заново

Белая вата на небе неторопливо плывёт, плавно окрашиваясь в каждый из тёплых оттенков по мере приближения к заходящему солнцу, ветер тихо и по-летнему шумит в ушах, в окнах соседей загорается свет, осведомляя о приближении темноты, камешки юрко прыгают по наколенному за день асфальту после лёгких пинков носками кед, где-то далеко лают собаки. Очередной день, наполненный бездельем, заканчивается. Скоро наступает вторая половина июля. - Как там твой японский? Джехён со свойственной ему мягкостью растягивает губы в улыбке, на щеках появляются глубокие ямочки. - А как может быть мой японский? - отвечаю я, почесав затылок и вспомнив, когда в последний раз заходила в приложение для обучения языка. - Эм… Никак? - Сделаю вид, что удивлён, - усмехается парень. Он сладко чмокает губами, поочередно закрывая и открывая оба глаза, довольно жмурится и кладёт одну руку под голову, вторая на вису держит телефон. - Не понимаю твоего упрямства. Могла бы попросить Юту. - Могла бы, - я согласно киваю. - Но не хочу. Знаешь, какой он душнила в таких вещах? Просто тихий ужас. - И как же ты смогла это понять, самая душная душнила на свете? Я закатываю глаза. - Так же, как и ты понял, что он воюет на обоих фронтах. Да уж, произошло это довольно… необычно. В тот день, первый день Юты в нашем универе, Джехён был в центре событий, ведь Юта активно пытался его соблазнить: когда они остались одни в раздевалке после физкультуры, он, не теряя времени, стал идти прямо на Джехёна, пока тот не оказался прижатым к стене, а после нарочно долго дышал ему на ухо до тех пор, пока Дже не оттолкнул и наорал на него. На следующий день японец был обнаружен целующимся с девушкой в одном из кабинетов университета с приоткрытой дверью, но Джехён всё равно ещё долго шарахался, когда Накамото оказывался в непосредственной близости. К слову, теперь мы в одной компании. - Эш, ты что, - Дже делает хитрое выражение лица, - запала на Накамото, но ревнуешь его к Марку и поэтому не хочешь просить его о помощи? - Пф, о чём ты говоришь? Нет! - Ты же в курсе, что когда произносишь что-то вроде «Пф, о чём ты говоришь?», следующие слова автоматически кажутся неубедительными? - Ладно, - я угрожающе разминаю шею и делаю максимально уверенный в себе взгляд, скрестив пальцы за спиной. - Чон Джехён, клянусь, мне ни капельки не нравится Накамото Юта. Никогда не нравился. Я нисколечко не ревную его к Марку. Теперь ты мне веришь? - Не-а. Вообще нет. Всё ещё неубедительно. - Не нравится мне он! - Да-да. - Это правда! - Ага, тогда я живу один. На секунду я настораживаюсь, подводя телефон с его изображением ближе к лицу. - У тебя появился сосед? - Почему ты не попросишь помочь Юту? Понятно. Начинается рубрика «Откровенность за откровенность». - Мне просто до сих пор стыдно перед ним за то, что мы подрались в первую же встречу на дне рождения Ланса, - раздраженно тяну я. - Вот и всё. - Это было полтора года назад. Слабо верится. - Не моя проблема, что ты такой скептик. Твоя очередь. - Я правда живу кое с кем сейчас. И даже сплю в одной кровати, мы довольно близки, - говорит Джехён и тут же лениво и совершенно без стараний наигранно удивляется, будто сболтнул лишнего. - Упс. Боже, как же я мог так проговорить свой маленький секретик? - Из тебя актёр, как из меня электрик, - фыркаю я. - А электрик из меня так себе, а бы даже сказала, никакой. В ответ он лишь негромко посмеивается, потирая щёку. - Подселили? - Нет, - он в который раз сонно потягивается, ероша пушистые волосы. С приходом лета его режим сна сбивается, так что примерно в такое время, как сейчас, он и просыпается. - Ладно, да. Не совсем. Я забрал себе котёнка во время нашего с Бри похода в приют. - Мой ты сердобольный, - пропеваю я, вызывая его смешок. - Девочка или мальчик? - Его или её имя — Хейгерс. А теперь угадай пол. - Ну спасибо, Дже, что назвал кота моей фамилией, это большая честь, - я кисло улыбаюсь. Всё-таки это наверняка не мальчик, Джехён же не настолько идиот. - Покажи! - Что? Кошачьи гениталии? Идиот. - Не могу, она спит, - он улыбается краешком рта, признав, что приютил всё-таки девчонку. - Просто сними мне её на телефон. - Не могу, я сплю. - Почему ты такой ленивый? - Увы, вопрос останется без ответа. Спроси Сюйси, может, он знает. Мы говорим ещё около пяти минут, три из которых я пытаюсь уговорить его показать мне кота, а две остальных он, кряхтя, встаёт с кровати. К слову, наконец достигнув лежанки с котёнком, он тут же обрывает связь. Я тяжело вздыхаю, пнув ветку, лежащую на пути. Вообще-то Джехён не самый эмоциональный и общительный человек