Нажми на курок, – и игра начнётся

– Я это называю коротко: полный пиздец! Антон в очередной раз нахмурился и ударил ладонью по общажной кровати. Его насквозь пробирала злость, и, увы, эмоций сдержать он никак не мог. Дима делал домашнюю работу, сидя за столом, и что-то невнятно пробурчал, соглашаясь. Его, конечно же, не смущало, что его сосед по комнате и по совместительству одногруппник выражает злость на преподавателя, совсем не фильтруя слова, и не делает домашнее задание на завтра. А там, если честно признаться, целый локомотив с составами и корзиночкой по акции в подарок. Просто Антону Шастуну было, что уж греха таить, похуй, поебать, похую, до пизды. Решает проблемки по мере их поступления. Ещё не спросили – значит, не время. Сейчас на наручных часах было время вынести мозги Диме своим негодованием на «любимого» преподавателя. – Он же меня просто ненавидит! – Тох, – повернулся к нему Дима, – Ну почему сразу ненавидит? Существуют разные причины, и мы не можем знать, какая из них является правдой. – Оправдываешь Арсения Сергеевича? – прищурился Антон. – Нет. Просто научись не всегда видеть в людях плохое. – А тебя не смущает, что он меня просто заваливает? – Смущает, конечно же, – Дима поправил очки и вздохнул. – Ты прекрасно знаешь английский. А он, по моим расчётам, хочет видеть тебя на пересдаче экзамена. – Хорошо, что до экзамена ещё целый семестр, и я могу ему охуенно так вмазать. – Шаст, – Дима улыбнулся краешком рта, – Мог бы, если бы он тебе не нравился. Антон отвёл взгляд и обезоруженно вздохнул. Дима говорил чистейшую правду, от которой у Антона порой пробегали мурашки. Допустим, он влюбился в прекрасного, обворожительного мужчину – это одна беда. И как же некстати под дверью топчется вторая с видом «не ждали нас, а мы припёрлися» – это его преподаватель по английскому языку. Единственная дисциплина, в которой он души не чает. Обучаясь на менеджера, так иногда хочешь словить отдушину. Хотя бы в изучении языка. Но когда твой преподаватель полная тварь, хочется кричать. А когда ты ещё и влюблён в эту полную тварь – везите в психушку. Антон не помнит точно, когда это началось. Начался новый семестр, и их любимая и очень добрая преподавательница по английскому языку, Елена Ильинична, свалила в декрет, нежно помахав ручкой. И тут – вуаля! – в университет пришёл новый преподаватель. Угадайте кто? Конечно же, бесподобный, великолепный... Нет, не Филипп Киркоров. А всего лишь Попов Арсений Сергеевич. Тогда все грустно вздохнули. Но, чуть увидев нового преподавателя, некоторые девушки вздохнули уже томно. Через полмесяца так вздохнул и сам Антон. Его не отталкивало то, что Арсений Сергеевич занижает ему оценки. Злость была, а симпатия даже по делам на пять минут не уходила. – Уебать бы его, что я в него влюбился, – фыркнул Антон, откинувшись на кровати. – Лучше подумай, что делать будешь. Так больше продолжаться не может. – Ты прекрасно знаешь, что я могу сделать, – буркнул Антон. Знал это Дима, и правда, прекрасно. Выражаясь нормальным языком, а не языком Шастуна, дать леща, чтоб не втыкал лишний раз. – Дипломатия, знаешь, что такое? – Я ж на менеджера, вроде, учусь, должен знать, – пожал плечами Антон, поднимаясь с кровати. – Но разговаривать с ним я не собираюсь. – Антох, надо выяснить, что за чертовщина творится. – Тебе, блять, легко говорить. Дима же у нас молодец, – закатил глаза Шастун. – Да, ситуации такой у меня нет, но тебе я хочу помочь, – Позов на миг посмотрел в окно и продолжил. – Ты же так любишь справедливость. – Справедливость не справедливость, но надо разобраться с этим... Арсением. Прямо завтра пойду и устрою ему разговор по-мужски, забились?

