Ведь дружба — это настоящее приключение!

— Итак, что мы будем смотреть? — Спрашивает Стивен, и Марк стонет — внутренне — потому что Стивен сейчас владеет телом. Однако, по-видимому, он недостаточно сдержан, потому что чувствует, как их брови хмурятся, когда Стивен хмурится в ответ. — Ну, не нужно быть таким. — Просто выбери что-нибудь, — говорит ему Марк. — В противном случае мы будем сидеть и обсуждать это в течение следующих двух часов. Лейла, свернувшаяся по-кошачьи рядом со Стивеном на диване, поворачивает голову. — На что жалуется Марк? — То, что я называю «дать каждому возможность выразить свои предпочтения», он называет «занимать слишком много времени», — чопорно говорит Стивен. — Марк, приятель, ты забываешь, что у нас с тобой теперь демократия. Это заставляет Лейлу рассмеяться. Марку нравится ее смех, нравится снова постоянно слышать его после тех напряженных нервных месяцев, прямо перед тем, как он отказался от своего брака и попытался убедить себя, что сделал это ради нее. То, что у них есть сейчас, не то, что было раньше, и они, все трое, все еще пытаются приспособиться к жизни, в которой есть Стивен, и нет Хоншу, жизни, в которой только Лейла обладает сверхспособностями. Но это хорошо. Лучше, чем то что Марк когда-либо думал, он имеет право заслуживать. Они отправили неподписанные документы о разводе в шредер вскоре после того, как Лейла присоединилась к ним в Лондоне, закончив наводить порядок в Каире. Так что она и Марк все еще женаты, но они не совсем поняли, какой у них сейчас брак. В настоящее время это был брак, в котором они живут порознь, но проводят много времени вместе. Это ощущается так, будто они снова встречаются, учатся быть друг с другом так, как они делали в начале своих отношений, за исключением того, что на этот раз Марк ничего от нее не скрывает. Марк знает, что он очень много скрывал от Лейлы в течение долгого времени, и он также понимает, что он обязан ей шансом узнать человека — людей — которым он действительно является, чтобы Лейла могла сама решить, каким она хочет видеть свое будущее. Он очень надеется стать его частью. И такие ночи, к удивлению Марка, являются частью его новой жизни, которую он очень сильно любит. Ночи, когда он или Стивен или они оба ходят в квартиру, которую сняла Лейла, и они вместе готовят ужин, сидят на диване и смотрят телевизор, слушают музыку или читают. Марку даже не нужно полностью присутствовать в эти моменты, чтобы наслаждаться этим. Он может парить на заднем плане, пока Стивен и Лейла сидят бок о бок, читают и довольны собой. Это мало чем отличается от того, как он раньше следил за жизнью Стивена со стороны, наблюдая, пока тот работал в сувенирном магазине в музее или ходил за продуктами, но это лучше, потому что Марк больше не прячется. Теперь он может выступить вперед и сказать: — Если ты покупаешь вино, возьми для меня упаковку пива из шести бутылок. или — Не глотай так быстро еду, у нас будет изжога. Стивен берет пульт от телевизора и начинает прокручивать варианты. Проблема, конечно, в том, что Марк точно знает, какие фильмы нравятся Стивену, и почти все они кажутся ему невыносимо слащавыми. И вот оно. — О-о-о-о, «Ноттинг Хилл», — говорит Стивен. — Мне это нравится. По крайней мере, это не «Реальная любовь». Марк ненавидит этот гребаный фильм. Но «Ноттинг-Хилл» ему нравится не намного больше. — Вы, должно быть, видели это уже раз двадцать, — указывает он. — В любом случае, Лейле не нравятся ромкомы. (Это правда. Лейла вообще не любит голливудские фильмы и предпочитает европейское артхаусное кино. Марк помнит очень раннее свидание, когда она повела его на какой-то французский фильм, от которого была в восторге. Он заснул на полпути — он думал, что это сошло ему с рук, пока Лейла не сообщила ему на выходе, что пара перед ними обернулась, чтобы