***
Начать, думаю, придётся издалека – с короля Элроса. До него у людей вообще не было короля, только князья/лорды – словом, правители, присягавшие эльфам (или никому, до прихода в Белерианд, но короля не было и тогда, лишь вожди). Вернее, есть одна любопытная фраза в «Детях Хурина»: «А если победа останется за нами, тогда эльфийские короли намерены возвратить все вотчины дома Беора его наследнице — тебе, Морвен, дочь Барагунда. Тогда обширными владениями станем мы править, и славное наследство перейдет к нашему сыну. Коли не останется зла на Севере, уж верно, обретет он великое богатство и станет королем среди людей». Оставлю пока в стороне вопрос, почему Хурин обходит в наследовании земель дома Беора сына Берена – а Диор к этому времени уже родился – и замечу, что появление короля среди людей связывается с полной победой над Морготом. Почему – не очень понятно, но эта идея есть, и потом реализуется. Элрос становится королём в 32-м году Второй Эпохи, и эта дата известна точно. После Войны Гнева, после выбора судьбы, когда закончилась Война Гнева, в Арде воцарился мир, и настало время наградить тех, кто за него сражался. Сыновья Эарендила получают свою, личную награду – право выбирать судьбу (в отличие от всех прочих потомков смешанных браков, так что это именно награда). А эдайн как народ получают иную награду – искупление грехопадения, долгую жизнь, здоровье, знания, благословение Валар, остров Нуменор… и короля. Вероятно, выбери Элрос иную судьбу, королём стал бы кто-то другой. Но мне кажется, что здесь нет причины и следствия, а всё связано: Элрос выбирает судьбу людей, потому что привязан к людям, с которыми воевал, и он привязан именно к людям, потому что рождён скорее человеком. Словом, волей Творца складывается всё прекрасно: людям нужен Король, и есть человек, который способен этим Королём стать. Король – это, безусловно, вождь, правитель и просто тот, кто правит. Но не только. Есть ещё и сакральная функция (всё остальное было и прежде). Короля благословляют на царство Валар (так же, как эльфийских королей – по крайней мере тех, которые tar, короли народа, а также их преемников, см. Нолофинвэ и Арафинвэ, а также, возможно, Гил-Галада). Но у короля людей Запада есть и ещё одна важная роль: они говорят с Творцом. На вершине Менельтармы, где нуменорцы поклоняются Эру, все и всегда молчат – за исключением королей. Позволю себе привести длинную цитату: «И никто не мог говорить там, кроме Короля. И лишь трижды в году говорил там Король: произнося молитву о наступающем годе в день ЭРУКЬЕРМЭ в первые дни весны, прославляя Эру Илуватара посреди лета в день ЭРУЛАЙТАЛЭ и благодаря его в день ЭРУХАНТАЛЭ в конце осени. В эти дни Король восходил на гору пешком в сопровождении большой процессии народа, одетого в белое и украшенного гирляндами цветов, сохраняющей молчание. И в другие дни разрешалось свободно восходить на вершину Менельтармы, поодиночке или в собрании; но говорится, что молчание хранилось там такое великое, что даже чужестранец, не знавший ничего о Нуменоре и его истории, попав туда, не осмеливался говорить вслух». Напоминает скорее иудейское жречество – впрочем, это не моя мысль и довольно старая идея. И ещё есть «Руки короля – руки целителя». Арагорн, конечно же, целитель и лекарь, но то, что он делает в Палатах Минас-Тирита, разительно отличается от всего, что он делал раньше. К сожалению, про это уникальное явление Толкин пишет только в контексте Арагорна и только в ВК – а жаль, хотелось бы больше подробностей, но попробую вытащить что смогу из того, что есть. Итак, сначала – о сути. Арагорн не просто спасает от смерти: Арагорн вытаскивает уходящих во Тьму, кого невозможно спасти иначе. Причём это не исцеляющие чары, подобные тем, что использует, например, Лутиэн: Арагорн сначала борется с чем-то всей волей зовёт раненого, но при этом и сам как будто идёт за ним («Все почувствовали, как Следопыт, напрягая