Страх — это отсутствие логики, добровольный отказ от рациональной реальности. Мы поддаёмся ему или боремся с ним. Но компромисса здесь быть не может.
***
Стук молота Визенгамота эхом раздался в сознании Гермионы, в этот роковой день она потеряла всё. Жизнь распалась на сотни маленьких частей, будто никогда и не была целой. Грейнджер была в браке пять лет, и сейчас её супруг отобрал у неё всё. Девушка посмотрела на Теодора, который был явно доволен таким решением суда. Он без стеснения улыбался, когда она чувствовала горесть поражения и злобу во рту. Будучи в долгах, Гермиона не особо хотела продолжать бороться за справедливость, руки девушки опустились в тот самый день, когда было проиграно первое дело. Сейчас Грейнджер хотела разобраться с кредитом в Грингроттсе. Сумма была немаленькой, а денег не было совсем. Суд постановил разделить общее нажитое имущество в пользу Нотта, что значило — он получил всё: их дом, две квартиры, деньги. Парень явно заплатил за такое решение, но Гермиону это уже не волновало. Пусть бывший подавится всем, чем можно. Она не помнила, как покинула министерство, как добралась до своей квартиры, которую завтра продавала, чтобы покрыть долг. Всё тело ломило, а сил плакать уже не было. Буквально недавно девушка потеряла Живоглота, а сейчас и свою жизнь. Грейнджер не общалась со своими друзьями, ведь Нотт был тем ещё моральным уродом и не разрешал поддерживать связь с ними. Родителям она также не вернула память. Единственное, на что хватало энергии, — это сон, хотя и его в последнее время не было. А если и был, то снились только кошмары. Гермиона легла в холодную постель и закрыла глаза, мысленно настраиваясь на завтрашнюю сделку. Девушка надеялась, что она будет удачной и поможет закрыть долг. Уснув, Грейнджер ещё раз прокляла бывшего мужа…***
Наутро пришёл покупатель вместе с риелтором. Гермионе казалось, что её обокрали до трусов: вырученной суммы благо хватило на погашение кредита, но жить ей было негде. Грейнджер спрашивала у своего риелтора варианты жилья, но тот сказал, что есть проклятый особняк, в котором давно никто не живёт, а прошлые хозяева хотят продать его быстрее, да ещё и за бесценок. Гермиона недолго думая согласилась, ведь это было лучше, чем остаться без крыши над головой. Всю дорогу к новому месту жительства девушка молчала и даже не хотела задумываться над словами: «Дом проклят». Честно говоря, Грейнджер было искренне плевать: пусть там хоть сам сатана живёт и пьёт чай с Чеширским котом и Шляпником, ей-то что? Особняк находился в самой мрачной части магической Британии. Странно, но поместье, хоть и было старым, было в хорошем состоянии. Мрачный готический замок с большими колоннами и странным кладбищем, статуи на котором смотрели в сторону дома. Лица у них были жуткими и пугающими, но за время развода Гермиона привыкла к ужасам, да и бояться их было глупо. Войдя внутрь, она ахнула: мраморный пол и огромная винтовая лестница, множество картин, в большинстве — портретов. Грейнджер посмотрела на риелтора, который дрожал от страха и явно хотел убраться подальше от этого места. Нахмурив брови, Гермиона решилась расспросить мужчину о доме. — Что здесь случилось, раз вы так боитесь, мистер Геболь? — ровным голосом поинтересовалась девушка, сложив руки на груди. — Все семьи, которые здесь жили, исчезали без вести, — пытаясь унять дрожь, ответил риелтор. — Мисс Грейнджер, если вы не против, я пойду? — Идите, — осматриваясь, бросила Грейнджер и даже не увидела, как мужчина трансгрессировал. Гермиона поднялась на второй этаж. Дом хоть и был в хорошем состоянии, но половицы скрипели, да и портреты пугали. Они были даже не живые. Что было довольно странно, учитывая наличие магии, которая