Второй шанс на счастье

Виталина быстро отвыкает вздрагивать при виде собственного мужа, а все её воспоминания о ремне легко забываются. Кажется, она абсолютно не помнит физическую боль, которую так ярко чувствовала во время ссор с мужем, а душевную ей лечит Константин, подолгу обнимая жену каждый раз, когда ситуация становится похожа на одну из тех, за которые раньше он бы её выпорол. Вита нежно держит Костика за руку своей ладонью, каждый раз заставляя его сожалеть о сделанном одним своим прикосновением. За последние полгода Костя слышит от жены больше мягких и искренних слов о любви к нему, чем за всё время семейной жизни. Даже пожилой сосед вновь начинает его уважать, когда по-доброму улыбается Косте при встрече и шутит, что тот поумнел, и Константин даже не находит, что на это ответить, потому что всё ещё не может поверить в то, что смог сохранить свой брак и семью. Соседский Марк тянется к Виталине больше, чем к собственной матери, и проводит всё своё свободное время с Витой, прибегая к ним на этаж со своими машинками. Константин привязывается к его звонкому смеху и глупостям, которые ребёнок болтает перед сном, создавая иллюзию победы над внутренними демонами молодой семьи. Виталина своими объятиями запрещает мужу чувствовать вину, ни в чём его не обвиняя. Она всякий раз забирается к нему на колени и целует в щёки, крепко обхватывая Костю руками за шею, едва тот мрачнеет, вновь встречаясь с собственной совестью. — Я всё забыла. — В один из таких дней клянётся мужу Вита, устраивая голову на груди Кости. Она прижимается к нему всем телом, словно теперь её очередь забирать себе всю его боль. Константин мягко гладит жену по голове и не верит ей. Он никогда не был на её месте, но уверен, что такое нельзя забыть. — Главное, чтобы я помнил. — Отвечает Вите Костя, зная, что он не имеет права оставить воспоминания о своей жестокости в прошлом. Счастье жены в будущем, как и его собственное, зависит от этих колючих осколков прошлого. Марк в соседней комнате громко смотрит какие-то мультики, и это придаёт Константину уверенности в мыслях, которые он вынашивает уже давно. Костя отчаянно хочет начать с Виталиной всё с чистого листа. Совершненно с чистого. — А ты знаешь, что венчание — это, вроде как, вторая свадьба? — Набираясь смелости, спрашивает он у своей верующей жены. Вита только усмехается, без слов отвечая, что, конечно, знает. Только она с рождения католичка, а её муж убеждённый атеист, который ни за что не признает бога. — Позволишь мне жениться на тебе ещё раз? — Шёпотом интересуется у жены Костя, тут же продолжая свою речь. — Мне кажется, я задолжал тебе свадебную нежность и белое платье. Вита не сразу понимает, что муж говорит о венчании, предлагая его, и нервно вздрагивает, не решаясь заглянуть Косте в глаза. Она помнит, что их «мирская» свадьба закончилась поркой, которая символично стала для неё первой от руки законного мужа. А платье на ней Костя просто порвал… — Ты — атеист, а я не православная… — Отгоняя от себя непрошенные воспоминания, напоминает Константину Виталина, переплетая свои пальцы с его. — Значит мы согрешим и никому об этом не скажем в церкви. — Костя не шутит, что тогда они гарантированно будут вместе даже на том свете, хоть и гореть в Аду. Кажется, в этот раз Виталина думает над предложением серьёзнее, чем в первый. Она осознаёт, что брак, заключенный в церкви перед глазами бога, не закончится потом так легко на свидетельстве о разводе. — Ты же в курсе, что я по-настоящему верю в бога, и когда мы повенчаемся я не смогу уйти от тебя, даже если ты вновь меня ударишь? — Отчасти она надеется, что муж пошатнётся в своей уверенности, потому что сказать ему «нет» Вита не в состоянии. Константин более рационален, когда целует жену в макушку и сообщает ей, что знает о том, что второй шанс для него — последний. — Я хочу сделать тебя счастливой, Вит. Я тебя не трону, не обижу и никогда не оставлю. Костя в курсе, что до идеального мужа по канонам православия ему далеко, но православный патриот его Виталине и не нужен. — Мне нужно подумать, Кость… — Вита не говорит «нет», когда аккуратно выбирается из объятий Константина и идёт в гостинную к Марку. Она уже знает, что скажет мужу «да», как только отведёт ребёнка ночевать домой на этаж ниже, и вернётся в их квартиру к Косте. Все её раздумья — это один лестничный пролёт и сколько-то там ступенек. Но её вера в мужа даже сильнее, чем в бога.

