать в эти разборки"       @Nik_ka:       "Бля, короче, ты меня не понял. Ладно, хер с тобой. Выздоравливай"       Убираю мобилу подальше и поворачиваюсь к окну, за которым крупными хлопьями валит снег, заебала эта зима, она, пожалуй, самая длинная из всех, оставившая после себя шрамы на душе и желание задержаться в квартире подольше. Дело даже не в Сане с его аутизмом, а в хреновом настроении и лёгком унынии, хотя, как говорят некоторые, весной станет получше. Хмыкаю от абсурда и закрываю глаза, чтобы поспать, но сообщение в личке заставляет их продраться.       @Sanchezzzz:       "..."       @Sanchezzzz:       "Нефор, дверь открой"       @Sanchezzzz:       "Ало блять"       @Sanchezzzz:       "Долбаёбина, побазарить надо"       @Sanchezzzz:       "Блять я с кем говорю?"       Сообщения сыпятся градом, я не смотрю в телефон, ведь знаю всё, что ты напишешь — обычно так зовёшь поговорить, но мне незачем выходить в подъезд, где сто процентов стоят твои шавки и ждут моего появления, чтобы отпинать и так многострадальное тело, потому по умолчанию выбираю функцию игнора и зависаю в прострации, может, так отвалишь, думается мельком.       @Sanchezzzz:       "Я тебе дверь вынесу, если не откроешь"       @Sanchezzzz:       "Не шучу"       Три громких удара отдают болью в башке, но продолжаю терпеливо ждать твоего ухода. Как замечательно сложилось, что наш дверной звонок недавно сломался, и чинить его времени не было.       @Sanchezzzz:       "Да ты заебал. Открой бля"       @Sanchezzzz:       "Нефор"       Новый стук и новая головная боль, похоже отвалить ты не хочешь, потому так активно написываешь, я усмехаюсь и беру телефон в руки, чтобы хоть что-то ответить и послать в далёкие дали.       @Jarvis___02:       "Хули доебался. Отвали от меня и моей двери"       @Sanchezzzz:       "А с хера ли ты не открываешь как ссыкло последнее?"       Ты, наверное, не в курсе, но главное ссыкло среди нас — ты, я, кажется, уже это упоминал.       @Jarvis___02:       "Ну так чё надо-то?"       @Sanchezzzz:       "А ты ещё не понял? Пиздец ты тупой. Дверь блять открой"       @Sanchezzzz:       "Ну?"       Тактика игнора не работает, придётся вызвать ментов, если вдруг тебе действительно приспичит снести к херам дверь, опять потом матери объяснять, что я тут ни причём, просто долбаёб какой-то квартиры перепутал. Пока ты долбишься, я выпиваю таблетки и ползу на кухню, чтобы налить воды в стакан, который тут же разбивается аккурат под ебейший грохот в коридоре. Реально снёс её, что ли? Лечу к входной, готовясь отбиваться, — в моём-то состоянии, ну пощадите вы уже человека — но дверь всё так же стоит на месте, а за ней слышится отборнейший мат и крик соседки по лестничной клетке, обещающий вызвать полицию. Что не день, то сказка, я мысленно считаю до пяти, открываю и вижу картину маслом: ты сидишь на полу с бутылкой воды, рядом стоит перепуганная женщина с веником наперевес и её вечно орущей комнатной собачкой, тявкающей столь мерзко, что хочется пнуть, хотя живодёрством никогда не занимался.       — Простите-простите, этот... молодой человек ко мне, не нужно полиции, думаю, мы сами разобраться в состоянии, — рычу сквозь улыбку и затаскиваю тебя за шкварник в квартиру, выслушивая в свой адрес кучу комментариев о том, что бухих друзей водить не стоит. — Ты чё здесь за цирк устроил, жертва незапланированной лоботомии? — осознание, что я завёл к себе домой человека, не особо отличающегося манерами и нормальным ко мне отношением, приходит постепенно. Сейчас я слаб как никогда, а ты тот ещё качок на стероидах, и шанс, что меня замочат в собственной квартире, растёт пропорционально каждому стуку сердца. Я влип по полной, даже отбиться не смогу, ведь ноги подкашиваются до сих пор, а температура не снизилась ни на градус. Чё ж мозг так плохо варит? Надо было игнорировать и дальше, ну вызвали бы полицию, и хер бы с ним, зато жив и относительно здоров.       — Ты не открывал, — твой тихий тембр голоса не вяжется с тем, как бычил на меня пять минут назад. Ты опять бухой? Так а нахер припёрся, сидел бы себе с пацанами в падике и пиво посасывал, я-то тут причём?       — Блять, сложи два и два: как думаешь, почему именно не открывал? — ноги не держат, приваливаюсь к стене и надеюсь, что тремор в руках, вялый вид и дрожащий голос будет для тебя незаметен, — я слышал, животные реагируют на слабость и могут загрызть — как бы позорно не сползти на пол от ломоты.       — А я ебу? Я же сказал, что позвал поговорить.       — Ну и? — ты жёстко тупишь, не понимая, похоже, что я хочу быстрее со всем отстреляться и лечь обратно в кровать, потому что меня начинает трясти от холода. — Говори чё хотел и сваливай, — на автомате тру руками плечи, покрываясь грёбаными мурашками, поправляю домашние штаны и мнусь с ноги на ногу, как идиот последний, ведь ты смотришь столь пронзительно, что пересыхает в горле. — Быстрее.       — Ты не пришёл сегодня в шарагу. Почему? — ожидаемый вопрос, и отвечать на него не хочется — очевидно же, что не от нехуй делать я тут зависаю, однако выдавливаю более-менее приемлемый на мой взгляд ответ, просто чтобы не молчать:       — Незапланированный выходной. Ещё вопросы? — где-то на кухне валяются куски стекла, когда-то бывшие стаканом, мать опять наорёт, что я криворукий, ещё и убираться теперь. Пиздец какой-то, а не выходной, хрен отдохнёшь. Где же я так накосячил в прошлой жизни, что теперь якшаюсь с тобой и получаю за это люлей? Надо было в другой универ поступать, хотя подобных баранов везде навалом. Ты поднимаешься с пола, снимаешь кроссы, как у себя дома, блять, и просто идёшь на кухню, словно мы зависаем тут каждый выходной за игрой в приставку. Вот тут возникают огромные вопросы: тебе, придурку, нормально тащиться в дом человека, которого на днях топтал ногами и отбивал почки? Тебе вообще плевать, как это выглядит со стороны и насколько смехотворно положение вещей? — Ну конечно, проходи, чувствуй себя как дома, — шиплю под нос и следую за тобой, на всякий случай держусь на расстоянии, а то мало ли какая дурь ударит в голову. Смотришь на срач на полу и ржёшь, как имбецил, пиная носком осколки подальше, а я наклоняюсь, чтобы их собрать и вою от боли, когда поясницу простреливает — вот тебе и двадцать, Женя, поздравляю.       — Подними футболку.       — С хуя ли? — осекаюсь, кое-как вставая, но ты просто подходишь и без предисловий задираешь её, рассматривая россыпь чернющих синяков на контрасте с бледной кожей. У меня слов нет сказать тебе отвалить, надавать по щам или хотя бы просто вырваться — меня прибило к полу усталостью и хер пойми ещё чем. Лаконично заебался, наверное, а может, желание огрызаться пропало под абсолютно нечитаемым взглядом твоих зелёных. Тебе не на мои синяки так смотреть надо, а на Леру свою. Хрен ли у неё не сидишь, страдая приступами нежности? Почему всё время цепляешься за меня? Спотыкаешься глазами за мой внешний вид и отыгрываешь никому не нужную ненависть? Тебе ли не похер, как я выгляжу и чем занимаюсь? Вопросы звонко разбиваются, как тот самый стакан, о короткий и тихий ответ:       — Прости, — пальцы то гладят, то давят на больное, а меня почему-то размазывает от прикосновений, как суку, и я сам не замечаю того, что кладу свою башку тебе на плечо.       — Что ты несёшь, Новиков? — ругаюсь неохотно, сдаюсь опять. Знаю же, что это не надолго, что приступы твоей нежности закончатся, когда снова приду в универ, где люди ждут наших потасовок и крови. Знаю, что ты снова сбежишь от себя, закрывшись в броне плохиша, от которого девки текут водопадом. И к тебе снова придёт Лера, будет держать за руку и останавливать от насилия, прикрываясь добросовестностью, но я-то прекрасно осведомлён о её ревности. — Какое к херам "прости", а? Какое к чёрту "прости", когда я один сплошной синяк? Ты идиот, блять.       — Саша.       — Что?       — Зови меня Сашей, — трясти начинает ещё больше, но уже не от холода, а от того, что прижимаешь к себе и руками водишь по спине, вызывая мурашки, тело против воли слабнет, ноги подгибаются. — Я всё думал над твоими словами, — говоришь тихо и отстраняешься, чтобы провести холодным, бля, носом по моей щеке. Становится почему-то жарко, и меня на автомате подбрасывает.       — И чё надумал?       — Что, наверное, ты мне, типа, нравишься, — я вижу твоё смущение за милю, чую ищейкой твой страх за собственные слова — сейчас пасанёшь и свалишь, как обычно, а я останусь здесь с кавардаком в душе и бедовой башке. Чё ж тебе нормально не живётся, а? — Бля, забей, короче.       — Не забью, — хватаю до того, как отстранишься полностью, чтобы уйти в коридор. Именно данный миг важен, и если его испортить, то нас снова откатит на несколько шагов назад, ведь ты же трус, прикрывающийся бахвальством и вечной скукой. Тот ещё кретин, в общем. Поэтому разворачиваю лицом к себе и заставляю посмотреть в глаза. — Не смей сбегать после того, как произнёс подобное, слышишь? Я с тобой говорю, Саша, — твоё имя такое непривычное, язык вяло ворочается, когда я его произношу вслух. Не то "Саня", которое проскакивает частенько в мыслях, не то "Новиков", произносимое скорее как акт самозащиты. Я говорю "Саша", а ты замираешь, потому что нас обоих это торкнуло. — Ты не уйдёшь просто так, даже не думай.       — Блять, — руки смыкаются за моей спиной, и я расслабляюсь от понимания, что сегодня ты не сбежишь, так как привязан. — Это так по-пидорски.       — Не так сильно, как твой кент с двумя кнопками, — шучу, ведь надо разбавить обстановку — ты всё ещё в напряжении, тело говорит гораздо больше банальных слов.       — За базаром следи.       — Но я же прав.       — И что теперь? — уловить суть твоего вопроса смог гораздо быстрее, чем предполагал. Тебя мучают противоречия, и это нормально, ведь мы с тобой теперь в одной лодке — враги ставшие чем-то большим. Враги с некоторыми привилегиями? Недовраги-недолюбовники? Или, быть может, просто парочка свихнувшихся психопатов, решивших преступить грань незатейливой вражды? Честно, мне всё равно, как это выглядит со стороны, главное, чтобы ты не спасовал в ответственный момент.       — Полагаю, можно зарыть топор войны и перестать цепляться друг к другу в универе, — глажу шею и кладу горячий лоб на твоё плечо, ты это чувствуешь и трогаешь его ладонью, нашёптывая всякую чушь о лекарствах и мазях, я же просто могу наконец, в кои-то веки, перестать загружаться и повиснуть в твоих руках, когда они меня подхватывают и несут в комнату. — Лера твоя, кстати, ревнует тебя по страшной силе, в курсе?       — Я с ней расстался вчера, так что она больше не моя, — вот как, неожиданно. Усмехаюсь и смотрю тебе в глаза твои зелёные, чтобы увидеть печаль, но там нет ничего. — Я как-то не видел в ней свою тёлку.       — Девушку, Саш, — поправляю я и ржу от озадаченности во взгляде. — Что она сказала?       — Разрыдалась, сказала, что патлатый белобрысый чмошник из Редана и я друг друга стоим, — твоё лицо впервые за долгое время разрезает мимолётная улыбка. Я ржу лишь сильнее и закашливаюсь. — Ты заболел, что ли?       — А ты как думаешь? Я ж валялся на холодной земле.       — Теперь не будешь, — звучит многообещающе, надеюсь на то, что это реальная правда. Меня кладут на кровать и заматывают в одеяло, но я не сопротивляюсь, потому что разговор оказался куда сложнее, чем предполагалось, меня все вымотало.       — Это значит, что мы всё решили для себя?       — Это значит, что я не буду до тебя докапываться и пиздить, а наши... отношения мы решим, когда выздоровеешь, — ну примерно я так и думал, остаётся ждать, на сколько тебя хватит и хватит ли вообще. На всякий случай придумаю какой-нибудь выход, если всё приобретёт скверный оборот, мне ж не привыкать.       — Ты такой банальный, — шепчу и закрываю красные от недосыпа глаза.       Плевать, что будет завтра и будет ли оно, плевать, что подумают другие, не найдя в наших словах оскорблений и подначек, приводящих всегда к одну и тому же исходу. Похеру, я добился своего, а остальное подождёт.