чувствовалась в поместье. Мрачный стиль всегда завораживал Грейнджер, ей нравилось находиться среди странностей. Немного осмотрев все комнаты, она выбрала себе спальню в дальней части второго этажа. Комната была, как и другие, тёмной, холодной и неприветливой. Очистив помещение от пыли, Грейнджер завалилась в кровать, не переодеваясь в пижаму. Сон пришёл на удивление быстро, хотя и был чутким. Так происходило постоянно, когда она ночевала в новом для себя месте. Надежда была только на то, чтобы не было сонного паралича. Всю ночь Грейнджер крутилась: девушка понимала, что спит, но слышала каждый шорох. Паркет скрипел, и мысленно Гермиона успокаивала себя — это просто от старины, — но в какой-то момент страх и ужас парализовали её: Грейнджер ощущала чей-то взгляд на себе, но проснуться и схватить палочку не могла. Чёрт… В комнате явно кто-то был. Девушка услышала, как скрипнула кровать, как прогнулся матрас и как чья-то рука погладила её спину. Гермионе хотелось кричать, брыкаться, но возможности не было. Продолжая лежать и дрожать, пока неизвестный рассматривал её, Грейнджер сцепила зубы и терпела. Она не слышала, как он ушёл. Лишь после этого девушка смогла вздохнуть.***
На следующее утро, проснувшись, Гермиона спихнула всё на дурной сон и стресс, ведь она последнее время часто видела кошмары, и этот ничем не отличался. Спустившись на кухню, девушка начала готовить завтрак и была благодарна Мерлину, что на продукты ей хватило денег и не придётся умирать от голода. В планах на день было осмотреть весь особняк, изучить каждый уголок и хотя бы научиться ориентироваться в местности. Правда, палочку после ночи Грейнджер не оставляла ни на минуту и постоянно носила с собой. Выйдя в холл, она присмотрелась к портретам. Все они, как один, были написаны в одной цветовой гамме — красно-чёрной. Лица людей были испуганными, гримасы ужаса стали вечным отпечатком на их лицах. Повернувшись, Гермиона заметила кресло около лестницы. Зелёная обивка напомнила ей Малфой-Мэнор и смерть последнего из рода Малфоев. Драко сгорел вместе с родовым домом, даже останков авроры не нашли. Выдохнув, она направилась осматривать другие этажи. На третьем не было ничего интересного, кроме большой библиотеки, но книги из-за влаги и старости сгнили, да и запах там был не райской амброзией, поэтому Грейнджер поспешила уйти. На четвёртом этаже были спальни, ванные комнаты, кабинет и много пыли. На пятом был чердак, на котором ничего не было. Странно, но призраков в замке также не наблюдалось, хотя обычно в таких местах их должно быть полно. Атмосфера была гнетущей, воздух пропитался смертью, но снова Гермиона успокоила себя разгулявшимся воображением, ссылаясь на то, что развод выпил из неё все соки. Вернувшись к себе в комнату и упав на кровать, девушка дала возможность мозгам перезагрузиться, так сказать, взять таймаут. Гермиона не заметила, как снова провалилась в сон, как тот окутал её и утащил в пучину темноты, оставив при этом слух. Грейнджер снова слышала шаги, слышала и понимала, что кто-то трогает её вещи, но на это раз она смогла проснуться. Подорвавшись с кровати и схватив палочку, девушка никого не увидела. Снова воображение сыграло с ней злую шутку. Немного выдохнув, Грейнджер села на кровать. Сердце всё ещё бешено стучало в груди, а в мыслях были звуки шагов. Дрожь по всему телу утихала, пока девушка дышала по квадрату: на четыре вдыхаем и на четыре выдыхаем. Такую методику ей посоветовал психолог, от панических атак. Гермионе она не сильно помогала, но в данной ситуации иного решения проблемы Грейнджер не видела. Если бы с ней был Живоглот… он бы точно смог утешить, успокоить, дать силу двигаться дальше. Но кота не было, девушка была