flour petals, sugar stitches

Эндрю выносит из кухни поднос с заварными булочками с апельсиновым джемом, когда звенит колокольчик над входом, возвещая о прибытии Рене. Би поднимает взгляд от того места, где она протирает стойку - уже в двенадцатый раз за сегодня, отмечает Эндрю, - и поправляет очки на носу. - Добрый день, - говорит она, приятно улыбаясь. - Привет, - здоровается Рене в ответ. - Как у тебя дела? - Ну, я была очень занята с тех пор, как в последний раз видела тебя вчера, - отвечает Би, в уголках глаз появляются морщинки. - Кошка забежала внутрь, когда Эндрю выносил мусор. - О боже. Надеюсь, она не добралась ни до одного из тортов, - говорит Рене в своей дразнящей манере. - Эндрю подобрал ее и отправил обратно на улицу, прежде чем она смогла это сделать. Би посылает Эндрю свою обычную сияющую улыбку, а он посылает ей свой обычный бесстрастный взгляд. Рене заправляет за ухо прядь белых волос, окрашенных в пастельно-фиолетовый цвет на кончиках, заигрывая с жемчужной сережкой, которую Эллисон подарила ей на их первую годовщину. - Я надеюсь, ты не возражаешь, что я украду Эндрю на вторую половину дня. - Конечно, нет! Какое-то время я могу сама позаботиться о магазине, - уверяет Би. - Я так взволнована из-за тебя. Эндрю заканчивает выкладывать булочки на витрину. Он относит поднос на кухню. Вешает свой фартук на крючок рядом с холодильником. Отряхивает немного муки со своих черных джинсов. Кладет в карман бумажник и ключи. Проверяет, что его нарукавные повязки все еще плотно прилегают к локтям и спускаются к запястьям, один, два раза. Он закрывает глаза, делает глубокий вдох. Затем он выдыхает, открывает глаза и идет в переднюю часть магазина, где Рене все еще болтает с Би. - Все готовы идти? - спрашивает Би. - Готов настолько, насколько я когда-либо буду, - говорит Эндрю без энтузиазма. - Повеселитесь, - кричит она, когда Эндрю и Рене выходят из пекарни, колокольчик звенит у них за спиной, как колокол удачи. Верно. Эндрю закуривает сигарету, пока они прогуливаются к свадебному салону в конце бульвара. Сначала он хотел отвезти их туда, но передумал, когда понял, что найти место для парковки будет сложнее, чем оно того стоит. Салон всего в нескольких минутах ходьбы, но Эндрю начинает думать, что в итоге поездка была бы лучше; солнце неустанно светит на них, и черная футболка приклеивается к его потной спине, как жвачка. Рене, с другой стороны, кажется незатронутой жарой, ее юбка-годе задевает колени с каждым шагом, который она делает. - Спасибо, что пошел со мной, - говорит она, продолжая смотреть прямо перед собой. - Не похоже, чтобы у меня был выбор в этом вопросе, - говорит Эндрю, выпуская струйку дыма через рот. Губы Рене растягиваются в улыбке: - Может быть, ты выиграешь в нашем следующий спарринге, и мне, наконец, придется купить тебе десять коробок Haagen-Dazs. - Это не может быть хуже, чем отправиться в бутик для новобрачных. - Может быть, - допускает Рене с юмором в голосе. - Но каким бы ты был другом невесты, если бы не пошел со мной выбирать платье? - Прагматичным, - отвечает он. Это все глупо, как они с Эллисон записались на отдельные встречи в бутике. Конечно, это была идея принцессы: все для того, чтобы сохранить элемент неожиданности - ты что, ничего не понимаешь в романтике, Миньярд? Я не удивлена, что ты этого не делаешь. - Эллисон забронировала для меня место в Twogether Forever на эту пятницу, - сказала ему Рене после того, как повалила его на спину на тренировочном мате в спортзале. Она протянула ему бутылку воды, прежде чем продолжить: - Я зайду в пекарню в два. Эндрю не понимает, зачем его нужно было втягивать во все это - даже не знает, почему он просто пожал плечами, когда его попросили быть другом невесты для Рене, как будто уже не было достаточно плохо, что ему поручили испечь свадебный торт. Он докуривает сигарету как раз в тот момент, когда они подходят к магазину. Twogether Forever - нелепое название, по мнению Эндрю, и он работает в пекарне Donut Worry, Bee Happy. Здесь тихо, других покупателей поблизости нет. Это дает им резкую передышку от летней жары, за что Эндрю молча благодарен. Высокий мужчина за стойкой администратора отрывает голову от компьютера и лучезарно улыбается им. - Добро пожаловать в Twogether Forever! Эндрю останавливается у двери. - Эндрю? - говорит Мэтт, ухмылка сползает с его лица. - Мэтт, - говорит Рене, как всегда, сердечно, и улыбка Мэтта снова на месте, хотя его озадаченный взгляд продолжает возвращаться к Эндрю. - Рене! Так приятно тебя видеть. Я не знал, что ты придешь сегодня. - Эллисон сказала, она сделала бронь? - Бронь, да? Позволь мне быстренько проверить, - Мэтт щелкает по клавиатуре, продолжая болтать. - Ден на встрече с нашими поставщиками. Мы можем перестать заказывать у них, они постоянно задерживаются с доставкой. - Вероятно, это будет напряженная встреча, - замечает Рене. - Что вы будете делать, если перестанете работать с ними? Мэтт взмахивает рукой в жесте “без проблем”. - У нас все еще есть другие поставщики. Плюс, - говорит он c огоньком в карих глазах. - У нас есть Нил. Он создает намного лучшие платья, чем любой из них. Рене улыбается: - Эллисон тоже так говорит. - О, вот оно, - объявляет Мэтт. - Эллисон забронировала тебе место под своими именем. Здесь говорится, что она специально просила о… Грохот с другой стороны бутика прерывает его. - Ох, вы, ребята, можете идти за мной, - говорит он поспешно, бросаясь к источнику переполоха. Они идут в комнату в задней части магазина, пол завален рулонами ткани и обезглавленными манекенами, как место преступления. Шторы откинуты с большого окна, чтобы свет мог беспрепятственно попадать внутрь. На столе для кройки лежит ткань персикового цвета, рядом с ней - пара ножниц и тарелка с недоеденными шоколадными круассанами. Они выглядят подозрительно знакомо, прямо как те, которые Эндрю приготовил сегодня утром. Рядом со швейным столом находится невысокий мужчина, он стоит босиком, брючины его рабочего комбинезона закатаны до икр. Он оборачивается на звук приближающихся шагов, который слышен через открытую дверь, и… Его волосы горят багровым в солнечном свете, брови сходятся вместе над голубыми, как летнее небо, глазами. Парадокс красок. Живот Эндрю скручивается, как чесночные узелки, которые он завязывал на прошлой неделе. - Я наткнулся на один из манекенов, когда пытался достать немного ткани, - бормочет мужчина, его губы поджаты в возмущении. Мэтт хихикает: - Ох, Нил. Ты должен просто позвать меня, когда тебе нужна помощь, чтобы достать какие-то вещи. Нил бросает на него такой невозмутимый взгляд, что он мог бы соперничать с взглядом Эндрю. - Я просто собираюсь купить стремянку, спасибо. - Ладно, все, что тебе подходит, - соглашается Мэтт, ухмыляясь. Он указывает на Рене через плечо. - Рене здесь. Тревожные светлые глаза Нила скользят по Рене, затем по Эндрю. Холодок пробегает по спине Эндрю, как сосульки. - Эллисон говорила мне, что ты будешь здесь, - говорит Нил отрывисто. - Позволь мне убрать это. Я встречу вас снаружи. - Нужна помощь? - предлагает Мэтт. Нил отказывается, отмахиваясь своим костлявым запястьем. Когда Мэтт провожает их обратно к выходу, Эндрю бросает на Нила последний взгляд, прослеживая его шрамы, пересекающие кисти рук и предплечья Нила, следы ожогов и такие же тонкие линии на его лице. Снаружи Рене разглядывает платья на ряду манекенов, сцепив руки за спиной. - Немного странно находиться здесь, чтобы купить свадебное платье, - признается она. - Вместо того, чтобы просто зайти и благословить нас своим домашним печеньем и присутствием в целом? - дразнит Мэтт. - Ты знаешь, что я имею в виду, - говорит она с мягким упреком. Выражение лица Мэтта смягчается: - Да. Я знаю. Бросив взгляд на Эндрю, он спрашивает: - Кстати, почему здесь парень из пекарни? Без обид, - говорит он Эндрю. - Но я думал, ты никогда не покидаешь кухню, если Бетси не нужно, чтобы ты поработал с кассой. Эндрю не удостаивает это ответом, уставившись на дальнюю стену и украдкой проверяя свое отражение в огромном зеркале, чтобы убедиться, что на его одежде и нарукавных повязках не осталось муки. - Он мой друг невесты, помнишь? - напоминает Рене Мэтту. - О, - говорит Мэтт. Следует долгая пауза. - О. Я