пожаловаться на его храп. — Знаешь, — сказала она, — если нам не нравятся одни и те же вещи, это нормально. Мы будем делать то, что нравится нам обоим вместе, а остальное по отдельности. Это был первый раз, когда Марк начал верить, что его отношения с Лейлой действительно могут быть чем-то, что он мог заставить работать.) Лейла не выглядит так, будто собирается возражать — Марк думает, что она потакает Стивену, — но он знает, что его точка зрения была принята, когда Стивен говорит: — Может, и нет, — и продолжает листать меню. Он просматривает список, делая короткую паузу, чтобы позволить Марку или Лейле высказать свое мнение, прежде чем двигаться дальше. Пятнадцать минут спустя они вместе отвергли «Дневник Бриджит Джонс», «Амели», «Ла-Ла Ленд » и «Вам письмо». —Ты не можешь ненавидеть все это, — говорит Стивен Марку, когда они исчерпали всю коллекцию ‘современной классики’. Марк выходит вперёд и берет себя в руки настолько, чтобы говорить вслух. — Это не моя вина, если у тебя ужасный вкус в кино. — Но это отчасти твоя вина, — дружелюбно отвечает Стивен. — У тебя был шанс дать мне хороший вкус, когда ты меня придумывал. Марк бросает короткий косой взгляд на Лейлу, достаточно долгий, чтобы увидеть, что она старательно не реагирует на это. Теперь она знает всю историю, или, по крайней мере, достаточно, чтобы понять, кто он такой — кто они такие — и почему. Из всех откровений, с которыми им со Стивеном пришлось столкнуться, пока они были в Дуате, это то, что вызывает наибольший дискомфорт между ними: вновь обретенное Стивеном знание о том, что он является продуктом травмы Марка, механизмом преодоления с именем и личностью. Это совсем не то, что Марк чувствует к Стивену, но он не знает, какие слова использовать, чтобы успокоить его. И с момента их возвращения Стивен начал отпускать шутки и комментарии о своем статусе изобретения Марка, которые расстраивают последнего и заставляют его чувствовать себя виноватым, хотя он не может почувствовать даже малейшей нотки обиды или гнева за каждым словом Стивена. Это Лейла прерывает момент неловкости, вероятно, намеренно. — Давайте послушаем твои предложения, — говорит она Марку, и он с благодарностью берет на себя управление пультом и начинает перемещаться по меню. Его критерии просты: Марк любит, чтобы его развлечения были бессмысленными и эскапистскими. Насилие — это хорошо, но не реалистичное насилие — он видел, сталкивался и получал слишком много подлинного разнообразия, чтобы наслаждаться чем-то иным, кроме гимнастики и танцев, которые в большинстве голливудских фильмов сходят за драку. Ничего о супергероях: в годы, последовавшие за тем, как битва за Нью-Йорк привлекла внимание всего мира к Мстителям, произошел краткий всплеск их популярности, но, к счастью, тенденция, похоже, пошла своим чередом, и Марк не заинтересован смотреть что-либо, что изображает обладание сверхчеловеческими способностями как забавное и героическое, когда он пережил грязную реальность. Он любит хорошую автомобильную погоню и предпочитает старые фильмы с практичными спецэффектами современным с переизбытком CGI. Он не будет смотреть ничего, где детям угрожают или причиняют боль. И это прекрасно, потому что Стивену тоже невыносимо на это смотреть. Но Стивен явно все еще немного уязвлен тем, что Марк отклонил все его предложения, потому что он радостно отвергает все предложения Марка. Они не будут смотреть ни «Скалу» (классический боевик, Николас Кейдж никогда не был лучше), ни «Тренировочный день», ни «Скорость», ни любой из фильмов про «Крепкого орешка», даже «Крепкий орешек 3: Возмездие » ( — Что это вообще значит, Марк?). — Хорошо, — в конце концов говорит Лейла своим безапелляционным тоном. — Если вы двое не можете договориться о чем-то, я выберу. И теперь они оба внутренне стонут, потому