Первым?

Май. Раннее утро, свежий воздух и по-своему живописный пустырь с тёплым полумраком. Но Диме сейчас явно не до красот пейзажа. Особенно этих. Он не видел в этом красоту. Ни в пахнущих кислым железом гаражах, ни в вытоптанных, глубоких бороздах от шин, в которых вряд ли что-нибудь прорастет. Одна сушь да тишь. Не хватает лишь перекати-поле. Данил же наоборот, радовался всему, ведь сегодняшний день обещает быть особенным. Он вертит головой, читая заржавевшие номера на гаражах, иногда щурится, присматриваясь к ободранным объявлениям, словно древнейшая бумага могла нести ценную информацию. Гаврилов пинал камушки на своём пути, оборачиваясь на любимого и посматривая, не отстал ли он. А сонного Юрьева так и мотало от гаража к гаражу, он так и норовил споткнуться о неровную сухую дорогу. Было смешно наблюдать, что Дима встал, но не проснулся. Он растерянно вертел головой, заторможено моргал, почти засыпая на десятки секунд, а после раскрывал глаза шире, кривясь. Он считал, что моргает он быстро и незаметно, и лишь Даня уже смиренно вздыхал на сонливость близкого "друга". Дима всё же споткнулся, полетев вперёд носом, но благо Квантум успел подхватить младшего, страхуя и не давая ему упасть. Юрьева передёрнуло от неожиданного начала падения, и получив крохотную долю адреналина, он уже смотрел на мир двумя глазами, почти проснувшись. Поняв, что от тёплой постели его отделяет явно больше 15 минут, наш соня заворчал: —Даань. Рань такая, что тебя сюда тащит?.. Медалист недовольно потирал зенки, отмечая что вставали они до того, как на настенных часах стукнуло 5 утра. Его помятый вид не добавлял началу дня эстетичности. Юрьев потянулся, выгибаясь в спине до тихого стона и хруста в несчастных, затекших косточках, а после громко зевнул, вдыхая в этот момент воздух с характерным звуком. Даня вздохнул уже недовольно-обиженно, руки самовольно сжались в кулаки, впиваясь ногтями в кожу ладоней. —Дима, ну не спи! Я же говорил, возьмём машину и поедем по делам, а ты опять меня не слушал? Радость от утренней свежести и предстоящего веселья сменилась на недовольство своим партнёром. Неет, Дима конечно слушал, конечно. В пол уха. Возмущённый вздох возник сам собой, Даня всплеснул руками и стал выглядеть выше и грознее, хотя казалось бы, куда еще. Сегодня они должны были взять Range Rover Димы и поехать к друзьям, ведь это очень важный день для их компании. Выезд за город, они все встретятся, пообщаются, обмоют это, ведь они так давно не виделись, повеселятся, постреляют по банкам, в общем, будет грандиозный день, который несомненно войдёт в историю их долгой дружбы. —Ты долго будешь таким безответственным? Почему думаю о чем-то только я? Ты как дите малое, но тебе давно не 3 года. Это не обида. Это явный наезд, камень, адресованный в огород Юрьева. Закусив щеку, Дима промолчал. Глаза сами собой закатились в презрении, а губы дрогнули и скривились. —Данил. Ты можешь не пилить меня? Мне и без тебя хватает мозгоебства с каналом и остальным. Сам не понаслышке знаешь, что не всё гладко. Юрьев смотрел уже не сонно. Он смотрел с вызывающим, напущенным безразличием, подав брови вверх. Такой взгляд раздражал Гаврилова. Данил в два шага сократил дистанцию между ними и взял Диму за ворот олимпийки, потянул на себя, наклоняясь прямо к лицу —Что ты хочешь этим сказать? —А что слышал! Не еби мне мозг! Гаврилов дёрнул Диму сильнее, буквально встряхнул. Хмурое лицо лишь предвещало ссору с рукоприкладством. Юрьев продолжал выводить Данила, ведь никогда не даст себя и своё самолюбие в обиду —Что, думаешь, что я тебе что-то должен?! Я не собираюсь слушать твои предъявы, считай меня кем хочешь! Руки Дани сжимали несчастную кофту до треска ткани. Взгляд уже становился бешенным, на лбу набухает венка, и Медалист мог поклясться, он видел, как она пульсировала. Сердце Димы сначало пропустило два удара, чувствуя весомую угрозу, и Юрьев замер, решая, стоит ли ему доводить того до последствий. Не хотелось потом ходить с синяком и слушать пустые извинения импульсивного парня. Но Гаврилов уже заведен, поздно. Он с силой оттолкнул Диму, выбивая воздух из груди. Юрьев устоял и устало вздохнул. Сжав кулаки, он вновь поднял взор негодования на Данила. А ножки-то уже потрясываются. В голове начинает громко стучать кровь, словно кто-то перепутал столь важные для жизни мозг и сердце. Дыхание учащается в попытке победить невидимый ком в горле, который встал поперёк гортани и мешал нормально дышать. Дима ненавидел это состояние. Состояние, словно