***

– Арс-сений С-сергеевич? Антон переминался с ноги на ногу напротив преподавателя. Разделял их лишь стол и иррациональный страх Антона. Дима, чёрт в очках, оставил его один на один с главной головной болью сразу после пары по английскому языку. И нет бы понять, простить и отпустить, он в свою очередь показал средний палец и наказал строжайше: «Свалишь – убью». Убить он, конечно, не мог, но Димку в гневе стоило хоть иногда побаиваться. Антон же просто испугался. Уж увольте, вести серьёзные разговоры со своим предметом воздыхания – это вам не хуи пинать! Вчера Шастун был настроен пойти и разобраться с Арсением Сергеевичем. А сейчас... Тут проще сказать, что на словах он Лев Толстой, а на деле... Антон Шастун. Арсений Сергеевич поднял свой убийственный взгляд небесно-голубых глаз, и даже заставил этим Антона вздрогнуть. – Ах, Антон, – улыбнулся он, – чудесно, что ты остался. Только зачем? Тему не понял? – Понял, только... У меня всё равно плохая оценка за тест будет. – Разве? Почему ты так думаешь? – Потому что... – Антон замялся. Ну как тут сказать? Кто бы помог в этом непростом деле. – Вы мне её поставите. – Антон, – Арсений поднялся со стула и медленным шагом обошёл стол, встав к Шастуну предательски близко. У юноши слегка подкосились ноги. – Да разве я могу ставить плохие оценки просто так? – Ну уж точно не за знания, – буркнул Антон, вдруг набравшись храбрости. Но тут храбрость пропала, и он вцепился в стол, чтобы не упасть. Арсений лишь усмехнулся. Он подошёл к одной из парт и взял стул. Поставив его за Антоном, сказал: – Присядь. Но Антон, кажется, прирос к полу, и Арсению Сергеевичу пришлось брать всё в свои (красивые) руки. Он посадил Антона сам, слегка надавив на плечи. К несчастью, Арсений их не убрал. На лице расцвела хищная ухмылка, и он приблизился к бедному Антону. – Ты же меня так и вынуждаешь своим настойчивым взглядом ставить тебе плохие оценки. И это только для того, чтобы ты пришёл ко мне и стал их исправлять. Есть идеи, как? Антон сглотнул. Идей не было, как и мыслей. Да и кислород постепенно кончался. Казалось, вот-вот и Шаст упадет в обморок от происходящего. Но руки, вцепившиеся в его плечи, не давали этому случиться. Пленительный взгляд стал хищным и почти диким. Глаза Антона в свою очередь метались в разные стороны и не могли найти себе место. По коже табуном пробежали мурашки. Очень хотелось покинуть эту аудиторию, но сил не было. Было только желание. – Антош, – почти нежным голоском стал говорить Арсений. Его сладкие речи завораживали, и становилось трудно дышать, – это всё ради удовлетворения наших желаний. Ты же меня хочешь – это очевидно. И я, как профессиональный педагог, помогу тебе исправить оценки. Если ты сам этого захочешь. – Хочу, – выпалил ошарашенный Антон, облизывая губы и не понимая, как ему улыбнулась такая шикарная удача. Арсений Сергеевич усмехнулся и приблизился к уху юноши, проведя по нему кончиком носа и начиная медленно водить им по молочной коже. Антон глубоко вдохнул и прикрыл глаза, когда почувствовал Арсения на своей шее. Но распахнул их в тот момент, когда преподаватель отпустил его и отошёл, обдав холодным воздухом. Стало обидно, но вскоре стало понятно, что Арсений ушёл закрывать дверь. Не забыл. Флаг ему в руки, блять. Не желая оборачиваться, Антон смиренно ждал своей участи. А точнее, самого, сука, сокровенного, о чём он так мечтал не только ночью, но и днём. Сердце бешено колотилось о грудную клетку. Захотелось расплавиться, когда руки Арсения Сергеевича легли на плечи Антона и стали спускаться ниже. Арсений запустил ладони под футболку, а после быстрым движением снял её с юноши. Он кинул её куда-то на соседнюю парту, обходя Антона и вставая напротив него. Снова. Дрожь пробрала наполовину нагое тело. Но Арсений не позволил Антону замёрзнуть и, приблизившись, нашёл его губы своими. Шастун подался вперёд, чтобы углубить поцелуй, не переставая думать, что это всё сон. Но ощущения были яркими и оглушающими, как по-настоящему. Арсений не переставал ласкать Антона. И вот уже его руки гуляют по нагому телу и оглаживают рёбра и спину. Губы не переставали целовать. Арсений кусал, облизывал и просто захватывал в плен. Он отстранился, улыбнувшись. – Тебе нравится? – провёл ладонью по щеке юноши преподаватель. – Очень... – практически шёпотом ответил Антон. – Разрешаю тебе снять с меня одежду, – томным голосом сказал Арсений Сергеевич, словно зазывая в далёкие, нежные края. Антон лишь моргнул. Ему повторять дважды не надо. Руки аккуратно прикоснулись к пиджаку преподавателя, словно это произведение искусства. Антон поднялся, хотя и словно не чувствовал опоры под ногами. Пришлось прислониться бедром к столу. Он снял пиджак с мужчины и отложил его в сторону. Далее следовал ненавистный галстук. Просто потому что Антон не любил галстуки. Это их завязывать как-то слишком выёбисто, а потом ходишь с ним тоже весьма выёбисто. И да, Арсений