tell me lies, ooh, tell me lies
лги мне, ну же, соври мне снова
say you're mine, i'm yours for the night
скажи, что принадлежишь мне, а я твой только на ночь
у тусовок в загородном доме с кучей алкоголя и оглушающими басами из колонок всегда есть негласные правила: пей, веселись, развлекайся, знакомься – здесь никто и никому ничего не должен. по крайней мере, сегодня. джеюн к подобному, признаться, относится немного скептически, пусть и не считает себя ханжой, но разве это не странно? например, можно весь вечер провести с кем-то: пьяным болтать по душам с (почти) первым встречным, выкуривая на двоих сразу треть пачки на балконе; целоваться до опухших губ с тем, кого видел буквально пару раз и знаешь от силы часа два, и, как вариант, заходить дальше поцелуев, если никто не против, но следующим же утром всё равно предательски делать вид, будто ничего не было, будто вы незнакомы, не познакомились вчерашней ночью настолько близко. так, разумеется, происходит не всегда, но, если бы такого в принципе не было, вряд ли бы всё вошло в некую закономерность. всё-таки на подобных вечеринках многие действительно предпочитают забыться, расслабиться и отдохнуть, приятно проведя время с симпатичной и, может, даже интересной на первый взгляд персоной, но никак не думать о каких-то там перспективах на будущее и построении серьёзных отношений. не то это место. влюблённые парочки на данные мероприятия сразу приходят вдвоём и разве что не отлипают друг от друга под действием спиртного (или ещё чего-нибудь) ни на секунду, а вот одиночки, "случайно" потеряв друзей в толпе – возможно, друзья затерялись и сами – только ищут, кто бы потенциально мог составить компанию, дабы не заскучать в одиночестве. потому что бухой в стельку и при этом унылый в сопли человек – тот ещё кошмар. на утро за такое даже более стыдно, чем за повышенное либидо, не дававшее покоя предыдущей ночью. вот что занимательно: люди под влиянием общей заразительной фривольности в такие моменты раскрепощаются и снимают с себя абсолютно все маски или, наоборот, только надевают новые? причём иногда неизвестные даже им самим. хотя, быть может, никто и не знает, каков он на самом деле, пока алкоголь окончательно не развяжет язык и руки, не снимет с предохранителя совести. пожалуй, нужно играть по установленным правилам, чтобы найти ответ. экватор обучения как-никак. развеяться, словить вайб всех этих тусовок из американских сериалов, поддаться массовой эйфории порой взаправду очень хочется, тем более, что, по крайней мере, шиму уж точно в универе нередко доводилось падать духом и утрачивать веру в себя. не сосчитать по пальцам, сколько раз появлялось желание отчислиться, а это, чёрт возьми, даже не последний курс, а только второй. тот момент, когда уже обидно бросать на полпути, но в то же время в голову-таки подселяются надоедливые мысли вроде "может, ещё не поздно?". потому что иногда становится безумно грустно, оттого что молодость проходит подобным образом: с кучей учебных пособий, в которых вдобавок трудно отыскать необходимую информацию, со стрессом, испорченным сном и режимом питания, и, что самое неприятное, – с постепенным осознанием того, что выбранная профессия тебе не так уж и интересна, как казалось до поступления. впрочем, так, вероятно, многие живут, не один только джейк определённо. мир таков, что в нём приходится учиться выкручиваться из любой ситуации, чтобы оставаться на плаву, а потому неудивительно, что иногда люди просто хотят забыться, придумать себе повод или праздник, чтобы только выпал лишний шанс передóхну́ть. тем более дойти уже (хотя бы) до середины обучения – вполне себе неплохое достижение. пак джей, одногруппник джеюна, – выходец из именитых чеболей, но на удивление родственников в универ поступать гордо решил без их помощи. до сеульского, быть может, и не добрался, баллов не хватило, но зато в другой университет рейтингом пониже успешно сдал экзамены и попал в списки сам, несмотря на то, что за голову основательно пак взялся только в старшей школе – про таких обычно говорят, что они достигнут успеха одним лишь своим упрямством. странным образом, даже если чонсон не оправдал ожиданий семьи относительно выбранного им учебного заведения, они в нём всё равно были уверены, знали, что на него положиться можно – джей из тех, кто добивается того, чего хочет. закрытой сессии пак тоже в очередной раз добился, пускай и попотеть немного пришлось, потому что чонсон, конечно, старательный, но вот язык у него довольно острый, плюсом затыкаться вовремя он не умеет абсолютно, а преподавателям не особо сильно такие студенты нравятся. тем более не верят они в то, что такой, как пак, наследник известной корпорации, о чьём материальном положении отчего-то в курсе, даже особо не интересуясь, действительно может знать их предмет. к тому же в последнее время он и ходит нечасто. сонхун, в очередной раз наблюдая за тем, как джей переписывает его конспекты, как-то раз метко назвал его "влюблённым идиотом", и, если честно, пусть чонсон тогда и вспылил, но всё же, обидно это признавать, в чём-то с другом был согласен. так сильно запасть на милого первокурсника, чтобы забивать на всё остальное вокруг, лишь бы только встретить того с универа и проводить до метро, безуспешно предлагая снова и снова подвезти до дома, – определённо то ли жуткий идиотизм, то ли безнадёжная влюблённость, а, может, и то и другое вместе. однако, с какой стороны ни посмотри, – такое себе. как сказал сонхун, это всё глупые попытки джея "налаживать общественные связи", а ведь пак сразу говорил, что быть куратором у младших – полная безнадёга и бессмыслица. "себе помоги" – иногда чонсон забывает, что дружит с самой настоящей ядовитой гадюкой. и джей после такого, к слову, даже готов драться с сонхуном за принижение кураторства, потому что младший, кажется, совсем забывает, что именно благодаря хорошему сонбэ, хисын-хёну, два года назад настолько разные люди смогли подружиться. ли словно клей для по-своему вредных чонсона и сонхуна. иногда даже кажется, что без старшего крепчайшей лав-хейт дружбе паков и не удалось бы состояться. хисын в их дружеской троице, должно быть, наиболее мягкий и уравновешенный: к примеру, в те моменты, когда сонхун и джей взаимно поносят друг друга (зато честно и все недовольства прямо в лицо), ли обычно выступает примиряющей стороной. разнимает этих дорков, как может, и, если что, всегда отвесит профилактического подзатыльника обоим, а ещё обязательно выслушает две версии происходящего и попытается вычленить суть. он правда замечательный, дружить с ним – настоящее счастье и подарок судьбы. вот только джей и сонхун, сколько бы ни ссорились в шутку или нет, почему-то всё равно друг к другу ближе, чем к хёну. во-первых, конечно, потому что учатся в одной группе, хисын всё-таки старше на курс и с ним физически не удаётся проводить столько времени, сколько сонхун и джей обыденно проводят вдвоём на парах, а, во-вторых, даже объяснить это тяжело, с трудом верится, но ли, несмотря на всю его серьёзность и сдержанность, парадоксально куда более сумасбродный и беспечный, чем оба пака вместе взятые. чонсон в своих чувствах всегда уверен, не боится открывать душу и при этом старательно думает головой, потому что если джей выбрал кого-то, практически со стопроцентной вероятностью это осознанно и серьёзно. сонхун же будто чонсоново отражение: кажется, в принципе не горит особым желанием проявлять к кому-либо симпатию или сближаться, со школы остался страх разбитого сердца; максимум иногда теперь спит с кем-то без обязательств, находя партнёра на сайтах знакомств, но так тоже можно, ведь слащавых обещаний пак никогда не даёт, да и тем более секс – цель процентов восьмидесяти сидящих на подобных сайтах. а вот хисына скорее можно назвать неопределившимся, наверное. он говорит, что ему просто нужен человек, который всецело его поймёт, но вместе с тем совершенно не спешит открываться. с виду весь такой невозможно добрый, обходительный и нежный с любой девушкой или парнем, с которыми проводит время, но одновременно такой жестокий со своим томным, кратким и отрешённым "прости", когда в него по-настоящему начинают влюбляться, а хисыну подобное ни разу не нужно. ли, может и не нарочно, но заставляет поверить в то, что всё происходит на самом деле, что его сердца тоже можно коснуться, но как бы не так. джей и сонхун никогда не могли получить от старшего внятного ответа на вопрос "почему ты так себя ведёшь, зачем играешь с чужими чувствами?", когда, например, в перерыве между парами одногруппница чхве ёнсо, красавица всего потока, что обыкновенно почти сияла и источала неведомую уверенность и харизму, теперь, выглядя как что-то хрупкое, маленькое и бесформенное, жаловалась со слезами на глазах подругам на то, что парень её мечты вновь оказался тем ещё редкостным мудаком – и схожая ситуация, лишь с разными людьми, выбранными ли хисыном или выбирающими его самого, повторялась из раза в раз. но как, по сути, хисын мог ответить друзьям? да и надо ли оправдываться, спрашивается. когда не терпящий несправедливость чонсон, взяв за воротнички, почти кричал о том, что это, мать его, жестоко, ли только смотрел равнодушно-надменно, приподнимая уголки губ и до отвращения ровно и спокойно отвечая: "я не давал повода любить себя, и, в общем-то, дружище, это ведь не твоё дело, да?". и, как бы после джею ни хотелось страшно ему врезать, пак признавал, хисын прав: отношения друга действительно его не касаются. слушать о переживаниях, поддерживать или радоваться за то, что хён наконец нашёл своего человека – одно, но критиковать или осуждать – другое, да и гиблое это дело. не та зона ответственности. можно, конечно, попытаться тактично высказать своё мнение, но обычно подобное чревато, более того хисын чужого мнения никогда не просит, а джею в моменте злость застилает глаза и ни о какой тактичности речи и быть не может. взрывная