что это, вероятно, означает трехчасовую драму, действие которой разворачивается на рыбоперерабатывающем заводе. На норвежском языке. Конечно же, Лейла направляется прямиком к самому малоизвестному разделу каталога Netflix, месту, где они хоронят фильмы, которые никто не хочет смотреть. Она прокручивает свой путь через меню за подменю, прокладывая курс в направлении, противоположном тому, что должен показать ей алгоритм. Внезапно на экране появляется знакомое изображение. Затем оно снова исчезает, когда Лейла уходит дальше. Марк надеется, что это было не то, что он подумал, или — если это было так — что Стивен этого не заметил. Слишком поздно. Это было то, о чём он думал, и Стивен заметил это. — Подожди, — настойчиво говорит Стивен. — Возвращайся, возвращайся. Лейла останавливается и нажимает кнопку «назад» на пульте... — Что ты ищешь? — Это, — говорит Стивен. — Остановись! Остановись там! Экран замирает, и Марк смотрит на картинку, которую он очень хорошо знает. Это то же изображение, которое было изображено на плакате, который он прикрепил к стене своей спальни, когда ему было одиннадцать лет, и который все еще был там в тот день, когда ему исполнилось восемнадцать, и он сбежал из родительского дома, чтобы присоединиться к армии. Возможно, плакат все еще висит на стене его старой спальни; за исключением неудачной попытки пойти на шиву его матери, Марк никогда не возвращался в этот дом. Это постер для фильма «Разрушитель гробниц». Который, каким-то образом, благодаря каким-то странным причудливым сделкам со стримингом, был доступен для просмотра на Netflix. — О Боже, это оно, не так ли? — Стивен говорит. — Марк, я прав, не так ли? Это оно. Марк не отвечает. Он не может заставить себя что-либо сказать, ни вслух, ни в их голове. Лейла выглядит озадаченной и более чем заинтригованной. — На что я здесь смотрю? Прежде чем Марк может сказать что-нибудь, чтобы остановить ее, она выбирает название и переходит в раздел «Дополнительная информация», где начинает читать краткое содержание сюжета: — Вся семья будет в восторге от этой классической приключенческой истории. Присоединяйтесь к отважному археологу доктору Стивену Гранту, когда он... — Она замолкает. Марк может видеть, как она вспоминает первоначальную дату выхода фильма в 1990-е годы. Делает расчёты в уме. — О, — говорит она. — Это... — Да, — говорит Стивен. — Это я. Отважный археолог, искатель приключений и разносторонний герой доктор Стивен Грант. За исключением того, что мне так и не удалось получить докторскую степень. Полагаю, время еще есть. Единственная отражающая поверхность под рукой — это телевизионный экран, и он слишком яркий и насыщенный отображаемым изображением, чтобы показать Марку больше, чем слабый, нечеткий контур лица Стивена, поэтому он не может прочитать выражение его лица. Однако Стивен не кажется расстроенным — его голос оптимистичен, тон почти бодрый. Но в их теле быстро нарастает напряжение — сердце бьется быстрее с каждой секундой, в животе неприятно урчит. Конечно, Стивен испытывает беспокойство, если у него такая сильная физическая реакция на то, что он столкнулся с этим так неожиданно. — Хм, — говорит Стивен. — Я не думаю, что Марк сейчас очень счастлив. Ну и черт. Очевидно, это все он. Я в порядке, — говорит он Стивену внутренне. — Я в порядке, все в порядке. — Очевидно, что ты не в порядке, потому что я чувствую, что меня вот-вот вырвет. — Я в порядке, — повторяет Марк и отстраняется, насколько может, на самом деле не засыпая. Это трюк, которым он овладел за те годы, что следил за Стивеном так, чтобы Стивен о нем не знал. Отсюда кажется, что он смотрит на мир не с того конца телескопа, так что гостиная маленькой аккуратной квартиры Лейлы кажется находящейся в дальнем конце длинного коридора. Марк отступает, забирая с собой стресс и беспокойство, которые проецирует на тело. Он слышит, как Лейла говорит, но это так, как будто она очень далеко, а не прислоняется к Стивену на диване. Ее голос то затихает, то исчезает из его сознания. —...