* * *
— Откуда ты родом, Шепард? — в голосе Моринт звучали веселые нотки, как будто она уже угадала ответ и теперь ждала, когда галактика за ней поспеет. — Ланьчжоу. Это в Китае, на Земле. — Он откинул голову на подушку, сложив руки на груди. Чтобы попытаться убить его, ей придется отойти от изножья кровати. Он вполне мог притвориться, что ему удобно. — А что насчет тебя? Такая была игра. Око за око. Она говорила с ним как с человеком, не с командиром — но вместе с этим он рисковал, что сам дает ей все средства, чтобы залезть к нему в голову. — Серрис. Хотя я уже сотни лет там не бывала. Тессия серьезнее подходит к претензиям на звание юстицара, чем остальная галактика, — сказала Моринт. — Твои родители еще там? Гордятся своим героическим сыном? Он знал их имена. Альянс провел полную генетическую экспертизу в Гонконге, прежде чем позволить ему поступить на службу, и получил результаты. Ма Сяо и Ма Сянвэй, у которых был трехмесячный сын, погибли в результате взрыва после непредвиденного сбоя на фабрике Элдфелл-Эшленд, где они работали. Экспериментальные материалы месяцами просачивались сквозь стенки, пока реактор наконец не рванул. Он сменил несколько приемных семей и пять лет провел в банде, прежде чем наконец услышал слово «элемент-ноль». К тому времени никто уже не звал его «Ма Цзюнь». Он был Майсон, Майсон Шепард. Имя, которое позволяло не выделяться из толпы, даже без перевода. То, на которое вербовщик и глазом не моргнул, когда Шепард сказал, что он из Ланьчжоу. В конце концов, столица была известна группой «местных экологических экстремистов». И почему бы это? — Никогда не подумал бы, что именно ты станешь говорить о родителях, — сказал он. — Потому что ты помог убить мою мать? — Моринт тихо рассмеялась. — Можно подумать, от этого твой ответ поменялся бы. — Она собиралась убить меня, как только мы покончим с Коллекционерами. Этого нельзя было допустить. — Я знаю, как тебе не терпелось избежать топора палача, Шепард, — Моринт подняла руку ладонью вверх. — И не осуждаю. Он переплел свои пальцы с ее; чуть сжал. Под синей кожей, под изящным сложением — знал он — скрываются столетия мощи, бесконечный голод, ожидающий выхода. Вот почему он допустил смерть Самары. Ему не нужен был палач; он нуждался в ком-то, кто бы напомнил ему: каким монстром он может стать, если позволит себе отвлечься от миссии. Такие люди, как он, нужны на войне — пока признают, что потом станут расходным материалом. Но он нутром чуял, что эта война не кончится Коллекционерами. Еще было слишком рано.* * *
— Я скучаю по своим сестрам, — сказала Моринт, откидывая голову назад под струи душа. — Думаю, я их навещу. Он сидел у себя за столом и водил пальцем по выбоинам на своем старом шлеме. Она вторгалась в его личное пространство, когда ей вздумается, ожидая, пока он ответит на вызов. Если он разозлится, если потеряет контроль — Моринт получит его. То, что они пережили ретранслятор Омега-4, ничего не изменило. — Стоило бы, — согласился он. — Они в монастыре, верно? — Да. — Шум воды помалу затих. Он услышал, как она сняла с вешалки полотенце. — Я как раз написала им по электронной почте, что наша мать погибла как герой, сражаясь с Коллекционерами. Его пальцы замерли над проржавевшим титановым сплавом. — Ты не поставишь это себе в заслугу? — Они не поверят, что я настолько изменилась. Моринт выступила из душевой уже в черной броне Самары. Тщательно выровняла на лбу золотую диадему. Ее каблуки мягко процокали по полу — и вот она была уже на виду, очищенная от крови и грязи. Его волосы еще не просохли: темные пряди на затылке торчали вверх. Пальцы Моринт скользнули по гладкой линии свежевыбритого подбородка. Ему потребовалось все самообладание, чтобы не прильнуть ей навстречу. Если он поддастся — сломается. Прошло слишком много времени с Эшли, с Вирмайра. Аленко всё еще не разговаривал с ним. Наверное, это было к лучшему. — Если ты собираешься куда-то, сейчас самое время. У меня был вызов от адмирала Хакетта. Это одиночная миссия, но Альянс снова смотрит в мою сторону. — Ты предупреждаешь меня? Как мило. — Моринт убрала руку. — Я исчезну, когда будет нужно. Он пожал плечами. Не имело значения, уйдет она или нет. Эта миссия будет последней, и тогда он скажет Хакетту найти кого-нибудь еще, чтобы возглавить фронт. Мертвец не может шагать бесконечно.* * *
