VI сезон. Глава II "Новая песня о старой боли"

      Усаги, Минако, Ами и Артемис сидели на краю гранитного фонтана в самом конце парка. Рядом с ними, почти не боясь людей, постоянно садились голуби. Усаги, не останавливаясь, жаловалась на Сейю и одновременно поглощала одно мороженое за другим. Подруги с сочувствием слушали её, Артемис лежал, набравшись терпения, пытаясь дождаться конца этой тирады.       – Я просто уже не знаю, что делать! Отказать ему я не могу, я вижу, что это очень важно для него! Но чем? Почему именно эта песня со странными словами должна быть спета мной? Он же видит, что у меня не получается! Хотя, мне кажется, что я довольно хорошо читаю! Но в то же время, что можно понять по двум строчкам?       – Усаги, успокойся… – проговорила Ами. – У тебя обязательно получится!       – Ничего у меня не получится! Сейе, в конце концов, придётся отказаться от этой идеи. Или найти ту, которая прочитает лучше меня!       – Нет, мне кажется, дело не в том, кто лучше прочитает, – сказала Минако. – Сейя, хочет, чтобы именно ты спела так, как он хочет.       – Но, почему?!       – Ты задаёшь этот вопрос уже тридцать третий раз, – проворчал Артемис.       – Да, и не могу найти ответа!       Минако вздохнула и посмотрела в небо.       – Сейчас, кажется, будет дождь, – сказала она. – Давайте, по домам!       – Да, пойдёмте! – поддержала Макото.       Девушки встали с гранита и пошли к выходу. Выйдя из заплетённых тисом ворот, они остановились и начали прощаться. Минако с Артемисом и Ами пошли в одну сторону, а Усаги развернулась в другую. Отсюда было недалеко до её дома.       Проходя мимо детской площадки, Усаги случайно повернула голову и удивлённо застыла. Под большим раскидистым дубом, облокотившись на турники, стояли Таики и Сецуна. Усаги увидела, что они увлечённо что-то обсуждают, Сецуна внимательно слушала Таики, время от времени улыбалась ему. Такое удивительное поведение воинов внешних орбит поразило Усаги ещё, когда она узнала о посещении Харукой и Мичиру концерта «Трёх звёзд». А теперь вот Сецуна, которая и слышать не хотела о полёте на их планету, стоит и спокойно разговаривает с одним из них. Это, действительно, было удивительно. Как быстро они могут менять расположение к людям!       Пока Усаги стояла и молча удивлялась, Таики успел заметить её.       – Усаги! Привет! – сказал он. – Какими судьбами?       – А… привет… – очнулась Усаги. – Я просто… домой иду.       – Да, наверное, надо поспешить, – мягко заметила Сецуна. – Собирается дождь.       – Да… А что вы тут делали? – спросила Усаги.       – Таики объяснял мне устройство звёздных передатчиков и рассказывал о Совете. Мы же тоже должны быть в курсе, – пояснила Сецуна.       – А-а-а… – протянула Усаги. – Ну, что ж, не буду мешать!       Она весело им кивнула и пошла в сторону дома. Отойдя на пять шагов, она внезапно почувствовала чьё-то приближение. Узкая чёрная тень промелькнула рядом и сразу же пропала. Усаги удивлённо обернулась. Таики и Сецуна продолжали беседовать, ничего не замечая и не обращая на неё внимание. Усаги недоумённо пожала плечами и продолжила путь.       Возле самого дома её застал мелкий дождик. Быстро прошмыгнув в дверь, Усаги скинула туфли и поднялась в свою комнату.       – Усаги! – раздался голос мамы. – Ты будешь ужинать?       – Нет, я не хочу, – крикнула Усаги, вытирая волосы.       – Она как всегда объелась мороженого! – проворчал Шинго.       Мысленно ругаясь на слишком догадливого брата, Усаги отодвинула стул и села за компьютер. Она нажала кнопку включения и вдруг заметила на столе странную папку. С утра её точно не было, видимо это принадлежало Шинго или Чибиусе. Усаги уже хотела крикнуть им, но чувство любопытства пересилило, и она, открыв папку, достала её содержимое. Первое, что попалось ей на глаза, было газетными вырезками, статьи в которых были написаны на незнакомом языке. Но вот, что помешало ей отложить их, это фотографии Сейи, занимающие чуть ли не половину листов. Заинтересовавшись, Усаги покопалась в папке ещё и нашла дискету.       – Так, – пробормотала она. – Есть дискета, и компьютер рядом… Думаю ничего не будет, если я одним глазком взгляну на неё…       Усаги вставила дискету в компьютер и открыла программу. На экране появились точно такие же газетные вырезки, но, вместо букв, которые были на настоящих листах, здесь был её родной язык. Усаги увеличила одну вырезку и начала читать статью. Её содержание было таким:       «Вчера во время концерта популярнейшей группы «Три звезды» по неизвестным обстоятельствам один из солистов группы Сейя Коу внезапно упал в обморок прямо на сцене. Артисту сразу была оказана первая медицинская помощь, но привести в сознание его не удалось. Сейчас любимец всех девушек находится в Центральной больнице в очень тяжёлом состоянии. Многого у врачей узнать не удаётся, медики в недоумении. Что могло привести певца к такому резкому удару? В коме ли он или же просто лежит без сознания? На эти вопросы попытаемся ответить в следующем выпуске…»       Дальше шли другие статьи незначительного характера. Усаги с непониманием откинулась на спинку стула. Что это за странная газета? Пресса с Кинмоку? Почему Сейя никогда об этом не рассказывал? Она взяла мышку и щёлкнула на другую страницу. Там, судя по шрифту и ширине строк, был лист уже другой газеты. Подробности произошедшего были описаны следующим числом, а поэтому более развёрнуто:       «Как уже известно, вчера на своём очередном концерте знаменитый певец Сейя Коу неожиданно потерял сознание. Хотя обмороком это назвать трудно, совсем недавно врачи вынесли решение, что это самая настоящая кома. В чём причины такого странного случая, никто сказать не может. На здоровье солист никогда не жаловался, его организм всегда был довольно крепким, перед концертом ничего непредвиденного не происходило. Его братья и партнёры по сцене тоже ничего определённого сказать не могут. Видимо, причины кроются где-то глубоко в личной жизни юноши. Таких нервных потрясений, вплоть до впадения в кому, раньше не наблюдалось. Сейчас Сейя Коу лежит в больнице, в отдельной палате, его жизнь поддерживают десяток медицинских приборов. Если отключить хоть один из них, всё будет кончено. Многочисленные поклонницы группы и отдельно пострадавшего солиста разрывают телефоны студий и редакций с просьбами сказать хоть что-то определённое о здоровье любимого кумира. Но пока нам остаётся только ждать и верить в лучшее».       Усаги почувствовала, как внутри всё похолодело. Кома? Это же очень серьёзно! Ей казалось, что она не читает газету, а видит всё это перед своими глазами. Просторная больничная палата… большая кровать… белоснежные простыни… на подушке голова Сейи… и подключённые к нему провода…       «…Прошло три дня с того момента, как Сейя Коу попал в больницу. По словам врачей ничего не изменилось, состояние певца не сдвинулось с критической точки. Поклонницы, узнавшие буквально все номера телефонов, связанные с больным (вплоть до телефона главного врача), не перестают звонить и днём и ночью. Более сдержанные просят что-нибудь передать или устроить им свидание в больнице, слишком впечатлительные просто рыдают в трубку. По проверенным данным свидание с больным удалось выбить только братьям Сейи, Таики и Ятену. Они сегодня утром приходили в палату, пробыли там полчаса и, как показала медсестра, ушли с очень мрачными лицами. Видимо, ситуация очень серьёзна и даже может стать безнадёжной…»       Чем дальше, тем хуже. Усаги уже механически щёлкнула кнопкой мышки и попала на следующий лист. Там давались подробности интервью с главным врачом, который следил за здоровьем Сейи. Уже готовая ко всему, Усаги начала читать:       «…Наши сотрудники ведут наблюдение за здоровьем пациента и днём и ночью. Лучшие врачи города приезжают к нам, чтобы дать консультацию и уезжают, так ничего и не поняв. Надо сказать, что таких случаёв тотальной потери энергии ещё не зафиксировано в истории больницы. Вся трудоспособность юноши просто сошла на нет, и мы пока не предполагаем, как можно подпитать его силы. Через кровь мы подаём в его организм жизненно важные вещества, но пока никакой реакции нет. Очень большая проблема для нас – это сердце больного. Пять приборов, встроенных в его тело, посылают сильные толчки и буквально заставляют орган биться насильно. Если хоть один из них даст сбой, сердце мгновенно остановится. Ни одна кома не проходила так сложно и так странно. Организм этого юноши словно разом выдохнул из себя всю жизнь. Резко, одним толчком. Пусть для врача это немного поэтично, но по-другому сказать я просто не могу…»       – Ужасно! – прошептала Усаги, с дрожью перечитывая статьи. – Почему же он ничего не рассказал?.. Почему никто не рассказал?..       