думал, ты имела в виду другого Эндрю, когда говорила нам это. Ну, знаешь, Эндрю, который не Миньярд, - он снова ухмыляется. - Однако, на этой трудоголической ноте, Нил почти такой же. Он бы спал в комнате для шитья, если бы мы ему позволили. Он здесь больше года, а ты, наверное, встречалась с ним всего дважды или что-то в этом роде, верно? Рене улыбается этому: - Я думаю, это замечательно, что он такой сосредоточенный. Как только они заканчивают говорить о нем, Нил вваливается в зал со стороны задней части бутика. На шее у него висит розовая измерительная лента, а пара круглых очков в толстой черной оправе сползает с носа, занимая почти половину лица и увеличивая глаза до размеров двух плавательных бассейнов. Он выглядит нелепо. Эндрю смотрит на него, потом в сторону, потом снова на него. Он все еще выглядит абсолютно нелепо. - Ты видишь что-нибудь, что тебе нравится? - он спрашивает Рене. - Я могу дать тебе больше времени осмотреться. Рене пробегает пальцами по нескольким платьям с задумчивым выражением лица. - Или у тебя уже есть что-то на уме? - спрашивает Нил, склонив голову набок. - Что-нибудь простое, - говорит Рене с нежной, доверительной улыбкой на лице. - Что-нибудь с цветами. - Хорошо, - лаконично говорит Нил. Он берет платье с вешалки и перекидывает его через руку, прикусывая нижнюю губу и хмуря брови, пока выбирает еще пару. Эндрю скрещивает руки на груди, внезапно раздражаясь. - Ты можешь примерить эти, если хочешь, - говорит Нил Рене, ведя ее в примерочную. Эндрю стоит там, где он есть, прислонившись к стене. На стойке регистрации звонит телефон, и Мэтт, извинившись, берет трубку. Нил появляется, доставая блокнот и карандаш из кармана своего темно-синего комбинезона. Он плюхается на модный диван в центре комнаты, склонив голову и старательно что-то записывая. Бирка на его белой футболке торчит сзади, задевая татуировку бабочки на затылке. Раздражение Эндрю нарастает. - Ты ее сторожевой пес или что-то в этом роде? Это почти застает его врасплох. Нил все еще сидит спиной к Эндрю, уткнувшись носом в свой блокнот. - Или что-то в этом роде, - услужливо отвечает Эндрю. - Это не объясняет, почему ты просто стоишь там и пялишься на меня. Сердце Эндрю подпрыгивает; он не ожидал, что Нил окажется таким проницательным. - Я не пялюсь на тебя. Нил напевает. - Тогда просто отдыхаешь на мне взглядом. - Не льсти себе. Нил поворачивается, одаривая Эндрю полуулыбкой, в которой больше язвительности, чем юмора. - Не волнуйся. Мне говорили, что немного трудно не пялиться на... - он показывает на свое лицо и руки, - На все это. Он думает, что Эндрю смотрит на его шрамы, понимает Эндрю. Осознание этого делает его еще более раздраженным, чем он уже есть. Рене раздвигает занавески в примерочной и выходит в одном из платьев, выбранных Нилом. - Что думаешь? Это определенно простое белое платье без бретелек с длинной юбкой, которая ниспадает до самого пола. Но Рене не выглядит уверенной, поэтому Эндрю не делает никаких комментариев. Если ей это не нравится, то она не должна это покупать - вот так просто. - Да, - говорит Рене, теребя подвеску с крестом на своем ожерелье, - Может быть, не это. Нил пожимает плечами, принимая нейтральную позу, и Рене возвращается за занавески. Следующее, что она примеряет, лучше, с длинными рукавами и струящейся юбкой. Но… - Слишком много кружев, - говорит она, и Нил согласно кивает. Когда она возвращается в третьем платье, она направляется прямо к зеркалу с благоговейным выражением на лице. Размер не совсем подходящий, но то, как она тщательно разглаживает юбку руками, говорит Эндрю, что им больше не нужно тратить время на поиск платьев. - Тебе нравится? - спрашивает Нил, стоя рядом с Рене, его блокнот закрыт и зажат под мышкой. - Да, - говорит она, улыбаясь. Юбка немного расширяется, заканчиваясь чуть ниже колен. Серебряная цветочная вышивка, которая вьется подобно венкам вокруг ее плеч и торса, элегантна и утонченна. Нил слегка наклоняет голову, бормоча: - Я рад. Я его создал. - Мне это нравится, - искренне говорит ему Рене. - Оно прекрасно. - Мне нужно будет внести кое-какие коррективы, - говорит он деловым тоном, румянец заливает его щеки. - Я сниму с тебя мерки после того, как ты переоденешься. - Хорошо, - говорит она, возвращаясь в раздевалку. Снова оставшись наедине с Нилом, Эндрю выпячивает челюсть, прежде чем сказать: - Ты создал их. Нил поправляет очки на носу, заправляет прядь рыжих волос за ухо, снова наклоняет голову. Он проводит пальцем по своему блокноту, и Эндрю понимает, что он, вероятно, только что что-то набрасывал. - Только некоторые из них. Он, кажется, почти смущен этим признанием, и все, о чем Эндрю может думать, это о том, что прийти сюда - плохая идея, плохая идея, плохая идея. После того, как Рене переодевается в свою собственную одежду, Нил снимает с нее мерки. - Я собираюсь измерить твой бюст, - говорит он. - Могу я? Он спрашивает “могу я”, как какой-нибудь настоящий викторианский джентльмен, потому что, конечно, он так и делает. - Да, - говорит Рене. Нил спрашивает каждый раз, когда измеряет другую часть ее тела, обматывая ленту вокруг талии и бедер, прежде чем записать цифры в свой блокнот. После этого он спрашивает ее, есть ли какие-нибудь украшения, которые она хотела бы добавить к платью или убрать с него. Он также сообщает ей, сколько времени ему потребуется, чтобы закончить с коррективами; когда она должна прийти на очередную примерку; и оценивает, сколько это будет стоить. Она может позвонить в магазин, если ей когда-нибудь что-нибудь понадобится, и они позвонят ей, когда платье будет готово. - Спасибо тебе, Нил, - говорит Рене, когда они уходят. - Это было действительно красивое платье. Я не могу дождаться, когда надену его. Нил принимает это с кивком. На его губах появляется улыбка, на этот раз настоящая, кроткая, как будто он не привык улыбаться. Эндрю отводит взгляд, переводя его на что-нибудь более безопасное, например, на горшок с лилиями у двери. - Я увижу тебя на свадьбе? - спрашивает Рене. - Я знаю, до этого еще месяцы, но я надеюсь, что ты придешь. Эллисон сказала мне, что пригласит тебя. - О. - Эндрю слышит нерешительность в голосе Нила. - Я не знаю. Может быть. Пока еще слишком рано говорить. - Что ж, что бы ты ни решил, я благодарна тебе. После веселого прощания Мэтта они наконец покидают магазин, и Эндрю наконец чувствует, что может дышать. * - Доброе утро! Эндрю выкладывает тесто для фугаса на прилавок, стараясь не обращать внимания на голос Мэтта. Обычно легко заглушить голоса всех клиентов, но сегодня он немного более гипер сосредоточен, на взводе, как будто кто-то собирается появиться у него за спиной и сказать: я вижу тебя, я вижу тебя, я вижу тебя. - Доброе утро, - слышит он ответ Би. Некоторое время они разговаривают на обыденные темы - погода, щенок Мэтта и Ден, сад с травами Би, - прежде чем Мэтт спрашивает, что сегодня приготовлено особенного. - Шоколадное печенье Монахиня. Только из печи. - Не знаю, что это такое, но выглядят они аппетитно. Ден очень понравились вчерашние эклеры. Я должен как-нибудь привести ее сюда. - Тебе действительно следует сделать это. Хочешь, я соберу эти печенья для тебя? - Конечно! - Три, как обычно? - Ага. Три. Именно столько он покупает каждое утро. Третье, должно быть, для Нила. Эндрю замешивает тесто сильнее, в его руках нарастает боль, как поднимающийся в кипящей кастрюле жар. Шуршание бумажного пакета, звуковой сигнал кассы, веселое прощание, звон колокольчика. Затем наступает тишина. Би появляется у сервировочного окна, которое соединяет кухню и переднюю часть магазина. - Я думаю, ты переусердствуешь с тестом. Он уже. Ему нужно будет еще раз расстоять его, подождать, пока оно еще немного поднимется, прежде чем он сможет придать ему форму и отправить в духовку. Нет смысла продавать хлеб, который по вкусу напоминает кирпичи. Он не закрывает глаза и не делает глубокого вдоха. Напряжение в его руках и тупая пульсация в голове ощущаются отчетливо, раздражающе, как камень в ботинке, который он не может игнорировать. - Эндрю, - говорит Би. - Все в порядке. Иногда такое случается. Это не нормально. С ним не все в порядке, потому что он, кажется, не может сосредоточиться, а быть расфокусированным опасно. Люди