упёртость пака совсем не всегда ему на руку, наверное, в большинстве случаев даже выходит боком. стоит помнить, дружба есть дружба, и как друг хисын взаправду чудесный, но вот личная жизнь у каждого своя и не стоит лезть в неё, если к тебе добровольно не придут за советом и не попросят о помощи, чтобы вдруг не разочаровываться лишний раз. у каждого своё местами болезненное прошлое, разнородный опыт, и люди всё же по-разному ведут себя с теми, кого любят платонической и романтической любовью. в конце концов, подход сонхуна к отношениям джею тоже не особо нравился, не понимал он, как можно заниматься сексом с кем-то без каких-либо чувств кроме физического влечения, но сонхун в отличие от хисына казался в этом плане каким-то более честным, что ли. хисын-хён более закрытый и загадочный, иногда сам себе на уме, и ему куда проще слушать своих друзей и поддерживать их, чем делиться тем, что самого тяготит. джейк столько разных слухов, гуляющих даже в собственной учебной группе, слышал о том, какой ли хисын с третьего курса второсортный подонок, но почему-то всё равно продолжал цепляться за него взглядом в коридоре, когда джей и сонхун, пулей вылетая из аудитории, прыгали своему старшему на шею, словно обезьянки, а тот лишь заботливо доставал из сумки для них перекусы, потому что эти дорки точно о таком позабыли. шим не отрывал от хисына взгляда даже тогда, когда обиженная чхве ёнсо, крайне взбешённая тем, что ли, будто назло, снова мозолит ей глаза и бесконечно напоминает о себе, влепила ему звонкую пощёчину прилюдно. хисын тогда широко улыбался. вероятно, был рад, что ей после оскорбительного удара едва ли станет чуть легче. ли хисын безумно яркий, словно тот самый популярный красавчик из дорам – не заметить его даже в большом универе среди огромной толпы практически невозможно. повезёт же кому-то родиться таким. красивое клише, многие хотят жить так же, даже если не признаются. ли и успевает учиться без хвостов, и в студенческих мероприятиях регулярно принимает участие – у него голос ангела и двигается он просто волшебно. понятно, почему многие проявляют к нему интерес. тем более хисын никогда напрямую не заявляет, что отныне его статус "несвободен", а значит, фактически удачу попытать могут все. не то чтобы джеюн в себя сильно верит, но когда пак сонхун, с которым они изредка перекидываются мемами и обсуждают домашнее задание, зовёт отмечать экватор обучения в коттедже чонсона, где скорее всего будет весь поток и, может, ещё некоторые друзья с разных курсов, на что-то шим всё-таки да начинает надеяться. если что, всегда можно глупо спихнуть всё на действие алкоголя. джейку это нужно. даже не столько шанс познакомиться с хисыном, сколько возможность хорошенько оторваться и напиться. шиму так давно хочется позволить себе потерять самообладание хотя бы на вечер, хотя бы ненадолго разрешить себе ни о чём не думать и просто поддаться дурманящей атмосфере, буквально волной сносящей с ног. учёба сама по себе изнуряет даже круглых отличников, вдобавок экзамены были жуть какими стрессовыми, и вся эта внутренняя драма с непонятно откуда возникшей симпатией к другу парочки громких одногруппников не даёт покоя. надоело. "к чёрту всё это" – говорит себе джейк. время отвлечься и забыться. необъяснимым образом, временами становится кристаллически всё равно на то, что будет дальше. сонхун вполне любезно предлагает доехать до места проведения вечеринки вместе, потому что джей уже там и наверняка сейчас прячет все ценные и хрупкие вещи, чтобы потом вдруг не получить от родителей, которые и так скрепя сердцем, кажется, добровольно подписали смертный приговор своему коттеджу и разрешили устраивать там вакханалию, исключительно потому что сын пока не подводил их доверия и если чонсон обещает, что всё будет хорошо, то значит, в теории, всё действительно должно быть хорошо. господи, бедный джей пак, чтобы реально впоследствии не получить по шее от родственников, на следующий день с огромной вероятностью придётся самому разгребать весь оставленный пьяными гостями бардак. но, кажется, после того как тот самый ян чонвон, что учится годом младше и бесповоротно кружит чонсону голову изо дня в день, вскользь бросил, что подумает над приглашением пака прийти на празднование преодоления рубежа в середину обучения, джей уже вполне себе согласен и на одиночную генеральную уборку. особый шарм вечеринок – то, какими красивыми и нарядными туда приходят гости (и неважно, что спустя пару часов от макияжа или укладки совсем ничего путного не останется). джей в узких чёрных джинсах и явно дорогой брендовой шёлковой рубашке того же цвета с аккуратно зачёсанными на одну сторону волосами выглядит просто крышесносно. сонхун, несмотря на зимний холод, под лёгкой расстёгнутой курткой оголяет свои рельефные руки кожаной жилеткой без рукавов, завивает волосы, внезапно для всех вдруг окрашенные в белоснежный (чонсон называет его выпендрёжником за эти показушные попытки массово удивить всех изменениями во внешнем виде) и тоже выглядит как, чёрт возьми, ходячий секс – джейк отметил это для себя ещё в такси, когда ехали вместе, и почему-то от этого стало весьма неловко. интересно, а каков тогда хисын-хён? насколько он в этот раз сногсшибателен? вечереет, и дом постепенно наполняется людьми. не всех здесь джейк знает, не всех даже встречал в университете: наверняка много случайных гостей, которых студенты просто по-дружески провели за собой на вечеринку, но вроде как подобное тем не менее считается нормой для мероприятий такого рода – после бутылки чего-нибудь сорокаградусного всем уже определённо будет глубоко наплевать на причину общего сбора, главное – пусть несут с собой алкоголь, тогда вход точно бесплатный. на потоке всё равно много студентов, отказавшихся прийти – кто-то не в восторге от вечеринок, людных и шумных, а у других есть свои дела – в общем, обязательно найдётся тот, кто займёт свободное место. спиртное самой разной крепости смешивается в бокалах с разноцветными соками и пуншем, а на кофейных столиках и тумбочках по углам просторной комнаты можно заметить пачки сигарет и на всякий случай презервативы. сине-зелёные и красно-фиолетовые огни заполняют пространство и, переливаясь, играются с блёстками на одежде, а стереосистему разрывает громкая музыка – чуть поддатый сонхун яро требовал включить "like a g6" – и вот уже спустя пару-тройку приторно-сладких коктейлей в толпе тел одна из девушек в облегающем платье развязно танцует в самом центре. справедливости ради, песня реально качёвая и неловко, в общем-то, только поначалу, после втягиваешься и всеобщим настроением заражаешься. чтобы не чувствовать себя не в своей тарелке, шим практически залпом пьёт и только ищет глазами среди множества расслабленных улыбающихся лиц лицо хисын-хёна. джейк не рискнул спросить о нём сонхуна в такси (подозрительно), заранее тщетно надеясь увидеть старшего рядом с джеем на месте, но его всё нет и нет, а джеюн мысленно себе твердит, что отсутствие этого человека его ни разу не расстроит – разве должно? – но в то же время лишь отрешённо кое-как переминается с ноги на ногу в стороне, изображая танец, и, так не решаясь заговорить с кем-то, от скуки пропускает один за другим бокалы. вряд ли бы хисын не пришёл на тусовку, организованную его близким другом, но каждый раз, поднимая взгляд на часы, джейк склоняется думать иначе. сонхун, как главный заводила, который определённо просыпается в нём, стоит чуть-чуть подвыпить, любит перетягивать одеяло общественного внимания на себя – пробегает между рядами поднятых рук, словно вплетается в них, и совершенно наобум выбирает свою потенциальную "жертву". ещё одна особенность студенческих (да и школьных) вечеринок – то, как сильно многие под влиянием алкоголя становятся не против. в рамках закона, безусловно. естественно несколько возбуждаться в лёгком опьянении, давать волю тем своим эмоциям, которые обычно считаешь постыдными. и, конечно, многие, как следствие, наутро жалеют, если немного уступают своим принципам вечером, но разве это не бесполезно, когда всё уже произошло и прошло? если в моменте было здорово, если кровь почти кипела в мгновение, когда трогал и целовал малознакомого парня или девушку, есть ли смысл беспокоиться, когда все были согласны и довольны? это не образ жизни, а развлечение, пусть и не самое нравственное, быть может. юность прощает всё – максималистское кредо. лицо одного из парней странно выделяется, оно поразительно спокойное и ровное, и сонхуну кажется, ему, этому молодому человеку, просто-напросто не хватает капли веселья в крови, а потому пак, отхлёбывая виски прямо с бутылки, нагло целует высокого симпатичного незнакомца. знает ведь, что он привлекательный как для девушек, так и для парней, и бесстыже пользуется этим. нешироко открывает рот, сплетаясь языками, где на кончике слегка горчит горячительный напиток, а после зубами едва прикусывает чужую нижнюю губу, оттягивая, пока бронзово-медовые капли красиво стекают с уголков рта. кто-то неприкрыто охает, округляя глаза, потому что в центре комнаты у всех на виду целуются два достаточно мужественных юноши, но, в общем и целом, по большему счёту всем глубоко всё равно. кому какое дело?