Мадам Жоржетт

В июле всегда было жарко и душно. Температура спадала только ближе к ночи, когда голубое небо начинает темнеть, но всегда остаётся столь же ярким и красивым. По улицам в основном рука об руку ходили молодые парочки, о чём-то вежливо и тихо шушукаясь. Губы девушек, одетых в длинные и роскошные платья, украшали красивые и сладостные улыбки, сводящие с ума любого мужчину. Их глаза светились весельем, любовью и кокетством. Юноши же, одетые в строгие английские костюмы, были очарованы своими спутницами. На их лицах можно было увидеть глупые счастливые улыбки, что только становились шире, стоило их рукам (в пределах нормы, конечно!) скользнуть по талии или другой части тела их прекрасных дам. И не один из них не обращал внимание на роскошное заведение, со странным для них  названием «Любовный Котёл». Для простых смертных вход туда был запрещен; там собиралась высшая знать, имеющая немало «чистой» крови, а также приближённые к королю Волдеморту люди - Вальпургиевы Рыцари, или же, как их называло сопротивление во время войны, Пожиратели Смерти. Вот только все предпочли забыть последние прозвище. В конце концов, ни один из британцев не хотел получить свинцовую пулю за «Дискредитацию государственной власти». Словом, тотальный контроль, царящий в стране, никому не был приятен, но все мудро молчали. Все помнили, что произошло и происходит с людьми из сопротивления. За стенами же, как его прозвала знать, «Котла», всегда царил приятный полумрак. Все окна были завешены, а освещали зал только восковые свечи, стоящие на каждом столике для посетителей. За исключением был тусклый прожектор, меняющий цвет и освещающий большую роскошную сцену, на которой выступали именитые танцоры, поэты, актёры и т.д. В полумраке играла приятная скрипка. Её немая песня была красива, а мелодия была наполнена грустью, печалью и страданием не только композитора, что и написал чудесную мелодию, но и невидимого для публики скрипача, скрывавшегося за кулисами. В воздухе, помимо грустной, но от того не менее сладкой мелодии, витал отчётливый запах табака и спиртного. Не было ни одного столика за которым бы не было бутылки хорошего французского вина, или же лимитированной пачки сигарет "Treasurer", от «Chancellor Tobacco». В зале сидели люди из высшей знати, одетые в роскошные, но от того не менее элегантные костюмы-смокинги, или же платья в пол, подчёркивающие все нужные места у женщин и ещё совсем молодых девушек. Но среди толпы время от времени выделялись мужчины, а изредка даже женщины, одетые в строгие чёрные военные костюмы, на груди и плечах которых гордо красовалось знамя в виде черепа, пожирающего змею. Здесь были военные от самых обычных капралов, до статных офицеров. Различить их можно было только по статусу и цене сигарет. В тёмном, неприметном и ничем не примечательном уголке зала, освещённым только одной единственной свечой, сидели трое подвыпивших мужчин, о чем свидетельствовали пять пустых бутылок вина. Каждый из них был ещё молод, хотя каждый уже носил звание соответствующие Уоррант офицеру второго класса. Одних из высших военных чинов, выше которых стоял только унтер-офицер первого класса и начальство во главе с королём. Можно было смело сказать, что они были выходцами из знатных и богатых семей, так как такие звания абы кому не дают. За центром стола, обращёным к сцене, сидел мужчина лет двадцати пяти. Его черты лица были мягкими, полностью сочетаясь с временами резкими, но не менее красивыми и аристократическими чертами лица. Его чёрные волосы были растрёпаны, предавая ещё больший шарм. Яркие изумрудные глаза, что прямо-таки лучились силой, скрывали тонкие круглые очки в стальной оправе. Слева от него сидел второй мужчина примерно того же возраста. Его черты лица были полностью аристократическими, когда в чертах