могут подкрасться к нему, дотронуться до него там, где он этого не хочет. Это опасно - разве Би этого не знает? - Эндрю, - снова говорит Би. - Почему бы тебе не сделать перерыв? Он не хочет делать перерыв. Они открыли магазин всего два часа назад. Утренняя текучка едва сошла на нет. Но пребывание на кухне начинает его душить, действует на нервы, поэтому он выбегает через заднюю дверь, даже не сняв фартук. Большую часть дней все в порядке, потому что большую часть дней он ничего не чувствует. Сегодняшний день не похож на большинство дней, потому что сегодня он проснулся в холодном поту, призраки ночного кошмара преследовали его по пятам. Это пришло из ниоткуда - но именно так иногда работает мозг, как он выяснил за эти годы. Он бредет по улице, трясущимися руками прикуривая сигарету. Звон колокольчика, выкрикнутое предупреждение, визг тормозов. Затем сердитое: - Ты с ума сошел? Пламя, наконец, загорается на конце палочки. Эндрю делает глубокую затяжку, наблюдая, как кончик сигареты светится ярким янтарем, прежде чем убрать зажигалку. Он втягивает дым, представляя, как частицы проникают через его легкие, через его клетки; вязкие, ядовитые - достаточно, чтобы однажды убить его. Он выдыхает. Огненно-голубые глаза прожигают сквозь пелену дыма. Где-то здесь есть шутка: что-то о том, что нет дыма без огня. Брови Нила приподнимаются и опускаются, когда узнавание проходит по его лицу. Затем выражение его лица снова превращается в чистое возмущение, брови приподнимаются, а щеки пылают. - Я мог бы сбить тебя своим велосипедом. Эндрю моргает. Даже после того, как дым рассеивается в воздухе, Нил остается перед ним. Значит, это не плод раздробленного разума Эндрю. Он сидит верхом на велосипеде, поставив одну ногу на землю, а другую на педаль. - Какой-нибудь другой водитель мог сбить тебя машиной, - продолжает он в ярости. - У тебя есть желание умереть? - Я все еще цел и невредим, не так ли? - бесцветно говорит Эндрю. - Поздравляю с тем, что ты не умер. А теперь убирайся с велосипедной дорожки и прими свою никотиновую дозу где-нибудь в другом месте. Эндрю не двигается. Нил прищуривает глаза. Сегодня он в другой белой футболке, но она сочетается с коричневым комбинезоном, по цвету похожим на корзину перед его велосипедом. - Проблема? - требует он. Эндрю апатично говорит: - Например, твое чувство стиля. - Ты сам не совсем икона моды, - огрызается Нил. - Разве тебе никто не говорил, что эмо вышли из моды в середине 2000-х? - Черный хорош для удержания тепла. - Уверен, тебе нужно сохранять много тепла в середине лета. - Он бросает многозначительный взгляд на фартук Эндрю в шоколадных пятнах, на переднем кармане которого вышит гигантский шмель. - И я предполагаю, что это также помогает задерживать все ультрафиолетовые лучи. - Он наклоняет руль так, чтобы его велосипед был обращен в сторону от Эндрю. - Если ты меня извинишь, мне нужно идти на работу. Эндрю делает шаг вперед, чтобы преградить ему путь, твердо наступая на метафорический камень в своем ботинке. - Ты не любишь сладости, - говорит он, в то время как его разум зацикливается: что ты делаешь, что ты делаешь, что ты делаешь. Это достаточно непоследовательно, из-за чего Нил на несколько секунд теряет дар речи, в замешательстве хмуря брови. - Может быть, - говорит он, наконец, слегка настороженно. - Какое это имеет отношение к чему-либо? - Но ты продолжаешь есть их каждый день. Нил, кажется, поражен точностью этой догадки. - Я пытаюсь. Мэтт приносит их каждое утро. Как ты... - он замолкает, сам соединяя точки. - Ты работаешь в пекарне ниже по улице. - Налево! - предупреждает велосипедист в нескольких футах позади них. Нил придвигается ближе к бордюру, ближе к Эндрю. Велосипед проносится мимо них. Глаза Нила следят за потоком машин. Глаза Эндрю следуют за завитком волос Нила вокруг раковины его уха. - Мне нужно, - Нил нажимает ногой на педаль, - ехать в магазин. Эндрю делает шаг назад на тротуар. - У нас есть другие вещи, - он ловит себя на том, что говорит, сжимая руки в кулаки, как раз в тот момент, когда Нил собирается уехать. Резко останавливаясь, Нил смотрит на него через плечо с любопытством. - Вещи, которые не сладкие, - монотонно поясняет он, чувствуя себя внутри гигантским шутом. - Хорошо, - говорит Нил неуверенно. - Я... это приятно знать. Может быть, я попрошу Мэтта купить их в следующий раз. Эндрю машинально кивает. Нил тоже машинально кивает. Бросив еще один взгляд на Эндрю, он отворачивается и, наконец, продолжает свой путь на работу. Комок пепла падает на черные конверсы Эндрю, рассыпаясь, как семена одуванчика. Его сигарета погасла за то время, которое потребовалось ему, чтобы осознать свое взаимодействие с самым интересным человеком, с которым он столкнулся за последнее время. Он выбрасывает окурок в мусорное ведро, закрывает глаза и делает глубокий вдох. Такое ощущение, что в воздухе происходит фундаментальный сдвиг, что-то, чего он не осознает. * Мэтт смотрит на аккуратную белую коробку на прилавке. Эндрю смотрит в одну точку поверх его чрезмерно высокого плеча. - Эм, спасибо, - говорит Мэтт, выуживая немного денег из кармана своих брюк. Эндрю отдает ему сдачу и отворачивается от кассы, направляясь обратно на кухню. - Увидимся завтра, Мэтт, - он слышит, как Би говорит у него за спиной. Этим утром он приготовил запеканку с курицей и грибами. За несколько дней до этого - пирог с заварным кремом из морепродуктов. За неделю до этого - крабовые крокеты. Он лично упаковал их в магазинную коробку ‘Bee Happy’, - достаточно, чтобы хватило на троих. Иногда, когда он раскатывает тесто или посыпает сахарной пудрой кексы, он задается вопросом, оставляет ли Нил все еще половину своей еды на тарелке, позволяя ей настояться в течение нескольких часов, пока он вырезает ткань и шьет платья со сползающими на нос очками. Учитывая, что его фигура напоминает швабру, Эндрю не удивился бы, если бы так и было. Би просовывает голову в окно для подачи после того, как вытирает переднюю стойку - уже в пятый раз за это утро, отмечает Эндрю, - и улыбается ему. - Крокеты, которые ты приготовил, пользовались большим успехом, - говорит она. - Ты знаешь, когда сделаешь их снова? Эндрю пожимает плечами, доставая торт тирамису, который он оставил в холодильнике остывать на ночь. Одна из вещей, которые ему нравятся в этой работе, - это то, что Би позволяет ему готовить все, что заблагорассудится. Некоторые блюда в меню фиксированы; некоторые появляются и исчезают в соответствии с прихотями Эндрю. - Ну, остальные новинки тоже популярны. У тебя действительно есть дар, Эндрю. Все, что ты готовишь, замечательно. - Соловья баснями не кормят, - говорит он как ни в чем не бывало. Улыбка Би добрая и искренняя: - Я просто говорю тебе правду. Ему хочется швырнуть торт в окно подачи и сказать: все, к чему я прикасаюсь, превращается в пыль, но он этого не делает. Вместо этого он передает торт Би, чтобы она поставила его в витрину. И так продолжаются его дни. Он просыпается в нечестивый утренний час. Принимает душ. Чистит зубы. Ест немного хлопьев. Едет в пекарню. Печет. Он хочет спросить Мэтта, ест ли Нил то, что он готовит, но не делает этого. Как и в любое другое утро, когда он входит на кухню, его встречает урчание холодильника. Он включает свет, надевает фартук и достает несколько мисок для смешивания, складывая их в охапку. Он отмеряет немного касторового сахара, когда из передней части темного магазина доносится легкий стук, прерывистый, как стук непостоянного летнего дождика. Вооружившись хлебным ножом, он выходит вперед, оставив свет выключенным. Прижатый к витринам магазина, стоит Нил, оранжевый уличный фонарь освещает его фигуру, словно он только что вышел из сна. Он постукивает пальцем по стеклу, не сводя глаз с Эндрю, как будто может видеть, как тот движется в тени. Эндрю усиленно моргает. Нил все еще там, голова наклонена набок, как будто он начинает чувствовать себя неуверенно. Эндрю опускает нож, отпирает входную дверь и отходит в сторону, чтобы впустить Нила. Невероятно, но электрические голубые глаза Нила, кажется, светятся в темноте. Эндрю молча плетется обратно на кухню, шаги Нила вторят его шагам. В свете флуоресцентных ламп кожа Нила выглядит немного желтоватой, тени под его