он сейчас расплачется почти что без причины. От простого толчка. В небе раздался грохот. Тихий, отдалённый. Всего пару затенённых тучек залавировали среди пушистых,розовых облаков, окрашенных зарёй. Разница была видна сразу, вокруг стало темнее, словно наступили густые сумерки, а рассвет скрылся за завесой насыщенно-синих туч, угрожающе грохоча. И вот, по щеке скатилась первая крупная солёная слеза и Юрьев утер её дрожащей рукой. Тут же на его ладонь приземлилась огромная дождевая капля, разлетаясь на малюсенькие брызги. Медалист задрал голову, смотря в скоротечно темнеющее небо. Гаврилов сделал глубокий вдох. И еще один. Это не помогало успокоиться. Он досчитал до 10, медленно, внутреннее проговаривая каждую цифру. Небо громыхнуло, словно вторя нарастающей буре в душе Данила. Это была злоба. Огромная лужа, в которую стекает каждое слово из уст Димы, каждый презрительный взгляд, каждый гадкий, выводящий из себя оскал. Всё это становилось значительной каплей, которая вот-вот упадёт и заставит выплеснуться всему накопленному. Юрьев крепче сжимает кулаки, жмурится до лёгкой боли в веках, выдавливая солёные капельки слез. —Добился своего?! Спасибо, хорошее начало утра. Ты каждый день мне портишь, почему я должен.. —Медалист коротко всхлипнул, уже не контролируя свои эмоции. Дождь быстро затарабанил по рукам холодными каплями весеннего ливня, также и слезы уже во всю текли по щекам, заставляя дыхание сбиваться при каждом всхлипе ,—это терпеть.. Слушать тебя. Твои.. Твои речи, что я тебя вывожу, хотя ты.. Ты.. Ты просто агрессивный! Тебе хватает мелкого недочета, чтобы начать орать на ме-еня. У тебя явные проблемы с головой! Да если бы... Я бы тебя не любил, то я бы уже бросил тебя! Выстрелил первым, закончил наше с тобой недоразумение ,—он запнулся,уже не контролируя тот бред, что несёт в порыве обиды. Дима чувствовал себя жертвой, наивным неудачником на фоне настоящего Гаврилова. Данил - ужасно импульсивный человек, и он не в состоянии контролировать свой гнев, который рушит всё. Дима вздохнул, мелко дрожа,и продолжил ,—не дожидаясь, пока ты вновь выйдешь из себя! Юрьев резко вытер опухшие от слез глаза предплечьем, развернулся и побрел медленным шагом прочь, пытаясь выйти из этого ада. Дорога размякла от начавшегося ливня и идти было если не нереально, то дико трудно. А Данил стоял в ступоре. "Я бы выстрелил в тебя первым.." Эта фраза стала самой крупной каплей, расплескавшей всю накопленную обиду. В душе поднялась волна. Это не поддаётся контролю. В голове что-то глухо щёлкнуло и Квантум захлопал по карманам широких чёрных джинс с белой росписью. Его передёргивает, дыхание подрагивает. "Где-то был.. Нашёл.." Гаврилов медленно достаёт оружие. Рука, не сгибаясь, медленно и плавно описывает четверть круга. В голове ни капли сомнения на счёт своих действий, а та необдуманная фраза Медалиста вторит желанию старшего. В голове нет и доли разумности, Квантум на секунду поверил, будто то, что он собрался сделать - правильно. —Первым значит? Тихий щелчок большим пальцем и в руке Данила уже боеготовный пистолет. Гаврилов отворачивает голову в сторону от Юрьева, медленно нажимает на спусковой крючок, с ощутимым нажимом, чтоб наверняка, крепко сжимая оружие в руке. Слышится громкий выстрел, со свистом пронзающий воздух. Ливень начинает идти стеной. Дима сначало глухо вскрикивает, делает небольшой шажок вперёд и падает на колени, после встречаясь щекой с сырой землёй. Квантум стоит на месте. Пару минут он отходил от совершенного. Шумно дышит, промокая под дождём до нитки. Данил прожигает взглядом Медалиста. В животе зашевелился клубок змей, переплетённых между собой и мечущихся в конвульсиях, несущих осознание, панику, боль. Словно кто-то ткнул их палкой, пробуждая эти эмоции. Сознание проясняется, Гаврилов медленно опускает руку, после и вовсе роняя пистолет в грязь. Он делает шаг вперёд. Второй.. И третий. Вот старший упал на колени рядом с телом любимого. Подполз поближе, к лицу. Повернул голову Медалиста к себе, заглядывая в уже пустые, серые глаза. Данил убирает ладонь и голова Юрьева безвольно падает обратно в грязь с неприятным хлюпом. Гаврилов сглатывает. На лицо наползает гримаса ужаса и вины. Квантум, подталкивая, переворачивает Диму и встает на корточки. Кладёт голову к себе на колени и пальцем начинает утирать капли, бегущие по мёртвому лицу. Данил долго смотрит в уже потухшие глаза. Словно там ещё можно что-то увидеть. Он тихо поглаживает по щеке любимого и хрипло шепчет : "Прости.."