одногруппница чхве ёнсо уже тоже, неловко пьяно хихикая, обнимает двух своих лучших подруг за талию и целует по очереди. приятно. женские губы совсем другие на вкус. — ты классно целуешься. — сонхун приторно облизывается и вытирает липкий подбородок тыльной стороной ладони. буквально отлепляется от незнакомого парня, но, по ощущениям, клеится только сильнее. — то же самое могу сказать о тебе. — лицо поразительно высокого юноши всё также не слишком эмоциональное, там не счесть заявляемого наслаждения, но в то же время и никакого стеснения или улыбки нет. и, возможно, сонхун соврёт, если скажет, что не рассчитывал хотя бы на последнее. — как зовут? — пак берёт за запястье и отводит в сторону, к периферии комнаты, хотя, наверное, и сам не думал, что пойдёт с этим незнакомцем дальше. зачем? ответ на самом деле банален и прост. потому что вдруг становится интересно. сонхун не любит, когда с ним играют или кокетничают. он скорее тот, кто сам начнёт это делать. последствия ли того, что страх показать свою подлинную суть довольно велик, или уже ставшая привычкой поведенческая реакция, но паку отчего-то здесь и сейчас хочется продолжить. и плевать даже, что этот парень совсем не сонхунов типаж, в действительности в тайне от всех он очень ведомый. и теперь невероятно хочется снять эту покер-фейс маску с чужого лица, ведь сонхун привык добиваться того, что хочет. обычно реакция на него у партнёров совершенно иная, более яркая, а в данном случае задевает и цепляет одновременно. — нишимура рики, но можешь кратко звать ники. — низко и томно. — иностранец? — японец. — и как же тебя сюда занесло? в универе тебя не припомню, а такое лицо я бы не забыл точно. лесть. — думаю, тебе интересно не то, как моя семья переехала сюда с окаямы шесть лет назад, а то, как я конкретно сегодня оказался здесь. так вот, конкретно сегодня сюда пришёл с другом, ему здесь кое-кто сильно нравится, но одному идти было стрёмно, понимаешь? он первокурсник, к тому же не пьёт. — и где твой друг сейчас? — надеюсь, действует, берёт быка за рога, все дела. — а ты, выходит, с другого университета? — возможно. — возможно? — уже захотел после меня найти? — нишимура наконец слегка ухмыляется, однако реакция всё равно не та, что паку нужна. — извини, поцелуй правда был супер, но мне нравятся немного другие люди. не люблю выскочек. — легонько похлопав, ладонь задерживается на сонхуновом плече чуть дольше положенного, в тоне голоса игривость, но в словах чуть ли до нервного тика непринуждённый холод. отказ – норма, но непонятный неприятный осадок зачастую остаётся, сонхун так тем более не привык к тому, чтобы ему отказывали. не то чтобы он много знакомится вне сайтов, где люди изначально имеют цель соблазнить кого-то, но в своём успехе и за пределами интернет-знакомств всегда был уверен. более того вечеринка – совсем не то место, где такой, как пак сонхун, наверняка остался бы в одиночестве. возможно, стоит признать, что иногда самоуверенный чересчур. одной только красивой внешности недостаточно. ники, к слову, по счастливой случайности (или благодаря меткому глазу старшего, чей взгляд сразу пал на него) и сам похож на того, кто вполне смог бы построить успешную карьеру модели – пак подмечает это, смотря ему в спину, когда японец уходит. рост добавляет особого шарма, он выглядит необыкновенно даже в чуть мешковатой одежде, а отросшие тёмные волосы с редким светлым мелированием и маленькие татуировки с иероглифами и японскими орнаментами на руках и шее (в этих местах, по крайней мере, видно, но, может быть, есть ещё) – стопроцентное короткое замыкание в голове, потому что ни на чём другом фокусироваться просто не получается. сонхун закусывает губы и с практически звенящим в голове "наплевать" всё-таки смиряется, стараясь переключить своё внимание на кого-нибудь другого, но первое время, если честно, выходит так себе. нишимура рики с его чётко ограниченными рамками личного пространства – казалось бы, на тусовке, где все границы априори подтираются – задевает самомнение, а сонхун предпочитает думать, что давно перерос подобное. нет, множество незнакомых пар глаз всё так же жадно смотрят в его сторону, каждый третий на танцполе, возможно, хочет его поцеловать или увести наверх, но пак уже будто не замечает этого. обиженный на первую школьную любовь старшеклассник внутри предательски напоминает о себе, и сонхун тут же глушит любые отрицательные эмоции алкоголем; с показательно гордым лицом в полутанце движется меж чужих тел, пытаясь отыскать джея или хисына. друзья должны пропустить с тобой по бокалу за случившуюся неудачу. пак, однако, быстро обнаруживает хозяина дома и по совместительству своего лучшего друга в кухне, только вот по странному стечению обстоятельств не заходит и ничего не говорит, стараясь остаться незамеченным. каким бы ветреным и местами наивным ни был сонхун в делах любовных, друг он хороший. да и чонсон бы наверняка прибил младшего, если бы тот испортил ему такой момент с ним. чонвон давно морозит джея, почти целый год, а джей, хорошо это или нет, всё никак не сдаётся, и, говоря откровенно, ян на самом деле совсем не хочет, чтобы он сдавался. младшему чонсон тоже симпатизирует, он взаправду своего добивается, и чонвону от этого страшно. в какой-то момент дибильные подкаты джея совершенно перестали таковыми казаться, его внимание вошло в привычку, и в те мгновения, когда пак по понятным причинам бесился и временно отступал от своих тщетных попыток добиться взаимности, чонвон внезапно осознавал, что ему старшего не хватает. собственное сердце паршиво бьёт под дых. ян прекрасно знает, кто такой пак джей – многие баннеры на улицах буквально кричат о его семье, а вместе с тем, напоминая о комплексах, рождаются и стереотипы. богачам нужна пара им под стать, а не мальчик с кудрявым маллетом, полжизни проживший с бабушкой. к тому же многие языки без костей нередко твердят, что чеболи надменны и даже жестоки – им ничего не стоит купить чужое сердце, а после играться с ним как угодно, пока не покоцается и не разобьётся, чтобы после на замену сразу купить себе новое. хотя бы немного, но цену себе чонвон всё-таки знает – он очень ответственный, прилежный и умный, одногруппники зовут его "лидером", а потому ян убеждён, что ни за что не станет очередным в чонсоновой "коллекции". даже если в конечном итоге это лишь поспешные выводы. вот только чонвон как шоколад плавится от тёплой улыбки джея, смущается рядом, абсолютно забывая о логике и холодном рассудке, и поэтому легче старшего избегать, лишь бы не чувствовать всех этих зарождающихся в груди метаморфоз. не то чтобы это правильно, но для яна признать свои чувства и тем более в них признаться – почти подвиг. сегодня, быть может, наконец-то получится, джей, в конце концов, сам дал повод (как и тысячи раз до). и нет, сам чонвон нажраться в хлам и нести всякую чрезмерно откровенную чушь на пьяную голову не планирует, нужно как-никак сохранять лицо, но вот если чонсон будет несколько расслаблен под действием спиртного, стоит признать, чонвону будет немного поспокойнее. не раскрыть собственные чувства, лишь позволить себе наконец принять джеевы, в них, словно в мягком пледе, укутаться с головой. кухня – атмосферный крохотный островок уединения в шумном доме, полном гостей. и, конечно, сюда всё равно всегда может "влететь" любой, но ян почему-то верит, что после того как за чонвоном вошёл хозяин коттеджа, прикрыв за собой дверь, вряд ли кто-то посмеет. а даже если посмеет, то во всяком случае не издаст ни звука. у джея блестят глаза, но, возможно, совсем не из-за алкоголя, а из-за того, на кого он непосредственно смотрит. это по-своему красиво. красива та нежность, с которой чонсон относится к младшему, несмотря на весь окружающий их сейчас пафос, в том числе и тот, что касается происхождения пака. потому что никакой разницы будто и нет. чонвон млеет. яну не нравится казаться робким или тем более зависимым от чьего-то внимания, он довольно амбициозен и самодостаточен, но джей – нечто другое. каким-то неведомым образом ему действительно всегда удаётся своего добиваться, а чонвону словно и нужен тот, у кого амбиций будет чуточку больше, чем у него самого. ещё один неочевидный плюс в копилку старшего, буквально вынудивший яна обратить на него свой взор уже на стадии знакомства – его терпеливость, терпимость даже. чонвон может быть местами немного грубоватым или резким, у него из-за этого раньше и проблемы бывали с построением отношений или дружбы, рики с его простым и беспечным отношением к жизни стал другом яна каким-то чудом, но они всё равно не слишком близки, чтобы называться прям "лучшими"; нишимура, быть может, и не спорит с чонвоном, но зачастую во многом с его прямолинейной позицией и высказыванием даже не всегда спрашиваемого мнения не согласен, а вот джей, напротив, уже при первой встрече, когда ян бросил субъективное "пустышка" после попытки познакомиться коронным "а твои родители случайно не…", сразу стал всем своим видом показывать, что его подобное не заденет. потому что паку чертовски нравится доказывать обратное. — тебе идёт румянец, выглядишь милее. — чонвон, поставив локти на стол, аккуратно укладывает голову в ладони и будто исподтишка, как котёнок, крутящийся на спинке, заглядывает джею в лицо. — дурацкий хмель. мне даже в голову не дало, а лицо уже словно помидор. ненавижу физиологию. — да ладно тебе. — а ты тогда почему красный? — перебивает. — не пьёшь ведь вроде? — друг уговорил меня на бокальчик мохито. — серьёзно? — нет. — глупо, но довольно улыбается чонвон. — ты же прекрасно знаешь, как меня уболтать на что-либо сложно. — брось, ян чонвон, это совершенно не смешно! — канючит старший, переходя на наигранно обиженный тон. — прекращай уже издеваться надо мной… — прости. — ян едва касается чонсоновой ладони, понимая двусмысленность чужих слов, и в то же время совсем не спешит отстраняться. — знаешь, говорят, впервые пить нужно с кем-то надёжным, кто сможет в случае чего присмотреть за тобой. — это уж точно. как вспомню свои первые пьянки… — может, выпьешь со мной? — и снова не позволяет договорить. джей обезоружен, и крыть козыри младшего нечем, а, впрочем, и необходимости нет. чонсон соврёт, если скажет, что не мечтал о чём-то подобном. хотя бы о том, чтобы чонвон был вот так вот близко. не только в универе на собраниях активистов или в кофейне на общих посиделках студентов, а в совершенно непринуждённой, даже немного интимной обстановке. джей несомненно без зазрения совести из всякого, кто попытается потревожить их свидание, душу после высосет, потому что такие моменты с яном наедине для до звёздочек