глазами становятся заметны. Его тонкие черты лица кажутся изможденными, как будто он не спал несколько дней, щеки ввалились. Эндрю хорошо знаком этот взгляд; зеркальное отражение самого себя в те дни, когда он просыпается в холодном поту, с замерзшими конечностями, с криком, застрявшим в горле. Пучки волос выглядывают из-под оранжевой банданы, повязанной на голове Нила. На этот раз он в спортивной одежде, пот стекает за воротник его мешковатой серой футболки. Тишина властвует над ними, как осязаемое, грозное существо. Взгляд Эндрю прикован к капельке пота, которая скатывается по щеке Нила, когда тот говорит: - Так ты каждый день приходишь сюда так рано? Эндрю уклончиво хмыкает. Нил кивает, как будто ему дали правильный ответ. - Я каждое утро бегаю в этом районе, - говорит он. - Каждый раз прохожу мимо пекарни, но на самом деле никогда раньше здесь не был. Я увидел, что на кухне горит свет, и подумал... - он делает паузу, прикусывая нижнюю губу. - Я не уверен, почему я здесь прямо сейчас. - Ты здесь, потому что я отпер дверь, - мягко говорит ему Эндрю. Нил немного закатывает глаза: - Может быть, мне следовало просто бросить камень в окна. - Взлом и проникновение могут привести к тюремному заключению или административному штрафу. Выгнув бровь, Нил прислоняется к скамейке, где стоят миксеры. - Ты говоришь по собственному опыту или знаешь наказания за все тяжкие преступления навскидку? - Да, - отвечает Эндрю, как всегда, поучительно. Нил сжимает губы, как будто хочет сдержать улыбку. Эндрю обнаруживает, что чувствует разочарование, когда Нил успешно справляется с этим. - Что ты готовишь? - спрашивает он. - Мне не нравятся светские беседы. - Считаются ли разговоры о твоей работе светской беседой? - Они не совсем такие содержательные, как политические заявления, не так ли? - Это то, что тебя интересует? - настойчиво спрашивает Нил. - Политика? - Меня ничего не интересует, - говорит Эндрю. Это не ложь, но почему-то кажется, что это так, нечестность набивает его грудь, как вата. - Это очень плохо, - комментирует Нил с намеком на ухмылку на его идеальной формы губах, - потому что меня интересует целый ряд вещей. Эндрю рад, что он сдержан по натуре; он может разыграть это как черту личности, когда теряет дар речи от случайного заявления и потенциального смысла, лежащего в его основе. Взгляд Нила блуждает по кухне, гибкие пальцы скользят взад-вперед по краю столешницы. Эндрю разворачивается на каблуках, чтобы физически перестать пялиться. Из холодильника он вынимает две формочки и кувшин. Снимает с плиты чайник с горячей водой. Из шкафов достает тазик. Он чувствует, как горящие интересом глаза Нила следуют за ним, как хвост кометы. Эндрю наливает немного воды в таз и опускает формочки в ванну, проводя ножом по внутренней окружности двух блюд. Затем он переворачивает каждую формочку на две тарелки, поливает их ежевичным соусом, добавляет немного свежей ежевики в качестве гарнира и пододвигает тарелку к Нилу. Нил пялится на панна-котту так, словно никогда в жизни не видел десерта. Эндрю смотрит на Нила так, словно ждет смертного приговора. - Это не слишком сладко, - говорит Эндрю, - если это то, о чем ты беспокоишься. Вчера, перед закрытием магазина, он приготовил целую партию, убрал их в холодильник и определенно не надеялся, что они будут достаточно несладкими, чтобы Нил мог их съесть. - О, нет, это не то, о чем я беспокоился, - быстро уверяет Нил. Его руки опускаются, чтобы ухватиться за край футболки, взгляд упирается в пол. - Это выглядит хорошо, на самом деле. Просто... мне не нравится есть в присутствии других людей. Его голос приглушен, отягощен стыдом: - Я просто... не могу. Эндрю думает о недоеденной еде на тарелке Нила, о его слишком тощих руках и слишком стройном теле. Затем он идет в кладовую за коробками на вынос и начинает перекладывать несколько панна-котт в одну из них, соус и ежевику упаковывает в отдельные контейнеры. Он кладет их в пакет и сует его в руки Нила. - Ты отдаешь мне это? - спрашивает Нил, широко раскрыв глаза от недоумения. Эндрю игнорирует дрожь в собственных руках, когда сжимает пальцы Нила вокруг ручек. - Забери их домой, отдай кому-нибудь другому - делай с ними все, что захочешь. Мне все равно. Подбородок Нила почти касается ключицы, когда он смотрит вниз на сумку. Шрамы на его щеках смещаются и изгибаются в ответ на улыбку, появляющуюся на его губах. - Все равно, да? Эндрю окидывает его каменным взглядом. - Убирайся с моей кухни. Нил не выходит из его кухни. - Те, что Мэтт покупал в течение последних нескольких недель - пикантная выпечка, - все они восхитительны. Мне понравилось их есть. - Я не спрашивал. - Я знаю, что ты этого не делал, - Нил пожимает плечами, эти разочаровывающие губы все еще растянуты в улыбке, словно наполненные теплом. - Я просто хотел дать тебе знать, что я ценю их. Мне... мне требуется некоторое время, чтобы съесть их, но они мне все равно нравятся. Эндрю проглатывает узел, поднимающийся вверх по его трахее. Подавляет липкость на ладонях, сжимая кулаки. Убеждает себя, что это не будет проблемой. - Оставляй их охлажденными, - инструктирует он. - Хорошо, - говорит Нил, прижимая десерты к груди, как будто это первая драгоценная вещь, которую он когда-либо держал в руках. * - Я не знал, что вы, ребята, занимаетесь доставкой, - говорит Мэтт, когда Эндрю впервые заходит в Twogether Forever с коробкой печенья мадлен. - Так вы, ребята, не занимаетесь доставкой? - спрашивает Мэтт в третий раз, когда Эндрю заходит в Twogether Forever с пакетом круассанов. - Я думаю, вы доставляете только нам, - заключает Мэтт в пятый раз, когда Эндрю заходит в Twogether Forever с коробкой пальмье. Он ни разу не видел Нила во время этих визитов, чему он не удивлен, поскольку для этого потребовалось бы, чтобы Нил действительно покинул швейную комнату. Иногда Нил заходит в Donut Worry, Bee Happy после утренней пробежки и запрыгивает на стойку, наблюдая, как Эндрю переключает скорости на миксере или размешивает шоколадный ганаш в миске. Когда он больше не может выносить, что за ним наблюдают, Эндрю говорит Нилу, чтобы тот был полезен, следя за таймером у духовки или разбив несколько яиц. Во время одного из таких визитов Нил как бы невзначай упоминает, что Эндрю должен зайти в швейную комнату, когда придет в свадебный салон. - Таким образом, - говорит он, - я бы не скучал по тебе. Эндрю ломает лопаточку. Нил издает уродливое фырканье, звук, который Эндрю абсолютно ненавидит. Именно так он иногда оказывается в бутике после его закрытия, сидя, скрестив ноги, на подоконнике с книгой на коленях, в то время как Нил склоняется над швейной машинкой, ловкие руки заправляют белый шелк под иглу, а нога осторожно нажимает на педаль. Нил не разрешает ему курить в магазине; книга - достаточно хорошая замена, чтобы контролировать, насколько нервными временами становятся его руки. Сегодня взгляд Эндрю прикован к бабочке на затылке Нила, скрытой медью его волос, когда Нил спрашивает: - Тебе нравится твоя работа? Эндрю оставляет закладку между двумя страницами и закрывает книгу, которую он притворялся, что читает. - Она оплачивает счета, если это то, что ты хочешь знать. Нил обрезает нитку своими верными ножницами. Его стул скрипит, когда он поворачивается на месте, чтобы посмотреть на Эндрю своими большими голубыми глазами. - Но тебе она нравится? - Тебе нравится твоя? Нил пристально смотрит на него в ожидании, что он отступит, но покорно отвечает после задумчивой паузы. - Мне это нравится, - говорит он в своей обычной тихой манере, как будто боится поделиться частью себя. - Мне нравится, что я могу создавать красивые вещи, что мои руки - даже со всеми этими шрамами - могут делать больше, чем просто причинять боль другим людям. Он наклоняет голову, поправляя очки на носу. Глядя на Эндрю сквозь челку, решительно сжав челюсти, Нил спрашивает: - И что? Что насчет тебя? Почему ты стал пекарем? Эндрю смотрит на него долго, очень долго. Затем он щелкает пальцами, изображая безразличие. - Ты уже ответил на это за меня. Ресницы Нила касаются его очков, когда он моргает, губы слегка приоткрыты, как будто он ошеломлен честностью. Они отвлекают, эти губы. Вызывающие и клубнично-красные, распухшие от того, как часто