Марк в порядке...? Затем ответ Стивена, столь же слабый: —...ушел, я думаю... Марк витает где-то в пограничной зоне между сознанием и бессознательным. Он не совсем оцепенел от мира, поддерживая достаточную связь с телом, чтобы смутно осознавать, что Стивен и Лейла все еще разговаривают. Он может оставаться в таком состоянии бесконечно долго, до тех пор, пока не произойдет ничего, что могло бы вернуть его назад... Из динамиков телевизора звучит вступительная музыкальная тема «Разрушителя гробниц». Да, этого будет достаточно. Марк возвращается обратно в тело, хватает пульт и яростно нажимает кнопку выключения, пока экран не становится милосердно темным и тихим. — Нет. Мы это не смотрим. Лейла садится и отстраняется от него, в мгновение ока переходя от полной расслабленности к бдительности и настороженности. Марк видел, как она делала это много раз раньше, но обычно это не было реакцией на него. Тем временем Стивен злится. — Это, — холодно говорит он, — было неуместно. — Марк? — Лейла осторожно спрашивает. Он переводит дыхание, берет себя в руки. — Стивен, ты же не хочешь это смотреть. Стивен проталкивается вперед, и Марк виновато позволяет ему вернуться на водительское сиденье. — На самом деле, я действительно хочу это посмотреть. И я только что спросил Лейлу, не хочет ли она посмотреть его со мной, и она сказала да. Лайя внимательно наблюдала за их перепалкой, выражение ее лица было серьезным. Не в первый раз Марк задается вопросом, какого черта она решила остаться. Несколько минут назад она отдыхала со своим мужем и своим... Ну, кем бы ни был для нее Стивен, они еще не определились со словом для этого, которое устраивало бы всех. Теперь ей приходится разбираться в сложностях того, что представляют собой Марк и Стивен вместе (и для этого у них тоже нет подходящего слова. Хотя Стивен начал кое-что читать и недавно сообщил Марку, что они, по-видимому, представляют собой систему). — Хорошо, — говорит она через несколько секунд. — Очевидно, что вам, ребята, нужно это обсудить, и знаете что, у нас закончилось вино, так что я собираюсь прогуляться и купить еще. Я вернусь через двадцать минут. Она надевает куртку, берет сумочку и выходит, прежде чем кто-либо из них может возразить. Когда они остаются одни, Марк встает и идет в спальню, где он может сесть на край кровати Лейлы и посмотреть прямо в зеркальную дверцу шкафа. Стивен начинает с уловки: — Это просто фильм. —Ты прекрасно знаешь, что это не просто фильм, — отвечает Марк. — Я никогда его не видел. — Я видел, — говорит ему Марк. — Ты просто не помнишь. И ты не помнишь, потому что это может быть слишком... сложно для тебя. Смотреть на что-то... выдуманное... и знать, что это ты... — Он замолкает, не желая заканчивать предложение. — Ну, может быть, так и было бы, до... всего, — говорит Стивен. — Но сейчас все по-другому, не так ли? Я другой. Это бесспорно. И также верно, что с тех пор, как их жизни начали пересекаться, Стивен постоянно удивлял Марка тем, насколько сильной внутренней силой он на самом деле обладает. — Знаешь, что я думаю? — говорит Стивен. — Я думаю, ты не хочешь смотреть это и используешь меня как оправдание. — Дело не в этом, — говорит Марк слишком быстро. Затем, понимая, что ему придется уступить, он говорит: — Хорошо. Послушай, если ты хочешь это увидеть, я тебя не останавливаю. Но не заставляй Лейлу смотреть это тоже. — Почему бы и нет? — Это ужасный фильм, Стивен, — говорит Марк. — Серьезно. Когда в последний раз Лейла наслаждалась чем-то, что не получило «Оскара» за лучшее исследование тщетности человеческого бытия на иностранном