Ее не было на месте, когда он вернулся из системы Бахак — дыры в пространстве, где когда-то находился ретранслятор «Альфа». Триста тысяч погибших, и он бы упал в объятия Моринт и уснул. Настоящим сном, не похожим на пустоту Альчеры, на лихорадочные грезы под лазерными скальпелями. Иногда его сердце замирало, когда он бежал по полю боя; ему так и не выдалась возможность спросить Миранду, сколько раз оно останавливалось. Хакетт доставил его обратно на Землю: на родной мир, который, как предполагалось, он защищал. После Акузы, после Сарена, после Предвестника — его вернули обратно. Жнецы приближались с каждым днем, который он проводил в камере, играя в карты с Вегой и отжимаясь. Джеймсу нужны были военные байки, которых он не стал бы рассказывать. Вместо этого он говорил об улицах Ланьчжоу, о том, как угонял скайкары в Гонконг и праздновал весенний фестиваль в Шанхае. Это было лучше, чем вспоминать, что он под стражей в Ванкувере: дома и в то же время нет. Даже когда горела Земля, когда турианцы, кроганы и кварианцы ждали, что он явится в самую гущу событий и — в разгар войны — исправит шестнадцать столетий ошибок, он не прекращал прислушиваться. Лиара не спрашивала, зачем ему архивы и новостные ленты — просто пересылала их на его терминал. Она всегда прикрывала ему спину, пускай он не вполне понимал, почему. Она должна была возненавидеть его после Лесусса, после того, как он схватил Фалере за грудки и потребовал сказать, где Моринт — Мирала. Фалере разрыдалась, умоляя его спасти Рилу — и тогда она расскажет ему всё, что знает. Как оказалось, это было почти ничто. Просто слух от матриарха монастыря, что кто-то — на несколько недель раньше — безуспешно пытался взломать систему безопасности. Он оставил Фалере, где она и была — искать утешения в руинах. Не нашлось ничего. Ни на Тессии, ни на базе Призрака. Он даже спросил Арию: не появлялась ли в «Чистилище» ардат-якши. Смерть приходила легко — когда Моринт не смеялась ему на ухо как живое напоминание. Потери подсчитывались и признавались приемлемыми. Ему не приходилось даже оправдываться: Альянс и Совет просто кивали в ответ. В Лондоне — в самом конце — он понял. Более дюжины баньши уже погибло под его кулаками и дулом дробовика; биотический заряд нес его сквозь поле боя во вспышке голубого сияния. Она ничем не отличалась от остальных: синяя кожа выцвела в бледно-серую, живот вздулся. Узелки элемента-ноль светились под плотью, кости рук деформировались в клешни, и все жизненно важные системы пронизывали трубки. Он даже не колебался бы, если бы не почувствовал знакомый холодок по спине. Свинцовая тяжесть ее разума легла на плечи, побуждая упасть на колени, сдаться. — Прости. Микрофон шлема был включен; он знал, что Лиара и Джеймс слышали его. Это не имело значения. Он нажимал на спуск до тех пор, пока в дробовике не кончились заряды.* * *
Мелькнуло запоздалое сожаление. Стоило убить и Фалере тоже — не заставлять ее жить с осознанием, что она осталась последней. Стальные уголки каждой таблички впивались ему в ладонь, когда он перебирал их — Моринт, Мирала, Моринт. Если бы Лиара выбирала для него, под каким именем он бы хотел здесь остаться? Ее имя идеально встало под именем Самары. Мягкий щелчок был утешением, подтверждением постоянства, конца всему. Он прочел список до конца, подсчитывая про себя цифры, которым здесь не нашлось места. Герои и жертвы — вместе; потери на выигранной им войне. После всего этого — она бы поняла. Его пистолет ждал на столе в каюте, снятый с предохранителя, рядом со стаканом «Серрис Айс». Одно нажатие на спусковой крючок, и они вместе уснут в темноте. Никому другому не придется страдать из-за этого.