не свете, как это может показаться. Тот ещё интроверт. Он любит играть на гитаре, слушать R&B через виниловый проигрыватель, вприпрыжку ходить с нашей небольшой компанией друзей по «Таргету» с тележкой и целью скупить всё, на что ему хватит денег, созваниваться по видео, когда ему одиноко или скучно, а я отъезде, лежать в это время на боку на кровати и снимать только свою улыбающуюся щёку с очаровательной ямочкой при смешной шутке, наблюдать за человеком напротив, рассказывающего что-то, заинтересовавшее его, молчать и легко смеяться с чуть прищуренными глазами. А ещё он всегда всё замечает. Абсолютно. Будь то случайно упавшая слезинка, почти не слышно дрогнувший голос, радостный блеск в глазах или необдуманный брошенный взгляд куда-либо. В большей части случаев это выбешивает, если честно. Но зато ему никогда не приходится ничего объяснять, не то что Юкхей или Марк, они настолько толстолобые, что даже нелепо. Думая о том, как же сильно я всё же скучаю по всем своими друзьям, я не замечаю, что почти подхожу к дому. На подъездной дорожке стоит папина машина, а это значит, что родители либо собрались куда-то, либо недавно приехали, в маленьком саду перед домом играется чей-то кот, цепляясь за изгородь когтями, на кухне горит свет, а на втором этаже на подоконнике, рисуя что-то в своём блокноте, в наушниках сидит Дэни, мой младший брат. Ничего нового или примечательного. Но вдруг тишина разбивается громким: - Хей, Эшли! Я подскакиваю на месте от неожиданности и кручусь на месте, пытаясь понять, откуда прозвучало моё имя. И, собственно, кто его произнёс. - Эшли, Эшли! Эй, Джерси, я здесь! Услышав «Джерси», я широко улыбаюсь и разворачиваюсь. У дома семейства Со, как ожидалось, размахивая длинными руками, стоял Джонни. Именно он всё время нашего знакомство называет меня так (ведь я переехала в Сан-Диего как раз из Нью-Джерси), а я взамен зову его Чикаго с тех пор, как он поступил там в университет и теперь живет на постоянной основе. - Как дела? - кричит он, чтобы с такого расстояния его было слышно. - Всё хорошо! - кричу я в ответ. - У тебя как? - Да тоже! Откуда идёшь? На секунду я замолкаю, пытаясь прокрутить вопрос в голове, так как не расслышала, и киваю сама себе. - От сестры! - Чего? - От сестры, говорю! - повторяю я. - Ясно! Когда уезжаешь? - Пока не знаю, - я задумчиво чешу затылок. - Наверное, в августе. А ты? - Что? - А ты когда возвращаешься в Чикаго? Отсюда слышу его смех и снова улыбаюсь. - Пошли покатаю на мотоцикле! - предлагает он. Видимо, всё-таки не расслышал. Я удивлённо хмурюсь, всматриваясь вперёд, и несколько раз моргаю. Он хочет… покатать меня на мотоцикле? Вау. - А ты меня не убьёшь? - Ни за что, Хейгерс! - Точно? Он молчит несколько считаных секунд, и, когда наконец отвечает, его голос уже не такой весёлый: - Я не уверен… Я смеюсь, опустив голову вниз, соглашаюсь и говорю, что сейчас подойду. Идти к Джонни недолго — всего каких-то два-три дома, но за это время мой желудок успевает сделать кувырок от волнения раз пять. Как некстати вспомнились слова мамы, что однажды он чуть не разбился. После этого случая его мотоцикл был вдребезги, пришлось купить новый. Семья Со дружит с моей уже добрые пятнадцать лет, если не дольше. Когда я была маленькой, то много общалась и гуляла с Донхёком, младшим братом Джонни. Тогда мы стали теми самыми друзьями, что ни при каких условиях не отходят друг от друга. Чем мы только не занимались вместе: тусили в песочнице с другими ребятами, катались на велосипедах наперегонки, покупали мороженое, брызгались из водных пистолетиков, без разрешения родителей и Джонни уезжали к океану, кидали камни в палисадники неприятелей, стреляли из винтовки его отца в наполненные водой банки и яблоки у них во дворе, приглашали друг друга на каждый день рождения, да даже просто так ходили в гости, убегали от злых бабулек после воровства их яблок... Но при поступлении в университет мне пришлось уехать в Нью-Йорк, наше общение разорвалось, и встречались мы только, когда мне удавалось вырваться сюда, к родителям в Калифорнию. В те времена Джонни постоянно подкалывал нас, мол, вот, мелкие женатики, все дела. Да он души во мне не чаял! Всё пытался забрать телефон, чтобы «позвонить поклонникам и послать далеко и надолго», называл принцессой, куколкой, своей невестой и всякими другими милыми прозвищами, мешал смотреть телик тем, что наваливался на меня всем телом и лежал так до тех пор, пока я не начинала хрипеть от нехватки воздуха, крал мармеладки чуть ли не изо рта, порой доводя из-за этого до слёз, а также постоянно крепко обнимал