языке? Стивен смеется, и это дает Марку понять, что они в основном снова в порядке. — Да, я знаю, это не в ее стиле, — признает он. — Но, Марк... — он останавливается, очевидно, пытаясь собраться с мыслями. Затем он немного поднимает голову и встречается взглядом с Марком. — Это мое. Я хочу показать это ей, потому что это — единственная вещь, которая принадлежит только мне. Марк бросает на него скептический взгляд. — Единственное... что? У тебя около тысячи книг и в два раза больше случайного мусора. — Я не это имел в виду, — говорит Стивен. — То, что я помню о детстве... ну, все это пришло из твоей жизни, не так ли? Дом, который я помню, был твоим домом. Только у одного из нас есть настоящее свидетельство о рождении, и это не я. Мое имя — это, пожалуй, единственное, что у меня есть, что по-настоящему принадлежит мне, и этот фильм — то, откуда оно взялось. И я хочу... я хочу показать это Лейле. Это единственное, что у меня есть, что принадлежит только мне, и что я могу ей показать. Марк выдыхает. —Да, — говорит он, наконец. — Я понимаю это. Стивен с надеждой поднимает глаза. — Значит, мы посмотрим фильм? — Ты можешь посмотреть фильм, — говорит Марк. — Навяжи его Лейле, если придется. Но в этом случае я беру отсрочку. Я уйду и вернусь, когда ты закончишь. — Да, конечно, это здорово! — Стивен показывает ему большой палец из зеркала и широко улыбается. — Спасибо, приятель. Именно тогда Марк слышит, как входная дверь квартиры открывается и закрывается. — Я вернулась, — кричит Лейла. Марк отстраняется и позволяет Стивену встать с кровати и присоединиться к ней в гостиной, где она откупоривает одну из принесенных бутылок вина. — Все хорошо? — спрашивает она намеренно небрежным тоном. — Да, мы с Марком поболтали, у нас все хорошо, — говорит Стивен. — Он говорит, давай, посмотри, но он собирается ненадолго исчезнуть. Что у тебя там? В такие моменты Марк думает, что Стивен не осознает, насколько он важен, как сильно он помогает, даже не подозревая об этом. Там, где Марк был бы нечленораздельным, раздражительным кавардаком, если бы попытался объясниться с Лейлой, Стивен просто... проходит мимо. — Марк отсиживается, какое вино ты купила? Суперсила Стивена — способность делать вещи нормальными. — Еще один мальбек, — говорит Лейла, наполняя два бокала. — О-о-о-о, мило, — одобрительно говорит Стивен. Они снова усаживаются на диван, и Лейла запускает Netflix. Когда снова звучит музыкальная тема, Марк отстраняется, обращая внимание внутрь себя и делая ментальный эквивалент закрытия глаз и натягивания одеяла на голову. Это не работает; он не может заснуть. С годами Марк научился приходить и выходить из сознания с достаточной степенью сознательного контроля, но всегда присутствует элемент случайности и неуверенности. Прямо сейчас ему кажется, что он лежит без сна в два часа ночи, ворочается и ворочается в постели, только беспокойно ерзает внутри собственного черепа. Он старается быть максимально ненавязчивым, но он знает, что Стивен должен знать о его присутствии, потому что если бы было наоборот, он бы точно знал, что Стивен здесь. Конечно же, вступительные титры фильма — боже, это выглядит дёшево — еще даже не закончились, как Стивен неловко заерзал. — Думаю, Марк еще не спит. Черт. — Все в порядке, — говорит Марк, нарушая молчание. — Просто не могу сейчас уснуть. Стивен поднимает пульт от телевизора и нажимает на паузу. — Ну, я полагаю, мы не будем делать это сегодня вечером. Он кажется разочарованным, и в его голосе есть легкая кислая нотка, как будто он думает, что Марк делает это намеренно. Это не так, но Марк прекрасно понимает, как это может выглядеть для Стивена. И вот ночь, которая была приятной и веселой, портится преувеличениями, и в этом виноват Марк. — Иди и смотри, — говорит он. — Я буду молчать. — Да, но ты не