влюблённого чонсона – зарождение настоящей новой галактики внутри, и что-то настолько огромное, неизведанное и космическое джею необходимо. пак разливает припрятанный в серванте джин с клубникой и можжевеловыми ягодами, слегка разбавляет крепкий напиток и готовит специально для чонвона чем можно заесть и запить. но ян, если честно, предпочитает не перебивать вкус, даже если он пряный и обжигающий – чонсон, думается, на вкус точно такой же. пробует. джин всё ещё несколько навязчиво жжёт стенки горла, но ян давно не замечает этого – глубоко, на удивление первым, целует старшего, заставляя тем самым джея там же на месте рассыпаться на мелкие части, потому что всё происходящее – его самый сладкий сон, не иначе, и просыпаться совсем не хочется. алкоголь не средство и не способ раскрепоститься, для чонвона это предлог. яну нравится эта обезоруженность, рассеянность и неловкость со стороны старшего, и вместе с тем чонвон безумно жаждет знать, как далеко зайдёт джей, когда наконец получит своё. дилемма лишь в том, что и сам ян останавливаться совсем не умеет. чонсон, обнимая чонвона под бёдра, мягко пересаживает того на стол, при этом всё так же неразрывно целуя. сводит с ума. приглушённый желтовато-оранжевый свет кухни кажется самым ярким в доме, где сплошная темнота разбавлена лишь разноцветными вспышками. с кем бы ранее ни встречался джей, чонвона из всех хочется сильнее всего, но в то же время для пака младший – парадокс чувств, самая развратная невинность на свете, а потому, каким бы огромным ни было чонсоново желание взять яна прямо на кухонном столе, джей в полном доме посторонних людей так не сделает. будет ещё хуже, если завтра чонвон вдруг посмотрит обиженно трезвым взглядом и, не дай бог, обвинит – любые слова, сейчас сказанные на хмельную голову, по-хорошему стоит делить минимум надвое. — если бы ты только мог знать, как сильно я тебя хочу. — хён, пожалуйста, хён… — ян тяжело дышит рот в рот, медленно путая пальцы в чужих волосах; давит старшему на затылок, опуская голову всё ниже, прямиком к наиболее чувствительному месту – шее. — возьми меня. двигает бёдрами в попытке соприкоснуться, трётся пахом о пах и ждёт более решительных действий от пака – возможно, дело и правда немного в спиртном, потому что раньше чонвон бы никогда в жизни не позволил себе подобного, но теперь, когда смелости вперемешку с адреналином в крови действительно стало довольно много, ян лишь скорее хочет наяву получить то, что так часто постыдно снится, заставляя под одеялом дрожать коленки и менять бельё по утрам. — ты мне нравишься. — для джея важно в очередной раз сказать это глаза в глаза. — ты тоже… тоже мне нравишься, пак джей. губы опухают от долгих поцелуев, а ноги кажутся ватными – чонвон с разведёнными коленями и чонсоном между уже будто и вовсе не чувствует их. — тогда можно спрошу? — ты уже спросил. продолжай. — почему ты не мог ответить мне раньше? — убеждён, что чувства делают людей глупыми и безрассудными. — тогда что сейчас? — но сейчас мне это почему-то нравится. — чонвон цепляется сильнее: ноги обвивают талию, руки – шею, а губы вновь ищут губы. будем честны, либидо под воздействием бурной пьяной тусовки повышается в разы и собственное желание (особенно после долгих пылких поцелуев) зашкаливает, только вот для пака желания младшего всё равно на первом месте, равно как и его комфорт, безопасность и осознание того, что тот сейчас в правильное время в нужном месте с верным человеком. для чонсона важно, чтобы для чонвона первый секс с ним был не смазанным воспоминанием о вечеринке, где сто из ста процентов гостей были нетрезвыми, а чем-то серьёзным, романтичным, даже красивым. пусть не сейчас, но в ближайшем будущем уж точно. а сейчас джей только всё ниже влажными поцелуями крадётся, зубами расстёгивает чужую ширинку и опускается губами до ужаса медленно и робко – впервые. смотрит исподлобья снизу вверх, втягивает щёки и неумело двигает языком – только бы чонвону было хорошо, только бы чонвону понравилось. чонсон во время процесса в голове даже слегка ухмыляется – никогда бы не подумал, что окажется в таком положении: будет на кухне собственного коттеджа во время вечеринки отсасывать первокурснику, который по неведомому стечению обстоятельств имеет тенденцию динамить людей, стремящихся познакомиться, и хамить каждому, кто не вызывает доверия. и при этом, странным образом, даже прекрасно зная все эти чонвоновы черты, старший всё равно умудряется наслаждаться – ловить жадным, цепким взглядом чужую сладкую страсть, марающую бледное лицо, и после закатывать глаза в удовольствии, c собственным возбуждением расправляясь самостоятельно. джей не выпускает член изо рта и в тот момент, когда младший твердит, что вот-вот кончит, стыдливо пряча глаза ладонями, и даже тогда, когда ян наконец доходит до пика. и, возможно, пак в некоторой степени чувствует себя извращенцем, языком проходясь по мокрым солоноватым губам, но ему прямо-таки хочется чонвона съесть, а после того, как и младший в чувствах признался, за подобное вовсе и не стыдно. — пожалуйста, поцелуй меня ещё раз. — запыхаясь, произносит ян полушёпотом с расслабленной улыбкой на лице. если чонсон чувствует себя самым счастливым человеком на земле в этот час, другой пак скорее ищет, куда бы, к кому бы приткнуться, чтобы только не чувствовать себя отвергнутым. и лучше бы хисыну, как второму лучшему другу, по-хорошему появиться в сонхуновом поле зрения немедленно, иначе, кажется, он точно подавится собственным задетым самолюбием, что на вкус не приятнее змеиного яда. выговориться, выслушать довольно однотипные слова поддержки по поводу того, что сонхун, вообще-то, не стодолларовая купюра, чтобы всем нравиться и что это нормально, если кто-то не отвечает тебе на тупой подкат (а бухие подкаты даже самого красивого человека в мире не сказать, что сработают беспроигрышно), а потом, вероятно, попытать удачу снова. потому что пак сонхун не пак сонхун, если останется один в этот вечер. черта дурацкая, отвратительная, отталкивающая и в какой-то степени даже мерзкая, но иначе пак просто не умеет себя прощать. за что? – непонятно, но каждый раз возможность кому-то не понравиться почему-то противно гложет. ну наконец-то. негласный король этой вечеринки здесь. по крайней мере, для джейка уж точно. выловить ли хисына взглядом, не то что попытаться вовлечь его в диалог – задачка не из простых. не разобрать, когда он вообще пришёл, но одно сказать можно без всякого сомнения – со значительным опозданием. любопытно, это потому что он собирался столь долго, чтобы выглядеть идеально? пожалуй, с уверенностью можно сказать, что главный недостаток ли – его безупречность. джеюн определённо считает именно так. ну а, может, хисын просто ждал, пока все вдоволь накидаются, чтобы не терять зря времени в ожидании того, что кто-либо привлекательный раздуплится в суматохе пьяного веселья. ли, говоря честно, воротит от этой стадии соблазнения и флирта, которая, напротив, так нравится одному из его товарищей. хисын стоит на втором этаже (видимо, поднялся по пожарной лестнице или зашёл через дверь, о которой знает только чонсон) и будто смотрит на всех свысока. даже с высоты лестницы все те развлекающиеся в общем зале ребята кажутся такими крошечными. шим среди них. и джейк, возможно, встречается со старшим глазами по совершенно нелепой случайности, но то, как после ли долго-долго всматривается в темноту, щурясь из-за ярких вспышек света, и тем не менее не отводит взгляда сводит с ума. он как чёртова звезда в свете софитов. роскошный. будто дорогой. и вовсе бесценный. неизвестно, что у самого хисына на уме, ведь многие, даже его лучшие друзья, вторят, что временами ли ведёт себя алогично и местами коварно в какой-то степени, несмотря на всю его расслабленность и флегматичность по жизни, но хисыну на это, кажется, настолько наплевать, что аж хочется плакать. ли лишь слегка игриво сужает глаза, когда в полутьме устанавливает зрительный контакт с одним из одногруппников своих младших в зале, а уже через мгновение переключается на беседу с разгорячённым сонхуном, который, по всей видимости, очень рад тому, что наконец нашёл своего хёна. хисыновы губы словно что-то шепчут и наверняка далеко не джеюну, но вдруг думается наоборот. хочется так думать, по крайней мере. не то чтобы джейк в обычной жизни поведётся на такую глупость, как состроенные первому встречному глазки, но сейчас, знаете, лонг-айленд, текущий в жилах, говорит сам за себя, а томимая долгое время в сердце тайная симпатия уже буквально требует того, чтобы её раскрыли и либо на корню срубили топором из дикого разочарования, либо позволили этому неповторимому чувству окончательно расцвести. конечно, всегда хочется верить в хорошее. но порой это безнадёжно. — на кого ты там пялишься вновь? — хмыкает пак, по-дружески толкая хисына в плечо. — тот парень в толпе постоянно облизывает губы. — где?! покажи! — буквально детская непосредственность. — спугнёшь его, придурок, успокойся. и вообще я не хочу, чтобы такой похабный человек, как ты, оценивал эту милую привычку того тихони. у этого парнишки на лице написано, что ему тут дискомфортно. сонхун в ответ фыркает, но на шуточные подколы явно довольного сказанным друга никак словесно не реагирует. уже что-то вроде обычая, закрепившегося из-за длительного общения с джеем. да и это редкость на самом деле. хисын совсем нечасто показывает свою безмятежную и юную сторону, предпочитая казаться невозмутимым и холодным, иначе чонсон и сонхун определённо потеряют баланс на весах своих препираний. — а вдруг его тошнит просто, поэтому он неважно выглядит? — с таким освещением его давно бы вырвало. — тогда, может, любезный, раз так волнуешься, спустишься и поможешь ему расслабиться? все, кто хотел, уже вдоль и поперёк твой павлиний наряд рассмотрели, кончай выделываться. — и это мне говорит тот, кто специально для студенческой вписки волосы осветлил