Она щёлкнула на следующую страницу и увидела большую фотографию Сейи, напечатанную в самом центре листа. Ниже было напечатано немного строк мелким шрифтом:       «О здоровье больного Сейи Коу нет никаких хороших вестей. Напротив, сегодня он чудом остался жив. Если, конечно, можно назвать жизнью то состояние, в котором он находится эти две недели. Как и опасались врачи, один из медицинских приборов дал небольшой сбой, чего хватило для резкой остановки искусственного дыхания. Организованно собранные и оказавшие помощь врачи смогли стабилизировать состояние пациента и пустить кислород в его лёгкие. Но после этого случая доктора, не видя другого выхода, выносят самый страшный вердикт. Сейю Коу невозможно спасти. Все должны смириться с этим. Человечнее было бы прекратить его механическое существование, отключив сразу все приборы, вживлённые в его тело».       Усаги с ненавистью сжала кулаки. Надо же, какие сострадательные нашлись! Вас бы вот так взять и убить! Сейя ведь человек! Такой же человек, как и вы!.. Нет, он в сто раз лучше вас всех и имеет право на жизнь более, чем все остальные! Усаги встала со стула и подошла к окну. Эти странные статьи почти довели её до слёз. Сейя был очень дорог ей, Усаги просто не могла видеть, как он страдает. А тут такие новости. Теперь она понимает всю эту затею с песней, и её странное название. Но вот, почему это с ним случилось, она так и не поняла. И ещё, как он смог выжить и оправиться… Стоп! Усаги вскинула голову и ударила себя по лбу. Ну, конечно! Вот и причина этому странному состоянию, поглотившему Сейю больше всех остальных. Именно эта больница сломала его стойкий дух. Но как? Что такого произошло? Нужно дочитать…       Усаги со вздохом повернулась, подошла к столу и села. Рука с некоторой дрожью нажала на кнопку, а перед глазами внезапно предстали огромные буквы:       «СЕНСАЦИЯ!!! Наконец такая тяжёлая кома популярнейшего певца Сейи Коу сдала обороты. Причём, это событие произошло при весьма странных обстоятельствах. Расскажем о них поподробнее.       Сегодня утром в фойе больницы была замечена странная женщина с рыжими волосами и в длинном красном платье. Охранник видел, как она внимательно просматривала стенды, висящие на стене, но куда она делась потом, сказать не может. По его словам, когда он снова повернул голову в сторону странной дамы, то увидел, что там никого нет. Охранник решил, что она вышла на улицу, и не стал никого беспокоить. Но вскоре эта женщина была замечена на втором, на третьем и на пятом этаже, причём все её появления и уходы были неожиданными. Все медсёстры, видевшие её, говорят одно и то же. Женщина проходила вдоль всех дверей в палаты, доходила до конца коридора и внезапно исчезала. Ни за поворотом, ни в одной палате её не было. Наконец, её заметили возле двери в палату Сейи Коу, куда могли заходить только два-три ответственных врача. Медсестра, появившаяся в конце коридора, увидела, как посторонняя женщина открывает дверь в палату. Испугавшись, она сразу позвала главного врача, они подошли к двери, но не смогли открыть её. Запереться она не могла, подпереть тоже, но дверь, словно по магии, никак не открывалась. К злополучной палате сбежался весь персонал больницы, но все усилия были напрасными. Ни попытки выбить дверь, ни угрозы и предупреждения, летящие из толпы врачей, не давали никакого результата. Так продолжалось примерно двадцать минут. Когда уже медсёстры побежали звонить в полицию, упрямая дверь, наконец, открылась с одного толчка. Ворвавшиеся в палату врачи не застали там никого постороннего, странная женщина опять словно растворилась в воздухе. Но в ту же минуту произошло то, что сразу обратило всё внимание медиков на себя. Пациент, уже ставший знаменитым своей странной комой, внезапно открыл глаза. Сейя Коу пришёл в сознание! Сейчас врачи проверяют состояние его организма и постепенно отключают поддерживающие приборы. Не хочется, конечно, говорить о будущем, но, видимо, теперь больной пойдёт на поправку и скоро снова будет радовать поклонниц своими песнями…»       Усаги радостно откинулась на спинку стула. Ну, конечно! Это была Принцесса Метеор! Она спасла Сейю от гибели. Но… всё равно ей не понятны слова его песни. Что он хотел сказать ими? Усаги перелистнула страницу, и у неё снова испуганно сжалось сердце.       «Ужасные новости, связанные с выздоровлением Сейи Коу, просто поразили нас сегодня. Как вы знаете, после появления некой женщины в красном платье, пациент, две недели пролежавший в тяжелейшей коме, пришёл в себя. Но через час после своего пробуждения Сейя внезапно начал бредить. Он не узнал ни братьев, пришедших к нему, ни своих песен, звучащих в палате. Говоря какие-то странные вещи, больной то начинал вскакивать с постели, то, вновь уложенный руками врачей, просил сказать, кто они и что с ним делают. Странное непонимание происходящего испугало и встревожило медиков. Вколов, в конце концов, ему успокоительное, врачи решили ждать, когда пациент проснётся и как будет себя вести. Надеемся, что всё будет в порядке».       – Боже мой… – пробормотала Усаги. – Бедный Сейя… Он не узнал Таики и Ятена!..       «…Ужасные новости поступили из Городской больницы. Сейя Коу, чудом спасшийся от смерти, теперь сходит с ума. Временами он бредит, кричит, зовёт кого-то на помощь, иногда просто лежит, пустым взглядом уставившись в стену, словно никого не слыша и не видя. Многие врачи показывают, что в приступах больной действительно перестаёт видеть, что происходит вокруг. Два раза у него просветлялся разум, он начинал нормально говорить, что-то спрашивать, делиться ощущениями. Это было праздником для врачей, но через небольшой промежуток времени Сейя снова впадал в безумие. Ему постоянно колют успокоительное, но если в ближайшее время ситуация не изменится, встанет вопрос о переведении пациента в психиатрическую больницу. Это ужасно, но другого выхода врачи не видят».       Ужасно! Наконец, Усаги начинает понимать. Сейя выразил в своей песне не то время, когда он лежал в коме, а те ощущения, которые преследовали его после. В этом ужасном бреду. Теперь она всё понимает…       «…Сегодня Сейя Коу целых два часа был в сознании. Оповещённые врачами его братья тут же приехали в больницу. Им первый раз за эти три недели удалось нормально поговорить с больным. При посещении присутствовали врачи, которые потом сказали, что, видимо, Сейя не очень рад был видеть братьев. Рассказывать многого он не хотел, несколько раз грубо ответил на заданный вопрос и вообще общался довольно резко и раздражительно. Это объяснили гордым характером пациента и его критическим состоянием. Уходя, братья дали Сейе телефон и сказали, что будут звонить. На следующее утро медсестра, зашедшая в палату, нашла обломки этого телефона, лежащие на полу. Больной был в сознании, но ничего не хотел объяснять, молча отвернувшись от врачей. Ситуация всё усложняется, в психиатрической лечебнице уже готовят палату для знаменитого гостя. Если в течение этой недели не случится чуда, любимец всех девушек будет считаться сумасшедшим…»       Чуть ниже был маленький огрызок газеты с одной статьёй. Видимо, его просто вырезали ножницами.       «Сегодня последний день, который Сейя Коу может провести в Городской больнице. Завтра его перевозят в психиатрическую лечебницу, и он, словно почувствовал это. За сегодняшнее утро больной успел натворить столько, сколько не сделал за всё пребывание в палате. Картину происшествия врачи установили по тому, что увидели, зайдя к пациенту. Ранним утром Сейя, проснувшись, видимо, в нормальном состоянии психики, попытался встать с кровати. Слабость, преследовавшая его последние три дня, помешала нормально встать на ноги, и больной рукой смахнул все колбы и шприцы, лежавшие на столике. Потом, каким-то чудом, добравшись до окна, он оторвал всё, чем оно было заклеено на зиму, открыл раму и сел на подоконник. Увидевшие его снизу охранники сразу же оповестили врачей. Сейя в уже затуманенном сознании на ощупь пробрался к дальней стене палаты, по пути опрокинув капельницу, и стал что-то кричать. Ворвавшиеся в палату врачи схватили его, уложили на постель почти без всякого сопротивления. Пока медсёстры убирали всё, что было разбито, больной сказал странную фразу главному врачу, которую мы приводим дословно: «Всё потерял… Её потерял и всё… потерял… Не могу… Доктор, я не смог так… жить…» После этого Сейя резко лишился чувств. Бледность и прерывистое дыхание больного очень напугали врача и он, скрипя сердце, подписал сегодня приказ о переводе Сейи Коу в психбольницу. Его состоянием должны заниматься медики этой специальности. Может быть, им удастся выяснить, про какую девушку говорил пациент, и что с ней произошло…»       Дальше было пусто. Эта статья была последней.       – Как это?! – вскочила Усаги. – А продолжение?       