первого можно было заметить черты простолюдин. Светлые волосы были элегантно зачесаны назад, серые глаза смотрели надменно, а губы кривились в усмешке. Справа же от первого сидел третий, самый высокий, но одновременно  самый худой и болезненно выглядящий мужчина их возраста. Чертами лица он чем то походил на белокурого товарища, хотя более высокие скулы и нос с горбинкой выдавали, что они были не столь близкими родственниками. Чёрные волосы офицера волнами спадали ему на плечи, хотя некоторые пряди иногда выбивались, прикрывая обзор тёмным глазам, которые скучающе осматривали зал. Пока третий, Теодор Нотт, выходец из старой аристократической семьи, осматривал зал, Гарри Поттер и Драко Малфой, двое других офицеров, смотрели на сцену, где выступала пара танцовщиц. Их танец был, безусловно, красив и грациозен, но все трое мужчин ждали, когда же на сцену выйдет одна единственная женщина, посмотреть на танец которой они и пришли. - Почему здесь не подают что-нибудь покрепче, нежели это вино? - с разочарованием и ноткой раздражения, хриплым от сильного пристрастия к табаку, спросил Нотт, болтая в собственном бокале остатки алкоголя цвета благородного бордо. - Это цивилизованное место, Нотт. -  по-дружески, но не менее язвительно и едко ответил Малфой. - Здесь собираются люди Высшего общества. Не престало быть, чтобы какой-нибудь человек благородных кровей напился, как какая-нибудь обычная свинья. - белокурый мужчина гадко усмехнулся. - Если ты хочешь напиться, а после этого и поразвлечься с какой-нибудь красивой девицей, то могу посоветовать хороший притон, что находится здесь неподалёку. Теодор только презрительно фыркнул, хотя столь заманчивую идею не отклонил. Ему давно стоило расслабиться, а красивая француженка в его постели будет только ягодкой на глазурном  торте. - Не знаю как вы, но я хотел бы быстрее других оказаться в закулисье, чтобы пригласить мадам Жоржет на танец, - протянул офицер с изумрудными глазами и уже хотел встать, когда в ответ получил лишь едкий и оскорбительный комментарий от одного из своих друзей: - Да чтоб такая женщина, наподобие Жоржет, да и с тобой? Сыном аристократа и обычной простолюдинки? - спросил Малфой, чей вид был надменным, как никогда ранее, а после напыщенно заявил. - Не смеши мою родословную, Поттер. Я уверен, Жоржет бы выбрала компанию для танца на подобии меня, или же, на крайний случай, Тео. Поттер только закатил глаза. Его давно уже не волновали язвительные и обидные подколки Драко, которого он знал с девяти лет. За это время просто напросто вырабатывался иммунитет, а своеобразные дружеские подколки стали чем то обыденным. - Повтори, что ты только что сказал своим грязным, недостойным даже вылизывать туфли Жоржет, языком, Малфой, - тихо прорычал Теодор, в штыки воспринявший слова друга. Пока двое мужчин о чем то тихо спорили, Гарри сумел-таки выбраться из-за столика на четыре персоны и быстро направился в сторону волшебного мира закулисья. *** - Эй, Делакур, готовься, скоро твой выход. - сунув свое уродливое лицо в гримёрку, сказал директор Котла, после чего гадко улыбнулся, добавив. - Но, к сожалению, у тебя нет пары. Хотя чего это я? Ты меняешь своих партнёров, словно перчатки для очередного светского раута. Словом, тебе лучше выйти для очередного «улова». Все мужчины в зале без ума от таинственной и потрясающей «мадам Жоржет». С ещё одной гадкой усмешкой, низенький толстяк закрыл дверь. Женщина, сидящая на стуле около зеркала, только тихо фыркнула, кинув на дверь, где несколько мгновений стоял коротышка, презрительный взгляд. Аврелий Херст был противен всем сотрудникам Котла без исключения. Их директор был маленьким, уродливым и жадным до денег и власти моральным уродом. Ему ничего не стоило оскорбить человека, если он не стоял выше его в иерархии. Что уже