Дисциплина

      Каждое утро одно и то же. Одно и то же. Все начинается с того, что Тильда каким-то магическим образом бодро разлепляет глаза ровно в шесть часов. Никакого будильника ей не надо, у нее свой таймер, который всегда вовремя срабатывает. Далее она будит остальных девушек, которые мирно посапывают на своих местах.       В казарме главное слово — дисциплина. И всех от этого слова тошнит. Но женщинам сделали поблажку, все не так строго, как у мужчин. Главнокомандующего как такового нет, а за главную назначили Линдеманн. Та, несмотря на свой внушительный вид, оказалась очень мягкой и спокойной дамой. Вела себя Тильда так, словно она любящая мамочка всех остальных девчонок. Никогда не ругала, не наказывала, делала поблажки и позволяла полежать еще пять минуточек с закрытыми глазами после пробуждения. Похоже, она слишком серьезно восприняла фразу о том, что она за «старшую».Но, как ни странно, такая нежность и забота были необходимы девушкам и Линдеманн буквально спасала их от грызущего изнутри чувства собственной ненужности. Увы, здесь все такое холодное и отрешенное, поэтому мамуля Тильда выступала в качестве самого настоящего солнца, лучи которого так необходимы прекрасным цветам.       Вот и сейчас, когда за окном начали щебетать птицы, Тильда аккуратно разбудила подруг, после чего начались сборы. Сборы, пожалуй, самая тяжелая часть дня…       Беспрекословно быстрее всех собирается сама Линдеманн, после нее по скорости второе почетное место занимает Оливия — девушка, что буквально выглядит как веточка оливы. Высокая, изящная и по-своему роскошная. Кристина же любила покопаться, иногда поныть и похныкать. А остальные… —Паула, это мои чулки! — вскрикивала Ульрике, которая то ли косы заплести пыталась, то ли отобрать у Паулы элемент белья и заодно хорошенько так вмазать неугомонной подруге, — Дура! —Сама такая! —Ландерс не сдавалась. Она накрепко вцепилась в чулки, не желая делиться с Круспе. Несмотря на то, что половина девушек уже были одеты в форму, Пуала и Ульрике все еще скакали в серых ночных сорочках. —Какая ты вредная! Ты что? Не видишь? Они тебе большие будут! Это мои! — гитаристка, судя по всему, тоже отступать не хотела, — Отдай сюда, коза! —Девочки, никто не видел мои шпильки для волос? — неловко спросила Кристина, хотя из-за визгов двух подруг ее вряд ли кто-нибудь услышал.       В помещении творился полнейший хаос. Одна только Софи все не могла подняться со своего спального места из-за сильной боли во всем теле. Вчера была ее очередь прибираться. Ну, вообще-то не только ее, но еще и Флаке. Правда уже через пару минут после начала приборки, Софи стало почему-то жалко Кристину. Ей было тяжело смотреть на то, как девушка своими тонкими, почти прозрачными ручками пытается таскать ведра с водой. Великодушие Шнайдер заставило ее сделать всю работу самостоятельно, отправив Лоренц читать книги в какой-нибудь подсобке, чтобы та перед глазами не маячила. Провозилась Софи с уборкой весь день. Эти обшарпанные зеленые стены и пол, выкрашенный коричневой краской, а затем покрытый мерзко блестящим лаком, снились ей в кошмарах. Она ужасно вымоталась, и вот как результат — все болело, от шеи до стоп. —Твои шпильки там, где ты их вчера оставила, — спокойно отозвалась Оливия, даже не поворачиваясь к Кристине. Девочки делили одну тумбочку, что вызывало неимоверное количество проблем. Оливия любила порядок. Порядок во всем. Кристина же была немного неопрятной. Ну, хотя бы тут до драки не дошло. Все конфликты заканчивались молчанием. —Да твою же, Паула! Сучка крашеная, — выругалась Круспе, — Ты почему понять не можешь, что это не твой размер! —Ну, хотя бы бюстгальтеры вы точно не перепутаете… — усмехнулась Тильда, подкрашивая ресницы. Тут она была права. Размеры были совершенно разные. У Паулы хоть и не большая, но очень красивая и упругая грудь. У Ульрике же там настоящее богатство, которым она очень гордилась. —Бюстгальтеры? — повторила Ландерс, — Пожалуй, да! — она быстро стащила с кровати лиф Круспе, что та даже пискнуть не успела, и натянула его на голову. Удивительно, но по размеру подошло идеально. Выглядело так, будто Паула надела чепчик, ну или же каску, — Рядовой титька готов к выполнению указаний! — громко проговорила она, отдавая честь подруге. —Вольно! — рассмеялась Ульрике. —Оливия, я оставила их на тумбочке, а сейчас там ничего нет, — продолжила Кристина. Для большей убедительности она тыкнула пальцем на пустую поверхность этой самой тумбочки.       Софи еле уселась на койку, устало потирая глаза. Вообще, она и правда моргнуть не успела, как на ее спальном месте оказалась Паула в чепчике, которая пыталась спрятаться от Ульрике за Шнайдер. Хотя это больше выглядело так, будто Ландерс пытается облапать сонную ударницу, хватая ее то за ляжку, то за тонкую талию. Круспе же активно махала руками, бранясь, как настоящий сапожник. Ей хотелось достать Паулу, но сделать она этого не могла из-за того, что та скрылась за Софи, а случайно задеть барабанщицу Круспе не хотела. У Тильды от этого сумасшествия начало двоиться в глазах. Тик-так… —Кристина, посмотри внимательнее, — все так же спокойно выдала Ридель. —Нет там ничего! Нет! — пискнула Флаке. —А это что тогда? — наконец-то Оливия повернулась к Кристине. Она резким взмахом руки указала на тумбочку, на которой в правом углу… Лежали шпильки. Флаке в слезы.       