при встрече. Помнится, в четвёртом классе, когда я была очень сильно влюблена в Хёка, то жаловалась ему на невзаимность. Он с улыбкой всё выслушивал и радостно обещал, что набьёт ему морду. Потом тот действительно ходил с синяками, вот в чём соль. У меня никогда не было старшего брата, но Джонни удалось его заменить. И я была этому очень рада. - Приветик, куколка, - говорит парень сразу же, как только я равняюсь с машиной его отца. - Привет, - улыбаюсь я. Он улыбается в ответ и осторожно вывозит мотоцикл со двора, приподнимая его над порожком, подложенным туда специально лет восемь назад, чтобы их собака, будучи щенком, не убежала. Он ногой толкает дверь, и она с хлопком, который запомнился мне из детства на всю жизнь, закрывается прямо перед носом подошедшего Хёка. - Охренел?! - возмущается он, опустившись, чтобы завязать шнурки. - Мне чуть лицо не сплющило из-за тебя, кретин! - И что? Подумаешь, стало бы на одного урода больше. Хотя подожди-ка, - Джонни задумывается на секунду, его глаза насмешливо поблёскивают, - ты никогда и не переставал им быть. Хёк агрессивно шевелит челюстью, а на лбу, будто неоном, горит бегущая строка «Я тебя отмудохаю, ублюдок». Сколько бы лет не прошло, они остаются одинаковыми и предсказуемыми, замечаю я, предавшись ностальгии. Кажется, даже когда им будет по пятьдесят, Джонни не прекратит издеваться над своим младшим братом, а тот злиться и вызывать его на драки. - О, Эшли? - проглотив самые грязные словечки в лексиконе, Хёк обращает своё драгоценное внимание на меня. - Что ты здесь делаешь? Я перевожу на него взгляд и пожимаю плечами. - Пришла покататься. - Я позвал её, - гордо замечает Джонни. Его брат хмыкает и советует дать мне защиту, распутывая провод от паурбанка. Джонни цокает языком, бурча про то, что он всё и без него знает, по пути даёт Донхёку подзатыльник, достаёт из гаража цветной шлем, разукрашенный рисунками граффити, а после кладёт его мне на голову и надавливает вниз. Чувствую, как очки очень сильно мешают, грозясь треснуть за секунду, и бью старшего Со по руке. - Да сними ты их, - бурчит Хёк, поправляя волосы. - Я не хочу! Так я ничего не буду видеть! - Сначала сними, а потом надень, балда. Я прикусываю язык, чтобы не послать его туда, откуда он появился, и кладу очки на капот машины, стоящей слева от меня. Кое-как напялив шлем, я снова нацепляю эти ужасно неудобные стеклянные штуки, позволяющие видеть. - Черт, неудобно. - Значит, оставь их здесь. - Отстань, я их не оставлю. - Ну-ну. Как же этот мелкий иногда раздражает. Когда я более менее удобно устанавливаю душки, Джонни опускает прозрачную пластинку мне на глаза и с размаху стукает по голове, проверяя на прочность. - Эй! - я взмахиваю руками, услышав хихиканье с его стороны. - Издеваться надо мной несмешно! - Мхм. Не успеваю заметить, как он уже оказывается в другом месте и наставляет на меня свой новенький айфон. - Смотри сюда, дурачок, - усмехается Джонни. Строю злую гримасу, но всё равно расслабляюсь, а после даже сжимаю пальцы в разные жесты для фото, пока в это время Хёк успевает ретироваться по-английски, без единого прощания, неотрывно глядя в телефон. Его брат же, закончив мини-фотосессию, листает галлерею в поиске недавно сделанных фото. Наконец, добравшись до них, он поворачивает экран ближе ко мне. - Отправлю твоей маме. - Спятил? Не смей! - тут же пугаюсь я. - Да ладно тебе, - Джонни забавно морщит нос. - В этом нет ничего страшного. Все свои. - Если меня убьют, то я тебя убью, ясно? - Не сомневаюсь, - он треплет меня по голове, хохотнув. Я деланно закатываю глаза. Подмигнув, парень перекидывает ногу через мотоцикл и заводит его. Я неловко мнусь на месте, осознав, что мне придётся обнимать его со спины, дабы не свалиться и разломить себе шею, но тут же отмахиваюсь от навязчивых мыслей. Лучше подумать о том, в какой именно позе упасть, чтобы не показаться слишком уж неуклюжей, а не о возможности полапать красавчика. - И чего ты ждёшь? - А что мне надо делать? - Смотри, - парень выпрямляет маленькую педальку и указывает на неё ногой. Я вытягиваю шею и вижу, что точно такая же педаль есть с другой стороны. - Сейчас просто наступи одной ногой на эту штуковину и сделай то же самое со второй. Я киваю, смущенно прикидывая, за что бы мне взяться и не упасть при этом. Выбираю руль. Джонни разочарованно качает головой. - А дальше? Он по-хозяйски перекладывает мою ладонь с руля на свою талию и разворачивается ко мне лицом с легкой улыбкой. - Просто обними меня, - произносит, убирая свою руку. - Вот прям очень крепко. Только так ты не упадёшь и не помешаешь