***

О своём желании повенчаться отцу Константин сообщает наедине. Приезжает на дачу, отрешно гладит собаку по голове, и с трудом сдерживает эмоции, когда спрашивает: — Пап, пойдёшь с моей стороны свидетелем? Алексей Иванович задумчиво трёт подбородок, прокручивая в руках церковную открытку с двумя белыми голубями на лицевой стороне и цитатой из библии внутри. Такое желание сына-атеиста в его глазах выглядит необдуманным и неправильным. Для него это не «ещё один шанс» и даже не попытка всё исправить. Для Алексея Ивановича венчание — это издевательство над богом и верующей Витой. Он разумно понимает, что в двадцать первом веке, когда венчание давно не в моде, Костя может совершить это Таинство и без свидетелей, но, пожалуй, на второй, «святой» свадьбе сына ему хочется присутствовать. — А ты до конца понимаешь, что делаешь? — Алексею Ивановичу необходимо услышать от Константина твёрдое «да» прежде, чем он увидит Виталину в белом православном платке у алтаря церки, чтобы потом не смотреть на своего сына в чёрном на похоронах жены. Сейчас Костя вновь напоминает ему своего деда — его отца, который женился на верующей, а потом запретил жене верить в Христа небесного, насилием заменив треединого бога в семье на одного себя. — Да. — Сын отвечает твёрдо, про себя понимая, что всё обдумал уже давно. — Я даю Виталинке то, чего она заслуживает, и что требует её бог — праведного мужа и церковный союз. Отец в ответ только задумчиво кивает, понимая, что сын пришёл за благославением не просто так. Он изучил историю церкви и венчания. — Если твоя жена не против этого, я стану твоим свидетелем. — Соглашается Алексей Иванович, продолжая ощущать тревогу в сердце. Он рационально понимает, что вместо Витиного отца будет вновь выдавать её замуж за своего сына, и такая ответсвенность ему абсолютно не нравится. Церковный брак не водица… Костя благодарно улыбается, заставляя отца оттаять и кое-что принести сыну из дальнего угла советского шкафа. Алексей Иванович вручает Константину пакет и просит его открыть, комментируя изумление Кости: — Это рушник, с которым венчалась твоя бабушка. Она сама же его и вышивала. Если хочешь — бери. Костя в молчании рассматривает фамильное наследие, ощущая какую-то роковую связь с покойной бабушкой через это обрядное, льняное «полотенце». Рушник словно передаёт ему её благословение и напоминает, что «бить» не равно «любить». — Ты знаешь для чего это? — Нарушает раздумья Костика отец. Сын утвердительно кивает, бережно сворачивая рушник, твёрдо решив для себя, что скреплять его брак будет именно он. Ему не чужды семейные реликвии. — Тогда перед алтарём не наступай на него первым. — Отрешно просит Костю Алексей Иванович. — Наступите на него вместе. Константин соглашается, только сейчас понимая, что этот светлый день не будет для его брака радостным. Но ведь оплакать прошлое ради будущего — не грех. В конце концов, даже выбор свидетеля со стороны Виталины не удивил священника во время их записи в храме. А значит судьба даёт ему второй шанс.