Нил их кусает. Но опять же, все, что связано с Нилом, отвлекает. Доверчивый и уверенный из-за этого приступа честности, Нил переходит к следующему вопросу. - Ты веришь в брак? Проходит мгновение. Второе. Эндрю сохраняет на лице абсолютное отсутствие эмоций, когда лаконично отвечает: - Нет. Нил склоняет голову набок, как будто обдумывает односложный ответ. - А ты? - Эндрю возвращает вопрос, скривив губы в подобии усмешки. В груди у него становится душно, как иногда бывает, когда он с Нилом, тревога прилипает к стенкам его внутренностей, как мох. Это отличается от старого вида страха, к которому он привык, и это определенно отличается от его обычного отсутствия чувств. - Нет, - легко говорит Нил, что на самом деле не должно удивлять, но разум Эндрю требует знать, почему нет, почему нет, почему нет. - Это весьма странно, учитывая твою работу. Одна бретелька красного комбинезона Нила сползает с его плеча, и он подтягивает ее, прежде чем сказать: - То, что я шью свадебные платья, не означает, что я разделяю всю концепцию брака. - Как бессердечно с твоей стороны. - Спасибо, - сухо парирует Нил. - Хотя я мог бы сказать то же самое о тебе. Означает ли автоматически приготовление свадебных тортов, что ты сам хочешь жениться? Эндрю некоторое время молчит. Он смотрит в окно, на закоулки, залитые шафрановым оттенком в лучах заходящего солнца. - Я не совсем гожусь в мужья. Он переводит взгляд назад и видит, что Нил хмурится, как будто не может смириться с самой мыслью о том, что Эндрю неподходящий кандидат в супруги. Он выглядит так, словно собирается спросить, зачем Эндрю вообще это сказал, но остается в задумчивом молчании. Морщинка на его лбу через некоторое время исчезает, и Эндрю догадывается, что он может довольно точно предположить некоторые причины, по которым Эндрю придерживается этого мнения. Эндрю хочет сказать, что есть множество причин, по которым я останусь один до самой смерти: мои проблемы с доверием, проблемы с близостью, психологические проблемы - выбирай сам, черт возьми, но он этого не делает. Взгляд Нила перебегает с Эндрю на ковер, ногти впиваются в потертый край его стула. - Но что произойдет, если ты встретишь кого-нибудь? - говорит он. - Я не обманываю себя, думая, что когда-нибудь найду кого-то, кто полюбит меня настолько, чтобы жениться на мне. Я имею в виду, что есть еще проблема моей сексуальности, но, наверное, я пытаюсь сказать, что я не верю в брак, потому что не могу по-настоящему понять его значение. - Твоя сексуальность, - повторяет Эндрю. - Я асексуал, - просто уточняет Нил. Эндрю принимает это с небрежным кивком. Это не касается его - совсем нет, - но он признает, что подозревал, что Нил склонялся в его сторону, учитывая, какими они были… флиртующими друг с другом. Асексуальность не обязательно исключает интерес к романтическим отношениям с кем-то, но, возможно, это способ вселенной сказать Эндрю, что все, к чему он пытается стремиться, тщетно. - Я видел много неудачных браков, - говорит Нил еще более приглушенно, чем раньше, с пустыми глазами. - Это только заставило меня задуматься о том, что брак - всего лишь символ, и на самом деле он ничего не значит. - Если это просто символ, - говорит Эндрю апатично, но осторожно, - тогда важен смысл, который ты в него вкладываешь. Не имеет значения, во что превратили это другие люди. Нил, кажется, обдумывает это, рассеянно кивая. - Ты сказал, что ты не подходишь в мужья, но что, если где-то есть кто-то, кто хочет выйти за тебя замуж? Ты хотя бы обдумал бы это?” - спрашивает он, прижимая пальцы ног к плюшевому ковру. Горло Эндрю непроизвольно сжимается. - Может быть, - допускает он, вкладывая в свои слова как можно больше безразличия. - Если только они не отменят закон об однополых браках и снова не сделают их нелегальными. Он знает, что добивается реакции, раскрывая свою собственную сексуальность. Нил, однако, лишь криво улыбается. Эндрю хочет быть разочарованным, потому что легкое принятие Нила только поддерживает его надежду. Было бы лучше просто позволить себе утонуть, чем цепляться за хлипкий плот. - Если это произойдет, - язвительно замечает Нил, - ты можешь просто сбежать в другую страну. - Это твое представление об идеальном браке? - Нет, это мое представление об одном из способов жениться, - категорично говорит Нил. Затем он напускает на себя этот фальшивый восторженный вид, который обычно бывает у людей из отдела обслуживания клиентов, и его голос звучит бодро. - Какова ваша идеальная свадьба? Весенняя, летняя, осенняя или зимняя? На открытом воздухе? На пляже или в саду? Или, может быть, вы предпочитаете свадьбу в закрытом помещении? А как насчет цветовых схем? И давайте не будем забывать о... - Прекрати болтать, - прерывает Эндрю. Лицо Нила расплывается, когда смех льется из него подобно солнечным лучам, теплым и сочным. Пульс Эндрю учащается, и в его голове проносится: О. * Одним осенним утром Нил приходит в пекарню с пепельно-серым лицом и прерывистым дыханием. Это вызывает тревогу, поскольку он никогда не выглядел запыхавшимся во время пробежек. Он, спотыкаясь, идет на кухню, и Эндрю ловит его как раз в тот момент, когда он покачивается и чуть не ударяется головой о скамейку. Усадив Нила на табурет, Эндрю приносит ему стакан воды и отворачивается, пока он пьет. Это занимает некоторое время, но Эндрю терпеливо ждет, пока не чувствует легкое прикосновение стекла к своему плечу как знак того, что он может снова обернуться. Он забирает стакан из дрожащих пальцев Нила и бросает его в раковину. Затем он зажимает подбородок Нила между большим и указательным пальцами, наклоняя его голову то в одну, то в другую сторону, чтобы осмотреть его. - Я в порядке, - хрипит Нил. Эндрю скептически приподнимает бровь, и Нил вздыхает. - Ну, сейчас я в порядке. До этого я был... - он замолкает, изо всех сил пытаясь подобрать слова, чтобы высказаться, и Эндрю пережидает это. - Я не... я не мог есть. Вчера. Я думал... я думал, что со мной все будет в порядке. Я уже обходился без еды дольше, так что я... - Нил, - прерывает его Эндрю. Его другая рука сжата в кулак рядом с Нилом, поэтому он отпускает его, боясь, что ненароком причинит ему боль. В конце концов, помимо выпечки, его руки всегда знали только разрушение. - Мне жаль, - бормочет Нил, глядя вниз на свои колени. - Я расстроил тебя. - Не надо, - предупреждает Эндрю. - Я просто… - Нил прикрывает глаза, - ...так устал. Эндрю тоже. Он устал просыпаться, чувствуя себя мертвым грузом, он устал от язвительных высказываний, которые извергает на него его собственный разум, он устал дрожать черными бессонными ночами, и он устал ничего не чувствовать. Но он все еще пытается. Он ищет причины, чтобы уйти, но каким-то образом продолжает находить причины, которые вместо этого тянут его в противоположном направлении, подобно спокойному, непрерывному течению в укрощенной реке. Нил открывает глаза, приваливаясь к стене. - Тот разговор, который у нас был некоторое время назад, о браке - когда я говорил о том, почему никто не захочет быть со мной, я не упомянул, что мои проблемы будут главной причиной, по которой я собираюсь быть один до скончания времен, - говорит Нил с невеселой улыбкой на бледных губах. - Когда я думаю, что мне становится лучше, происходят подобные вещи, как будто говоря мне, что я никогда не буду в порядке, что я никогда не поправлюсь. Правая рука Эндрю взлетает к левой, ногти царапают черную ткань нарукавной повязки; импульс, привычка убеждать себя, что его шрамы - его слабость - не видны. - Би в обязательном порядке протирает столешницу двадцать раз в день, даже когда она не грязная. Ровно двадцать - ни больше, ни меньше. В противном случае она начинает беспокоиться, - говорит Эндрю, его голос звучит ровно. Замешательство сводит брови Нила вместе. Эндрю, впившись пальцами в локоть, продолжает говорить монотонно - как чтение строк в телеграмме. - Мне до сих пор снятся кошмары о вещах, которые произошли более десяти лет назад. Нил открывает рот, затем закрывает его, не сводя глаз с Эндрю. - Ты не в порядке. Никто из нас. Возможно, мы никогда не будем в полном порядке, но это не значит, что нам не становится лучше. Замешательство рассеивается. Глаза Нила цвета моря, о котором вы можете только