хочешь. — Все в порядке. Я не против. — Но... — Просто посмотри этот чертов фильм, — огрызается на него Марк, гораздо сильнее, чем он хотел. Стивен вздрагивает и моргает, и взгляд Лейлы говорит Марку, что она точно поняла, как звучит его сторона разговора. — Знаешь, мы можем сделать это в другой раз, — дипломатично говорит она. Стивен приходит в себя и раздраженно выдыхает. — О нет, Марк настаивает, — он нажимает кнопку на пульте телевизора. Снова начинает играть «Разрушитель гробниц», и Марк смиряется с худшим из возможных исходов вечера: Стивен (и, вероятно, еще Лейла) злится на него, и теперь им всем придется смотреть худший фильм в мире девяносто минут в неловкой тишине. Потому что это не приукрашивание: «Разрушитель гробниц» — действительно ужасный фильм. Марк не хочет смотреть фильм, но трудно не увидеть что-то, когда его сознание подключено к глазам, которые смотрят на это. На самом деле Марку не нужно смотреть фильм, потому что он прекрасно его помнит. По самым скромным подсчетам, он думает, что в возрасте от одиннадцати до пятнадцати лет смотрел «Разрушитель гробниц» не менее пятисот раз. Он помнит, как изнашивал и заменял три ленты видеокассет. Он признается себе, что должен извиниться перед Стивеном, потому что Стивен был прав: Марк пытался уберечь от того, чтобы не смотреть это, именно себя, а не Стивена. Если есть что-то, что возвращает Марка прямо в его юность — в те сокрушительные, разрушительные годы, которые существуют в его сознании только как огромный черный шрам от горя, ужаса и вины, — так это этот фильм. Это глупый, тупой, плохо написанный, плохо сыгранный, плохо сделанный фильм. Прямо сейчас на экране телевизора человек в пробковом шлеме и брюках цвета хаки — доктор Стивен Грант, археолог и искатель приключений — спасает своего лучшего друга и напарника Бена Россера, и, о Боже, Марк хотел бы, чтобы он не помнил, как звали напарника. Россер оказался в ловушке под камнепадом. Камни очень явно окрашены кусками полистирола. Актер, играющий Гранта, произносит мучительно плохой диалог с поддельным английским акцентом, пытаясь освободить своего товарища. — Не волнуйся, мой друг! Я не оставлю тебя, как встает и заходит солнце! Марк помнит следующую строчку: — Ибо дружба — это настоящее приключение! — Ибо дружба, — заявляет доктор Грант, поднимая еще один воображаемый камень, — это настоящее приключение! Он протягивает руку своему спутнику и помогает ему подняться на ноги. Несколько раскрашенных полистироловых камней падают на землю и слегка отскакивают от удара. Он не может понять, почему Стивен еще не выключил фильм. Если все так плохо для Марка, насколько хуже должно быть для Стивена? В конце концов, Стивену приходится жить с осознанием того, что он обязан своим существованием и своим именем чему-то столь же бессмысленному и тривиальному, как это. В этот самый момент Стивен поднимает руку к лицу. Может быть, он сломается и начнет плакать. Марк не стал бы его винить. Стивен прикладывает руку ко рту и смеется. — Это так плохо, — посмеивается он сквозь пальцы. — Мне так жаль. Я не знал, что все так плохо. Лейла оглядывается на него и виновато улыбается. — Я не хотела говорить это первой, — она щурится на экран и хмурится. — Это должен быть крокодил? Крокодилы выглядят не так. Спасибо, доктор Грант. Ты снова спас мне жизнь. — Спасибо, доктор Грант! — заявляет Россер. — Ты снова спас мне жизнь! Стивен снова разражается смехом. — О Боже, Лейла, — Марк знает все диалоги. Он всегда говорит реплики за мгновение до того, как это скажут персонажи. Это уморительно. Это подводит Марка к выводу, что он не понимал, что Стивен может слышать его, независимо от того, какое значение слова «слышать» применимо в их голове. Это должно быть унизительно неловко, но... сквозь восприятие Стивена он почти может видеть