Вытащив из компьютера дискету, Усаги взяла в руки папку и обнаружила в ней кроме вырезок несколько листиков, вырванных из тетрадки. Сразу узнав почерк, она села и начала читать.       «19. 10.       Сегодня мне, наконец, лучше. За весь этот долгий месяц я не мог похвастаться таким самочувствием, как сегодня. В моей памяти мелькают короткие обрывки того, что происходило со мной после последнего концерта. Постоянные накаты слабости, затуманенное зрение, странные видения, преследовавшие меня, как кошмарные сны. Внезапные вспышки гнева, слёз, чудовищный прилив энергии, когда я мог крушить всё, что было под рукой, укол успокоительного и снова редкие просветления ума. Я доставил много беспокойства врачам, истерзав также своё тело и душу. Но сегодняшние ощущения были совершенно особенными. Мне кажется, именно сегодняшний день принёс мне избавление от безумия.       Открыв глаза, я обнаружил перед собой серое тусклое утро, которое было заполнено каким-то дымом, давящим, мешающим дышать. Я сразу подумал, что поблизости кто-то курит, но, осознав, что в больнице это запрещено и тем более, моя палата была плотно закрыта, решил, что это ощущения бреда. Пока мысли и зрение были чистыми, хотелось побольше довольствоваться этим подарком. В теле чувствовалась страшная слабость, такая, что я не мог даже поднять руку. Это отчасти было действием лекарства, видимо, я в один из приступов что-то тут сломал. Начав от скуки осматривать палату, её тумбочки, стулья, заклеенное окно, я начал чувствовать, что медленно теряю контроль. Так же, как сотни раз уже чувствовал. Сознание неуловимо ускользало от меня, было ощущение, что я медленно иду ко дну. Так же медленно темнело перед глазами, воздух становился всё тяжелее, давил на меня, словно был плотнее воды. В новом помутнённом сознании начали возникать каждодневные сумасшедшие мысли. Чувство того, что мои друзья с Земли стоят под окнами и ждут меня, страшное желание убежать отсюда, чтобы скорее увидеть их… В ту же секунду осознание того, что это неправда, просто разрывало мою голову, даже вызывало слёзы. Такие испытания убивали мой воспалённый мозг, где последние три месяца жили мысли только о ней. Если бы она была здесь, я сразу бы исцелился. Встал бы с этой кровати и пошёл бы за ней на конец света. Я люблю её, люблю больше жизни. Но от разлуки не становится лучше. Её невозможно забыть, напротив, мысли о ней заполняют всю твою жизнь, всё твоё свободное время, я не могу жить вдали от неё… Здесь я это понял… Но сегодня она приходила ко мне. Пусть это было частью бреда, но одно её появление в моём сознании уже облегчило мои муки. Сколько времени прошло, я не знаю, но внезапно я почувствовал перед собой чей-то взгляд. Он словно ловил мои ускользающие мысли, не давал погрузиться в сон, вытягивал из этой трясины безумия. Потом я почувствовал лёгкое нежное прикосновение к моей руке. Чьи-то тёплые пальцы мягко и в то же время уверенно сжали мою ладонь. Напрасно я пытался хоть что-то увидеть в той непроглядной тьме, которая стояла перед моими глазами. Тепло руки резко пропало, и я не в силах отпустить это видение взволнованно крикнул: «Кто здесь?». В воздухе послышался шёпот, говорящий мне: «Т-с-с-с… Тише…», потом снова ощущение ладони, но уже на моей груди, и успокаивающая фраза: «Всё хорошо…» По моим глазам словно ударила молния, и я в свете увидел её. Она сидела на краю моей койки, держала руку на моей груди, и её глаза светились тревогой и сочувствием… После этого я, видимо, заснул и проснулся в бодром состоянии духа, позволившем мне написать эти строки…»       Усаги читала и медленно сползала по стене на пол. Её душили слёзы, пальцы нервно дрожали, впившись с исписанные листки. Эти чудовищные подробности, так неожиданно попавшие в её руки, наконец, открыли Усаги глаза на происходящее сейчас с Сейей. Чувства лучшего друга, так подробно описанные в различных красках, различными людьми, дали полное представление его мучениям в больнице. Именно безумием можно было сломить такой сильный дух Сейи. Но самое ужасное было то, что она принимала в его болезни непосредственное участие. Всё из-за неё, только из-за неё. И зачем они улетели с Земли…       Страницы из дневника Сейи разлетелись по полу. Усаги плакала, не в силах подавить слёзы. Какая же она дура! Она ещё сердилась на него, думала, что он придирается к её голосу. А сама говорила так, так читают стихи первоклашки! Без всякого выражения, без чувств. Неудивительно, что Сейя так нервничал. Она сразу же должна была понять по тексту песни, что тут что-то не так. Что не мог Сейя написать песню с такими странными словами просто так. Но если бы он всё рассказал… Хотя как? Как он мог рассказать о таких муках, которые причинила она? Боже, ну, почему он в неё влюбился?       