мечтать. Он выпрямляется, сокращая расстояние между ними. Он протягивает руку и касается костяшек Эндрю, мягко подталкивая его разжать пальцы. Эндрю перестает царапать собственную кожу, позволяет Нилу взять его руку и вложить ее в свою теплую, покрытую шрамами ладонь. Он выглядит так, как будто хочет сказать: у нас все будет хорошо, - но не делает этого. Эндрю все равно это слышит. * Эндрю выносит из кухни поднос с лимонными макаронами, когда звенит колокольчик над входом, возвещая о прибытии клиента. Би поднимает взгляд от того места, где она вытирает стойку - уже в десятый раз за сегодня, отмечает Эндрю, - и поправляет очки на носу. - Добрый день, - говорит она, приятно улыбаясь. Эндрю не поднимает глаз, выкладывая макароны на витрину, пока не слышит знакомый голос, говорящий: - Привет. Это неописуемый подвиг, что он не роняет поднос. Нил не улыбается, но его глаза - да. Значки с надписями типа "I'm Gonna ACE This" и "Swift Tailor NOT Taylor Swift" приколоты к его зеленому вельветовому пиджаку, надетому поверх желтого комбинезона и его обычной белой футболки. На его ногах пара потертых ботинок, которые являются улучшением по сравнению с отвратительными сандалиями, которые он всегда носит, когда не босиком или в кроссовках для бега. Он немного прибавил в весе, щеки округлились, а одежда сидит лучше. Он никогда не выглядел таким ярким. - Это немного неожиданно, но могу я поговорить с Эндрю? - О, конечно! - соглашается Би. Она уходит на кухню, чтобы дать им немного побыть наедине, но не раньше, чем посылает Эндрю понимающую улыбку. Нил откидывает прядь своих растрепанных ветром волос с глаз и опирается локтями на стойку. - Привет. - Привет и тебе, - говорит Эндрю своим типичным скучающим тоном. - Разве тебе не нужно быть где-нибудь еще? - Я именно там, где я хочу быть, - отвечает Нил, и Эндрю почти сразу отлетает. - У тебя есть что-нибудь особенное для меня сегодня? - У меня есть лимоны в подсобке, - отвечает Эндрю. - Кислые и горькие, как твой рот. - Это то, на что, по-твоему, был бы похож вкус моего рта? Сейчас он улыбается, лукаво и игриво. Эндрю не следовало идти в свадебный магазин с Рене все эти месяцы назад. Он бросает на Нила равнодушный взгляд и заканчивает перекладывать макароны в витрину. Нил прикусывает нижнюю губу, барабаня пальцами по столешнице. - У тебя уже есть что надеть на свадьбу? - выпаливает он. - Нет, - говорит Эндрю, потому что планирование арендовать дешевый смокинг за день до свадьбы, вероятно, не считается. - А что? Наклонив голову, Нил заправляет прядь волос за ухо. - Я подумал, что мог бы сшить что-нибудь для тебя. Эндрю моргает. - Свадьба через две недели, - говорит он, не без того, чтобы заметить фальшь. - Я могу закончить до этого, - уверенно говорит Нил. Затем мягко: - Я имею в виду, если ты позволишь мне это сделать. Эндрю задается вопросом, была ли когда-нибудь возможность, что он скажет "нет". Поэтому он говорит единственное, что хочет сказать: - Да. - Да? - спрашивает Нил. - Я не собираюсь повторяться. Нил медленно выдыхает, его лицо расплывается в глупой, широкой улыбке. - Хорошо. Аромат хлеба, кексов и пирожных внезапно становится ошеломляющим. Это почти головокружительно, потому что Эндрю чувствует себя невесомым, все его иррациональные страхи потоком вырываются из головы. Группа студентов заходит в пекарню, их неистовый разговор отвлекает Эндрю и Нила от разглядывания друг друга. Би появляется снова, и Нил воспринимает это как сигнал, чтобы уйти. - Увидимся позже, - говорит он, выходя за дверь, колокольчик звенит у него за спиной, как песня. * Позже - это действительно позже в тот же день, после того, как Эндрю запер пекарню, а Мэтт поменял модную вывеску на витрине магазина для новобрачных с "ОТКРЫТО" на "ЗАКРЫТО". Эндрю изо всех сил старается дождаться, пока Мэтт и Ден уйдут, прежде чем пробраться внутрь, зная, что Нил ждет его. Он стучит костяшками пальцев по двери в швейную комнату, потому что Нил предпочитает, чтобы его предупредил звук стука, а не внезапный щелчок открывающейся двери. Нил стоит на коленях, зажав булавки между губами, и поправляет кружевную аппликацию на платье, которое носит безголовый манекен перед ним. Эндрю оставляет коробку с абрикосовым пирогом, который он принес с собой, на разделочном столе и подходит к подоконнику, не сводя глаз с Нила все это время - движения его ловких рук, выражение сосредоточенности на лице, сползание его нелепых очков на нос. Кстати, об очках - хорошо, что он надевает их только тогда, когда шьет и рисует. В противном случае у Эндрю развилась бы какая-нибудь нездоровая привязанность к ним. У Нила подгибаются колени, когда он встает, но, похоже, это его почти не смущает. Положив руки на бедра, он изучает платье, напевая. - А ты что думаешь? - Я думаю, что я бы это не надел. - Какой позор, - говорит Нил, растягивая слова. - Эти цвета так хорошо подошли бы к твоему лицу. - Я полагаю, так и было бы. - Иисус плачет об упущенной возможности, пока мы говорим. Уголок губ Эндрю подергивается. - Рене было бы неприятно услышать, что ты используешь имя господа всуе. - Хотя ее будущую жену это не смутило бы, - отвечает Нил с веселой полуулыбкой. Эндрю склоняет голову набок, раздумывая. - Откуда ты знаешь Рейнольдс? Нил не отрывает взгляда от платья, полуулыбка превращается в нейтральную линию. Эндрю начинает думать, что он не станет отвечать, но Нил говорит: - У нас был один и тот же диетолог. - Мы с Рене познакомились на групповой терапии, - говорит Эндрю, потому что ему кажется правильным, что он это делает. Нил подтверждает это кивком. Затем он роется в одном из своих многочисленных ящиков и, наконец, достает розовую измерительную ленту. Тогда пора переходить к делу. Эндрю встает. Сжимает и разжимает кулаки. Сбрасывает свою кожаную куртку. Проверяет, что его нарукавные повязки все еще плотно прилегают к локтям и спускаются к запястьям, один, два раза. Нил раскрывает свой блокнот на раскройном столе. Солнце село, небо приобрело темно-фиолетовый оттенок. Включена только лампа на швейной машине. Ее оранжевое свечение окутывает их странным коконом безопасности, как будто мир начинается в пространстве между ними и заканчивается сразу за пределами комнаты. Растягивая ленту возле груди Эндрю, Нил тихо спрашивает: - Можно мне? Тепло ползет вверх по шее Эндрю и обвивается вокруг его ушей, как виноградные лозы. Он говорит: - Да. - Ты можешь немного приподнять руки? Эндрю делает, как его просят, и Нил обматывает лентой самую широкую часть его груди. По коже Эндрю пробегают мурашки, и ему едва удается подавить дрожь. Следует мгновение затишья; Нил смотрит на его грудь, в его огромных голубых глазах ошеломленный взгляд. Затем он прочищает горло и отстраняется, чтобы записать цифры в свой блокнот. - Теперь твои руки, - говорит он, глядя куда угодно, только не в лицо Эндрю. - Можно мне? Эндрю кивает головой в знак согласия. Прикосновения Нила клинические, мимолетные, но Эндрю чувствует, как они обжигают его кожу, как спичка разлитую нефть. Записав результаты для рук и плечей, Нил встает на колени, чтобы начать измерять нижнюю половину тела Эндрю. На секунду Эндрю кажется, что он сейчас умрет. Нил обматывает ленту вокруг бедер, нацарапывает цифры в своих записях и продолжает измерять ноги Эндрю по внутреннему шву и по внешней стороне. Тревога вспыхивает в голове Эндрю подобно воющей сирене, но он подавляет рефлекс вздрогнуть. Он не позволяет ничему проскользнуть по выражению его лица, но Нил делает паузу, чтобы посмотреть на него снизу вверх. - Эндрю? Ты хочешь остановиться? Эндрю качает головой. - Ты можешь продолжать. - Я собираюсь провести ленту с внутренней стороны твоей ноги, там, где бедро соприкасается с пахом, вниз к ступне. Можно мне? Эндрю делает глубокий вдох, чувствуя, как он гремит у него в груди, как монеты в металлической коробке. - Да. Нил быстро снимает оба размера с ноги Эндрю, прежде чем встать и дать Эндрю знать, что он закончил. Эндрю на короткое мгновение закрывает глаза и, открыв их, обнаруживает, что Нил смотрит на него. - Ты в порядке? - спрашивает Нил, слегка нахмурившись от беспокойства, запечатлевшегося в его чертах. Эндрю кивает, потому что с ним действительно все в порядке, потому что у него нет причин бояться, что