четыре раза. — эй! хисын смеётся, и отчего-то его красивая широкая улыбка, которая даже отнюдь не посвящена джейку, расплывается перед глазами последнего. сумасшествие какое-то. — ты чего сам-то хотел? шёл с такой кислой миной, что сложилось впечатление, будто у тебя что-то случилось. — разве что не умею признавать поражение. — тушуется пак, переминаясь с ноги на ногу, словно стесняется в чём-то признаться. — такого обычно в принципе не происходит, если честно. понимаешь, о чём я? иногда сонхун, тем более когда пьяный, ничем не отличается от ребёнка, который совершенно не умеет скрывать свою обиду или раздражение. будто его подразнили сладостями, что впоследствии наотрез отказались покупать. — ну смотри, в таких ситуациях, думаю, важно озвучивать два варианта. умные люди считают, что это несколько инфантильная позиция, ведь проигрышей-то, в общем и целом, не существует, в отношениях тем более, тут всё максимально относительно: кто-то тебе не подходит, ты кому-то не подходишь – реалия нашего мира, которую отрицать бесполезно. — тяжело вздыхает старший, ободряюще похлопывая сонхуна по спине, и сжимает пальцами переносицу, будто заранее стыдясь того, что сейчас скажет. — ну а друзья в таких случаях говорят, что это не ты проиграл, а тот, кто отшил такого внеземного парня-красавца! он ногтя твоего не стоит! именно за эту иронию с долей правды сонхун и любит своего друга. — ты лучший, хисын-хён, но ты же и так это знаешь? — почти мурлычет. — покажи мне своего "тихоню" всё-таки, вдруг мы знакомы? — я этого и боюсь. — да иди ты. — мне кажется, вы учитесь вместе, я его уже замечал, но, в конце концов, я же пальцем тебе тыкать не буду. — никто и не просит. — пак с любопытством кошки чуть придвигается к витиеватым перилам лестницы. — опиши просто, а я найду взглядом. — на нас смотрит. тот парень с отросшими тёмными кудрявыми волосами и коктейлем в руках в углу рядом с картинами. — кажется, у хисына сверкают глаза. — чёрт возьми, он похож на щеночка, я не знаю почему, но, по моему мнению, это самое подходящее описание. — джейк-то? — сонхун искренне старается не выдавать своего удивления. — и правда мой группаш. — красивое имя. — он и сам ничего. — прекращай. — что за ревность на пустом месте? — хмельной сарказм и излишняя честность. — не думал, что подобное чувство вообще тебе свойственно, хён. да и я лишь озвучил факт, не более. тем более ты прекрасно знаешь, что мне нравятся милашки, прям приторные. — как, например, тот красноволосый мальчик в кроп-топе? — мать твою… — сонхуновы глаза неожиданно округляются до размеров монет. — я походу его знаю… хисын замечает, как пак мгновенно меняется в лице, и, должно быть, догадывается, почему. "я его знаю" из уст сонхуна с интонацией искреннего непонимания происходящего и откровенного шока условно можно приравнять к "мы когда-то с ним спали". и пак сейчас удивляется даже не встрече со своим бывшим секс-парнёром на одну ночь (точнее, несколько ночей) ким сону, который, между прочим, тоже проскочил зайцем на университетскую вечеринку, а тому, что этот самый "приторный" мальчик в моменте крутится вокруг нишимуры, яро пытаясь соблазнить японца с, как уже отметил галочкой в голове сонхун, невероятными губами. почему-то становится неприятно. — ситуация сюрреалистичная, конечно, но, видимо, тот парень, который сегодня мне отворот-поворот сделал, теперь с одним из моих бывших, если так можно выразиться в отношении того, с кем я когда-то, кхм, так скажем, проводил время. как вообще из всех людей, что могли здесь оказаться, друг друга нашли именно эти двое?! — у вас троих, возможно, схожий вкус. — не смейся ты! безумие всё это какое-то… почему подобное всегда случается именно со мной? нет, на самом деле паку бы по-хорошему просто перестать обращать внимание на эту парочку и заняться чем- или кем-нибудь другим, вот так вот злиться на пустом месте совсем по-ребячески, ведь никому никто ничем не обязан – правило, которого, казалось бы, сам сонхун придерживался с его позицией "без обязательств", но, видимо, не тогда, когда выбирают не его. возможно, чонсон бы даже злорадно посмеялся, учитывая прошлые издёвки младшего, если бы в этот час не был отвлечён на, по его меркам, куда более важное. — хочу к ним. — выпаливает сонхун, нагло беря стакан из рук какого-то незнакомца рядом и выпивая практически половину чужого напитка. — я бы сказал, что это максимально плохая затея, но я ведь знаю, что сейчас ты точно меня не послушаешь. набивай шишки сколько угодно, но умоляю, давай без драк только, не громи дом джея намеренно ещё сильнее, иначе он точно закатает тебя в асфальт и выставит всё так, словно это был несчастный случай. — я порядочный цивилизованный человек, за кого ты меня принимаешь?! — наигранно возмущается пак, слегка жмурясь из-за горечи алкоголя. наверное, водка с апельсиновым соком, и думается, что совсем не сок тут в большей пропорции. — у меня есть идея получше… некая авантюра, назовём это так. — не понимаю, кому ты что хочешь доказать… — тебе и не нужно. ну начинается. если бы сонхун не был таким красивым по всеобщим меркам, наверняка бы выглядел жалко. хотя всё же есть некоторые пунктики, относительно которых пак железно в себе уверен и все они, странным образом, частично касаются того самого ким сону. веер козырей. например, им было очень хорошо вместе, о-о-чень, и, должно быть, именно по этой причине парни встретились не один раз. идеальная совместимость в сексе, ненавязчивые беседы после и коронный нежнейший поцелуй в уголок губ на прощание от сону – порой сонхуну даже казалось, что он может влюбиться. и это пугало, признаться. потому что иногда пак разрешал себе подумать, что от его партнёра вдруг может исходить то же самое, а отношения – дело ужасно муторное и энергозатратное. сону всегда казался очень скандальным, непокорным и свободолюбивым, словно хотел каждому вскружить голову и при этом остаться в трезвом уме – этакий лис. однако сонхуну будто была открыта его милая сторона, и дело не только во внешности. сейчас пак тоже полон неизвестно откуда взявшейся уверенности в том, что сону, даже невзирая на его новое экзотическое увлечение в лице высокого татуированного японца, всё равно будет рад видеть старшего. своеобразный человек из прошлого, к которому часто тянет непередаваемо. и пусть сонхун убеждён процентов на девяносто, что с кимом у них бы никогда не получилось чего-то путного, оставшаяся десятка даёт злосчастный зелёный свет последующим действиям, о которых пак определённо пожалеет впоследствии. ведь это не только шанс вновь провести ночь с сону, но и, может быть, попробовать ещё раз поцеловать ники. японец, конечно, тоже несколько привередливый и язвительный, но если удалось раскусить кима, почему, спрашивается, не выйдет снова? сонхуну крайне хочется попытаться обернуть оба своих условных любовных провала себе на пользу. да и голова, говоря откровенно, уже не соображает совсем. это банально необычно и весело. к тому же ощущение странно-новое. рики и сону совершенно разные, буквально противоположные, но почему-то в груди зарождается чувство, словно пленят собой оба. и лишь одного в данный момент как будто бы мало. мысли похожи на отдельную вечеринку демонов, каждый из которых нашёптывает откровенную чушь, а после все их голоса разом смешиваются в черепной коробке, выдавая своему хозяину такое решение, что местами даже ужаснуться можно. круговорот наваждения. прямо как сладкий-сладкий алкогольный коктейль, в котором на удивление даже вкус алкоголя не чувствуется и ты пьёшь один за другим, не осознавая собственной меры, однако на следующий день всё равно предательски болит голова – стоит помнить, ждёт наказание. с трудом можно почувствовать, когда действительно стоит остановиться. иронично, но ведь тривиально всё плохое случается утром? а вечеринка – всего лишь момент, в контексте всей студенческой жизни это вообще крошечный миг, который каждый стремится прочувствовать на полную. со всей его иррациональностью, безумством и бессовестностью. а также блаженством, экстазом и ярким ощущением юности и жизни, что часто тонет в повседневной рутине. сонхун усмехается, чуть скалясь довольно, допивает "украденный" напиток, и, щекой проезжаясь по прохладным перилам, вразвалочку шагает по ступенькам к двойной выбранной цели. хисын, честно говоря, в шоке с него. — спасибо. — отзывается пак напоследок. — да я не сказать, что много сделал для тебя. ты как-то сам всё додумал. — спасибо, что выслушал и что не останавливаешь. — полагаю, останавливать тебя сейчас было бы всё равно бесполезно. — не забывай, где мы находимся, дружище. большинство здесь для того, чтобы найти друг друга сегодня и завтра уже потерять. и прекращай уже строить из себя святого, возвышаясь над всеми в гордом одиночестве. любой собаке, как говорится, нужен свой угол. у пьяного бреда всегда несколько курьёзный оттенок, потому что как минимум странно то, что люди, с трудом соображающие и собирающие слова в предложения, внезапно начинают толкать тебе всю правду жизни. хисын не отрицает, что пак может быть в чём-то прав, однако всё равно относится к его высказываниям и действиям снисходительно. но, по крайней мере, сонхун честен с собой, а это, пожалуй, главное, несмотря на то, что такое ветреное поведение для себя хисын скорее бы посчитал непростительным. может, он и хочет хоть раз вести себя так, как заблагорассудится, это значительно проявляется в том, какой ресурс ли вкладывает в отношения, если начинает их строить – его не хватает надолго, но хисын вопреки всему не может позволить себе излишней вольности. вдруг захочется ещё. — ну за собаку отдельная благодарность. — в ответ только показательное цокание. — ещё, кстати, не играйся с шим джейком. он парень хороший, правда, но я думаю, довольно доверчивый, так что если надумаешь перестать строить из себя невозможного недотрогу для всех здесь, не давай ложных надежд. устраивай что хочешь