одна. Гермиона нашла силы наложить на комнату защитные чары, энергии на мощное заклинание у неё не было, но если это просто разгулявшееся воображение, то потребности в сильных заклятиях не было. Грейнджер положила палочку рядом с собой так, чтобы иметь доступ к ней без препятствий. Она долго крутилась, пыталась выбросить мысли из головы, которые поедали изнутри, мучили и сводили с ума. Прошло больше двух часов перед тем, как Грейнджер отключилась. Снова пришли кошмары, Ад и не думал заканчиваться, он только набирал обороты. Гермиона проснулась посреди ночи. В самом тёмном углу своей комнаты девушка увидела высокую фигуру мужчины, только силуэт и маленький огонёк от сигареты. Рука машинально потянулась к палочке, но стоило Грейнджер её взять, как фигура испарилась, оставив после себя лишь запах табака. Сердце быстро стучало, а дыхание сбивалось; в карих глазах мелькнул ужас, как на картинах в холле; тело покрылось мурашками. Как назло, началась гроза, и Грейнджер ощутила себя в триллере. Усталость брала своё, и девушка помимо воли снова уснула, снова всё оправдывая разгулявшимся воображением. Стоило ей закрыть глаза и отложить палочку, как ударил гром, и сердце пропустило удар, но постепенно дрожь в теле прошла, а сон снова поглотил сознание… Не прошло и часа, как послышался треск и живот скрутило в тугой узел. Гермиона открыла глаза — снова ничего не было. Она думала, что кто-то пытается свести её с ума, и у личности это превосходно выходило. Из последних сил поднявшись на кровати, Грейнджер с ужасом увидела свою сломанную палочку. Девушка потянулась к выключателю, но света не было из-за дождя. В этот момент вся жизнь пролетела перед глазами, холодок смерти коснулся спины. Мерлин ей не поможет, Гермиона обречена пропасть здесь, как и остальные. Благо, терять было нечего. Грейнджер нащупала в темноте свечу, — похоже, убийца позаботился о том, как ей попасть в его руки. Что ж, хорошо… Гермиона пойдёт. Зажёгши свечу, девушка направилась в холл к картинам, ноги сами вели туда, хотя империо девушка не ощущала. Гермиона покорно приняла свою судьбу, она не верила в байки о проклятии, хотя и жила в мире, где всё было возможно, но сейчас шестое чувство не кричало о наличии тёмной магии, а значит, где-то там Грейнджер ждал убийца… Гермиона спустилась в холл. Её встретили гроза и гром, яркий свет освещал моментами комнату. Грейнджер было плевать, убьют ли её сегодня или она останется жива. К чертям всё… Гром ударил снова, и девушка обернулась в сторону лестницы; её глаза расширились от удивления, а сердце замерло. Там на ступеньках сидел живой и здоровый Малфой. Он ухмылялся, пока курил сигарету. — Ты же умер… — удивлённо протянула Гермиона, не веря своим глазам. — Драко воскрес! — радостно воскликнул парень и хлопнул в ладошки, затем развёл руками, держа в зубах сигарету. — И? Зачем ты здесь? — вздохнув, поинтересовалась Грейнджер, направляя на Малфоя свечу так, чтобы видеть его лицо. — Убить тебя, — коротко и честно ответил Драко. Взгляд был закрытый, но парень не использовал окклюменцию, он просто лениво наблюдал за реакцией Гермионы. — Хорошо, — пожав плечами, заметила девушка. — Так просто? — удивился Малфой. Обычно люди сопротивлялись, а тут жертва сама разрешила лишить себя жизни. — Да. Мне нечего терять. Убивай. — Неожиданно… — задумчиво протянул Драко. Он был готов к сопротивлению, но не к добровольной сдаче. — Как это будет? Авада? Возможно, свежевание? Или… круциатус, пока сердце не остановится? — она говорила так наплевательски, будто речь шла не о её жизни, а, к примеру, о выборе овощей в салат. — Так, блядь, я ещё не придумал. Не дави, — огрызнулся всё ещё шокированный Малфой. — Прости, не буду, — закатив глаза, протянула