Усаги вздохнула, в сотый раз задавая себе этот вопрос. Потом решительно отёрла слёзы, поднялась с пола и собрала все листы и вырезки в папку. Теперь-то она знает, что нужно Сейе. Она докажет, что он не зря терял силы с ней и из-за неё. * * *       Длинные узкие улицы вели Минако вглубь города к её квартире. Высокие фонари, тускло освещавшие тротуар, казались призрачными стражами, охраняющими свой волшебный пост. Было не так поздно, но фиолетовый густой сумрак уже опустился на город. Минако шла, с невольной дрожью оглядываясь по сторонам. Казалось, вот-вот из подворотни выползет какое-нибудь чёрное чудовище и протянет к ней свои лапы. И с поразительной точностью к её мыслям, на дороге внезапно возникла высокая тёмная фигура. Минако вскрикнула от неожиданности и прижалась спиной к столбу.       – Жутковато, не правда ли? – сказал знакомый голос.       Минако вгляделась в мрак. Фигура двинулась вперёд и попала в полосу тусклого света.       – Это ты, Сецуна! – воскликнула Минако. – Разве можно так пугать?!       – Да, пожалуй, сегодня подходящий для этого вечер, – раздался другой голос, и на свет вышли Харука и Мичиру.       – Надо же, какая компания! – улыбнулась Минако. – Прямо вспоминаются старые времена, когда вы втроём собирались, чтобы обсудить действия воинов внешних орбит!       – Не зря вспоминаются, – сухо сказала Харука.       Минако почему-то стало тоскливо от этих слов.       – Что вы хотите сказать? – спросила она. – Всё ведь в порядке?       Мичиру с теплом посмотрела на неё и сказала:       – Ты идёшь домой? Давай, мы проводим тебя.       И они, не дожидаясь ответа, двинулись вперёд, увлекая за собой Минако.       – Тебе лучше не ходить по тёмным улицам одной, – проговорила Харука.       – Да всё ведь в порядке! – бодро сказала Минако, чувствуя, как внутри растёт тревога. – Везде тихо!..       – Да… – чуть слышно промолвила Мичиру. – Слишком тихо…       У Минако мороз пошёл по коже от этих вроде бы обычных слов. Она оглядела лица своих попутчиков и поняла, что далеко не всё в порядке.       – Объясните же, в чём дело! – уже серьёзным тоном потребовала она.       Харука тряхнула головой и её светлые волосы тускло блеснули в свете фонаря.       – А ты сама почувствуй. – Задумчиво произнесла она. – Прислушайся. Ветер, который гуляет по этим улицам, всё тебе расскажет.       Минако кинула взгляд вокруг себя. За эти минуты темнота сгустилась настолько, что не видно было стоящей в двух метрах скамейки. Свет фонарей заглушал окутавший их сиреневый туман. Он словно душил их последнюю попытку осветить улицу, поглощал последний огонь. Этот туман и придавал вечеру мрачный фиолетовый оттенок. Черная остроконечная листва деревьев, окаймлённая с одного края бледным светом луны, издавала тихий неприятный шорох, очень похожий на разноголосый шёпот. Да и сама луна отливала каким-то страшным бордовым оттенком. Казалось, она освещала только кусочек неба вокруг себя, а до Земли её лучи так и не доходили.       Внезапно подул лёгкий, но пронизывающий ветерок. Он всколыхнул клубы тумана и словно вдохнул частичку жизни в умирающий вечер. Но так казалось на первый взгляд. Ветерок был острым, ледяным. Словно вырвавшимся из могилы. Совсем не похожим на настоящий ветер весны.       – Пахнет смертью! – откровенно сказала Минако и застегнула куртку.       – Это не настоящий ветер, – проговорила Харука, прищурив глаза и смотря куда-то вдаль. – Природа не создаёт таких. Это дуновение стало следствием движения какого-то материального существа.       – Существа, которого не было в нашем городе, – продолжила Сецуна. – И которого мы никогда не видели и не чувствовали.       Мичиру внимательно вгляделась в глаза Минако и спросила:       – Скажи, ты не чувствуешь ничего знакомого?       Минако опустила голову. Возможно. Эти ощущения теперь и вправду казались ей знакомыми. Холодно… Темно… Опасно… В воображении возникли белые клубы снега, метель, ледяные глыбы, потом тёмная каменная пещера с полукруглым сводом… Но не было ли это чувство навеяно подозрительными голосами её попутчиков?       