Тильда, потирая лоб, наблюдала за происходящим в комнате. Это только начало дня, а у нее уже каша в голове. Дисциплина… Тик-так… —Паула, отдай мои вещи! — и еще пара строк отборного мата, на звук которого Ландерс высовывалась из за плеча Софи, дразня Круспе своим головным убором.       Тик. Взрыв. —А ну заткнулись, курицы! — рявкнула Линдеманн, топнув ногой с такой силой, что по помещению раздалось чудовищное эхо. Бомба замедленного действия взорвалась, заставив всех замолчать. Она никогда не ругалась… Вплоть до этого момента,— Все! Доигрались! Пора заняться дисциплиной, — такое страшное слово, которое Тильда просмаковала, произнеся его по слогам, — По струнке ходить будете! — она шумно дышала через нос, а ее глаза были больше похожи на очи хищного орла, смотрящего свысока на маленьких желтых цыплят, которыми он собирается полакомиться.       Уже через десять минут все были готовы на выход. Девушки стояли в шеренге по всем правилам армейского этикета, а Тильда ходила перед ними туда-обратно, сведя руки за спиной. Глубокий вздох: —Ладно, девочки, простите. Но в следующий раз будьте потише, а то… Ай, —Линдеманн расстроено махнула рукой, выходя из помещения.       Остаток дня девушки провели в извинениях перед Тильдой. В прочем, та их сразу же простила, просто хотелось растянуть момент, чтобы хоть немного проучить девушек. В конце дня она все-таки объяснила им, что все в порядке, и никто ни на кого не злится. Такое облегчение… —Как хорошо, что Тильда такая добрая! — делилась мыслями Паула, намывая руки — Что бы мы без нее делали? Вот только представь, что у нас другой «командир». Какая-нибудь злобная бабка! — хихикнула девушка, — Это же ужас! —Угу-м, — наконец-то отозвалась Софи, прижавшись к кафельной стене. Сейчас они вдвоем находятся в туалете и Шнайдер себе места не находит от боли в спине. —Все еще болит? — обеспокоено поинтересовалась Ландерс, поворачиваясь к боевой подруге. Та печально кивнула, — Давай я тебе спинку разогрею? Так полегче станет, правда, — боль была настолько острой, что Шнайдер сразу же согласилась на предложение.       Она встала к Поли спиной, а та аккуратно положила руки ей на плечи, начиная бережно мять нежное тело. Софи тяжело вздохнула, распрямляясь, когда Паула надавила чуть сильнее. А Ландерс и правда старалась. Хотя не стоит скрывать сколько наслаждения ей приносили эти прикосновения к подруге, даже несмотря на то, что прикосновения были через одежду. Шнайдер что-то мычала себе под нос, а Ландерс чуть ли не мурчала, находясь в своих мыслях. Перед глазами все поплыло, так хотелось сделать что-нибудь эдакое… Наконец не выдержала, и задержав дыхание, трепетно поцеловала подругу в шею. Горячие губы коснулись тонкой кожи, обжигая поцелуем. Мурашки оккупировали Шнайдер, от чего та выпрямилась еще сильнее, широко раскрыв глаза от удивления. Пожалуй, этого она не ожидала.       Паула поняла, что дело, кажется, дрянь. Но куда отступать? Она бесшумно выдохнула и обняла Софи за талию, утыкаясь лицом в любимую шею. —Паула? — неуверенно спросила барабанщица, — Ты что делаешь? Хлорки надышалась что ли? Или ты выпить успела? —Э-э-э, — протянула Ландерс. Она поняла, что, кажется, сейчас не лучший момент признаваться в чувствах. Проще говоря — струсила. Придется приврать, — Да я с Тильдой накатить успела. Вот. А ты такая мягонькая… — Шнайдер никогда не видела Поли пьяной, поэтому та решила играть так, как душа пожелает. Хотя бы что-то, — Так вкусно пахнешь… —Ты пьянчужка! — по-доброму усмехнулась Софи, резко повернувшись лицом к Пауле. Шнайдер, кажется, совсем забыла о боли,— А если тебя пьяной кто-нибудь увидит? — она взяла Ландерс за щеки, смотря в ее затуманенные глаза. Оркестрантка же не собиралась выпускать ее из своих жарких объятий. Она решила позволить себе чуть больше, чем может позволить, находясь в «трезвом» состоянии. —Тогда я сразу отрезвею, — проговорила она и уткнулась лицом в грудь Софи. В прочем, радость Поли прервали шаги за дверью. Та нехотя отлипла от подруги, начав потеть от нервов. —Что вы тут делаете? — недоверчиво спросила Круспе, зашедшая в туалет, — Неужели… Курите? И без меня?! —Было бы что курить, — усмехнулась Паула, поглядывая на портсигар Ульрике, — Угостишь? —Я бы с удовольствием… Но все-таки похоже Тильда еще немного злится на нас. Она разрешила курить только на улице. Сказала, что если увидит меня с сигаретой в здании — по рукам бить будет,— Софи лишь пожала плечами, а Паула принялась глупо хихикать, но не из-за рассказа Круспе, а из-за того, что вспомнила как все-таки приятно уткнуться в любимую грудь… Когда же она сможет повторить такое?