говорить про простую танцовщицу, пусть и благородных кровей? Флер Делакур была женщиной двадцати девяти лет, носящая простой, но уже ставший легендарным в стенах Котла псевдоним. Мадам Жоржет. Просто и красиво, одновременно подчёркивая её французкие корни и, что самое главное, связь с давно почившей бабушкой, которую Делакур любила всем сердцем. Именно её бабушка научила такому красивому и грациозному   французскому танцу - менуэт. Грациозный, аристократический танец, вышедший из простой деревни, но укоренившийся в высшем свете, символизирующий благородство и красоту аристократического общества. О нем давно уже забыли, но она, как и её семья, будет помнить об этом танце всегда. Хотя, как выразился директор этого прекрасного заведения, Флер «не меняла партнёров, словно перчатки для очередного светского раута». Обычно во время танца её всегда сопровождал её хороший друг - Клаус Грим, просто напросто одевающий разные маски, или же гримируясь. Так что, партнёров она не меняла практически никогда, а что касается скрытого грязного намёка Херста - опуститься до такого ей не давало банальное воспитание. Но, к сожалению, Клаус был вынужден по причине болезни взять больничный. Но ничего, другого партнёра для танца она найти сможет с удивительной лёгкостью. Флер была, как бы сказали многие мужчины, женщиной неземной красоты. Среднего роста и изящного телосложения. С осиной талией, длинными и стройными ножками. Высокая грудь, неширокие плечи, выделяющиеся бедра. Завершали картину светлые волосы и небесно-голубые глаза, в которых потонул не один десяток мужчин. Мадам была одета в красивое зелёное платье, чуть недостающие пол, подчёркивающие высокую грудь и осиную талию девушки, чуть оголяя плечи. Платье было не такое пышное, как это было принято для менуэта в старину, но сейчас и другие времена, верно? Длинные, тонкие и изящные пальцы девушки сами собой нашли на столе пачку сигарет Treasurer Slim&Gold. Флер никогда не была большой поклонницей табачных изделий, но сделать пару затяжек перед выступлением стало своеобразной традицией девушки. Ей никогда не нравились крепкие сигареты, наоборот, ей нравился приятный и нежный аромат, который и давали Slim&Gold. Они были тонкими и короткими, из-за чего с ними женщины и девушки выглядели ещё более изящно. В какой-то момент в дверь ее гримёрки постучали. Изначально женщина пришедшего за вновь вернувшегося директора, но быстро прогнала эту мысль. Делакур размеренно подошла и элегантно открыла дверь, держа сигарету между указательным и средним пальцем левой руки. Перед ней стоял молодой подвыпивший Уоррант офицера второго класса. Мужчина имел, как и подобает военному, подтянутое телосложение, внешний вид был довольно симпатичен и предавал особый шарм. Его улыбка была тёплой, а в изумрудных глазах не было того желания, которое она привыкла видеть у мужчин. На удивление, даже несмотря на немалое количество выпитого алкоголя (а в этом женщина даже не сомневалась), его взгляд был осмысленным, лишь с хорошо скрываемым восхищением, которое Делакур всё-же заметила. Интересный человек. - Мадам Жоржет, рад приветствовать Вас лично и позвольте представиться, Уоррант офицер Гарри Поттер. - на удивление внятно проговорил мужчина, нежно, практически невесомо, целуя костяшки пальцев дамы. - Позвольте Вас заверить, офицер Поттер, что эти чувства взаимны, - с наигранной за многие годы улыбкой ответила Флер и также наигранно нахмурилась. - Позвольте узнать, что привело ни кого-нибудь, а самого в офицера в мою скромную гримёрку? Мужчина улыбнулся ещё шире. - Знаете, мадам, я уверен, что вы женщина не глупая, как хотели бы казаться. А оттого вы уже явно догадались, что я хотел бы пригласить вас на танец. Делакур слегка закусила губу. Она знала этого офицера и его друзей, как одних из постоянных