Видя, что Минако молчит, Харука вздохнула и начала говорить:       – Минако, ты один из сейлор-воинов, охраняющих тысячу лет назад Священное Лунное Королевство и Принцессу Серенити. Теперь вы охраняете спокойствие Земли, а мы должны следить за опасностью, связанной с космосом. Вы боролись на Луне, вы начали бороться, пробудившись здесь в этом тысячелетии. Мы же ввязались в борьбу в этом веке только при появлении одержимого отца Хотару, который собирал талисманы сердец, для пришествия на планету фараона Наинти. Но до этого ведь у вас тоже были войны в пределах Земли. И довольно опасные.       – И что? – подняла брови Минако.       – Мы думаем, что зло, с которым вы боролись до нашего появления, может вернуться. Если бы нам грозил кто-то из последних врагов, мы бы почувствовали, кто это.       – Думаете, к нам вернулась Чёрная Луна? – воскликнула Минако.       – Исключено, – отрезала Сецуна.       – Да… В это время же с вами уже была Плутон, – покачала головой Мичиру.       – А что, это были ваши первые враги на Земле? – спросила Харука.       – Вообще-то нет… А с чего вы взяли, что это из прошлого? – удивилась Минако. – Может, это вообще что-то новое!       – Да нет, в том-то и дело, – вздохнула Сецуна и добавила, словно всё объясняя: – Мы разговаривали с Хотару.       – Ничего себе, – пробормотала Минако. – Если уж в дело ввязалась Сатурн, то всё действительно серьёзно.       Из темноты внезапно вынырнул знакомый, ярко освещённый дом. Минако с облегчением поняла, что теперь она в безопасности.       – Ну вот, я и пришла! – бодро сказала она, взявшись за ручку двери. – Спасибо, что проводили.       – Да, не за что. Подумай, пожалуйста, на досуге о том, что мы сказали.       И три фигуры, развернувшись, растаяли во мраке.       Минако немного постояла возле двери, потом беззаботно пожала плечами и забежала в дом. * * *       Сейя один сидел в студии, не обращая никакого внимания на фиолетовый туман за окном, и прослушивал новую музыку. Диск был только что записан, первой песней на нём была «Больничный сон». Просто музыка со всей аранжировкой, вступлением, проигрышем. Всё было готово. Кроме слов.       Сейя снова перекрутил на неё и начал тихо читать под мелодию.       – Я не знаю, где я… кусаю губы… набираю смелости…       Мелодия красиво сочеталась с его голосом. Намеренно понижая и приглушая свой звонкий тембр, Сейя добивался непередаваемого звучания и чувственности песни. Где-то он уходил вниз почти до шёпота, где-то прибавлял хрипоту, а где-то внезапно давал свободу сжатым связкам, вливая в музыку волну неистового чувства.       – …Взгляд напротив меня не даёт заснуть, мне трудно дышать, опять в мыслях тонуть… Иди, успокой меня… Слёзы утри и скажи, что есть рай… И, где искать, покажи…       Сейя внезапно замолчал, задумавшись, музыка полилась дальше без его голоса. Сзади что-то хлопнуло, и раздался голос:       – Почему же ты не дочитал до конца? У тебя хорошо получается.       Сейя обернулся и с удивлением обнаружил в студии Усаги.       – Куколка… – промолвил он с непониманием. – Что ты здесь делаешь?       – Я, пожалуй, помогу тебе, – сказала Усаги, бросила на стул сумочку и решительно подошла к микрофону. – Где там я должна спеть?       – Может, уже завтра? – растерянно проговорил Сейя, подняв брови.       – Нет, сегодня! Сейчас! Включай музыку!       Больше не говоря ни слова, Сейя пожал плечами, встал, подошёл к соседнему микрофону и взял в руки пульт.       – Ты пришла в студию, что спеть песню? – недоумённо спросил он.       – Да, – просто ответила Усаги.       – Почему ты так уверена, что всё получится?       – Просто я поняла, что чувствовало то видение в палате, – проговорила Усаги, подняв на него глаза. – И сейчас я попытаюсь выступить в его роли.       Сейя одобрительно улыбнулся и с зародившейся надеждой повернулся к микрофону. Он увидел в её взгляде уверенность – главное, чего он добивался все эти дни.       Полилась музыка. Усаги сосредоточенно стала проникать в слова, которые начал говорить Сейя. После всего прочитанного ей дома, это большого труда не составило. Усаги, наконец, увидела всю картину происходящего, проникнув через голос Сейи в его чувства.       – …Звонки на телефон… Я не хочу быть слабым! Не хочу жалости! Не приходите ко мне... Проснулся утром тусклым, трудно дышать...       