волю, борется с чем-то; лицо у него осунулось, глаза запали. Время от времени он повторял имя Фарамира, но с каждым разом все тише и слабее, как будто и сам он уходил все дальше, окликая затерявшегося во мраке»). Ацелас, конечно, ему помогает, но ацелас приносят, когда, по словам Арагорна, «самое плохое уже позади», основное делает только он сам. Причём первые же слова Фарамира после пробуждения: «Вы меня звали, приказывайте». Потом почти то же самое будет у постели Эовин и Мерри: борьба воли, потом зов. Замечу в скобках, что среди трёх раненых, которых нам показывают, двое де-юре являются его подданными, а третья, во-первых, пойдёт по слову Арагорна куда угодно, а во-вторых, скоро его подданной станет вполне себе официально, через брак. Суммируя всё сказанное, складывается такое впечатление: король может своей волей удержать фэа человека (вероятно, только своего подданного?) от ухода во Тьму. Призвать приказом, буквально побороться с Тьмой и победить её. Возможно, так же не только из Тьмы, но и просто удержать от несвоевременного ухода в смерть? В конце концов, Арагорн исцеляет, кажется, не только раны тьмой: «Все хотели видеть Арагорна, чтобы он исцелил их родичей и друзей, больных или раненых или пораженных Дыханием Мрака». Не очень понятно, мог ли он исцелить обычные раны, но зачем-то же эта фраза написана в тексте: вряд ли за ней следует умолчание «но обычные раны исцелить он не мог». И главное, что заставляет сделать такое предположение: исцеляющий дар явно появился у королей Нуменора, а не у гондорских – иначе совершенно непонятно, с чего бы вдруг он был только у королей Гондора. Но в Нуменоре очень, очень долго вообще не стоит вопрос исцеления от ран, нанесённых тёмным оружием, и даже когда он встаёт – короли находятся на Острове, а война идёт в Средиземье. Не было бы этого дара, или по крайней мере его проявлений, если бы он не мог спасать просто от смерти/тяжёлых ран. И тогда получается логичная картина того, что ещё может Король людей Запада: до определённой степени он властен и над душами людей и властен – самое главное – защитить их от Тьмы и преждевременной смерти. Есть такой любопытный момент: Саурон, ненавидевший Нуменор, легко появляется там и берёт в свои руки власть… но только тогда, когда Король позволяет ему это. До тех пор Нуменор может всё дальше уходить от света, может поссориться с эльфами, Король может даже прекратить поклонение Эру – но пока Король сам не призовёт тьму – тьма бессильна. Но всё-таки между Нуменором и позже Гондором и Арнором есть существенное отличие: в Нуменоре взаимодействие с Творцом гораздо более явное. В Нуменоре мятеж против короля абсолютно невозможен – каким бы король ни был; элендили не восстанут ни против Тар-Кирьятана, силой отнявшего скипетр у отца, ни против Тар-Атанамира, окончательно разорвавшего дружбу с Валинором, ни против Ар-Гимилзора, запретившего всё эльфийское, ни даже против Ар-Фаразона. Идея «предать короля!» ими воспринимается как нечто ужасное до самого конца, каким бы король ни был, и, судя по тексту, внутри мира это верная позиция (так, Элендил уже в самом конце царствования***
Кстати, а что с самим Элендилом? Он становится Королём после гибели Нуменора. Понятно, почему его признают люди, понятно, почему его признают эльфы. А вот почему его признаёт Эру? Ведь ветвь дома Андуниэ отошла от королевского древа очень, очень давно, двадцать поколений назад, наверняка у Королей остались более близкие родичи. Хоть один, хоть где-то. Либо всё-таки с точки зрения Творца законными наследниками и были потомки Сильмариэн (что сомнительно), либо всё-таки дело больше в верности, личных качествах и достоинстве, чем в крови, хотя и в ней тоже? Замечу так же по поводу «дара Короля», чтобы два раза не вставать. Гондорская поговорка «руки Короля – руки целителя» имеет ведь и продолжение: «Так и узнавали настоящего (законного, rightful) короля». Да, но зачем настоящего