и как хочешь, во всех красках и позах, как говорится, только не обманывай, если у тебя изначально нет серьёзных намерений. — давай просто не будем учить друг друга? — прости. — старший почти уверен, что это не до конца искренне. — удачи тебе, хисын-хён. — салютует сонхун, практически моментально скрываясь на импровизированном танцполе. прошло уже немало времени с начала тусовки, и все уже порядком пьяны. кто-то уже заснул, другому успело поплохеть, а кто-то и вовсе уехал домой. половина, должно быть, вообще забыла про повод сбора. джейк сжимает в кулаке красный пластиковый стаканчик, потому что вся стеклянная посуда давно была разобрана (да и пользоваться ей на таком мероприятии, как считает шим, как-то совсем непрагматично), и с каким-то чудаковатым интересом таращится на то, как пластмассовые стенки и донышко окрасило голубым ликёром кюрасао. с каждым прошедшим часом джеюна не покидает мысль о том, что ли зачем-то продолжает на него смотреть, пристально наблюдать за каждым движением и шагом, но, сколько бы младший ни выпил, ему тем не менее всё так же не хватает смелости подняться, попытаться заговорить. хисын не спускается к общей массе людей, предпочитая изредка обмениваться парочкой игривых фраз с незнакомцами рядом и разве что чокаться, чтобы не пить в одиночку; танцует жарко и раскованно, но от его пристальных взглядов и затяжных редких переглядок у джеюна отчего-то всё равно мороз по коже. кажется, ли всё-таки смотрит на всех с лёгкой надменностью, и джейк в данном случае не исключение, однако, очень странно признавать это, но шим считает, у старшего вполне есть право на это. это уже обращается каким-то чокнутым помешательством. такое надо немедленно прекращать. сонхун не зря заикался о павлиньем наряде, пусть и делал это с издёвкой, но хисын действительно выглядит очень ярко, величественно и важно. пиджак с широкими плечами цвета ночи, усыпанный мелкими блёстками, и совсем лёгкая майка под низ; куча цепей и украшений на шее, переливающихся в огнях, и длинные серебряные серьги с крестами, сверкающие так, что даже издали видно. монстр вечеринки. ли делает волну телом, запрокидывает голову в танце, во всей красе открывая взору шею и крупный кадык, а джеюн снова тает на месте. ноги точно скоро перестанут слушаться и поведут к нему. недосягаем, музыка словно ласкает его, а всё и все вокруг таинственно растворяются. джейк влип. другие лица точно перекрыты красными крестиками. пачка сигарет, чтобы окончательно затуманить свой разум, пожалуй, не самый лучший вариант, но шиму он в сложившейся ситуации кажется наиболее правильным. тупик какой-то, ведь время идёт, но ничего не меняется. достало это бесконечное ощущение неловкости из-за одного лишь человека. как известно, сигарета усиливает действие алкоголя, а потому джейк вполне не против пропитаться насквозь запахом табака, который ему в принципе неприятен, только бы не чувствовать себя застенчивой девочкой-подростком или вообще тронувшимся сталкером с объектом своей симпатии. к черту. джеюн согласен даже на то, что ему после курения, так как он, в общем-то, делал это всего пару раз и то из любопытства, станет паршиво до блевоты. по крайней мере, итог сегодняшней ночи определённо станет известен. макушка клубничного цвета маячит перед глазами: без понятия, о чём там говорили сонхун, сону и ники и говорили ли в целом, но сейчас ким, стоя на самодельной барной стойке из выдвинутого комода, обнимает за шею каждого из своих потенциальных парней: то путает пальцы в чужих волосах, то медленно спускается пальцами вниз и задевает ноготками ключицы. сонхун целует его рёбра, выглядывающие из под кроп-топа, нишимура же забирает складками широкий рукав и целует в плечи. пленительно. сону в его наиболее выгодной "центровой" позиции дарит долгий поцелуй каждому по очереди, а после приближает головы парней друг к другу, чтобы и те тоже поцеловались, и все трое негласно признают, что у кима среди всех гораздо больше власти, однако каждый согласен. в конце концов, это всего лишь маленькая шалость, занимательное приключение. чёрное-красное-белое – так бы их описал хисын – все в этом трио напоминают что-то абсолютно несовместимое, крайности. а, впрочем, их дело. ли и так ясно дал понять, что не собирается в это лезть. вот только проскальзывающие мимо в гостевую спальню опьянённые друг другом парни это одно, а исчезающий из виду шим джейк, чьей смущённостью старший любовался с того момента, как пришёл сюда – иное. внезапно появляется горчащее ощущение, словно хисын что-то упускает. не то чтобы ли высокомерен, сколько бы ни складывалось подобное впечатление, потому что в нём правда есть данные и качества, благодаря которым он может считать себя лучше других, сегодня он не хочет спускаться ко всем не потому, что "те не достойны его общества" – это не так, просто бывшая девушка чхве ёнсо там, а хисын не может отрицать, что порядком потрепал ей нервы. и, нет, он не боится её, пусть личность она, конечно, временами скандальная, просто, наверное, не хочется портить вечер той, кто когда-то был с тобой близок и сейчас наконец-то сумел расслабиться и повеселиться в кругу подруг. но если встаёт выбор между настроением бывшей и своим собственным, хисын без всякого стыда эгоистично предпочтёт второе. так, должно быть, поступит почти любой человек. глупо пытаться казаться всем правильным, когда, вероятно, уже каждый догадался, что джентельменство – привилегия. джеюн пропадает в дверях, ведущих на улицу, пару раз чуть не падает по дороге, каким-то чудом умудряясь удержаться, но это всё мелочи. не в стельку до отключки и ладно. красные мальборо в руке придают слепой уверенности, равно как и количество выпитого, однако спину всё это время продолжает жечь чужой ледяной взгляд. остановись, если не можешь дать желаемого. и получить тоже, ли хисын. из-за разности температур мажет. джейк над собой смеётся, кое-как присаживаясь на холодные ступеньки и облокачиваясь спиной о бетон. что это вообще было? какой же сказочный бред всё-таки все эти длительные часовые переглядки с привлекательным незнакомцем, по итогу не оканчивающиеся ничем. словно смотришь в музее на статую, безумно красивую и завораживающую, но которая тем не менее никогда не ответит, как бы ни хотелось, хоть разбейся. наверное, стоило принять этот факт ещё пару часов назад, будучи более трезвым, и, возможно, познакомиться с кем-то, кто не ли хисын с третьего курса, но шиму признавать чужое равнодушие и незаинтересованность до последнего не хотелось, да и не удавалось, если честно. старший будто действительно делал вид, что ему не всё равно. однако даже у самых законченных терпил терпение рано или поздно заканчивается, когда вдруг начинаешь вспоминать всю дурную славу симпатичного тебе человека. к тому же джеюн ведь не настолько целеустремлённый и твердолобый, как тот же чонсон, он не готов добиваться своего любой ценой. говорят, даже если что-то незаметное и незначимое ускользает из твоих рук, наступает осознание, будто безвозвратно теряешь это. а после откуда-то сразу возникает и странное сожаление. хисын, признаться, в плохом смысле чувствует себя сонхуном, когда к горлу вдруг подступает противное возмущение, однако их главное отличие, пожалуй, в том, что ли совершенно не привык кому-либо что-либо доказывать. проще забить и не забивать себе голову. хисын так вообще убеждён, что людей вокруг много, а вот тех, кто подойдёт ему, можно пересчитать на пальцах одной руки. вина ли это алкоголя сейчас или в шим джейке взаправду есть что-то неведомо-притягательное, что старший разглядел даже невооружённым глазом, – неясно, однако ли вопреки всем своим внутренним принципам почему-то в этот раз хочет проявить толику инициативы. да, определённо всему виной далёкие большие щенячьи глаза и тёмные-тёмные кудри. всегда со стороны казалось, что хисын тот самый счастливый обладатель "переключателя чувств", с помощью которого можно запросто в мгновение отключить все эмоции, ли и сам так о себе думал на самом деле. нередко получалось так, что хисын самостоятельно определял, как долго ему быть влюблённым, а потом раз и всё. ведь, возможно, если хотеть очень сильно, можно приручить даже собственное непослушное сердце. только вот всегда ли? любой механизм рано или поздно рискует дать сбой. хисын, однако, всё равно слепо верит, что шим джейк и подброшенная судьбой возможность лично встретиться с ним, пускай и в таком месте, не совсем ошибка. по какой-то причине же к нему так тянет? даже если заведомо известно, что у этого вряд ли есть продолжение. как же это паршиво – противоречить самому себе и не понимать собственных чувств, на нетрезвый ум и вовсе подобные сомнения внутри обостряются, но, странным образом, многие в таком тупиковом положении, продолжая усердно рыть себе и своему сознанию яму самостоятельно, всё равно не прекращают пить. джеюн курит весьма посредственно, горло спазмами сводит иногда и до появления слёз, но тем не менее шим зачем-то не останавливается. неотъемлемая часть эстетики студенческой вечеринки, так сказать. — можно затяжку? не хочу целую просто, так, побаловаться немного. кажется, в коктейли явно подмешивали что-то помимо соков, сиропа и спиртного, потому что у джейка, по всей видимости, начались зрительные и слуховые галлюцинации, иначе шим не представляет, как по-другому объяснить то, что перед его глазами возникают чужие лаковые ботинки, а в ушах слышится издалека знакомый медовый голос. — ау, ты нормально себя чувствуешь? — легонько дотрагивается и вновь заглядывает глаза в глаза, но на этот раз чертовски близко. видимо, всё-таки не кажется. — держи. — тон угрюмый, однако тлеющую сигарету джейк тем не менее подаёт, подобно черепахе, одновременно втягивая голову в плечи и пытаясь как-то на автомате увеличить расстояние между лицами из-за неловкости. — благодарю. — на здоровье. — черно, черно, но спасибо ещё раз. нельзя сказать, что шим не смущён, даже