***

Кажется, сейчас стоять перед дверями церкви в ожидании их с мужем венчания Виталине намного страшнее, чем было в первую брачную ночь. Она с трудом сдерживает мелкую дрожь в руках, приказывая себе успокоиться. На вопрос — почему ей так страшно сейчас, Виталина давно себе ответила. Нелегко венчаться, понимая, что этот брак заключается навсегда, когда ты знаешь, на что способен твой муж. Она хватается одной рукой за ладонь Кости, а во второй крепко сжимает ручку Марка, вновь мысленно благодаря священника церкви, который, приняв во внимание ситуацию Виталины, разрешил взять ей в качестве свидетеля Таинства Венчания ребёнка. Алексей Иванович решает остаться стоять в стороне, в душе понимая сомнения Виты. Ему даже кажется, что она сбежит с этой «второй» внезапной свадьбы. Но Виталина смотрит, как радостно светится Марк, сражая её своей детской улыбкой, и почти успокаивается. Вита не может поверить, что вся огромная церковь сегодня работает только для них четверых. Костя ласково поправляет объёмный белый платок на голове жены, доверительно заглядывая ей в глаза. Хочет сказать, что угадал со вторым свадебным платьем для Виталины, но благоразумно молчит. В этом нежном и скромном наряде в пол Вита похожа на ангела в глазах Кости. — Готова? — Тревожно спрашивает он жену, впрочем будучи в состоянии пережить её возможное «нет». Виталина лишь крепче сжимает своей ладонью его ладонь, и отвечает, что принимает волю божью. Марк тянет её в сторону высоких дверей церкви, не осознавая, что его Костик и Вита сейчас сделают шаг, который нельзя будет отменить никогда, и Виталина ребёнку не сопротивляется. Присаживается перед Марком на колени, едва они переступают порог храма и учит его креститься, правда по-католически, шёпотом объясняя малышу, что сегодня ему придётся сделать это очень много раз. — Просто повторяй за дедушкой Лёшей. — Просит смущающего Марка Вита, не понимая, когда отец её мужа успел стать дедушкой для чужого ребёнка, самостоятельно решив, что излишний официоз с дитём ему ни к чему. Марк только кивает, смешно закусывая губу. — Тебе страшно? — Спрашивает он Виталину, ощущая её тревогу, словно она его мать. — Нет, если ты со мной. Вита врёт в доме божьем и торопится встать с колен, разрывая с Марком зрительный контакт, но тот успевает тихонько шепнуть ей: «я с тобой», с люботством изучая храм изнутри. Алексей Иванович замечает священника, которого явно радует пристойный и нравственный вид молодой жены и умиляет ребёнок, и с трудом справляется с эмоциями. — Костя, это последний шанс для твоей Виты, — тороприливо и очень тихо напоминает сыну он. — Если ты хоть чуть-чуть в себе сомневаешься, отпусти её. Не делай этого. — Пап, я люблю жену. — Вновь повторяет одно и тоже Алексею Ивановичу Костя, наблюдая за тем, как к ним на встречу идёт представитель бога. В принципе, для Костика он — шарлатан, а для Виты — жалкое подобие католического Святого Отца. — Одной любви мало, сын. — Бросает отец Константина и замолкает, потому что батюшка уже вовсю приветсвует своих прихожан. Спрашивает у Марка, знает ли тот, что такое венчание и для чего он сегодня приглашён в церковь, а после по-отечески трепет ребёнка по густым, русым волосам на макушке. — Моей хватит. — Упрямо отвечает Костя, натянуто улыбаясь священнику. Алексей Иванович неодобрительно качает на эти слова головой, но более не вмешивается в процесс, полагая, что сделал всё, что смог. Батюшка жестом приглашает Виту подойти ближе, и та, с трудом скрывая удивление, отпускает руку Марка, делая несколько шагов вперёд. Костя мгновенно хватает ребёнка на руки, опасаясь, что он помешает священнику и жене, и тревожно смотрит в глаза своему отцу. Батюшка слишком внимательно смотрит в лицо Виталине и молчит, для виду осеняя её крестом. А потом вдруг говорит: — Твой муж приходил ко мне на исповедь. Ты уверена, что хочешь Таинство Венчания с ним? Вите не удаётся скрыть своё изумление, когда она слышит, что её муж атеист приходил исповедоваться перед «свадьбой» по всем канонам православия. И пусть священник сохраняет тайну исповеди, она всё равно понимает, в чём каялся Костя. — Да, padre. — Католическое обращение к батюшке вылетает из неё не произвольно, но его это не интересует. Он