короля узнавать? Обычно вполне себе очевидно, где король. Узнавать нужно, когда ситуация с наследованием неоднозначна: скользкий случай со сменой закона о поле наследника, например, или об узурпации. Или, если ближе к Гондору, вопросы притязания на престол, такие как у Эльдакара и Кастамира или у Арведуи и Эарниля. Можно предположить, что в последних двух случаях дара не было ни у кого? Либо же у Эльдакара он как раз был, а у Арведуи – не было, и это стало одной из причин отказа? Между прочим, с королями Гондора с самого начала не всё гладко – именно Гондор отделяется от Объединённого королевства после гибели Исилдура. Но, видимо, гондорские короли дар Творца всё же сохранили – как сохранили цветущее Древо Королей. По крайней мере, какое-то время. Но вот где это присловье обязано было сработать – так это с Элендилем. Если у него есть такой дар – становится совершенно очевидно, что он теперь Король. Всем верным, начиная с него самого.***
Так вот возвращаясь к Арагорну и его пути к трону – а вернее, к тому, чтобы стать Королём. Совершенно однозначно он не может исцелить Фродо на Заветери. Точно так же он не может исцелить и Боромира – не просто не может, но даже не пытается, даже мысли у него такой в голове нет. Вообще всё это время про Арагорна говорят скорее как про Наследника, чем как про Короля. Понемногу ситуация начинает набирать обороты: Арагорн получает предсказание-совет от Галадриэли, в Рохане видят в нём не простого воина… и всё же пока не идёт речи о королевстве. Крутой внутренний поворот происходит с Арагорном после получения палантира. После произошедшего с Пиппином Гэндальф отдаёт камень ему и предостерегает – не смотреть в него «до срока». И слышит в ответ упрёк «был ли я за эти годы хоть раз тороплив или тщеславен?» Гэндальф и Пиппин уносятся в ночь, Арагорн остаётся. Его спрашивают о планах, он размышляет, повторяет озвученные планы Теодена, но про себя и своих спутников – сомневается в дороге. Причём как будто бы буквально ждёт подсказки свыше: «Глаза мне застилает мрак. Вроде бы и мне нужно в Минас-Тирит, только другой, неведомой дорогой. Верно, близится урочный час» (заодно, кстати, Арагорн предсказывает и скорую гибель Теодена). И тут приезжает Серый Отряд. Арагорн получает совет-предсказание от Элронда, знамя от Арвен… никому не говорит ничего определённого – и уходит на башню. Прошу заметить, что не один, а с Халбарадом, и, возможно, с сыновьями Элронда (Леголас говорит, что с ним Халбарад, но потом, когда все при выезде срочно ищут так и не появлявшегося с утра Арагорна, выходят они все вчетвером): «– Найдите благородного Арагорна и напомните об отъезде… – Теоден сел на коня, и в это время из ворот вышли Эомер, Арагорн и Хальбарад с древком в черном чехле. За ними, неразличимо похожие, шли сыновья Элронда: высокие, темноволосые, сероглазые, в блестящих кольчугах и серебристых плащах». Именно в эту ночь Арагорн смотрел в палантир. Прошу заметить, буквально через несколько часов после предостережения Гэндальфа. И он оказался прав, потому что сумел вырвать палантир из-под власти Саурона (думается мне, что Халбарада и, возможно, эльфов Арагорн позвал с собой на тот случай, если он не сумеет). По сути, ему удаётся одолеть Саурона в поединке воли. Да, у Арагорна есть право на владение этими камнями… хотя тут есть любопытный момент: это – камень Гондора. Арагорн предъявляет на него права – и доказывает свои права делом, своей сутью. Но он не может иметь прав на этот палантир, не будучи законным королём. И дальше будет подряд – Тропы Мёртвых, относительно которых уже никаких колебаний, и отчаянный бросок вверх по Андуину, и битва, и дар Короля. И снова Арагорн не будет сомневаться – если с Фродо или Боромиром он даже не пытается, то теперь он твёрдо верит, что сможет. Голос свыше высказался однозначно: это – Король. Не только по рождению, как было когда-то, но и по сути. Как, скажем честно, было и у Элроса.