эту забавную сторону. Пытаясь напустить на себя беззаботный вид, он спрашивает: — Вы критикуете мое выступление? —Нет! — Говорит Стивен, размахивая рукой из стороны в сторону для пущей выразительности, чуть не опрокидывая бокал Лейлы, который она тут же убрала из опасной зоны. — Я имею в виду, ты звучишь намного лучше, чем любой, кому действительно заплатили за участие в этом. В фильме доктор Стивен Грант пробегает мимо мраморной колонны в древнем храме, и она шатается. На него нападают летучие мыши; они летят к нему, подвешенные за видимые провода. Лейла смеется так сильно, что едва может дышать. Когда ей, наконец, удается перевести дыхание, она выдыхает: — Итак, скажи мне, «Разрушитель гробниц» выиграл лучший фильм — или это была Золотая пальмовая ветвь? Стивен так сильно развеселился, что ему требуется минута или больше, чтобы ответить. — Эй, смотри, это мое прошлое, над которым ты смеешься. А затем, обращаясь к Марку, он добавляет, затаив дыхание: —Знаешь, ты мог выбрать что угодно. Я мог бы быть Ханом Соло или Бэтменом. — Ты был бы ужасным Бэтменом, — говорит ему Марк. — Ты даже не заполучил себе плащ, когда у тебя был шанс. В любом случае, я не выбирал «Разрушитель гробниц». Это сделал ты. — Я — что? — Стивен спрашивает, но Лейла все еще смеется и, конечно же, не слышит, что говорит Марк. Оставшееся время фильма пролетает незаметно. Стивен и Лейла по очереди высмеивают откровенно нелепый сюжет «Разрушителя гробниц» и совершенно ужасную игру главных героев. Марк остается на заднем плане, только врываясь в мысли Стивена, чтобы заранее предупредить его о каком-то особенно абсурдном фрагменте диалога. Каждый раз, когда он это делает, он чувствует, как Стивен неуверенно готовится отступить, позволяя Марку взять контроль над телом, если он захочет, но Марк не хочет. Есть что-то откровенно счастливое в том, что Стивен и Лейла смеются до коликов над «Разрушителем гробниц», и он не доверяет себе, чтобы не испортить это каким-то образом. Он не возражает; наблюдать за этими двумя легко и приятно, это доставляет ему удовольствие, о котором он и не думал всего несколько месяцев назад. Он не берёт контроль над телом до конца ночи, когда приходит время совершить быструю десятиминутную прогулку от съемной квартиры Лейлы до места, где живут они. В те ночи, когда они не остаются у Лейлы, Марк всегда берет на себя заботу о возвращении домой, в основном потому, что он значительно лучше Стивена справляется с телом, когда они выпили. Несмотря на это, идти по прямой — это усилие. Эта дополнительная бутылка красного вина, вероятно, была ошибкой. Также Стивен мысленно напевает музыкальную тему «Разрушителя гробниц». — Прекрати это, — строго говорит он. — Извини, — говорит Стивен. — Цепляет, не так ли. Теперь это застряло у меня в голове. — Ты пьян. — Мы пьяны, но утром мы будем уродливы*... Нет, постойте, не так... Стивен внутренне хихикает, и они настолько пьяны, что это немного переливается, и Марк тоже начинает хихикать. Его мышцы живота немного болят от того, что он так сильно смеялся раньше. Это незнакомое, но приятное чувство. Действительно хорошее чувство. Стоя на улице перед входом в их здание, Марк дает Стивену решительный мысленный толчок в ответ и достает их ключи. — Спасибо, что сделали это, — говорит Стивен, когда Марк открывает дверь в их квартиру и включает свет. — Я имею в виду, я знаю, что тебе было не так весело, как нам. — Это было намного веселее, чем я думал, — признается Марк. Он подходит к аквариуму и бросает в воду пару хлопьев с кормом. Слабое отражение в стекле — Стивен. — Марк... — Да? — Что ты имел в виду, когда сказал, что я выбрал «Разрушителя гробниц»? Марк выдыхает. Он отвечает не сразу. — Марк, — напоминает о себе Стивен. Марк откладывает корм для рыб и подходит к маленькому столу в кухонной зоне