Нил причинит ему боль. Выдыхая неслышный вздох облегчения, Нил слегка улыбается ему. Он поворачивается обратно к столу, склонив голову и просматривая свой блокнот. Волосы, вьющиеся у него на затылке, создают впечатление, что его татуировка бабочки движется, крылья трепещут на фоне кожи. - Почему бабочка, - говорит Эндрю. Нил вскидывает голову, глядя на Эндрю через плечо. Потирая пальцами затылок, он прислоняется к столу, уставившись в пол. - Метаморфозы, - говорит он. - Перемены. - Второй шанс, - догадывается Эндрю. - Да, - тихо соглашается Нил. Его глаза поднимаются, чтобы встретиться с глазами Эндрю. - Почему нарукавные повязки? Этот вопрос сковывает мышцы в конечностях Эндрю. - Шрамы, нанесенные самому себе, вызывают ненужную жалость, - удается ему сказать отстраненно. Мрачное понимание в глазах Нила - не разбавленное никакой формой жалости - заставляет тело Эндрю напрячься. - Да, - снова говорит Нил, на этот раз гораздо более сдержанно. Он складывает руки на животе, как будто пытаясь прикрыть свои собственные шрамы, и что-то начинает болеть в горле Эндрю, сырое и незнакомое. Он шагает вперед, пока кончики его ботинок не соприкасаются с кончиками пальцев ног Нила. Когда он протягивает ладонь, Нил смотрит на него долгим тяжелым взглядом, прежде чем разжать руки и накрыть ладонь Эндрю. Эндрю берет его за руку, уши горят так горячо, что от них можно было бы прикурить за милю. - Я хочу поцеловать тебя, - он постукивает большим пальцем по костяшкам пальцев Нила, - прямо здесь. Да или нет? Он наблюдает, как дрожит горло Нила, когда он сглатывает. - Да. Закрыв глаза, Эндрю склоняет голову и прижимается дрожащими губами к руке Нила. Это похоже на взрыв звезд у его рта. - Ты можешь... сделать это снова? - говорит Нил, слова сладкие и воздушные, как меренга. Эндрю может, и он это делает, запечатлевая поцелуй на шраме, опоясывающем запястье Нила. Когда Нил просит еще и еще, Эндрю проводит губами по его руке, задерживаясь на каждом выцветшем порезе и ожоге, с которыми сталкивается. Дыхание Нила прерывается, как будто оно спотыкается само о себя, и Эндрю поднимает глаза, чтобы увидеть его расширенные зрачки, черные чернила, разлитые по сюрреалистической синеве его глаз. Эндрю выпрямляется, убирая пальцы с медлительностью человека, который явно не хочет отступать. Нил смотрит вниз на свои ноги, его щеки приобретают привлекательный пунцовый оттенок. С челкой, падающей на глаза, он водружает очки на нос. - Я думаю, что на сегодня с меня хватит. Нам пора домой. Кивая в знак согласия, Эндрю делает шаг назад из его личного пространства в холодную безопасность своего собственного. Нил бегло наводит порядок на своем рабочем месте, запихивая блокнот и очки в сумку с изображением кошки. Он проверяет окна и двери, прежде чем запереть магазин, Эндрю сразу за ним. Шумная компания пьяных мужчин вываливается из бара в нескольких магазинах дальше по авеню, и Эндрю инстинктивно прижимает Нила к окнам. Хохот мужчин и задорные насмешки сливаются в ночи, когда они, пошатываясь, идут в противоположном направлении. Эндрю чувствует, как напряжение покидает его, как прореха в мешке с водой, и отступает назад, обнаружив, что Нил бросает на него слегка удивленный, но задумчивый взгляд. - Ты на велосипеде? - спрашивает он, потому что глаза Нила все еще иногда выбивают из колеи, то, как они пронизывают его насквозь, как будто стены, которые он годами возводил вокруг себя, сделаны из мокрой бумаги. - Да, - говорит Нил, дергая подбородком в сторону велосипедных стоек. Он плотнее запахивает куртку на груди, подтягивая ремень сумки на плече, когда она сползает по его руке. - Где ты припарковался? Эндрю указывает большим пальцем в сторону своей машины на другой стороне улицы. - Ладно. Тогда, думаю, это прощание, - Нил кладет сумку в переднюю корзину своего велосипеда, аккуратно опуская сверху коробку с абрикосовым пирогом. После того, как он отпирает свой велосипед и включает передние и задние фары, он подводит его к Эндрю. Он несколько раз открывает и закрывает рот, его обычно острый язык притупился. Удерживая велосипед одной рукой, он осторожно протягивает другую, засовывая два пальца в карман куртки Эндрю. Некоторое время пожевав губами, он бормочет: - Я действительно рад, что встретил тебя. Эндрю хочет отмахнуться и сказать: ты лжешь, ты лжешь, ты лжешь, - но не делает этого. Вместо этого он говорит: - И я. Что встретил тебя. Потому что ему кажется правильным, что он это делает. Тревожный рот Нила складывается в подобие улыбки, красивой и опасной, как и все остальное в нем. - Спокойной ночи, Эндрю, - говорит он, садится на велосипед и сворачивает с тротуара на дорогу. Город гудит вокруг Эндрю, соперничая за его внимание своими уличными фонарями и толпами по выходным, но все, на чем он может сосредоточиться, - это задние фонари велосипеда Нила, светящиеся красным, бьющиеся, как трепещущие крылья бабочки. * Что касается свадеб, то свадьба Рене и Эллисон не слишком отупляет. Она не такая насыщенная событиями, как у Ники, но и не такая мягкая, как у Аарона. Он полагает, что должен быть благодарен за то, что его еще не было в их кругу общения, когда Ден и Мэтт поженились. Вообще находиться в их кругу общения и так достаточно хлопотно, но теперь у него появилось дополнительное неудобство, связанное с осознанием того, что его окружает кучка женатых влюбленных дураков. Это забавно, по крайней мере, когда алкоголь начинает течь рекой. Открытый бар, вероятно, единственное спасение на свадьбе, если не считать появления Нила в подобранном со вкусом костюме и с аккуратно уложенными волосами. - Окей, но... но это, похоже, лучший пирог, который я пробовал за всю свою жизнь, - говорит Ники с красноречием весьма пьяного человека. Он всегда был разговорчивым пьяницей, что нисколько не отличается от его трезвого "я". - И... и позволь мне сказать тебе, - Ники икает. - Я съел так много гребаных пирожных за время, проведенное на этой суке земле, так что это о чем-то говорит. Он рыгает, а потом шмыгает носом. - Боже, Эндрю. Ты такой талантливый кондитер. Я имею в виду, пекарь. Талантливый пекарь. Тебе нужно... тебе нужно испечь мне и Эрику еще один торт. Прямо сию минуту. Я хочу... швырнуть все это себе в лицо. - И что ты хочешь, чтобы было написано на торте, - спрашивает Эндрю, методично срывая каждую розовую розу с центральной части их стола и бросая ее на пол. Его кузен прищуривается. - Я… - он поворачивается к Эрику и шепчет: - Мы хотим говорящий торт? Эрик, который так же пьян, лениво ухмыляется. - Я думаю, ты заслуживаешь говорящий торт. Ты заслуживаешь всего, любовь моя. - Боже, - рыдает Ники, - я так чертовски сильно тебя люблю. Он набрасывается на своего мужа, и они оба оказываются запутавшимися на полу, небрежно целуя друг друга. Скривив губы в легкой гримасе, Аарон отодвигает свой стул от стола и поворачивается к Эндрю. - Я собираюсь уйти, прежде чем они опозорят меня до смерти. Тебе тоже следует. Эндрю делает движение, чтобы встать, но затем замечает Нила, пробирающегося через танцпол к столу. Он остается на своем месте, взмахивая рукой в сторону своего близнеца в прогоняющем жесте. - Что? Ты собираешься остаться здесь на всю ночь или что-то в этом роде? - Забирай свою жену и уходи. Мне нужно уладить кое-какие дела. Его близнец недоверчиво смотрит на него, но потом просто качает головой. - Ладно, неважно. Я напишу тебе перед нашим завтрашним вылетом. Аарон и Кейтлин уходят как раз в тот момент, когда Нил плюхается на недавно освободившееся место рядом с Эндрю. Он сидел с Ден и Мэттом во время церемонии, и прежде чем Эндрю смог подобраться ближе после всего, к нему подошел некто по имени Кевин Дэй. По-видимому, он какой-то известный дизайнер со своей собственной линией, и он знает Нила с тех пор, как они были детьми; он утверждает, что их близкие отношения завязались с того дня, когда они впервые научились продевать конец нитки в иголку. Эндрю не мог сделать такого вывода из того, как они кричали и шипели друг на друга по-французски во время начала приема. Волосы Нила теперь еще более взъерошены после того, как его несколько раз вытаскивали на танцпол. В какой-то момент он снял пиджак и галстук, но остался в жилете, несколько пуговиц на рубашке