посетителей её выступлений. Все-таки со сцены открывался очень хороший вид на зал, поэтому она с лёгкостью смогла заметить трёх молодых офицеров, что приходили в течение этого года каждую субботу на её выступления. Что её ещё больше настораживало, так это то, что мужчина уже был слегка пьян, да и не было известно, умеет ли он танцевать. Поттер ухмыльнулся. - Вы сомневаетесь в моём состоянии? Позвольте заверить Вас, мадам, помимо менуэта я с лёгкостью смогу станцевать любой другой вальс. А что касается моих способностей, - мужчина отошёл назад и выпрямился, сложив руки за спиной, после чего выжидающе глянул на женщину перед ним. Флер быстро распознала в его позе классическую стойку для менуэта. Его самоуверенность нравилась Делакур, но все-таки больше всего ей нравились танцы. Она приняла его игру и тоже встала в классическую позу для французского танца. Под тихий счёт самой женщины пара начала танец. Шаг, шаг, шаг… Переход. Поворот. Грустная струнная мелодия приглушённой скрипки сменяет её тихий счёт; волшебство музыки, движений и атмосферы... «А он действительно хорош и умеет танцевать», - подумала женщина и как бы невзначай поинтересовалась: - Позвольте спросить, где же вы так научились танцевать? Да, вопрос был глупым. Он явно был выходцем из аристократической семьи, поэтому  можно было легко сказать, откуда он знает этот танец. На удивление, ей просто хотелось поддержать разговор. - Какой глупый вопрос, - с ноткой веселья фыркнул зеленоглазый офицер, но всё же ответил. - Мои родители были людьми сопротивления, чем и поплатились своими жизнями. Меня, как потомственного аристократа, пусть и с простушкой-матерью, отдали на воспитание одному из высших офицеров первого класса, чей сын оказался моим ровесником. Так я приобрел дом, семью, каллиграфический почерк и умение танцевать, конечно. - Вы и ваши друзья не в первый раз приходите на мои выступления, - заметила Флер, получив в ответ ухмылку. - Вы очень наблюдательны. Да, мне, мне и моим друзьям очень нравятся ваши выступления. В танце Вы всегда изящны, красивы и эффектны. Признаюсь, я был очарован с первого же увиденного выступления. Флер только кивнула, продолжая танцевать. Скрипка за дверью уже давно затихла, в зале звучали овации, а их неожиданно начавшийся танец все продолжался, как и тихий приятный разговор. Ничего серьёзного, просто интересные и маловажные факты из жизни, хотя ближе к концу танца их диалог приобрел неожиданный поворот. Флер не могла сказать, когда так получилось, что их губы соприкоснулись. Но, на её удивление, этот неожиданный поцелуй был нежным и чувствительным. Делакур могла чувствовать вкус сухого красного Бордо и ели заметные нотки все тех же сигарет Treasurer, только более крепкую мужскую версию Black. Она бы соврала, если бы сказала, что ей не был приятен этот поцелуй. - Знайте, мадам, Вы замечательны, - слегка хрипловатым голосом проговорил Поттер, отстраняясь от замечательных, слегка приоткрытых губ. Следующие его слова заставили кровь в жилах Делакур застыть. - Надеюсь, Вы простите мне, простому революционеру, что украл у Вас этот сладостный поцелуй. - Вы кто?.. - слабо спросила она. Её глаза расширились, а мелодичный голос дрогнул и в нём слышались панические нотки. Вот только офицер этого не замечал. Она не могла понять, что на это повлияло, количество выпитого им вина, или же его очарование ею. Да и почему он доверил такую тайну ей, человеку с которым он впервые общался?.. - Революционер, мадам, - прошептал ей на ушко мужчина, заставляя её нежную кожу покрыться мурашками. - Я и двое моих друзей- революционеры. Прошу, только не говорите мне, что Вам нравится нынешняя диктатура, которую ввёл наш король с времён победы?.. Она не ответила. Вся её семья переехала в Британию за несколько лет до начала войны за острова. Ей