Да, вот началось место о том злополучном дне, совсем, как в дневнике. Сейя писал песню, по возможности стараясь передать всё слово в слово. Всё, как было на самом деле. В этом месте он в конце нескольких фраз так повышает ноту, что за сердце хватает… И здесь даже не играет роли то, что Сейя профессионал в вокале. Именно чувства его горящей души придают такой взрывной оттенок даже отдельным звукам песни.       – …губы кусал и думал о тех, кто под окнами ждал меня… И если б это, правда, было… Недуг бы мигом прошёл… передавил бы его… Потеряв её, я всё потерял… Поверь мне на слово, доктор, я жить не смог так…       Ну, вот, это про неё… Надо собраться, скоро её слова. Усаги сжала кулаки и закрыла глаза. Нужно всё представить… Выложить в словах все свои чувства… Так… Сейчас…       – …Кто-то руку взял мою… В тумане слов я только слышу голоса… Кто… кто здесь?..       «Боже, как он это сказал… У меня сейчас сердце вырвется…»       – Я не вижу ничего, кричу…       Словно вечность застыла в одном моменте. Эта секунда, соединявшая две ноты, опрокинула всё внутри Усаги и, умерев, заставила её выплеснуть чувства в голосе…       – Т-с-с-с… Тише... – произнесла она.       Сейя, уже вдохнувший воздух для продолжения, безмолвно застыл с широко открытыми глазами. Его следующие слова остались непроизнесёнными. Они оба стояли, не двигаясь, с бешено колотящимися сердцами и машинально дослушивали окончание мелодии.       Наконец, тишина пробудила их. Сейя открыл рот и обернулся к Усаги, не в силах что-то сказать. Она с нервно дрожащими пальцами широко вздохнула и мужественно спросила:       – Ну что? Хоть немного похоже?       Сейя закачал головой, замахал в воздухе руками, лопаясь от переполнявших его чувств. Усаги весело засмеялась, смотря на его немой восторг. Сейя прошёл к стене, вернулся обратно, сел на стул и, хлопнув ладонью по роялю, наконец, выдохнул:       – Невероятно!!!       – Значит, я поняла? – подпрыгнула Усаги.       – Не то слово! – вскочил Сейя. – Вот уж не ожидал! Сегодня! Вечером! Так вдруг!..       – Ну, ладно, давай нормально прочитаем, – засмеялась Усаги. – А то ты в этот раз, кажется, слова забыл!       Сейя, мотнув головой, схватил пульт и мигом оказался за микрофоном.       – Пишем! – выдохнул он. * * *       Чибиуса поднялась на второй этаж, приоткрыла дверь и заглянула в комнату Усаги. Убедившись, что хозяйки нет, она вошла, подошла к столу и взяла с него папку. Прижав её к груди, Чибиуса на цыпочках пошла к выходу, как вдруг раздался удивлённый тонкий голос:       – А куда так поздно пошла Принцесса?       Чибиуса вздрогнула и испуганно оглядела комнату. На полочке рядом с кроватью сидела, наклонив набок голову, Диана.       – Господи, Диана… Разве можно так пугать?       – Усаги вылезла прямо через окно и куда-то убежала! – обеспокоенным голосом проговорила Диана.       – Через окно?.. А, она, наверное, не хотела, чтобы мама видела… Надо будет как-то прикрыть её…       Из кухни раздался приглушённый голос Икуко:       – Чибиуса! Тебе пора спать! Завтра у вас важный тест, тебе нужно хорошо выспаться!..       – Хорошо! – протянула Чибиуса и, повернувшись к Диане, тихо сказала: – Пошли отсюда! Если что, нас тут не было!       Диана запрыгнула Чибиусе на плечо, и они вышли из комнаты, тихо притворив дверь.       Спустившись с лестницы, Чибиуса столкнулась с Икуко.       – А где Усаги? – обеспокоено спросила мама. – Она снова не ужинала…       – А…Усаги… Она уже спит! – быстро сказала Чибиуса.       – Спит? – удивилась Икуко.       – Ну, да! Она сегодня устала и рано заснула! Не стоит её будить!       – Ладно, – пожала плечами Икуко и вернулась на кухню.       Чибиуса перевела дух и быстро проскользнула в свою комнату.       – Усаги без головы на плечах! – проворчала она. – И когда она теперь вернётся от своего дружка?       Она расстелила постель, сняла с шеи цепочку и залезла под одеяло. Диана прыгнула на кнопку настольной лампы, выключила свет и по подушке перебралась на кровать.       – Надеюсь, она вернётся так же, через окно, – пробормотала Чибиуса.       – А почему ты соврала её маме? – свернувшись клубочком, спросила Диана. – Вдруг она узнает?       Чибиуса беспокойно заворочалась и проговорила:       – Я просто хочу, чтобы они спели эту песню. Мне так интересно, что получится… Я уверена, что Усаги побежала в студию к Сейе, и они сейчас поют.       – Ладно, – пошевелила усами Диана. – Просто… Как-то неспокойно мне…       – Кошачье чутьё? – усмехнулась Чибиуса. – Давай спать. Завтра узнаем…