Трофей

Русские уже почти в Берлине. Старики и женщины держат строй из-зо всех сил, но их почти не осталось. -Огонь! Вскрикнул солдат и дождь с снарядов полетел прям на людей. Паника, страх большинство убегает от очередного поражения. Людей почти не осталось, только некоторые смельчаки или те кто не успел сбежать. Все. В Берлин зашли советские солдаты. Дело осталось за малым. Колонны танков, машин, да и просто строи людей уже идут в сторону главного здания. В одном из танков открылся люк и выглянула голова, а потом солдат, ну почти, сел на танк и ждал своей остановки. В его глазах читалась ненависть и радость одновременно. Как он ждал, очень ждал. На улице возможно было солнце, но дым исходящий из зданий закрывал небо, а танки все приближались. Когда тяжёлая техника остановилась окружив Рейстаг, с неё начали потихоньку выходить некоторые солдаты подходя к одному вставая в строй. —Времени нет. Я иду в главное здание к нашей цели, меня прикрывают и исследуют остальные комнаты. Берестов, Егоров, Кантариев — вы вешает флаг когда договор о капитуляции будет подписан. Голос был строгим, но громким. Впрочем чего стоило ожидать от самого Советского Союза. —Служу Советскому Союзу! В хор вскрикнули солдаты отдавая честь и войска пошли в здание. *За час до этого* —Это конец. Мой план был идеален! Этого не могло случиться. НЕ МОГЛО! Голос иногда дрожал. Но разум мыслит трезво. Под звуки взрывов все важные документы были собраны, а потом уничтожены в огне. Пистолет что покоился в столе лёг в руку которая немного дрожала. Хоть Рейха и считают психом, он человек, страна, у которого могла быть жизнь, он мог нормально воспитать своего сына, но это не было его приоритетом. Вы думаете он жалеет? Он жалеет. Только не о том что сделал, а о том что не продумал план ещё лучше. Гитлер где-то застрелился, а он остался и чуть не повторил судьбу его, но когда пистолет был у виска, а палец уже хотел нажать на курок, через окно был слышен голос его врага, рука дёрнулась, а пуля полетела в тоже окно розбивая его. «Он уже тут». Все мысли были переполнены этими словами, небольшой узел страха тянул где-то внутри, но он сидел, сидел и ждал своей гибели, которая уже громкими шагами приближается к нему. За ручку двери дёрнули, да так что почти вырвали её. Сердце тоже дрогнуло, а в горле стал неприятный ком. Рука с пистолетом рефлекторно направила ствол на дверь ожидая человека за ней. Громкий взрыв раздался где-то снаружи, а внутри дверь уже была выбита и просто висела на петлях. —Нашёл. Тихо прошёптал это Совецкий тоже направил на нациста оружие, только это был автомат. —сойдёшь с места и я тебя прибью. Голос немца не колебался, был строг и полон гнева. Вдруг что-то выпало с кармана Советского и его нога резко покинула это к нему, а сам русский отпрыгнул за двери ложась на пол. Граната, хитрый гад. Все что сделал немец это спрятался за стол. Его укрытие разлетелось, а его задело взрывом так ещё и посыпало осколками. Хорошо что китель был из плотной ткани, и ранение осколков были не такими как могли бы. Нога походу была вывернута, хуевое положение. Мгновение после взрыва, даже когда дым не успел разойтись его тело уже прижало к земли чужое. Пистолет при падении улетел в сторону, дерьмовое положение. Руки крепко прижаты к полу, да так что кровь перестала к ним поступать, а на самом теле сидел СССР. -А помнишь что я говорил тебе перед поделом Польши? Глаза немца немного округлились, а челюсть крепко сжалась. «Ха бред, он этого не сделает, у него совсем иные принципы». Он был уверен, впрочем в чем-то да был прав. Крепкая рука победителя полезла к ремню кителя, стягивая его. В мгновение руки были связаны и примотаны к батареи около окна. «Он запугивает» хотелось в это верить, но было тяжело. Тело болело от взрыва, а русский не останавливался, дальше уже раздевая его по пояс, ну почти раздевая. Просто приспустив штаны. Его зелёные глаза начали метаться по бывшему кабинету в поисках одной вещи. Мгновенно он метнулся в край комнаты и взял то что искал. -Если ты думаешь что я тебя пугаю — ошибаешься. А если думаешь что это будет как в 1939 — ошибаешься дважды. С словами на губах появилась ухмылка, а в руке была та вещь — револьвер. Это оружие было для немца особенное, сделано индивидуально для него, с гравировкой его имени и даже с специальными пулями. —Мой револьвер? И что ты хочешь этим сказать. Несмотря на свое положение, интонация у него была Как будто бы сейчас не он проиграл войну и