квартиры. Большое зеркало на подставке теперь расположено с одной стороны, создавая у сидящего за ним иллюзию, что напротив сидит кто-то другой. Возможно, это выглядит странно, но единственный другой человек, который когда-либо был здесь, — Лейла, и она понимает его цель. Он садится за стол и смотрит на Стивена. — Ты хочешь знать? — Да. Пожалуйста. — Два или три раза в неделю, — начинает Марк, — папа давал мне пять баксов и говорил, чтобы я шел в кино. Я думаю, это отвлекало меня от мамы на несколько часов. Я смотрел каждый фильм, который выходил, был ли он мне интересен или нет, и я видел большинство из них целую кучу раз. Раньше я ходил и сидел в кинотеатре в темноте и просто... отключался. — Ты же знаешь, что для этого есть подходящее слово, верно? — Стивен говорит с мягким упреком. — Это называется диссоциацией. — Да, ну, я назвал это отключением, — говорит ему Марк. — В любом случае, ты был... рядом... но ты не был ещё... собой. Я имею в виду, в одну минуту я смотрел на титульную карточку в кинотеатре, а следующее, что я помню, это будет через четыре часа, и я буду ехать куда-то по ветке L в метро, и я знал, что не покупал билета, но я не знал, кто это сделал за меня. Марк наблюдает за Стивеном в поисках любого признака того, что то, что он только что сказал, огорчило его. Ему нелегко слышать, как Марк описывает, каким он был, когда еще не был личностью, а был просто... тем, что иногда случалось с Марком. Однако Стивен, похоже, совсем не обеспокоен. Он просто слушает, спокойный и внимательный. Чувствуя себя несколько успокоенным, Марк продолжает. — Итак, я пошёл смотреть «Разрушителя гробниц» не потому, что действительно хотел его посмотреть, это был просто следующий фильм, который шел, когда я пришёл в кинотеатр в тот день. И я сидел там и отключился, за исключением... — Он замолкает, не зная, как выразить это словами. Он сглатывает и напряженно думает. — За исключением того, что я не ушёл. Я наблюдал, как кто-то другой смотрел фильм. Я наблюдал за тобой. И тебе — тебе это понравилось. Ты чертовски обожал этот фильм. И когда в конце зажегся свет, я понял... что ты англичанин, и что ты увлекаешься всей этой археологией и древней историей, и что... тебя звали Стивен. Он ждет. — О, — говорит Стивен, но это не плохое ‘о’. Это тихое, удивленное, слегка довольное ‘о’. —Я думаю, э... Я должен был сказать тебе это раньше, — говорит Марк. Он пожимает плечами в знак извинения. — Я не знал, как ты это воспримешь. Не хотел тебя расстраивать. — Расстраивать? — повторяет Стивен. Широкая, лишенная тени улыбка освещает его лицо. — Нет, нет, Марк, это великолепно. Ты знаешь, что это значит? Ты меня не выдумал. Я выдумал себя. Он выглядит таким счастливым, что Марку тоже приходится улыбаться. — Я никогда не думал об этом так. Да... Я думаю, это так. Марк чувствует непрекращающийся восторг Стивена, когда тот готовится ко сну — это как теплое, золотистое сияние в глубине его сознания. К тому времени, когда он ложится, свет начинает слабеть, что почти наверняка означает, что Стивен почти спит. Марк закрывает глаза. ...Марк? Или не спит. Марк ворчит в подушку. — На стене рядом с дверью в ванную есть щель, — говорит Стивен. Марк переворачивается на спину. — Да, и? — Ну, там достаточно места, чтобы что-нибудь повесить... — Нет, — говорит Марк. — Ни за что. — Бьюсь об заклад, ты можешь найти оригинальные плакаты «Разрушителя гробниц » на eBay! — Отвали, — говорит Марк, поднимая подушку и надевая ее на голову. — Не могу, — самодовольно говорит Стивен. И затем, в более мягком тоне: — ты бы не хотел, чтобы я это сделал. — Нет, приятель, — говорит Марк, — я бы не хотел. Затем он переворачивается, закрывает глаза и изо всех сил притворяется спящим, прежде чем Стивен додумается спросить его о «Разрушителе гробниц 2: Месть Нефертити».