было всего пять, когда король Волдеморт одержал победу и возглавил британскую корону. С того времени она росла в полном представлении, что встать на пути короля - дело гиблое. И так она думала до сих пор. Сколь бы не были велики ряды революционеров, они проиграют. Будут показательно убиты или же умрут во время пыток. Флер не хотела иметь к революционерам какое-либо отношение. Как бы ей не был приятен и симпатичен офицер Поттер, только за один танец, который они собирались разделить на сцене, её могли обвинить в измене. Молодой офицер все ещё ей что-то шептал, когда в дверь вновь постучали. Поттер неохотно отстранился, а Делакур впервые была рада появлению уродливого директора. - Твой выход на сцену, - сказал Херст, открывая дверь. - Надеюсь, ты... - коротышка тут-же расплылся в улыбке, стоило ему увидеть Поттера. - А, товарищ офицер, как приятно видеть, что с нашей мадам Жоржет будет такой замечательный партнёр! - Взаимно, директор Херст, - спокойно ответил Поттер, хотя в его голосе ясно слышался холод. - Безусловно, - закивал толстяк и встал в сторону, пропуская их вперёд. - можете идти к сцене, Вас, офицер Поттер, и вашу прекрасную спутницу объявят. - Херст вновь расплылся в улыбке. - Надеюсь, Вы не будете против, если я на несколько мгновений украду вашу спутницу? - Нет, - коротко ответил Поттер, после чего вышел из комнаты, догадливо закрыв за собой дверь. Всего через мгновение Херст вновь проявил свою отвратительную натуру, зашипев на женщину: - Учти, Делакур, если что-то пойдёт не так... - Уже пошло, директор! - воскликнула Флер, чья паника возрастала с каждым пройденным мгновением. - Сообщите другим офицерам, что он и его друзья революционеры! Лицо коротышки тут-же стало каменным. - Ты же понимаешь, Делакур, что только что обвинила сразу трёх офицеров в государственной измене? - размеренным голосом спросил он. - Конечно понимаю! - горячо ответила она. - Он сам мне все это рассказал! - Спокойно! - рявкнул Херст. - Я сейчас же сообщу офицеру Селвину, что найдены три революционера. Но, учти, Делакур, в случае чего вся ответственность ляжет на тебя. Паника Флер более-менее успокоилась, но нервозность всё-равно осталась. - Что мне сейчас делать? - Танцуй, - просто ответил коротышка. - Когда появится Селвин с другими солдатами, ты их увидишь. Мадам только кивнула и быстро последовала к сцене, где скоро должны были объявить танец с её участием. Там её уже ждал Поттер, что с лёгкой улыбкой общался с какой-то темноволосой женщиной. Но, увидев её, быстро извинился перед собеседницей и подошёл к Флер. - Вы готовы, мадам? - Как никогда, офицер, - ответила Флер, стараясь, чтобы её голос звучал как можно более обыденно. И вот объявляют их выход. Сцена, в зале как всегда аншлаг. Мужчины смотреть на неё с восхищением, когда на Поттера с неприкрытой завистью. Она напротив Поттера, за кулисами вновь заиграл скрипач и танец начался. Шаг, шаг, шаг… Переход. Поворот. Скрипач виртуозно выводит свою неизменную мелодию, шелест её платья вторит завирающимся нотам, когда чёрный костюм её партнёра сочетается с грустью, пронизанной мелодии. Гармония, одним словом. - Вы обожаете танцы, - тихо проговорил Поттер, вставая на колено. - Разве мы не выяснили это ещё в гримёрке? - спросила Делакур, медленно, в такт музыке, обходя мужчину, держась за вытянутую вверх руку. Она, как всегда во время танца, улыбалась своему партнёру. Её улыбка была лёгкой, можно сказать воздушной, пьянящей всех без исключения. Улыбка, которую хотели бы получить десятки ее здешних обожателей. Флер, всё ещё смотря прямо на него, слегка наклоняет голову в бок. В мраке закулисья из-за неприметной двери появляются четверо. Кинув быстрый взгляд в зал, мадам увидела несколько незаметных тёмных теней, приближающихся к неприметному столику в конце зала...