мне вести. - Ладно. Ладно. Ага, ладно. Знал бы ты, как это неловко, ей-богу. «Просто обними меня». Вон какой деловой. Переборов себя, я протягиваю вторую руку и смыкаю обе у него на животе. Он начинает движение, надавив на газ, и я с воплем прижимаюсь ближе, положив голову ему на плечо и зажмурив глаза. В ответ слышу только смех, почти потерявшийся из-за ветра. Мы выезжаем на широкую дорогу и разгоняемся так сильно, что я чувствую, как мою спину тянет назад от сопротивления с ветром, поэтому ещё сильнее сжимаю руки, переплетя их между собой. Парень, видимо, чувствует, что я жмусь к нему со страху быть расплющенной прямо на дороге под его же колёсами, и замедляется, отпуская газ. - Мне повернуть? - заботливо интересуется он. - Нет-нет, мне нравится, просто немного непривычно, - я нервно смеюсь. - Уверена? - Да, мамочка, я уверена.

***

Наблюдать за сменяющимися коттеджами было интересно не так долго, как мне бы этого хотелось, так что мои глаза чисто случайно останавливаются на профиле Джонни и становятся не в состоянии отлипнуть от него чуть ли не до самого конца пути. Его осветленные волосы, белую майку, цепочку на шее и чёрные широкие штаны треплет ветер, на лице время от времени появляется улыбка, а на широких ладонях, как и оголенных предплечьях, от напряжения вздуваются вены. Я всегда знала, что он красив и харизматичен, но чтобы настолько, как сейчас… Засмотревшись, я не сразу замечаю кромку океана, вид на которую открывается прямо перед нами. Солнце красиво клонится к горизонту, отливаясь в воде, листья высоких пальм качаются в одну сторону, запутываясь листьями меж собой, волны оставляют мокрые следы на желтом песке. Прямо как обои рабочего стола «Windows», установленные по умолчанию. - Ничего, если я отвез тебя чуть дальше нашей улицы? - спрашивает Джонни на светофоре. - Не могу сказать, что доверяю тебе полностью после того случая, как ты потерял нас с Хёком в торговом центре в Японии, - я недовольно поджимаю губы, - но ладно. Мне же не пятнадцать лет. - Сколько можно вспоминать это? - парень жмурится. - Я думал, что так вы лучше сблизитесь, окей? Я же типа был вашей свахой и феей крестной. - Хреново ты думал, Со, - давлюсь смешком, когда Джонни не глядя щипает меня за бок. Снова загорается зелёный свет. Спустя некоторое время мы останавливаемся на импровизированной парковке у дикого пляжа и, так как ровная поверхность и не движущийся мотоцикл вызывает непонимание у моего организма, я продолжаю сидеть в одном положении целую минуту. Джонни тихо вздыхает, касаясь пальцами моего предплечья, застывшего на его животе. - Обнимать меня, безусловно, дело приятное, важное, неотложное и всё такое, но давай слазь, Эш. У меня руки затекли. - Если бы мне было за что держаться, поверь, тебя я даже бы не касалась, - бессовестно вру я. - Не сомневаюсь. Бросив взгляд исподлобья, опираюсь на плечо скривившего рот в ухмылке Джонни одной рукой, а другой удерживаю равновесие, уткнувшись ногами в мелкие камешки. Стопы и икры дрожат от долгой тряски, поэтому мне приходится ещё некоторое время держаться за парня, чтобы не упасть. - Всё в норме? - спрашивает он и аккуратно помогает снять шлем. - Да, это я просто с непривычки, - объясняю я. - Вот сейчас всё пройдёт. - Извини? Мягко стукаю его кулаком в грудь за это глупое извинение. Он широко открывает рот в возмущении и вопит, отчего мне приходится прикрыть уши: - Эй, за что?! - За то, что извинился. - В смысле?! Я повторно ударяю его. - В смысле «в смысле»? Джонни, ни на секунду не удержав серьёзное выражение лица, прыскает со смеху и не успокаивается, даже когда снова получает кулаком. Придурок. - Ты не должен извиняться. Он затыкает нос двумя пальцами, пытаясь скрыть смех, и успевает увернуться от моего удара. На этот раз получаю я. - Ай! - кричу, схватившись за плечо. - Ты чего делаешь? - Значит, меня бить можно, - он вскидывает брови, улыбнувшись, - а тебя нет? - Нет! - А как же «отдыхай рука»? Эту игру придумал мой папа. Да это даже не игра, просто предлог, чтобы побить рядом стоящего, он даже сам так говорил. Папа всегда играет в «отдыхай рука», когда на веселе или я просто ничего не делаю, но нахожусь рядом. Причём смеётся в такие моменты он всегда один! Вообще ничего смешного! Правила, между прочим, самые, что ни есть, простые: выбираешь жертву, подходишь к ней, долго и сильно стучишь её по плечу до тех пор, пока она не начнёт орать или рука не онемеет от ключицы до ногтей, а потом бежишь от ответных кулаков с криком «Какого хрена? Я же ничего не сделал!». Как я уже успела упомянуть, папа обожает эту игру. И