наоборот, внутренне смущён ещё как, и всё, что позволяет ему сейчас общаться с тем, кто ему нравится, – банальная усталость. ну и допинги с неким градусом, разумеется. просто джейк зачем-то пообещал себе, что не будет при старшем робеть. то ли из-за обиды, то ли из-за страха упустить шанс познакомиться, если такой вообще выпадет, а, быть может, и оба варианта вместе. — я не имел в виду ничего такого. — знаю. извини, шутка неудачной вышла. — хисын присаживается на корточки напротив и подносит сигарету ко рту. — как зовут? — шим джейк. корейское имя джеюн. я из австралии. — ли хисын. "я в курсе" – причём, дважды. — ты знал, что все здесь вообще-то курят на заднем дворе? ты чего на крыльце-то сидишь в одиночестве? — тут музыку лучше слышно. — жаль тебя расстраивать, но её прекрасно слышно и в "курилке". — понимаю, просто ответ в голове звучал уж очень убедительно. — а ты забавный. — не буду воспринимать это как комплимент. — джейк обратно с напускным пафосом забирает свою сигарету, затягивается и выпускает струю дыма в лицо напротив. — ты-то чего тут, раз все курящие тусуются на заднем дворе? — воздухом подышать вышел. жест с дымом не самый приятный, хисын даже слегка закашливается, но по мере рассеивания старший вдруг внезапно завораживается тем, насколько же это сексуально выглядит со стороны. сигаретные облака, смешиваясь с идущим от холода паром изо рта, вздымаются в воздух и будто ещё стремительнее сокращают расстояние между парнями. соображай джеюн чуть получше, наверняка осознал бы, что только что застал хисына врасплох. но какое же всё-таки парное курение романтизированно-атмосферное, честное слово! какая-то часть джейка неимоверно тяготеет к ли, другая, наоборот, страшно в нём разочарована, однако конкретно в это самое мгновение хочется просто сесть рядышком плечом к плечу без верхней одежды на холоде и делить на двоих отвратительно пахнущий табачный свёрток, так ещё и без кнопки. к тому же в моменте нахлынивает ужасное желание целоваться… — между делом не могу не отметить, у тебя очень красивый профиль, шим джейк. такой комплимент ты примешь? — приму. я польщён. — с шлейфом сарказма. если бы кто-то сказал джеюну, что он будет вот так вот свободно разговаривать с ли тет-а-тет и к тому же позволять себе колкости в диалоге, шим бы ни в жизнь не поверил. жаль только, для этого пришлось снять розовые очки и закрыть на замок свои настоящие эмоции, а ведь влюблённо грезить о ком-то было по-своему болезненно-прекрасным. должно быть, поэтому теперь всё кажется таким реальным, а реальность, как правило, иногда огорчает. особенно если в твоей голове был заранее придуманный идеализированный образ. недостаток хисына отнюдь не безупречность, а тот совершенный облик, которым его награждают его возлюбленные. он, безусловно, человек не плохой, но у всех людей есть мелкие грешки и пороки. — всё же стоило подойти раньше, чтобы получше тебя рассмотреть. — я тоже мог это сделать. если необдуманно разрушать любые собственные надежды на будущее с кем-то, то сразу все к чертям! джейк уже отчаялся, поздно заднюю давать – таких американских горок шим точно не выдержит. потому что, кажется, хисын из тех, кто в отношениях ищет "горячо-холодно" – ему интересно ровно до того момента, пока в него по уши ответно не влюбятся, и внимание он готов проявлять лишь тогда, когда гипотетический партнёр начинает воздвигать вокруг себя ледяную стену. и, возможно, он даже ведёт себя так неосознанно, неспециально разбивает сердце за сердцем, однако для джейка лучше будет расставить всё по местам сразу. крайне мала вероятность того, что джеюн для старшего может стать "особенным", ещё меньше – "тем самым". нет, хисын по-прежнему в глазах младшего необычайно красивый, его действительно хочется примитивно физически, а потому, пихая совесть куда поглубже, шим скорее обнажит своё тело, но душу едва ли. всё-таки старший – извечная маленькая слабость. — тебе не кажется, что диалог у нас совсем не клеится? — джейк тушит бычок о чугунные перила и точным баскетболистским броском отправляет окурок прямиком в мусорку рядом, а после совершенно равнодушно делает вид, точно собирается уходить. — тогда как нам в таком случае найти общий язык? — старший слегка напрягается: не хочется, чтобы он пропадал вновь. — поцеловаться. — хисын от неожиданности даже слюной давится. — а что, ты против? — да нет. звучит весьма увлекательно. ли слащаво улыбается в одну сторону, оглядывается по сторонам, будто ему и вовсе есть дело до того, что их кто-то увидит, и мягко обхватывает джеюнов подбородок. правда, на этом заканчивается вся трогательная нежность, потому что целуется хисын быстро, страстно и требовательно. и, наверное, именно в такие мгновения можно увидеть людей настоящими. джейк забирается подмёрзшими пальцами под чужой блестящий пиджак, нащупывает голую спину и впивается в кожу ногтями, пока губы подстраиваются под темп старшего – так хотя бы ненадолго получится перехватить ведущую позицию. в голове пустота, а чувства спутанные, ещё более непонятные обоим. хисын, очевидно, не торопится строить на мальчика с вечеринки какие-либо грандиозные планы, а джейк потихоньку уже начинает забывать, что с ним тот самый парень-университетская мечта, принадлежащая и ему в том числе. происходящее слишком странно: они обманывают и друг друга, и самих себя, но остановиться всё равно предательски не получается. то, что собирается устроить джеюн, ни разу не вписывается в его моральные установки, и будь это не хисын, а кто-нибудь другой, джейк бы вряд ли позволил к себе притронуться. однако сейчас в груди буря, которую обуздать стоит огромных усилий. причём им двум. ли тоже не склонен спать с кем-то на первой встрече, подобное скорее сонхунов почерк, но джеюн позволяет себе так много, что хисын и вовсе не замечает, как вступает в игру, где все правила устанавливаются младшим. — побудь моим хотя бы чуть-чуть. — полушёпотом. джейк смотрит своими бездонными щенячьими глазами, прикладывает хисынову ладонь к пылающей жаром, несмотря на прохладу, щеке и будто ластится, а ли наконец-то может всецело ощутить мягкость спадающих на его руку каштановых кудрей. в ответ хисын лишь снова его целует. на этот раз чудится, что даже более аккуратно, застенчиво и любовно. и, если старший готов поменяться ради джейка хотя бы на ночь, младший согласен. ли сбоку обнимает за талию, помогая встать, и ведёт окольным путём, тем, которым он и сам вышел на улицу: чтобы не проходить через весь дом, не тесниться сквозь толпы людей, хисын спустился по пожарной лестнице сзади и сделал почти целый круг вокруг здания. на какие только жертвы не пойдёшь, чтобы не видеть окружающих. однако джеюну наплевать: он уже ни о чём не думает, когда впервые может ощутить всю силу чужих рук. — на втором этаже две гостевые спальни. одна из них сто процентов занята, но, возможно, стоит проверить другую. к часам шести утра все точно начнут по домам расползаться, но мне, как другу джея, разрешено сегодня остаться здесь ночевать. — неважно где, лишь бы с тобой. — у джеюна даже жжёт язык после таких ванильных слов, в которых почти не вложено никакой души. озарение ли это или ещё большее заблуждение, но почему-то с каждой минутой всё сильнее и сильнее мерещится, что свою раннюю влюблённость шим себе просто придумал. но в этом даже есть зерно смысла. как можно взаправду влюбиться в человека, с которым априори ни разу до этого не разговаривал? не нужно говорить себе "я не такой, как все", потому что кто знает. нередко не ожидаешь от себя чего-то взбалмошного или безумного, местами трудно предугадать собственную реакцию и поведение. джейк так тем более за весь вечер уже тысячу раз перестал владеть собой. ни с головой не в ладах, ни с чувствами. на вечеринках, как правило, три типа пьяных людей: те, кто становится чрезмерно эмоциональным и обычно рыдает в четыре ручья, те, которые, напротив, уходят в агрессию, и самые счастливые или самые невезучие, смотря кто как считает, – те, кому под градусом начинает хотеться близости. джеюн бы никогда не подумал, что будет относиться к последним. хотя тут тоже, вероятно, многое зависит оттого, какие вокруг люди. перед хисыном устоять крайне сложно, и, должно быть, ли и сам прекрасно понимает это. однако прежний нарциссизм и самоуверенность старшего в эту минуту даже возбуждают. джейк широко облизывает губы, резко разворачивается лицом к лицу, добравшись до верхних комнат и больше не нуждаясь в хисыновой поддержке, и вновь утыкается губами в губы. от пиджака ли на коже остаётся мелкий шиммер стального цвета, который, в общем-то, ощущается достаточно неприятно, словно грязь, однако шиму необъяснимо это нравится – крохотные незначительные следы старшего всё равно остаются на теле. но куда головокружительнее то, как хисын оставляет реальные метки на ключицах и шее, как он прижимает спиной к стене, пытаясь неловко нащупать ручку двери нужной комнаты, как он тягуче-сладко шепчет на ухо "я твой", хоть и знает, что это неправда. дом с приближением завершения общей тусовки выглядит несколько потрёпанным: на столах липкие пятна из-за пролитого, на полу валяется мелкий мусор, а шторы пропахли сигаретами, потому что кому-то банально было лень шагнуть за порог и они курили в окно. одни гости дремлют на диванчиках, другие продолжают пытаться схватиться за убегающий хвост веселья – парень в неизвестно откуда взявшихся солнцезащитных очках в темноте тухло кричит какой-то невнятный тост, а незнакомая девушка достанывает своё в туалете у гостевых спален. однако определённо можно сказать, что все уже подвыдохлись и подутихли – все, кто хотел, уже нашли себе приятную компанию и укромное местечко. музыка не играет столь громко, а световые эффекты и вовсе кто-то вырубил, потому что из-за них начинались жуткие вертолёты. и вот в такой обстановке джейк всё ещё хочет быть с хисыном, ощущать его в себе и обжигаться чужими прикосновениями. всё так