Финал ее танца запомнится всем,

Принесший нам много ненужных проблем.

Поклонников лучших лишилась она:

Арест после пятой бутылки вина.

В такт музыке, будто бы она всё ещё танцевала, женщина медленно, но изящно подводит своего партнёра к тёмному углу сцены, где уже стояли несколько неприметных теней. Шаг. Поворот. Пора. Подгадав нужную ноту, она ударяет его в грудь, отталкивая ближе к людям в тени, сама отстраняясь. Он не ожидал этого, да и сказывалось выпитое вино; Поттер завалился в сторону, попав в «объятия» своих коллег, быстро заламавших ему руки. Тягучая, одновременно сладостная и горькая мелодия прекращается, когда по залу прошлись шепотки мужчин и вскрики дам. Что-то происходит. Стоя в стороне она наблюдала, как двое крупных и грубых мужчин заламывают руки ее недавнего знакомого, третий монотонно зачитывает ему обвинения и приговор, когда четвёртый выглядит очень гордым, будто-бы все это сделал он и в одиночку. Поттер, не отчаиваясь, брыкается и пытается вывернуться из рук громил, но только получает три больных удара: между лопаток, в челюсть и нос. По лицу видно, что ему больно, но он только морщится, стойко терпя боль и игнорируя капающую из носа алую кровь. В зале уже слышны крики. Выстрел. Кто-то явно пытался бежать... В нарастающей панике к ним быстро приближаются ещё пятеро солдат, с двумя пленниками. У них были сломаны носы, а губы разбиты. Офицер с белыми волосами брыкается, точно также, как и его друг с чёрными растрепанными волосами. Третий же только морщится от боли в простреленной ноге, ели поспевая за быстрым шагом своих конвоиров. Всех их троих потащили в темноту, откуда и вышли четверо первых. Флер держится в стороне, но от неё не скрываются взгляды всех троих, смотрящих прямо на неё. - Как вы могли поступить так, мадам? Товарищей верных продать палачам?! - спросил белокурый пленник, проходя мимо неё. В его голосе не было гнева или ненависти, лишь горечь и печаль. - Прекрасен менуэт! Предательски красив ваш силуэт, мадам Жоржет! - сквозь сильнейшую боль и беззвучные слезы прохрипел черноволосый офицер с простреленной ногой. Третий же, проходя мимо неё, ничего не сказал, кинув в её сторону лишь мимолетный взгляд, полный печали, тоски и грусти.

Что вас тревожит, подруга, сейчас?

Неужто вы вспомнили снова о нас?

Вас завербовали, и вы потеряли друзей.

Ваша жизнь, словно грустный романс.