Джонни, как и Донхёк, имели возможность поиграть в неё в детстве — опыт не из лучших, но наблюдать за измученным Хёком было просто наслаждением после того, как он обозвал меня коровой. - А как же «отдыхай рука»? - передразниваю я его. Джонни пихает меня бедром и закидывает руку на плечи, мечтательно вздохнув. Мы неспешно плетёмся к спуску к океану. - Эх… скучаю по Флинну. Когда он собирается к нам в гости? Мы уже давно не выпивали. От смешанного сильного запаха его парфюма, дезодоранта и, кажется, жвачки тутти-фрутти (как он вообще может её есть, это не вкус, а сущий приторный ад), который чувствуется так близко и чрезвычайно приятно остаётся на обонятельных рецепторах, я ненадолго задумываюсь, стараясь незаметно вдохнуть побольше воздуха, и нечаянно прослушиваю прозвучавший вопрос. - Эм, не знаю, вроде бы он был у вас только вчера. И стоп, ты серьезно пил с моим отцом? - я вопросительно вскидываю брови, и когда встречаю его взгляд, готовая сыграть в гляделки и остаться победителем, тут же смущенно отвожу глаза. - Помню, как Алекс запрещал тебе даже рядом со столом, на котором стоит пиво, находиться. - Ты издеваешься? Это было лет так десять назад. Я дёргаю плечами. - Мало ли. Джонни в ответ лишь поджимает губы. - Ну, рассказывай, как Чикаго? - Да так же, как и всегда: люди, толпы людей, туристов, опять люди, люди, люди… и все они пытаются меня с ног сбить! Будто не знают, что мои отношения с гравитацией и равновесием — дерьмо! Единственное разнообразие — редкие походы с друзьями куда-нибудь в бар и практики с универа, - он на секунду задумывается и щёлкает пальцами, кажется, вспомнив что-то. - Кстати! Ты же знаешь, на кого я учусь? - Эм, - неловко улыбаюсь. Мы не общались нормально с моего выпуска из школы, откуда мне знать? Всё, что я помню, так это его уход с юридического факультета, но и это мне рассказала мама, - Конечно же я знаю, Боже мой. Ты учишься на… на… Стой-стой, сейчас вспомню! На журналиста? Нет? Ну тогда на программиста. Джонни молча, но с улыбкой отрицательно качает головой. - Да чёрт. Лингвист? - Я прохожу интернатуру в одной из самых крутых больниц города, - важно произносит он. - Ты интерн?! В больнице? - Да, Эшли, я интерн. В больнице. - Но ты не можешь быть интерном, - недоверчиво кошусь на него, довольного, как кот, наевшийся сметаной, и не верю. - Ты же до шестнадцати лет шарахался от вида крови, как девчонка. Даже Хёк не боялся. А ты только коленку разобьёшь, так сразу в панику. - Люди меняются? - парень прищуривает один глаз. - Вообще я планирую перевестись на пластическую хирургию, в обычной больнице нервы будут ни к чёрту, а в пластической хирургии одни плюсы: много бабок, нет крови… - И женские задницы, - усмехаюсь я. - Да, - протягивает он. - Но никогда не забывай про этих сумасшедших мужиков, делающих увеличение пениса. Я кривлю лицо, на что Джонни громко смеётся, закинув голову назад. На невысоком, но резком обрыве он останавливается и максимально по-джентельменски помогает мне спуститься, после чего спрыгивает сам, приземляясь будто не на свои длиннющие ноги-палки, а на пружинки. Мы подходим ближе к океану и, кивками сговорившись, садимся на песок, из-за чего моя чёрная одежда, включая крутую футболку с Дэдпулом, покрывается мелкими песчинками, которые я тут же смахиваю. Джонни же ложится на спину, подложив руки под голову и уставившись в небо. Последние солнечные лучи красиво падают на пухлые губы, ключицы, выглядывающие из-под майки, чернильные рисунки на плече и маленький подсолнух на предплечье, окуная в золотой цвет. Несколько необычные ощущения. Это он так похорошел, что я глаз отвести не могу, или мы просто очень давно не виделись? А может, мне всего-навсего припекло голову? - Теперь ты, Эшли Хейгерс, - издаёт смешок парень, когда садится ровно, и толкает моё колено своим, одарив лучезарной улыбкой. По затылку тут же проносится табун мурашек. - Как проходит жизнь второкурсницы в Нью-Йорке? Перевожу взгляд на свою оголённую левую ногу, что только что выдержала лёгкое касание, и хмурюсь. Вроде ещё минут сорок назад я была безответно влюблена в самого бисексуального на свете японца Юту Накамото, а сейчас моё тело как-то странно реагирует на совершенного другого человека. Человека, на чьих глаза ты вырос. Это вдвойне странно. Даже втройне. Почти то же самое, что и мысли «А что, если я сейчас возьму и засосу Дэни, пока он смотрит аниме?». - Да как она может проходить? - я пожимаю плечами. - Нормально. Познакомилась с ребятами, теперь вот дружим. Классные ребята, к слову. Добрые такие. По магазинам вместе ходим, одежду выбираем, в