же смотреть в глаза неотрывно, при этом находясь в гораздо более смущающем положении, однако теперь противоречиво совсем не стесняться. дверь шумно хлопает за спиной старшего, и он укладывает джеюна на кровать, нависая над ним. постель, однако, нисколько не пахнет людьми, белоснежная, накрахмаленная и чистая абсолютно, и от этого, странным образом, даже немного противно. будто во всём, что будет происходить тут, нет ни грамма жизни. блестки с пиджака теперь пачкают и постельное бельё – джейк широко проводит руками вокруг себя, а хисын раздевается до невозможности красиво. его сексуальность не выражена чересчур ярко, но нельзя отрицать, что в моменты, когда он остаётся наедине с партнёром, он безумно хорош, не оторвать глаз. шим без всякого зазрения совести пялится. старший грубо берёт за ляжки, подтягивая к себе, снимает джеюновы брюки вместе с бельём так, будто этот процесс механический, и ласкает внизу. душевное спасибо джею, который оставил презервативы и смазку в тумбочке каждой спальни на всякий случай. хотя, пожалуй, то, что кто-то определённо сегодня будет трахаться, было вполне предсказуемым. из соседней комнаты тоже слышатся разного рода шумы, от скрипов до стонов, но джейк искренне старается концентрироваться только на том, что происходит с ним здесь и сейчас. растяжка – дело не совсем приятное, но всё-таки необходимое, чтобы впоследствии речь вообще могла идти о каком-либо удовольствии. хисын согревает в руках лубрикант с каким-то невыносимо химозным запахом и постепенно вводит пальцы один за другим, раздвигая на манер ножниц. — ты чертовски узкий. — мой последний раз был ещё в старшей школе. — шипит шим, неосознанно отползая на предплечьях подальше. — так что будь пообходительнее сегодня, пожалуйста. удивительно, насколько спокойно джейк всё это говорит, а ведь казалось, что умрёт от неловкости уже просто от того, что ли с ним заговорит. но щёки горячие и красные в большей степени из-за алкоголя, джеюн уверен. сердце так бешено бьётся тоже только по этой причине. — я постараюсь. надо же, даже в подобном необычайно разные. джейку больше нравится нежный секс, а вот хисыну, как уже успел узнать младший, судя по всем его резким, нахальным и уверенным движениям, по душе совсем противоположное, и это несмотря на всю его внешнюю беспристрастность. тем не менее старший прислушивается. вставляет так медленно, будто это первый раз их обоих, и терпеливо ждёт, пока джеюн привыкнет и одобрительно кивнёт, прежде чем начать двигаться. хисыновы глаза, горящие желанием, – отдельное искусство. в полумгле они будто светятся, и сильнее всего джейку нравится их дикий взгляд, направленный на него (одного). шим лишь прикусывает губы, вновь нервно проходится по ним языком – глупая привычка – и приподнимается за очередным поцелуем. — мне нравятся твои волосы. — ли крепко сжимает в кулаке пряди и тянет к себе, вовлекая младшего в новый глубокий прерывистый поцелуй. — такие шёлковые. джейк в ответ на комплименты молчит даже не потому, что рот занят, он лишь крепко обнимает за шею, звенит чужими цепями и, в конце концов, сам ёрзает тазом, призывая продолжить начатое, идти дальше. похвала так приятна, но почему-то джеюну так страшно в неё поверить. точно остерегается того, кто после сегодняшней ночи определённо не станет воспринимать всерьёз, однако отступать уже поздно. самые крышесносные ощущения тогда, когда уже заранее знаешь, что это конечная. в такие моменты жадность и тщеславие берут верх и невыносимо хочется всего и сразу. до бабочек под рёбрами и фейерверков перед глазами то, как хисын, несмотря на всю свою показательную холодность, старается во время близости телом к телу прижиматься всё сильнее и сильнее. джейк почти физически чувствует в руке ли дрожь, переходящую на простынь, но для старшего всё равно важно обнимать своего партнёра второй рукой, чтобы было всё больше точек соприкосновения, чтобы ощущалось больше пространства горячей кожи, даже если при этом хисын быстро устанет. под его пальцами на теле красные следы, что джеюну всё равно нравятся. так рождается толика уверенности, что это не просто пьяный эротический сон. серебро серёжек издаёт характерный звенящий металлический звук, когда хисын толкается внутрь, а грудь горит от частого трения тел, но ли только вновь целует – в ухо, подбородок, шею – продолжая на выдохе шептать сладкие слова, которые, думается, он говорит из раза в раз: — ты постоянно облизываешь губы… специально так делаешь? — зачем-то заботливо убирает лезущие в лицо волосы. — скорее, не могу так не делать. ещё с детства пошло. — знаю, прозвучит извращённо, но мне очень нравится. джейку почему-то так хочется попросить его не улыбаться так тепло, не смотреть так трогательно и не делать настолько романтичных вещей, после которых младшему в буквальном смысле хочется закончиться как личности. всё это снова вынуждает начинать верить во что-то волшебное. ладно, ли хисын, давай теперь будет по-твоему. — давай сменим позу? хочу немного посидеть на тебе. — шим тыкает в чужую грудь пальцем и игриво усмехается. джейк, однако, оказывается сверху за долю секунды: несмотря на то, что они оба парни и джеюн отнюдь не самой миниатюрной комплекции, хисын перехватывает его за талию и пересаживает на себя с необычайной лёгкостью, и это даже не взирая на пульсирующие на руках вены и прилившую к ним кровь ввиду долгого пребывания в одном положении. таким образом сразу и ощущения будто острее и ярче становятся – член входит глубже, задевает все особо чувствительные места, и в то же время джейк сам может регулировать темп так, как захочет. скачет на чужих бёдрах, однако, быстро, ведь хисын любит такое – маленькая награда за былые попытки аккуратничать и любезничать. тела звучно шлёпаются друг о друга, и шим прячет лицо, лбом упираясь в плечо старшего. ли всё так же, правда, жмётся грудью о грудь, пытаясь опереться о что-нибудь сзади, лишь бы только спереди к нему продолжал прижиматься младший. джейк без понятия, но, возможно, у хисына какой-то кинк на сердцебиение. а ещё эта необычная деталь вдруг кажется довольно милой. опять качели. туда-сюда. для ли, видимо, так интереснее и в самих отношениях, и в сексе. — сядь мне на лицо. — когда большие ладони старшего сильно сжимают ягодицы, шим воздухом давится. голос до мурашек пробирающий, низкий и требовательный. руки в принципе давно блуждают везде, где им угодно, однако сейчас внутренняя сторона джеюновых бёдер для ли наиболее привлекательна и интересна: хисын очерчивает пальцами каждую мышцу, провоцируя в теле лёгкую будоражащую дрожь, а затем по всем тем же местам проходится своими горячими опухшими от поцелуев губами. джейк чем угодно готов поклясться, лучше в его жизни не было. смотреть сверху вниз на чужое лицо и быть вылизанным ли хисыном – полное исступление, хаос мыслей и неизвестное ранее блаженство. вот только джеюн уже пообещал самому себе, что не позволит зайти дальше симпатии, не разрешит себе в него влюбиться, ведь наглядный пример нашёл шима даже в собственной учебной группе – девушка, с которой у ли вроде как были серьёзные отношения (чхве ёнсо, по крайней мере, позиционировала именно так), только относительно недавно перестала убиваться по третьекурснику-асу во всём, за что бы ни взялся. тут же так, короткая интрижка по пьяни. но, стоит признать, весьма жаркая. шим ещё долго, несмотря на усталость, так как не спал он уже почти сутки, стонет: то себе в ладонь, то в изгиб хисыновой шеи, то и вовсе в лежащую рядом подушку, так как люди внизу уже постепенно трезвеют и расходятся, и внешний гул за дверьми, признаться, порядком смущает, равно как и возможность быть так же услышанными. ли, может, уже и наплевать категорически, но джеюна заботит подобная мелочь. а хисын всё так же собой закрывает любой голый участок кожи, иногда абсолютно не сдерживается и кусается до крупных больных вишнёвых отметин; вдалбливается, подхватывая обмякающего в объятиях младшего, и одновременно дрочит ему, помогая быстрее кончить, так как скоро разрядка. грязно. использованные презервативы, смятые перепачканные простыни, липкий пот и запах табака и наступающего перегара, заставляющий чувствовать сухость во рту и оставляющий на корне языка едкий привкус редкостного дерьма. и даже при всём при этом в подобном есть своя атмосфера. — давай хотя бы немножко поспим, иначе будет совсем плохо. — хисын устало валится рядом, зарывается в скомканном одеяле почти до носа и путается пальцами в всё таких же красивых, по его мнению, шоколадных кудрях, раскинутых на подушке. побыть в его объятиях лишний час, словно сидеть за шведским столом во время строгой диеты: одновременная пытка и наслаждение тем, что ты, несмотря ни на что, держишься. рассвет в любом случае никак не предотвратить. восход солнца словно бьющие полночь часы из сказки про золушку. джеюну, к слову, никогда не нравилась эта принцесса, чья жизнь как по щелчку пальцев изменилась с появлением мужчины, – слишком уж неправдоподобно. пора возвращаться в реальность. на утро джейк, однако, ни капли не чувствует себя беспутным или использованным после ночи с хисыном, организованной сразу после знакомства, это действительно было здорово. вот только обидно получать то, что ты так сильно желал, тогда, когда уже сдался. в груди разрастается странное чувство, будто тот самый парень-мечта куда более земной, чем думалось раньше, и, пока старший спит, джеюн лишь оставляет после себя едва уловимый запах так и не выветрившегося до конца табака на подушке. а спустя пару часов, открыв глаза, хисын, странным образом, обнаруживает, что парадоксально, если это так можно назвать, первое свидание, окончившееся сексом, что для ли априори неприемлемо и несерьёзно, крепко засело в его голове. и, возможно, даже в сердце. стоило слушать сонхуна с его притчами о серьёзных намерениях.paranoid
у меня паранойя
but i see something in you
но я что-то в тебе разглядел
you're paranoid