Гермиона. Взгляд девушки устремился на картины. Вопрос возник сам собой: — Это ты их рисуешь? — Да. Моя коллекция, — гордо заявил Драко и улыбнулся. — Нравится? — Я тоже там буду? Войду в твою коллекцию? — Конечно. Как по-другому? — Вскинув бровь, заметил Малфой и с помощью палочки призвал холст, кисточки, краски. — Я хочу войти в неё красиво, — объявила Грейнджер и глазами нашла кресло с зелёной бархатной обивкой. — Как? — оживлённо поинтересовался Драко. Девушка вместо ответа направилась к креслу и передвинула его в центр холла. Гермиона прикинула композицию, затем молча разделась догола. Малфой наблюдал за всем с широко раскрытыми глазами. — Всегда хотела картину в стиле ню с собой в роли натурщицы. Хоть перед смертью исполню мечту, — пытаясь выбрать позу, пояснила Гермиона. — Ты первая, кто так делает. Обычно все умоляют их не трогать, а тут… — не скрывая восхищения, произнёс Драко и установил холст, разложил кисточки, открыл краски. Малфой был готов к рисованию. — А тут Гермиона решила сломать систему, да? — довольная собой, насмешливо спросила девушка, найдя идеальную позу. — Да… — усмехнувшись, подтвердил Драко. Эта кареглазая ведьма ещё в Хогвартсе стала героиней его влажных фантазий, не было и ночи, чтобы Малфой не фантазировал насчёт Грейнджер, не представлял её под собой. А сейчас, спустя много лет, она сидела перед ним голой и позировала для картины смерти. — И? Что тебя привело к добровольному суициду? — делая эскиз, спросил парень. — Развод, — честно ответила Грейнджер. На удивление, знакомой боли в груди не было, только пустота и желание увидеть картину, которая станет её некрологом. — Из-за какого-то мудака идти на смерть? Серьёзно? — ещё больше удивился Драко, но не прекратил выстраивать построение. — Грейнджер, на тебя это непохоже. — Мудака, который обокрал меня, лишил работы, денег, который изменил мне, — пояснила Гермиона. На лице не было эмоций, хотя раньше она бы рыдала навзрыд, задыхалась от обиды и ненависти, но сейчас, осознавая свою участь, было легко и просто. — И кто же он? — не отрываясь от холста, поинтересовался Малфой. — Теодор, сука, Нотт, — фыркнула девушка, в карих глазах мелькнул алый огонёк, а на лице — отвращение. — Нотт? — не веря своим ушам, переспросил Драко. Сколько интересного он пропустил, будучи псевдомёртвым. — Да. — Ты меня убиваешь. Как можно было выйти за него замуж? Он же то ещё дерьмо, — нахмурив брови, протянул Драко. — Не знаю. Тебя рядом не было, вот и выбирала из того, что осталось. Глупо было отрицать тот факт, что Малфой привлекал её, но он стал убийцей, а Гермиона неудачно вышла замуж. Жизнь полна разочарований. — Ты со мной заигрываешь? — Да. Хоть перед смертью сделаю это, — усмехнувшись, протянула Грейнджер, продолжая позировать. — А ты как пришёл к убийствам? — Точно — я таким не родился, не убивал и не мучил животных или домовиков, — начал Драко. — Просто однажды убил человека в порыве злости и после этого осознал, как приятно лишать людей жизни. Приятно чувствовать такую власть. — А психопатами не рождаются? Впервые слышу, что ими становятся, — удивилась Гермиона, она слышала другое. — Это стереотип, гнусное заблуждение, — со всем присущим отвращением процедил Малфой. — Я могу и не убивать, но так скучно жить. — Понятно. Почему инсценировал свою смерть? — Это была случайность, — честно ответил Драко, который уже работал красками. — Родители развелись, а я был пьян и случайно уронил свечу. — Почему не объявил себя живым? — Гермионе хотелось знать всё: всё равно она умрёт, а мертвецы не рассказывают сказок. — Зачем? В чём смысл? Для меня его не было, — пожав плечами, ответил парень. — Нарцисса живёт во Франции, Люциус — в Норвегии, а я мёртв. Всё идеально. — Как