знает библию и знает, что в праве повенчать православного мужа с католической женой, потому что и те, и другие верят в треединого бога. — Я отпустил ему этот грех, и если он придёт ко мне снова, мне придётся отпустить его ещё раз. — Священник сомневается, помня, что за ним остаётся главное право отказать в Таинстве. — Я, конечно, сказал твоему мужу, что венчанный в православии мужчина не должен поднимать руку на женщину, но я всё лишь обычный человек, девочка. Виталина кивает, прекрасно понимая это, но отчего-то не хочет отступать. Она упрямо смотрит в глаза батюшке и просит его: — Святой отец, обвенчайте нас, пожалуйста. Если я прямо сейчас откажусь от обряда, я предам собственного мужа, а это большой грех. Моя ответственность перед богом — подчиниться законному мужу. А если он вновь ударит меня — это будет на его совести. За него я не отвечаю. Но свою часть семейного уговора я хочу выполнить. Священник вновь крестит Виту и убеждает себя, что такая уверенность послана молодой девушке свыше. Он жестом приглашает ей вернуться к мужу и свидетелям и открывает молитвенник. Когда Виталина становится рядом с Костей и Марком, батюшка принимается зачитывать первую молитву. Константин не до конца понимает смысл церковных песнопений и запаха ладана, однако достойно держится, переживая церемонию перехода в новую жизнь. Батюшка вручает молодым по церквной свечи в руки вместо икон и приглашает пройти к кресту. Вскоре после этого Алексей Иванович вручает Марку в руки рушник и сообщает, что как только Костя и Виталина подойдут к алтарю, ему с «дедушкой» нужно будет расстелить его на полу, и аккуратно, чтобы не наступить на ткань, встать рядом. Ребёнок ответственно сжимает в пальцах свёрток и чинно шагает за Витой, не понимая, игра ли это или всё взаправду. Пока отец с Марком раскладывают на полу фамильное полотенце, Константин успевает шепнуть на ухо жене: — Когда я сожму твою руку, наступай. Костя не верит в приметы, но он готов уступить жене и либо наступить на символ их крепкой семейной жизни одновременно с ней, либо после, но точно не первым. — Разве не ты хочешь быть главой семьи? — Виталина рада, что муж не видит выражение её лица из-за платка, потому что она сейчас бледнее и белее этой чистой ткани. — Я им никогда не был. Вита грустно кивает, опуская голову вниз, и смотрит себе под ноги. Марк встаёт позади неё, и хватает её за платье, вновь сообщая, что рядом. — Ну, — всё ещё неуверенно говорит присутствующим батюшка. — Начнём! Костя не сильно сжимает ладонь жены в своей, приглашая совершить переход в новую жизнь вместе, и на рушник его бабушки они наступают практически одновременно, и Константин вдруг испытывает облегчение. Алексей Иванович подзывает Марка к себе, тихонько подсказывая, что ему нужно сделать, и они одновременно крестятся, принимая из рук батюшки венчальные головные уборы. — Ух ты, корона! — Не в состоянии сдержать детский восторг, восклицает Марк. Святой Отец строго, но с добротой в глазах смотрит на него, а после говорит: — Подержишь над головой невесты эту шапку, пока я читаю молитвы, а они ставят свечки перед иконой? Ребёнок ответственно кивает, не совсем понимая, как он достанет до головы Виталины, если она пока что выше его. Вита по старо-русскому стилю венчания собирается вставать на рушник на колени, чтобы Марк смог устроить ей на макушке шапку, но Константин не позволяет ей этого. Он поднимает ребёнка на руки, наплевав на то, что держать не такого уж и лёгкого Марка ему придётся довольно долго. Главное, не обжечь малыша «святой» свечой. Косте кажется, что лучше так, чем поставить собственную жену на колени, пусть даже и в церкви. — Давай. — Говорит он ребёнку, и тот вытягивает обе руки над головой Виты, добросовестно удерживая шапку в одном положении. Его отец делает тоже самое, но становится позади Кости, вдруг улыбаясь. Алексей Иванович про себя хвалит сына и говорит, что тот молодец. Кажется, его сердце начинает болеть за Константина и Виталину чуть меньше, когда он замечает такие значительные-незначительные изменения в поведении сына. Батюшка решает начать, опасаясь, что у самого младшего из присутствующих быстро устанут руки, и он уронит священную шапку на пол, оборвав венчание на середине. Кажется, что