кино там… Ну супер, короче. Люблю их, как детей своих. Джонни тихо смеётся, и его смех смешивается с порывом ветра, заставившего пальмы шелестеть листвой. Вода шумит, барашками волн облизывая песок, и всё разом звучит больше, чем просто хорошо. - Вы так и общаетесь с Джехёном? - Типа того. Достал уже меня, поскорее бы они с Бритни встречаться начали, она хоть его манерам научит, человека из него сделает, а то как из племени обезьян сбежал. Серьёзно, если бы я не знала его родителей, подумала бы, что его выносила горилла. - Бритни — та девчонка, про которую твоя мама рассказывала? Из Англии, да? - Она из Канады. - Из Канады, из Англии, - Джонни закатывает глаза, - какая разница? Это же она тогда почти обвенчалась с каким-то придурком? От удивления я округляю глаза. Как он вообще запомнил? - Да-а, было дело, - улыбаясь от наплывших воспоминаний, я скрещиваю ноги по-турецки и усаживаюсь поудобнее. - Тот ещё урод. Чтоб ты знал, я её предупреждала, но она меня не послушала. Моё чутьё никогда не подводит. - Я так и подумал, - он подмигивает, приподняв один уголок губ. - Кто же, если не ты? Я цокаю языком. Как много искренности в его словах. - А Хёк? - спрашиваю, почти по привычке легонько стукая его по плечу. - С ним что? Учится в академии полиции, да? Папа рассказывал, что ему недавно новая форма пришло. - Ага. Совсем скоро мой мальчик станет доблестным рыцарем Сан-Диего, - Джонни бьет себя ладонью по груди и вытирает фальшивые слёзы. - Так горжусь им. - Получается, он уже на третьем курсе? - Если не ошибаюсь, да. Познакомился с каким-то Мун Теилем пару лет назад и теперь, - он снижает голос до шёпота, сморщив лицо, - у меня такое чувство, что он превратился в одного из этих… ну, голубеньких. Представляешь, мы созваниваемся раз в месяц только для того, чтобы я послушал, как великий и ужасный Теиль-хён едва не умер пару дней назад, подавившись пивом! А ещё неделю назад, на пьянке, они чуть не поцеловались, потому что - охренеть! - наш слепой котёнок перепутал своего дружка с одной из своих старых пассий, которую он до сих пор любит и ревнует к каждому камню. Когда этот малец вообще узнал об алкоголе?! Помню же, как пешком под стол ходил! - Спокойно, Джо, у него просто только сейчас начался пубертатный период, это пройдёт, - едва сдерживая смех от его драматичного выражения лица, говорю я. - Это обязательно пройдёт. - Надо будет на днях попросить родителей выгнать его из дома, у меня дурное предчувствие, - Джонни тягостно вздыхает, но тут же его настроение меняется, и он подскакивает на ноги, уволакивая меня за собой. - Эй, Джерси, пошли, я тебя пофоткаю! - Чего?! - Ой, я сказал пофоткаю? Я имел в виду, под рандомной причиной уведу тебя на большую глубину, попытаюсь утопить, вытащу, сделаю искусственное дыхание и стану твоим героем, после чего ты в меня влюбишься. - Чёрта с два, Со. А что? Надо же мне как-то поддерживать свой образ бесчувственной дерзкой девчонки. И неважно, что ему никто не верит. Поплескавшись морской водой друг в друга и намочив всю одежду, мы принимаем решение, что пора бы уже выдвигаться домой. Но сразу после выхода на берег Джонни подхватывает мои кеды, подвязывает за шнурки их себе на шею и несётся в противоположную сторону от мотоцикла, обратно в океан, что хоть нас и знатно задерживает, зато поднимает настроение практически до небес. Грустно сейчас признавать, но проводить время с братьями Со всегда было для меня некой отдушиной, и после того как мы стали видеться в тысячу раз реже, чем раньше, я начала скучать по ним так сильно, как только возможно. Хоть они и ведут себя слишком неоднозначно, а иногда даже хамовато. - Что ж, Хейгерс, - я наступаю на камешки, уже видя перед собой наш транспорт на сегодня, когда Джонни разрушает устоявшуюся тишину между нами, и оборачиваюсь в его сторону, - думаю, я хочу тебе кое-что сказать. Я киваю и, добежав до мотоцикла, удобно усаживаюсь на сиденье. - Ну, говори. Парень встаёт напротив, расправляет плечи, скрестив руки на груди, и долго смотрит в глаза. Вроде бы с виду серьёзный молодой человек, но щёки и кончики ушей его непривычного розового цвета, что заставляет меня улыбнуться. - Ты чего это покраснел, а? - я тянусь руками вперёд, одной оперевшись о его плечо, а другой дотронувшись до скулы. Горячая. - Хей, ну давай уже, мне интересно. Кажется, залившись краской ещё сильнее, он приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, как вдруг его прерывает телефонный звонок. Вмиг его выражение лица превращается в неловкое (а ему это совершенно несвойственно, он как-никак Джон Со — до усрачки