ты заставлял людей позировать тебе? Старый добрый империус? — Да, а что? Есть разница? Они всё равно мертвы, — протянул Драко, делая последние штрихи. Он был сосредоточен на картине. Это выглядело слишком сексуально. — Ни в чём. Когда будет готово? — поинтересовалась девушка. В голосе слышалось нетерпение, Гермиона не знала, чего ей хотелось больше: увидеть картину или умереть? — Делаю последние мазки. Ты как, хочешь на свидание с Мерлином? — Не знаю, скорее да, чем нет, — честно ответила девушка. — А может, хочу видеть свой портрет. — Так иди и смотри, — довольно произнёс Малфой. Он закончил довольно быстро, ведь в этот раз потратил меньше времени на подготовку. Гермиона поднялась с кресла и отправилась к Малфою, которому также не терпелось продемонстрировать картину. Девушка без стеснения подошла, она не прикрывалась, не смущалась, только восхитилась работе. Картина действительно была хорошо нарисована, хоть и не в стиле реализма, но около него. Драко идеально справился со своей задачей. Грейнджер рассматривала полотно, но вскоре почувствовала руку парня на внутренней стороне бедра. Мурашки пробежали по коже, касания больше не были противными, сейчас они вызывали жар внизу живота, желание близости. Гермиона посмотрела на Малфоя, который улыбнулся ей, а рука двинулась немного выше, вызывая трепетные чувства в груди, но вскоре она пропала, и Драко поднялся с места. Он был выше неё насколько, что приходилось задирать голову, чтобы заглянуть парню в глаза. Некий страх возник внутри — вот и настал момент её кончины, но вместо того чтобы сделать что-то болезненное, Малфой поцеловал девушку, а та не стала долго томить и ответила. Пусть идёт всё к чёрту, Гермионе хотя бы перед смертью хотелось ощутить себя живой. Руки девушки зарылись в волосы парня, когда он поднял её, вжал телом в стену. Грейнджер упустила тот момент, когда начала его раздевать. Страсть захлестнула их с головами, украла возможность нормально дышать, а каждая клеточка сгорала от желания почувствовать в себе его. Мокрый поцелуй и жар в груди были давно забыты Гермионой. Девушка осознала, что происходит, когда Малфой был уже голым и явно не собирался останавливаться, как и она. Пусть мир горит в синем пламени, но Грейнджер насладится последней близостью в своей жизни, путь и с собственным убийцей. Драко усадил Гермиону на ступеньки и сел перед ней ниже на колени, так, чтобы иметь доступ к самым потаённым местам её тела. Осыпая поцелуями тело, спускаясь всё ниже и ниже, парень наслаждался сдавленными стонами, тем, как девушка закинула голову назад. Малфой провёл кончиком языка по клитору, а Гермиона издала громкий стон наслаждения. Малфой усмехнулся и продолжил ласку, всё было так, как он и представлял, — она была сладкой на вкус. Драко продолжал до тех пор, пока Грейнджер не кончила первый раз, после этого парень поднял её на руки и направился к ней в спальню — не хотелось исполнять свои подростковые желания на неудобной лестнице. Придя, он бросил Гермиону на кровать, навис сверху и вошёл в неё — глубоко, на всю длину, — тем самым заставив Грейнджер окончательно лишиться рассудка, застонать и выгнуться навстречу ему. Драко впивался в хрупкое тело, каждый раз слыша прекрасную мелодию стонов и повторения его имени. Перед глазами девушки замерцали белые пятна, она была на грани второго оргазма, но Малфой явно не собирался останавливаться. Девушка не знала, сколько именно раз успела кончить, не понимала, когда Малфой кончил и главное — куда, впрочем, это было не столь важно, ведь всё равно её ждала смерть. Прошла не одна долгая минута, прежде чем к ним обоим вернулась способность дышать. Они лежала на кровати и смотрели в потолок, никто не спешил нарушать