на молитвы, которые Святой Отец читает церковным языком, никто из присутствующих не обращает внимания. Константин их попросту не понимает, а Виталине, в принципе, чужды православные святые и каноны супружеской жизни. Она стойко выдерживает наказ батюшки о послушании мужу, как самому Христу, разумно понимая, что у неё давно уже устоялся очень мирской образ жизни, который далёк от заповедей Моисея. А вот Костя в свою очередь грустно улыбается, когда священник приказывает ему любить и заботиться о своей жене, как Иисус заботится о своих детях. Сравнение с Авраамом и Рахиль они оба пропускают мимо ушей, зная, что будут жить по-своему. И когда приходит время ставить свечи перед иконой Святой Матроны, Костя испытывает облегчение, бездумно втыкая наполовину сгоревшую свечу в церковный подсвечник. Вита же о чём-то долго думает, рассматривая рамку иконы, и Константину кажется, что жена использует редкий шанс помолиться не дома, а в храме. Марк пытается вывернуться из его рук, едва Алексей Иванович забирает у него из рук шапку, чтобы вернуть её на алтарь. Ребёнку хочется к Виталине, поэтому Косте ничего не остаётся кроме, как опустить Марка на пол и подойти к жене. Вита вздрагивает от неожиданности, когда муж осторожно гладит её рукой по плечу, и торопится закончить молитву, оставляя свечу прям перед самой иконой. Марк крепко обнимает Виталину, успев устать от нудной службы, и утыкается лицом ей в живот. — Теперь ты счастлива? — Глухо спрашивает он, мечтая пойти домой. — Да. — Вита снова врёт в стенах церкви, вовсе не чувствуя себя счастливой. Она ощущает какое-то освобождение и лёгкость в душе, но не счастье. Константин едва ощутимо целует жену в лоб, разделяя её чувства. И пока Алексей Иванович беседует с батюшкой о чём-то своём, Виталина устраивает экскурсию по храму мужу и Марку. Их обоих удивляет интерес отца Константина к священнику, но ни Вита, ни её муж ситуацию не комментируют.

***

Поход в итальянский ресторан после венчания больше похож на попытку оставить хорошие воспоминания о Таинстве Марку, который редко выбирается куда-либо со своими родителями. Ребёнок и Вита заказывают себе по детской пицце в фроме медведя и рыбы, а Костя только посмеивается над женой, подшучивая, что раз она ведёт себя, как малышарик, то сначала ей нужно съесть суп. Виталина краснеет, но не решается возразить мужу, думая о чём-то своём. Откусывая мишке уши, она в пол уха слушает, как Константин предлагает отцу остаться у них сегодня на ночь и предлагает ему выпить вина в ресторане за их с Витой семейное счастье, помня, что на свадьбу, которая была несколько лет назад, Алексея Ивановича сын не пригласил. Отец отказывается, говоря, что нормальную свадьбу Костя должен кое-кому другому, и в первую брачную ночь своим присутствием он сыну мешать не планирует. — Ты мне внуков вообще делать собираешься? — С добродушной улыбкой и без задней мысли интересуется у Костика Алексей Иванович. Ему очень хочется быть нормальным дедушкой и крепкую семью. Отец Константина благодарен Виталине за то, что она сама того не понимая, помирила его с сыном, сгладив их многолетний конфликт. Алексей Ивановичу уверен, что Вита была бы хорошей матерью для продолжения его рода. Он смотрит, как заботливо она нянчит соседского ребёнка и просто не может не хотеть своих. — Нет! — Резко отвечает за мужа Виталина, едва не отталкивая от себя тарелку с пиццей. Марк удивлённо на неё косится, но ничего не говорит, предлагая Вите свою машинку, которую ему принесла официантка в подарок к детскому боксу с едой. Виталина лишь гладит ребёнка по голове, не поднимая глаз от стола. Теперь она уверена, что обвенчалась зря. Ей вновь страшно поднять глаза на собственного мужа, потому что Вита думает, что её второе свадебное платье ждёт участь первого. Любая история повторяется. — Вит, покажи Марку детскую комнату, пожалуйста. — Очень мягко просит жену Костя, планируя поговорить с отцом наедине. Виталина покорно встаёт, протягивая руку ребёнку, а после торопится уйти. Константин ловит её за локоть у стола, и быстро целует в ладонь. — Ничего не бойся. — Шепчет он жене, а после долго смотрит ей вслед, не зная, как сказать отцу, что его невинный вопрос усложняет сегодняшний вечер.