- Я очень рад, что в Британии остались добропорядочные граждане, заботящиеся о процветании нашей страны, - хрипловатым голосом проговорил мужчина, делая долгую сигаретную затяжку. Казалось бы, Флер должна искренне гордиться, что сейчас находилась на приёме не у кого-нибудь, а у самого короля Волдеморта! Вот только странное, несвойственное ей чувство вины и раскаяния пожирало девушку в последние несколько дней. Все чаще в голову приходил один и тот же вопрос: а правильно ли она поступила, выдав Поттера и его друзей?.. - Подымать только, три офицера: и все они предатели! - изумился Волдеморт, выдыхая густую струю сигаретного дыма. Король Волдеморт был уже в возрасте. Он был высок, а тело было достаточно жилистым. Тонкие губы и нос, идеальная седая чёлка прикрывала холодные темно-карие глаза. Даже в возрасте его черты лица оставались приятными. Не стоит упоминать, что Волдеморт носил исключительно строгие фраки и костюмы, достойные его статуса. - И что же с ними теперь будет? - тихо спросила женщина, отводя взгляд своих небесно голубых глаз в сторону. - А вас волнует судьба трёх предателей, мадам Жоржет? Или вы все-таки предпочитаете Делакур? - с насмешкой спросил старик, откидываясь на спинку кожаного кресла. - Отвечая на ваш вопрос, то ничего хорошего... Для них. Всего лишь показательная казнь на площади города, - ответил Волдеморт, будто бы говорил о погоде. - Когда состоится казнь, король? - как бы невзначай спросила Делакур. - Завтра в полдень, - беспечно ответил Волдеморт, смотря в окно, откуда открывался замечательный вид на красивый сад. - Надеюсь вы не сочтёте эту просьбу за мою наглость, многоуважаемый король, но разрешите ли Вы мне посетить их? - спросила Флер, невинно хлопая ресницами. Она сама не понимала, откуда взялся столь внезапный порыв вновь увидеть троицу её самых верных поклонников. Её слова очень даже льстили королю, чьи губы дрогнули в самодовольной ухмылке. - Они всё равно не жильцы, какая бы благородная кровь не текла в их жилах. Да и сделать вы ничего не сможете... - король пальцами поманил к себе одного из рослых мужчин, стоящих в углу зала. - Томас, не будешь ли ты так любезен проводить мою подругу к трём жалким предателям? - Да, мой король, - коротко ответил мужчина, глубоко кланяясь. Волдеморт тем временем жестом указал на дверь, безмолвно говоря, что их разговор окончен. - Благодарю Вас за ваше великодушие, король, - ответила Флер, приседая в реверансе. Делакур молча последовала за своим сопровождающим. Чем ближе она и этот Томас шли до подземных темниц, тем больше она сожалела, что пошла на эту авантюру. В конце концов, что она скажет тем, кого обрекла на верную смерть? Что они сделают, увидев её? Хотя мало чего, про жестокость палачей короля в народе (и не только) ходят целые легенды... - Десять минут, не более, - буркнул Томас, с трудом проворачивая ключ в замочной скважине. С противным скрипом толстая железная дверь медленно открылась, заставляя кровь в жилах красавицы вскипеть. Медленно, как будто бы идя на эшафот, женщина сделала несколько шагов и оказалась внутри. За ней с грохотом закрылась дверь, благо не на ключ. Оказалась Флер в старой сырой темнице, где не было ничего, кроме старого, давно прогнившего и провонявшего вёдра, гордо носящего название «туалет». Под тусклым светом маленького тюремного окна, сидели, прижавшись к стене, трое её заочных знакомых. От былого аристократического шарма практически ничего не осталось. От когда-то эффектной и дорогой солдатской формы остались только сапоги, порванные брюки и изорванные рубашки. Все трое были покрыты порезами и ссадинами. От недавних пыток остались свежие раны, из которых продолжала течь алая кровь. Их губы были искусаны и разбиты, носы сломаны, когда у белокурого мужчины даже заплыл правый глаз. - Неужто вы вспомнили снова о нас? - хриплым голосом спросил мужчина с заплывшим глазом, чьи губы изогнулись в горькой усмешке. Опять-же в его голосе не было печали и злобы, к которой готовилась Флер, лишь непередаваемая словами печаль и горечь. - Я... я... - попыталась что-то высказать Делакур, но не смогла. Разум предательски не хотел подбирать нужные слова, а язык даже и не думал произнести хотя бы самое просто извинение. - И никогда не увидим мы вас, - проговорил Поттер, что выглядел хуже всех из-за бесчисленного количества ран и ссадин, чьи растрёпанные чёрные волосы были пропитаны собственной кровью. - Завтра последний выход у нас. - сказал молодой мужчина с длинными чёрными волосами, чьи оба колена были прострелены. - Яма глубокая ждет во дворе. В глазах Флер начали появляться слезы после того момента, стоило ей впервые переступить порог камеры. От искренних и правдивых слов, сказанных без грамма ненависти или презрения, ей становилось только хуже. Горькие слезы вины и раскаяния были готовы в любой момент хлынуть из небесных глаз танцовщицы. - До одного всех поставят к стене... - начал блондин, вот только его слова были встречены вновь хлопнувшей металлической дверью, что вскоре закрыли на ключ. Даже уходя со слезами на глазах, она была грациозна и величава. Чем дальше она была от камеры, тем тише становились женские всхлипы, от которых на душе каждого из революционеров становилось только хуже. Уходя так быстро, как только могла, Делакур даже не услышала горький хрипловатый крик беловолосого офицера: - Прекрасен менуэт! Предательски красив ваш силуэт, мадам Жоржет!

Танцуй!