тишину и спокойствие. — И часто у тебя такое? — решилась спросить Гермиона всё ещё хриплым голосом, ей ужасно хотелось спать, но девушка держала себя в сознании. — Нет, ты единственная жертва, с которой я переспал. — И? Что меня ждёт? — лениво поинтересовалась Грейнджер. — Ты не хочешь отомстить? — повернувшись к ней, спросил Драко. — Хочу, но как? — также повернувшись к парню, задалась вопросом она. — Риелтор мистер Геболь тебе о чём-то говорит? — усмехнулся Малфой. — Так это был ты? — не скрывая своего удивления, протянула Гермиона. — Естественно. Я так часто выбираю и заманивают жертв. — Так моя смерть откладывается? — коварно вскинув брови, спросила девушка, на что Драко кивнул. Грейнджер снова поцеловала его. Малфой стал для Гермионы тем самым золотым шансом на месть.***
Прошло десять дней, в «Ежедневном пророке» говорилось о пропаже Гермионы, все первые полосы гласили об этом. Мистер Гобель связался с Теодором с просьбой забрать вещи пропавшей бывшей жены. На удивление риелтора Нотт согласился. Они назначили встречу на понедельник в особняке. Тео довольно быстро трансгрессировал к особняку, он не хотел ничего затягивать. Гобель встретил его с доброй улыбкой, пригласил войти внутрь и сразу повёл в комнату Грейнджер, где уже ждали собранные вещи девушки. Нотт не тянул, сразу с помощью магии поднял чемодан, и мужчины спустились. Взгляд Теодора привлекла картина обнажённой Гермионы, и он застыл, рассматривая живопись. Драко больше не скрывал своей личности: сняв с себя заклинание, Малфой усмехнулся. — Нравится? — холодным, стальным тоном спросил парень. Нотт опешил и осторожно повернулся к Малфою, у которого улыбка стала шире. — Художник я. — Ты же умер… — не веря своим глазам, протянул Теодор. — Гермиона! Я воскрес! — крикнул Драко в сторону, где возникла Грейнджер, которая вместе с ним под оборотными чарами ходила и крутила палочку. — Воистину воскрес! — насмешливо воскликнула девушка. На лице Нотта было видно — он в диком шоке и непонимании происходящего. А дальше всё как всегда: Драко быстро наложил империус, Гермиона отобрала древко Теодора и сломала его, затем прилетел холст, палитра, кисточки и краски. Малфой занял удобную позу и начал рисовать злого, как собаку, Нотта, пока Грейнджер сидела около Драко и внимательно наблюдала за процессом. Прошло немного времени, прежде чем картина была готова и с помощью магии повешена на стену. Рамка возникла сама собой, а Малфой призвал с кухни нож и вручил в руки Грейнджер, та недолго думая быстрым шагом направилась к бывшему мужу и била его оружием со всей силы, куда видела, пока Драко мирно наблюдал за всем с улыбкой. Гермиона не знала, сколько прошло времени. Она лишь тяжело дышала и смотрела на окровавленное тело Теодора, держа в руках нож. — Сорок ножевых, — объявил Малфой с восхищением. — Ты действовала наверняка, детка… — Да, — улыбнувшись, ответила Гермиона и, отбросив оружие, направилась к парню, затем страстно впилась в губы. — Ты был прав, это восхитительное чувство — отнимать жизнь… — прошептала девушка между поцелуями. — Дальше мы убьём больше, — ответил Драко, прижимая Грейнджер к себе. Они были безумной парой в этом старинном доме, который когда-то стал пристанищем для Малфоя, когда он лишился всего. Особняк стал таким же местом и для Гермионы, потерявшей всё. Могли пройти годы, даже века, но это место осталось бы символическим для них обоих. Многие теряли свою жизнь в этих стенах, но Грейнджер и Малфой обрели свою новую, став проклятиями особняка, его потерянными душами… И пусть будет проклят тот, кто осудит их за их дела, ведь каждый имеет право на «долго и счастливо». Художник смерти и его муза обрели своё в этих стенах особняка потерянных душ…The end