расстегнуты, обнажая горло и ключицы. Эндрю делает большой глоток своей "Маргариты". - Ты все еще в галстуке, - дразнит Нил, и Эндрю почти закатывает глаза. Там, где остальная часть его сшитого на заказ костюма черная, его атласный галстук розовый, в тон подвешенным к потолку азалиям и кончикам волос Рене. Он целую минуту пялился на Нила после того, как надел его во время примерки. Нил просто улыбнулся и наклонил голову к руке Эндрю, застегивая запонки. - Я думаю, что мой галстук потерян где-то там, - мрачно продолжает Нил, наблюдая за толпой на танцполе. - Трагично, - комментирует Эндрю. - Ты не танцуешь? - Я думаю, ты достаточно потанцевал для нас обоих. Нил напевает. - Напомни, как это называется? Тот, что у нас было третьим блюдом. - Милль фейль. - Милле-фейль, - повторяет Нил с гораздо лучшим произношением. - Я думаю, что пока это мое любимое блюдо. Эндрю надеялся, что это произойдет, когда он решил подготовить несколько сотен штук к приему. Малиновый милле-фейль. Он знает, что малина - любимая ягода Нила. - Я украл немного торта, - говорит Нил. - Я съем его дома и дам тебе знать, как оно будет на вкус. Эндрю испек трехъярусный торт "красный бархат". Вероятно, это одно из его самых причудливых пирожных с большим количеством съедобных украшений и толстым слоем помадки. - Делай все, что хочешь. Нил продолжает наблюдать за своими друзьями на танцполе, но Эндрю видит легкую улыбку, которая появляется на его губах. Песня, льющаяся из динамиков, превращается в балладу, что-то избитое и сентиментальное, что-то о любви и вечности и обо всем остальном, во что Эндрю не верит. - Они выглядят счастливыми, - говорит Нил. Он имеет в виду Эллисон и Рене. Все на свадьбе экстравагантно и стильно, изысканно настолько, что это по силам только тому, у кого столько денег, как у Эллисон, но сама церемония казалась подлинной в своей простоте. Невесты обменялись сердечными клятвами; Эндрю позволил словам проникнуть в одно ухо и выйти через другое, заняв пост рядом с Рене как уважаемый друг невесты. Возможно, у них с Эллисон никогда не сложатся лучшие отношения, но даже он может видеть, сколько счастья они с Рене подарили друг другу, сколько счастья они продолжат делить в будущем. Значение этого слова всегда ускользало от Эндрю, но он научился распознавать его, наблюдая за другими людьми. - Я полагаю, что так оно и есть, - говорит он. Глаза Нила спокойны и ясны, когда он смотрит на Эндрю. - Все еще не веришь в брак? - спрашивает он с легкой усмешкой на губах. Эндрю смотрит в ответ, его лицо не двигается. - Одна свадьба не изменит моего мнения. Или две, или три, или четыре, если уж на то пошло. Нил пожимает плечами. - Кто знает? Может быть, то, что ты увидел, как твоя лучшая подруга женится, стало для тебя откровением, - он делает паузу, откинув голову назад, словно размышляет. - Если подумать, я предполагаю, что теперь я мог бы поверить в брак. Задумайся о налоговых льготах. - Ты весьма романтичный, не так ли? - Просто одно из моих многочисленных качеств, - говорит Нил, растягивая губы в подобающей улыбке. Его голубые глаза, сияющие весельем, скользят по полу у их ног, затем снова поднимаются на Эндрю. - Твой кузен, похоже, тоже романтик. Эндрю почти боится смотреть, но все равно делает это. Ники и Эрик перестали целоваться и теперь обнимаются на полу, почти задремав. Типично. - Нил! - Ден подскакивает к креслу Нила, хватает его за руку и рывком поднимает на ноги. - Невесты вот-вот бросят букеты. Идем! - Ден, - говорит Нил, в его голосе смешиваются смех и недоверие, - ты уже замужем. - Кого это волнует? - говорит Эллисон, выглядящая собранной в бальном свадебном платье, которое Нил разработал специально для нее. На ее макияже нет ни единого пятнышка, а в прическе выбилась одна прядь, хотя большую часть вечера она танцевала, пила и целовалась со своей женой. - Люди просто хотят получить шанс пнуть локтем других людей в живот и поймать букет цветов. Ты должен присоединиться к групповому траху. Покажи всем, кто здесь главный. - Слушай, слушай, - подбадривает Ден. - И кто-нибудь, разбудите Хеммика. Это его любимая часть. Эллисон задирает юбку и пинает Ники по ноге. Он резко просыпается, выглядя настороженным. - Мы собираемся бросить пару гребаных букетов. Ники вскакивает на ноги, хватаясь за спинку стула, когда отшатывается назад. - Вам всем лучше поостеречься, - бормочет он невнятно. - Я собираюсь выдрать много волос, как в реальном, так и в метафорическом смысле. - Удачи, детка! - кричит Эрик с пола. Когда Ден уводит Нила и Ники прочь, Эллисон поворачивается к Эндрю со взглядом, полным смутного отвращения. - Не вступаешь в драку? Это твоя специальность, не так ли? - Я не знал, что ты заинтересована в том, чтобы на твоей свадьбе произошло убийство. Эллисон усмехается. Со сталью в глазах она тычет дрожащим пальцем ему в лицо - единственный признак того, что она более чем немного навеселе. - Тебе лучше обращаться с ним правильно. Взгляд Эндрю остается спокойным и пустым. Нет никаких сомнений в том, кого она имеет в виду. - Или что? - Или я выцарапаю тебе глаза и попрошу мою прекрасную жену надрать тебе задницу. - Принято к сведению, - вежливо говорит Эндрю, отводя взгляд в сторону в явном отказе. Удовлетворенная, Эллисон с важным видом уходит. Целая стайка из гостей - некоторые женаты, другие нет - уже столпилась на танцполе, предвкушая бросок цветов. Принцесса была права - люди просто хотят получить удовольствие от попыток поймать цветы. Похоже, их не волнует смысл, стоящий за этой идиотской традицией. Невесты занимают свои места. Эндрю видит Нила, зажатого между восторженным Мэттом и сопротивляющимся Кевином. Рене и Эллисон бросают букеты одновременно. Толпа затаила дыхание. Букет Эллисон взлетает вверх и застревает на цветочных панелях на потолке. Букет Рене взмывает вверх, затем по изящной траектории опускается обратно. Ад вырывается на свободу в виде шквала нескоординированных движений и оглушительных воплей. Возможно, это просто глупая удача. Возможно, все остальные пьяны, а он единственный, кто нет. Возможно, Рене все это спланировала, потому что никогда нельзя быть слишком уверенным, когда речь заходит о ее коварной стороне. Что бы это ни было, это не меняет того факта, что букет кремово-розовых роз идеально ложится в ладони Нила, а кольцо скользит на палец. Он ошеломленно моргает, глядя на это. Его друзья хлопают его по спине и пеленают в крепких объятиях, поддразнивая его тем, что он следующий, кто свяжет себя узами брака. Его рот изгибается в форме саркастической улыбки, когда он отвечает на их шутки едким замечанием. Среди всего этого его взгляд находит взгляд Эндрю, как компас, указывающий на север. Музыка возобновляется. Все больше людей начинают расходиться, просачиваясь в зимнюю ночь. Танцпол пуст, если не считать невест. Они медленно покачиваются в такт мелодии, обхватив руками талии, прижавшись лбом ко лбу. Нил возвращается к нему. Кружевная лента вокруг букета почти развязана и волочится по его коленям, когда он садится. У Эндрю покалывает кожу, когда Нил протягивает руку и предлагает ему розы. - Слишком дешево, чтобы на самом деле купить мне цветы? - спрашивает Эндрю. - Я не знал, что ты предпочитаешь - цветы или муку. - Ты не смешной. - Я подумал, что было бы вежливо подарить тебе букет роз, прежде чем я спрошу, можно ли тебя поцеловать. Эндрю делает глубокий вдох. Выпускает воздух сквозь зубы. Не отворачивается от пристального взгляда Нила. - Ты асексуален. - Я такой, - говорит Нил. - Это не значит, что я не хочу тебя поцеловать. - А ты хочешь? Сейчас? - Я хочу. Желудок Эндрю скручивается, как от шоколадных хлебных палочек, которые он испек на прошлой неделе. - Оставь цветы себе. - Это означает "нет”? - Это ”да", - говорит он Нилу. Ресницы Нила трепещут, когда он наклоняется на полпути, руки сжаты в кулаки, лепестки роз дрожат. У Эндрю пересохло во рту, язык скребет по небу, как наждачная бумага. Нил чувствуется, как оазис, а Эндрю опустошен, голоден и дрожит. Его ладонь обвивается вокруг задней части шеи Нила, татуировка в виде бабочки прижалась там, как железное клеймо на его коже. Он целует его прямо в сводящий с ума рот, чувствует, как он обжигает его губы. Его разум шепчет да, и да, и да. На этот раз он согласен.