***

Домой Костя и Вита возвращаются в разном настроении. Виталина в обречённом. Константин в спокойно-умиротворённом. Марк вслух жалеет, что не может остаться у них ночевать, но без тени печали скрывается в своей квартире, оставляя мужа с женой наедине. Костя с порогу сам раздевает Виталину, бросая верхнюю одежду в коридоре как попало, и на руках относит жену в спальню, невольно сравнивая себя настоящего с Костиком из прошлого. Вита сама разворачивается к нему спиной, едва муж ставит её на пол, и замирает. — Позволишь? — Спрашивает Виталину Костя, не прикасаясь к жене без её разрешения. Она грустно кивает, привыкнув к тому, что её «нет» ни на что не влияет. Муж расслабляюще гладит Виту по рукам от запястьев и до самых плечей, а потом терпеливо и бережно растёгивает долгую вериницу пуговиц на спине Виталины, а не просто рвёт нежную ткань её платья, как в рошлый раз. Шёлк тут же сползает вниз, обнажая плечи Виты, и Костя ласково целует их по очереди, замечая, что жена напрягается и мгновенно покрывается мурашками. — Тише, не думай о том, что было. — Шёпотом просит Виталину он. — Я буду крайне нежен с тобой. Однако едва Константин растёгивает ремень в своих штанах, Вита в неподдельном испуге вздрагивает от звона металлической пряжки и срывающимся голосом просит мужа: — Прости меня. Косте совершенно не нравится её тон, поэтому он торопится развернуть Виталину к себе лицом и без тени грубости пальцем приподнимает её подборок вверх, чтобы взглянуть жене в глаза. — За что, родная? — За папу. — Как-то совсем убито и односложно отвечает Константину Вита, боясь пошевилиться. — Ты думаешь, я хоть когда-то наказал бы тебя за нежелание рожать мне детей? — Муж правильно её понимает, вслух поражаясь таким мыслям. — А особенно сейчас, когда мы повенчались? Костя думает, что жена совершенно не помнит, что условием их Таинства было его обещание никогда больше не поднимать на неё руку. — За фамилию же наказал… — Напоминает Константину Виталина и отводит глаза в сторону, не в состоянии больше смотреть в лицо мужу, чувства которого она почему-то не может сейчас прочитать. «Избил», — мысленно исправляет жену Костик. — «Это разные вещи». Он, наконец-то, чётко разбирается в терминах для себя, и знает, что за весь брак наказывал жену, дай бог, один раз; в остальные — бил. — Да. — Костя не отрицает. — И после этого вся наша семейная жизнь пошла по косой. Ему очень хочется сказать: «по пизде», но он сдерживает себя. — Ремень останется в штанах. — Твёрдо обещает жене Константин, раздумывая, что ему делать. — А завтра ты проснёшься и обо всём забудешь. Всё будет по-другому, и я сделаю тебя самой счастливой. А теперь выбирай — я тебя раздену, и мы ляжем спать, или я тебя раздену, и мы выпьем твой джин. Вита показывает пальчиками два, без слов выбирая второй вариант, и Константин довольно кивает, улыбаясь, как Чеширский кот. Он всё так же нежно раздевает жену до кружевного нижнего белья, белого цвета, любуясь на свою красоту, и решает на этом остановиться. Виталина понимающе кивает, сожалея, что не может дать мужу то, что тот хочет из-за своего морального состояния, однако Костя ничего от неё и не требует, за руку уводя жену на кухню. Пока Константин делает два джин-тонника по всем правилам, Вита скромно стоит рядом и любуется на его движения, отмечая про себя, что ей достался чертовски привлекательный муж. А когда Костя отдает ей её бокал и жестом предлагает выбрать стул, Виталина выбирает его колени, усаживаясь на мужа и доверительно прижимаясь щекой к его плечу.