самоуверенный тип, который никому не позволит заставить себя нервничать), а взгляд бегает по моему лицу, от подбородка до глаз и обратно. На экране моего телефона высвечивается «Джехён» и кружочек его забавной фотографии посередине. - О, чёрт, прости, мне звонят, - хлопаю себя по голове. - Мне ответить или лучше перезвонить? Джонни качает головой. - Ответь, конечно. Кинув извиняющийся взгляд, я провожу пальцем по сенсору и отвечаю на звонок. - Эшли! - передо мной в эту же секунду появляется радостная мордочка Юкхея, видимо, отобравшего телефон у Дже. - Эшли, привет! Эшли, приве-е-ет! Привет, Эшли! Рассмеявшись, я подвожу телефон ближе к лицу. - Привет-привет, Сюйси! - Эшли! - кричит Марк откуда-то. Вскоре и он оказывается перед камерой. - Эшли, привет! - Эшли-и-и! Отовсюду звучит моё имя, и я даже ненадолго теряюсь, пытаясь понять, кто его произносит. Джонни с высоты своего роста мило улыбается, тоже глядя на суматоху у ребят. - Как ты? - спрашивает, наконец, Марк. - Отдыхаешь? Дже нам рассказал, что ты была у сестры, и её бабушка перекормила тебя блинами. - Да, а ещё Дже нам рассказал, что ты забросила японский, да и к тому же стесняешься попросить у меня помощи, - Юта в повязке с кошачьими ушками забирает у Марка телефон и грозно трясёт указательным пальцем. - Как же так, а, Эшли? На секунду горло превращается в пустыню, и я громко сглатываю скопившуюся слюну. Джонни тыкает меня под ребро. - Привет, Накамото. Классные уши. - Привет, Хейгерс, - хмыкает японец. - Спасибо. - Я ещё не договорил, Сакура, - фыркает Юкхей, перехватив мобильник Джехёна и убежав на балкон. - Ты знаешь, я так соскучился, Эш! Я чувствую себя очень одиноко без тебя… Во-первых, они все против ходить со мной в кино на повторный показ фильмов «Марвел» в хронологическом порядке, представляешь? Во-вторых, никто не соглашается постоять рядом на балконе, если я выхожу покурить. Даже Марк! Наруто его просто оккупировал в последнее время, это кошмар. В-третьих, Джехён не разрешает мне трогать котёнка, потому что я «своей неуклюжестью могу свернуть ей шею», - он шумно и зло выдыхает. - И это я-то! Я же такой нежный и ласковый! В-четвёртых, я очень хочу тебя обнять. Почему ты уехала так надолго? Я страдаю! - Эй, Сюйси, не расстраивайся, - делаю вид, что глажу его по голове, улыбнувшись. На лице Юкхея расцветает ответная улыбка, - я скоро приеду. Даже успею на «Марвел». - Очень на это надеюсь, - парень машет своей огромной ладонью. - Ладно, там Бри хочет с тобой поговорить, так что я заранее прощаюсь. Пока-пока! На этот раз в кадре появляется Бритни Спенсер. - Эшли, - шёпотом кричит она, - Эшли Хейгерс, не учебная тревога! Не учебная, повторяю! Код чёрный! Мне нужно попросить у тебя совета, прямо сейчас. - О, а, - от столь быстрой смены настроения и говорящего со мной человека я немного торможу. - Что такое? - Твой дружок предложил мне встречаться. С секунду я молчу, тупо пялясь на подругу. - Что? Что ты так смотришь? - Подожди, - останавливаю её я. - Мой дружок — это Джехён? - Да, он. - Ну и в чём проблема? Соглашайся. - Ты, должно быть, смеёшься надо мной! - вопит Бри. - Как будто ты его не знаешь. Простое согласие только потешит его самолюбие, надо что-нибудь… что-нибудь такое, подковырестое. - Потешит его самолюбие?Подковырестое? Ты в своём уме, Спенсер? - я издаю смешок и устало тру переносицу. - Хорошо, ладно. Скажи ему что-то типа «Эй, ты, кажется, спрашивал меня, хочу ли я с тобой встречаться… Знаешь, я тут подумала и решила… ага, подумала и решила, что я тебе подхожу, ведь со мной ты не кажешься таким грубым, страшным и придурочным. Так что да, я согласна». Да, так и скажи. - Я серьёзно. - Нет, ты не серьёзно, Бри, - говорю я, возмущённо взмахнув рукой. - Это же Дже, а не какой-то там… Драко Малфой, не знаю. Наш Дже. Не удивлюсь, если он весь изнервничался, пока ты «раздумаешь над ответом». Если хочешь с ним встречаться, так и скажи: «Джехён, я хочу быть твоей девушкой». Всё. - Извини, я просто чуть волнуюсь. Упс, - девушка подпрыгивает на месте от страха, - он идёт. Я тебе перезвоню вечером. Целую! - Когда мой телефон из лап Сюйси перебрался к Бритни, - ворчит Джехён, и через секунду я снова могу видеть его лицо, но уже осунувшееся и гораздо более бодрое, а не тот сонный ужас, звонивший мне около часа назад. - Здравствуй, Хейгерс. - Пожалуйста, только не называй меня по имени, оно успело мне надоесть за эти пару минут. - Как скажешь, Эшли, не буду. - Спасибо, - строю кислую мину, увидев которую, он смеётся. - Когда ты успел предложить Бри встречаться? - Такие дела делаются быстро, пока