ему угрожает смертельная опасность, а он стал царём мира. —Раз уж ты хочешь понять. С внутренней стороны военной формы показался свёрток бумаги, документ о капитуляции. —Ты должен его подписать или ты сейчас или мы будем пытать твоих генералов пока они этого не сделают. Это вызвало у немца тихий смешок. —Ты действительно думаешь что меня будут заботить чьи-то смерти и сейчас и после МОЕЙ смерти? Такая назойливая ухмылка вновь воцарилась на его лице. Было понятно что он ничего не сделает, даже под такой давкой. —Какая же ты мразь. Одним рывком трусы были сняты, а револьвер находился около анального отверстия. Тело начало немного дрожать, а страх уже окончательно поселится внутри. —Ты псих?! Нервы были на пределе, даже несмотря на то что он видел за эти 5 лет. —По отношению к тебе каждый будет психом. Одно движение руки и дуло на половину уже было внутри. Без подготовки, даже самой маленькой резко и рвано. Заостренные края царапали стенки что придавало ещё больше неприятных ощущений к этому. —Ты точно псих! Голос сорвался на крик, а тело судорожно сжималось и мелко тряслась. Было и жарко и холодно и больно. Фюрер рефлекторно дёрнулся ближе к стене из-за чего немного мешал советскому продолжать свое дело. Вторая рука большевика легла на волосы крепко их сжимая и ударила головой об батарею из-за чего из носа пошла струйка крови, походу он сломал нос, как и зуб. Силы на удар он определённо не жалел. —Не дергайся шваль. Рука сжала волосы ещё больше вырывая некоторые пряди, а пистолет проснулся ещё глубже доставая к рукояти и был уже ощутимо палец который был розмещен на курке. Крик раздался по зданию, а из отверстия полилась кровь, зря он попросил сделать грани острее. Рука начала двигать оружие иногда прокручивая для большей боли. —Подпишешь документ и я это прекращу. В ответ молчание и судорожные вздохи. —Значит продолжаем. Было сказано на выдохе через стиснутые зубы. Рука отпустила голову и потянулась за пачкой сигарет в заднем кармане. Быстро прислоняя полоску с тютюном ко рту и поджигая запах дама наполнил пространство. Было страшно смотреть в глаза, точнее глаз, который ничего не выражал и было непонятно что случится дальше. А дальше русский резко поменял направление револьвера на вертикальное тем самым сильно ранив внутренности из-за чего кровь начала сильнее уходить из организма. Истошный крик и опять попытки уйти, которые делали только хуже, как же он сейчас жалко выглядит даже не верится что это мог быть жестокий диктатор который погубил миллионы душ. —Говорю ещё раз.. Ты подписываешь документ и я это остановлю или ты не подписываешь и я буду делать это тщательно, чтобы ты не терял сознание и еще более странными предметами пока твоё тело не умрёт от истощения. После услышанного он решил здраво взвесить все варианты, и такие сложные для него слова очень тихо, почти шёпотом, но все же были сказаны. —Я сдаюсь. —Повтори, я не слышу. С очевидной издевкой и даже с ухмылкой сказал он. —СДАЮСЬ! ПРЕКРАТИ ЭТО! Крик, а после него тишина, как будто бы даже взрывы прекратились и жизнь замерла. —Прекрасно. Документ и ручка были даны немцу, руки развязаны, но оружие никуда не ушло. Быстро но дрожащими руками кривая подпись была поставлена. —Последнее желание? —Ч-что? Голос охрип, а на лице чистое непонимание. —Ничего? Ну это твой выбор. Щелчок. —НЕТ! Выстрела не было. Холостой. Походу при взрыве барабан прокрутился и стал на место где не было патрона который полетел в окно. —Не стреляет? Прокрутив барабан выстрел был совершён ещё раз. На этот раз уже удачно. Острая боль, пробитые органы, и тазовая кость. Он не мёртв, а будет умирать от внутренней кровопотери или через неработоспособных органов. —Всё же стреляет. —убей меня.. Убей меня.. УБЕЙ МЕНЯ! Адская боль заставляла просить о пощаде. Да и он сам бы не отказался от быстрой смерти. «Почему я не застрелился..» что не думай, а уже поздно, слишком поздно. —Жаль что ты оказался предателем и мразью. Присев около тела и достав нож, но ничего не делая ним, рука легла на затылок приподнимая голову немца к себе и поцеловала. Как контрастно и неожиданно. Это был последний и смертельный поцелуй. Краткий но немного успокаивающий. Глаза закрытые, а на шее уже чувствовалось лезвие ножа, собрав все силы он попробовал ответить на поцелуй, увы не успел. В нужном месте шея была перерезана а из-зо рта и самого ранениярчала брызгать кровь. Привкус металла и кровь остались на губах Союза. А револьвер будет служить как трофей.