Приятный полумрак. В воздухе витает уже привычный запах дорогого табака, а в закулисье скрипач вновь заиграл свою неизменную грустную мелодию. На сцене только она одна, одетая в чёрное платье и никого больше... С первой же нотой девушка встала на носочки. Осанка прямая, гордая, величественная. Левая руку плавно вздёрнута вверх. Небольшой присест и поворот, во время которого правая рука плавно сменяет левую. Через несколько мгновений она уже перед пустым залом. Балет. Драма, написанная музыкой и воплощённая в хореографии. В основе - сюжетный и смысловой конфликт, заложенный в определённой жизненной ситуации, развивающийся и разрешающийся на протяжении музыкально-хореографичесго действия. Отсутствие слова в балете компенсируется богатством человеческих переживаний, раскрытием смысла поступков действующих лиц через музыку и танец, пластику человеческого тела... Она никогда не любила балет, но сейчас он казался ей уместным, как никогда раньше. Плавный поворот вокруг своей оси, стоя лишь на носочке левой ноги, когда правая практически скользит по гладкому полу сцены. Правая рука на уровне груди, левая вздёрнута вверх с отведённым в сторону запястьем. Новая нота, поворот, руки и ноги плавно меняются. Левая нога скользит назад, а левая рука наравне с правой, ладони вместе. Медленный поворот на кончиках пальцев ног... Движения плавны и идеальны, отточенные за многие годы в детстве. Как и учила её бабушка - рука левая рука вверх, правая на левом плече, голова чуть опущена вниз; спина прямая, левая нога чуть в стороне, а правая согнута в колене и выставлена чуть вперёд, опираясь на носочек. Скрипка стихла. В зале так и царит приятный полумрак, нарушаемый лишь лёгким сигаретным дымом. Гробовую тишину прерывает лишь размеренное дыхание женщины, так и застывшей на месте. Казалось бы, сейчас скрипач вновь должен заиграть свою грустную мелодию, а из тени должен выйти ее партнёр, чтобы продолжить танец. Вот только музыка так и не заиграла, а ее идеального партнёра для танца нет, и уже никогда не будет...

Трех офицеров вели на расстрел,

С ними и наших - под револьвер!

Это был самый обычный день среды в июле. Минутная стрелка почти достигла полудня. Солнце в этот день было безжалостно; было жарко и душно, но жителей Лондона решительно сгоняли на главную площадь города. На площади ещё ночью успели возвести большую сцену, где сейчас, по краям которой, стояли солдаты с каменными лицами и одетые во все чёрное. В центре были видны три пары толстых ржавых цепей, места для смертников. Среди взволнованной толпы можно было заметить одну белокурую женщину, что с нескрываемой тоской и печалью смотрела на сцену, будто бы уже видя и зная, кого на ней собираются казнить. Через несколько мгновений в толпе прошла волна шепотков. Из  окон верхних этажей можно было наблюдать, как толпа послушно расступалась, пропуская вперед дюжину королевских солдат, что вели на смертную казнь трёх офицеров. Их вид был измученным, из ран текла кровь, а волосы были пропитаны собственной кровью. Двое из них скорых мертвецов помогали тащить третьего. Но даже несмотря на простреленные колени, длинноволосый юноша, как и его друзья, высоко задрал голову, прямо говоря, что публичная смерть для них - не приговор. И уж точно не позор. Делакур наблюдала, как каждого из них приковали к цепям. Как на сцену поднялся старый мужчина, похожий на молодого офицера с простреленными коленями. Как он деловито достал из кармана лист бумаги, после чего медленно и монотонно зачитал текст, вгоняя толпу в ужас. Три офицера так и стояли, их головы были вздёрнуты вверх, а взгляд был надменным, ясно говоря, что они считают себя выше всех других находящихся здесь. Им было всё равно на обвинения в их адрес. Как только был озвучен смертный приговор, толпа ахнула, когда офицер с изумрудными глазами лишь запрокинул голову и хрипло рассмеялся. Старик, зачитывающий до этого приговор, сжал челюсть, после чего достал из кобуры пистолет, направляя дуло прямо в голову длинноволосого мужчины, что только горько улыбнулся. Как по команде, напротив каждого из двух оставшихся смертников встали двое солдат с направленными на них мушкетами.

Выстрел печальный, не дрогнул прицел,

Три одновременно выпущенных выстрела слились в один. Пуля, попавшая прямо в сердце, быстро оборвала жизнь блондина, чье тело подкошено упало. Длинноволосый юноша с простреленными коленями так и умер с горькой улыбкой на лице, запрокинув простреленную голову назад. Офицер с изумрудными глазами получил пулю в живот, разорвавшую внутренние органы, оставляя тому всего несколько мгновений сладостной жизни.

Но, умирая, один прохрипел:

Танцуйте же, Жоржет!

  Предательски красив ваш силуэт,

мадам Жоржетт...