решимость не пропала. Десять минут назад, - друг гремит чем-то на кухне, поставив телефон на стол, и, развернувшись на секунду, стукает себя по лбу. - Дьявол, хотел спросить, будешь ли ты кофе, а потом вспомнил, что тебя рядом нет. Печально. - Спроси у Марка, он точно захочет. - Не хочу я с ним пить, он будет тарахтеть что-то про свою новую песню, а у меня и так башка болит. Только за вчерашний вечер мне миллион сообщений настрочил, а теперь обижается, потому что я не прочитал их. М, кстати, - Джехён отрывается от своих дел, - ты спросила у родителей, Джонни приехал? Как, чёрт возьми, не вовремя. - Не успела пока, я сейчас… - Обязательно спроси, а то… - Заткнись, - агрессивно трясу экран, чтобы он замолчал. - Я хотела сказать, что не успела, потому что сейчас с ним. Признаюсь, разговаривая с друзьями, я забыла, что Джонни находится рядом. Но после его упоминания, моя нервозность поднялась до примерно такого же уровня, как и у Бритни. - Правда? Ты с Джонни? - Да, - отзывается Джонни. - Я здесь. - Ого, - Джехён присвистывает. - Неужели ты и есть тот самый Джон Со, что разбил нашей малышке Эшли зубы шайбой? Джонни наигранно хмурится, посмотрев на мою невинную улыбку, и тихо говорит: - Так ты, значит, представляешь меня своим друзьям? - Эй, Эш, дай-ка мне на него взглянуть! - не успокаивается Джехён, не дав мне ответить. - Джонни, иди сюда. И конечно, Джонни идёт туда, куда его зовёт мой друг, но как он это делает! Будто специально кладёт коленку рядом с внутренней стороной моего бедра, опускает руку с внешней и располагает своё красивое лицо на расстоянии не больше пяти с половиной миллиметрах от моего. Гребаный змей-искуситель. - Я помешал своим звонком, да, приятель? - Нет-нет, что ты, нет. - Врёшь же. Джонни выдерживает короткую паузу. - Разумеется, я вру, дружище. Джехён ухмыляется. - Что ж, - последний хлопает в ладоши. - Тогда пока. Звонок выключается, и мы одновременно осознаём, в какой конкретно позе находимся в данный момент, кровь густо подливает к щекам у обоих, но никто не отстраняется. - Я хочу тебя поцеловать, - на выдохе произносит он. - Что? - Поцеловать. Как он так просто?.. Хочет меня поцеловать? Он? - Ты хочешь меня поцеловать? - Да, я хочу тебя поцеловать, - Джонни смущённо смеётся и трёт затылок левой рукой. - Уже третий раз об этом говорю. - Ты уверен, что говоришь это мне, а не кому-то другому? - Я вроде бы не шизофреник, галлюцинаций у меня нет, тогда с чего бы мне не быть уверенным, что я говорю это именно тебе? Эшли, я хочу тебя поцеловать. Довольна? - Ну, Бог не дурак, любит пятак, скажи последний раз, и я точно тебе поверю. - Я тебе что, попугай? - он вопросительно выгибает бровь. - Разве четырёх раз недостаточно? - Нет, недостаточно, - я привстаю и начинаю ходить кругами вокруг него, выстраивая логическую цепочку, но у меня ничего не выходит. - Почему сейчас? Или ты всегда этого хотел? Что? Как? Объясни мне. - Нет, не всегда. Я осознал это не так давно. Раньше я же тебя воспринимал, как второго младшего брата, второго Донхёка, только не такого противного, как настоящий, а с последней нашей встречи я как-то… поговорил с тобой, повзрослевшей, потом посмотрел на губы, глаза, снова на губы и всё. Голову вскружило, - он отчаянно хлопает ладонями по ногам. - Не знаю, почему именно тогда. Просто узнал тебя заново. С другой стороны, как девушку, а не малолетнюю пацанку с улицы. - Заново, - эхом повторяю я. Джонни приподнимает уголки рта. - Так ты согласна? Я с самого начала была согласна, тупень, просто надо было узнать причину твоего порыва, отчеканиваю про себя. Вслух я бы такое вряд ли осмелилась сказать. - На самом деле, я никогда не целовалась с парнями, - сообщаю ему я и быстро подхожу ближе, тряхнув головой. Правильно сказал Дже, нужно действовать быстро, пока решимость не пропала. - Так что будет даже лучше, если моим первым поцелуем окажется поцелуй с тобой. Погнали, Чикаго. Широко улыбнувшись, парень накрывает ладонью часть моей шеи со стороны спины и медленно наклоняется ближе, пока его безумно мягкие солоноватые губы не касаются моих. Джонни неторопливо двигает ртом, я неумело стараюсь ему помогать, и эта, видимо, неудавшаяся помощь становится причиной его улыбки. Он зарывается пятернёй в мои волосы на затылке, оттягивая, и одновременно нежно прикусывает нижнюю губу. Мурашки, словно целый гигантский товарный поезд, вспышкой проносятся по позвоночнику. - Джонни? - М? - А можно вопрос? Джонни едва заметно отстраняется и утвердительно мотает головой. - Это правда, что главной эротической фантазией корейцев является стимуляция ушей?