некрасавица и нечудовище

После того, как ошибка совершена, сложно искать новый путь. Сложно кому-то рассказать о случившемся. Боря, брат Оксаны, оказался самым понимающим из всех. Он сразу же дал сестре денег и сказал воспользоваться ими по собственному усмотрению. И Сана сделала аборт. Рауль не должен был оставаться в жизни. Самым забавным в этой ситуации оказалось другое. Утром перед процедурой, если её вообще можно так назвать, Хэнк пришёл не один, а с другом. Темноволосый, лицо простенькое, но красивое, глаза зеленоватые, хитрые-хитрые, как у кота какого. Оксанке невольно захотелось улыбнуться. Он был похож на Ваню Кислова, друга Бори, но только старше и явно… интереснее. — Сан, прости, я никак сегодня, Ольга Васильевна меня вытащила на сочинение… Это Геныч. — Можно просто Гендос, — парень смело протянул руку девушке. Вообще, Зуев понимал краш Кисы в Хэнка и дальнейшее развитие этой любви. Только Геннадий был гетеро, да и не совсем бы хотел себе человека с таким как у Хэнка характером. Боря был интересным, умным, редко когда по-настоящему весел, много о будущем думал… А тут — Оксана, его сестрёныш. И явно похожая. И вот Зуев с первого раза ощутил себя идиотом, потому что сердечко-то трепыхалось чаще, а глазки будто сами в сердечки складывались, как в 《Маске》. Оксана не спешила. За красивой внешностью может быть и мудак, но раз он друг Бори, ведь тот привёл его с очевидной целью, то значит, доверие заслужил. И она смело протянула руку в ответ. — Круто. Ты ж в курсе, да? — Ага, — Гена не кривился, не смотрел даже с каплей сарказма и сочувствия, просто глядел, между тем разнимая пожатие рук, — Рауль х… плохой человек, и от него ждёшь подобное. Никаких подколов, злых насмешек. Факты. Рауль — ужас, ребёнок — нужно убрать, Гена — помочь довести и встретить. Но тут парень тепло улыбнулся. — Ты только это, меня не боись? Не кусаюсь. И за себя. Врачи всё сделают так, чтобы ты спокойно могла потом, если захочешь, родить, или наоборот, они люди умные. — Ага, будто я не знала, — фыркнула Оксана, но всё же улыбнулась. Брата она обнимала, тот её в щёку чмокнул, сказал, всё хорошо будет, после чего помог спуститься к машине и сесть. В машине у Гены уютно было. Сиденья хорошим материалом обшиты, в магнитоле — Ария, Кипелов да Би-2 с КиШом, — а Оксана и Боря на них росли, — оттого улыбка на губах появлялась. Вкусно пахло печеньем и молоком с травами. Как будто в деревне. Он сам такой — простой, но приятный и словно знакомый. Герой, не иначе, тот, кого Горшенёв бы назвал королём шутов. Он не Киса; Гена парень умный и уравновешенный. Кажется, из этой компании четверых именно он дзен познал. Впервые Оксане спокойно даже молчать. Она лишь иногда смотрела на Гену и улыбалась слабо. Легко, как в воде, которую она так любит. *** Процедура наверняка болезненная и нервная, Гена и сам слегка подтряхивается, уточняет, что можно есть, что нельзя, а получив сведения и наказ пока что идти, вернуться через два часа — уходит. Ищет ромашки и салат нормальный, плюёт, заезжает быстро к приятелю-наркоше, который живёт близко, там сам готовит, да даже чёртов авокадо находит, потому что Оксане сейчас будут нужны витамины. И возвращается. Она улыбается и смеётся впервые за месяц, кажется, когда понимает, что всё позади, а тут с ней надёжный парень. О любви рано говорить, верно? Но смелости хватает, она куда смелее Гены того же, да и быстрее решается. — Ну, герой-любовник, через три дня я смогу и выпить, и пиццы сожрать, пойдём? — Конечно, — улыбается в ответ Гена, под руку её берёт и ведёт к машине. Она пока едет — салат съедает. На совесть сделан. Получает клятвенные заверения, что будет ей и куриный фирменный Генкин супчик. Домой возвращается жутко счастливая. А Боря, вернувшись чуть позже, минут на пять, застаёт эту улыбку. Внутри, в душе, Хэнкин знает: она нашла своего человека, а его друг — своего. Он тоже счастлив за них, значит.