Сергеевич так не выглядел. Он выглядел охуенно. Именно поэтому Антон не выдержал и слегка грубовато притянул за галстук Арсения к себе, впиваясь в такие желанные губы. Преподаватель сам через некоторое время отстранился, усмехаясь, и снимая галстук. – Тише, непослушный... – Для вас я могу быть кем угодно. Ох, кажется, Антон вошёл в игру и хотел (очень, блять, хотел! ) взять в ней первенство. Он сел на преподавательский стол, отодвинув бумаги, и потянул Арсения Сергеевича за руки, чтобы тот встал прямо между его ног. Так просто удобнее. Рубашка слетела ко всем чертям и иже с ними. Арсений целовал шею и ключицы Антона, заставляя того издавать громкие стоны. Рука вовремя оказалась на губах, иначе ещё один стон могли бы услышать люди за пределами аудитории. Спустя пару минут Антон сидел полностью голым перед таким же Арсением и жадно подставлялся под его поцелуи. Арсений Сергеевич осторожным движением положил Антона на стол. Юноша заметил, что у мужчины в глазах пляшут дьявольские огоньки. Желание дико разрывает душу и тело. И Антон подставлял себя этому желанию, впитывая каждое касание Арсения. Поцелуи мужчины скользнули по хрупкому телу в наслаждении. Антон так хотел получить Арсения целиком и плавиться, плавиться... Преподаватель не спешил. Хотел, чтобы Антон оказался на пике лишь от одних касаний и поцелуев. Шастун вцепился в крепкие предплечья Арсения Сергеевича с мольбой в глазах. – Пожалуйста, – тихо проговорил он, заглядывая в голубые глаза. Арсений Сергеевич с ухмылкой на губах отпустил Антона и отошёл от него. Юноша изнывал от желания и, увы, не успел даже прикоснуться к стоящему члену. Арсений уже оказался рядом и мягко шлёпнул Антона по рукам. – Нет, малыш, не сейчас. Томный голос лишал сил. Хотелось только отдаться и принимать всего Арсения. Попов потянул Антона на себя и вмиг перевернул на живот. Арсению открылся прекрасный вид, и он провёл ладонью по ягодице Антона. Тот простонал что-то, а после вскрикнул. Арсений шлёпнул, чем заставил Шастуна содрогнуться. Арсений Сергеевич взял тюбик со смазкой, который, какого-то ебучего чёрта, таскал с собой каждый день. Ждал? Готовился? Или у него таких, как Антон, целый университет? Не успел Антон поразмышлять о своём ревностном приступе, как сразу два пальца, обильно политые смазкой, вошли в него. Он вскрикнул, но тут же его губы накрыли чужие, успокаивая. Арсений мягко водил свободной ладонью по телу Антона, пока тот насаживался на его пальцы. Время, кажется, замедлилось. Уже прозвенел звонок на пару, но обоим было наплевать. Антон понимал, что сейчас основы менеджмента, и на паре нужно было находиться позарез. Но здесь находиться было явно важнее, особенно в тот момент, когда Арсений добавил пальцы, и вновь заставил Антона вскрикнуть, а после и всхлипнуть, прося о большем. – Ты так сильно меня хочешь? – Арсений Сергеевич провёл ладонью по щеке Антона. – Да. Только вас и хочу, – протянул Шастун, почти захлёбываясь словами от непередаваемых ощущений. Арсений убрал пальцы и устроил их на члене Антона, вспоминая, что и ему стоит уделить внимание. Голова Антона закружилась, и он смог лишь выдать одно, но весьма объёмное слово: – Блять. – Что за слова, Антош? – Арсений сжал член Антона в кулаке и услышал жалобную просьбу о большем. Движениями вверх-вниз Арсений Сергеевич доводил Антона до небес, и тот вот-вот мог кончить, но у Арса были другие планы. – Игра ещё не закончена. С этими словами Арсений вошёл в Антона на всю длину, не захотев быть нежным. Антон вцепился в столешницу и отдался преподавателю полностью. Он стонал под каждый толчок, пока Арсений вновь не повернул его голову к себе и не впился в губы, заглушая громкие стоны. – Тош, сейчас в коридорах очень тихо, и если кто-то пройдёт мимо кабинета, вряд ли подумают, что тут изучают английский язык. Будь тише, малыш. Антон ответить не смог. Он стал кусать губы, чтобы хоть как-то предотвратить неожиданный стон. Ему так нравилось происходящее, что всё вокруг стало совсем ненужным. Арсений толкался в Антона, схватив его за бёдра. Стол качался и, спаси его Господь, мог, казалось, вот-вот развалиться. Шастун держался долго и, пока не заметил Арсений, коснулся своего члена, доводя до пика. Арсений заметил и накрыл своей ладонью ладонь Антона. Они стали двигаться уже вместе. Вверх-вниз. И наконец Антон кончил, растекшись по столу. Арсений через пару минут довёл себя до оргазма и томно выдохнул. Мужчина перевернул Антона к себе и впился в чужие губы, лаская, маня и кусая. – Считай, парочку оценок ты отработал. Как насчёт ещё одной встречи ради лингвистики? Антон кивнул и поцеловал Арсения в подбородок, пока его телефон в рюкзаке разрывался от уведомлений. Не мешал он лишь потому, что был на беззвучном режиме. От пары прошло по меньшей мере двадцать минут, а Дима не уставал переживать за друга. «Шаст, я надеюсь, он тебя не изнасиловал? Моргни три раза, если тебя держат в заложниках».