«Give up your heart left broken
And let that mistake pass on.
'Cause the love that you lost wasn't worth what it cost
And in time you'll be glad it's gone»
Linkin park
За огромным панорамным окном шумел дождь. Капли путались в яркой листве утомлённых деревьев, соскальзывали в душистую густую траву и прятались в чёрной мягкой земле. Ворчала гроза, пугая крохотных птичек, стайки которых беспокойно шевелились в сухих дуплах пожилого леса. Ворон, положив резак на стол и отряхнув ладонь о рабочие штаны, повернул колёсико светильника, отгоняя хмурую мглу вползавшего в мастерскую вечера. Незамедлительно сообщила о себе спина, недовольная тем, что ее несколько часов подряд заставляли быть в скрюченном положении. Подрагивали руки, покрытые ссадинами. Ранки покалывало от забившихся в них деревянной игольчатой пыли. Ну что ж. На сегодня можно было закончить. Повертев напоследок заготовку, парень поставил ее на стол, задвинув в нишу, сполз со стула и немного подвигался, разминаясь. Потом, слушая, как гроза скребётся в стекло, убрал рабочее место: смахнул мягкие деревянные локоны и седые опилки в мусорное ведро, разложил инструменты в ящике и протёр полы мокрой тряпкой. Погасил свет, с облегчением ощущая мягкие объятия сумерек. Ворчащая тишина отбивалась стрёкотом секундной стрелки и шуршащими ударами капель друг о друга. Напоминание на наручных часах оповестило, что через пятнадцать минут начнётся сеанс. Ворон торопливо вышел из мастерской, запер её и побежал в свою комнату, надеясь успеть сменить одежду. — Ты сегодня хорошо выглядишь. — Спасибо, Майк, — Ворон поглубже сел в кресло и расслабился. — Погода приятная. Покормили неплохо. — А как ты себя чувствуешь? — психолог открыл блокнот. — Всё ещё хочешь поговорить о том, что… — Да, — торопливо перебил Ворон, запустив руку в карман. Он нащупал там что-то и вновь успокоился. — Да, я думаю, что надо. Майк приподнял брови: — Если ты чувствуешь, что не можешь - не будем спешить. Просто хочу напомнить: ты здесь не отбываешь наказание, а получаешь помощь. — Я хотел рассказать, как разнёс родительский гараж, — не дослушал Ворон. —Хочу, потому что даже Джол про это не знал. — Почему это так важно? — Потому что я вот сейчас сидел в мастерской, занимался тем, что делал в детстве и тащился от этого. Такой… покой. Майк сделал какие-то записи и поднял глаза, давая понять, что слушает. — Этому меня, знаешь, отец научил, — лицо Ворона на короткий миг замерло, а глаза потемнели. — Когда-то я его не только разочаровывал и бесил. — Что ты имеешь в виду? — Мы вместе вырезали всякую простую хрень, — Ворон криво улыбнулся, крепко, добела, что-то сжимая в кармане. — Я обожал выходные, потому что мы сидели и болтали. Он учил. Даже, бывало, хвалил. — Да, ты рассказывал. — А потом он меня бросил, — выплюнул Ворон. — Взял, блядь, и выкинул из своей уёбищной жизни. В наступившей тишине вновь стал слышен дождь. Его шелестящий шёпот прерывался стуком крупных капель, разбивавшихся о металлические козырьки окон во влажную пыль. — А я ведь его ждал. Сидел часами в этом ебучем гараже, корпел над… над… фигурками, старался их сделать сложными, восхитить этого мудака, — Ворон то ускорялся, то говорил медленнее. Временами он покусывал губу, проваливаясь в воспоминания. — Можешь мне не верить, но всё, что я там разнёс — принадлежало мне. Старые наволочки и простыни, стенд, где висели мои резаки и стамески. Хуякнул об пол свои любимые отвёртки — крошечные такие были, для часов. Отец дарил на тринадцать лет. А ещё журналы были. Собирал их, выкупая и выменивая у друзей, — Ворон дёргано усмехнулся. — Бля, как вспомню скандал: «Что это такое??? Что за гадость ты в дом принёс?» Ну вот я им напоследок показал, что после этого было ещё восемьдесят выпусков. По всему полу. Как ебучий снег или осенняя листва. — Ты можешь вспомнить, что хотел им этим сказать? — Что мудаки они. Злоебучие лицемеры, — выдавил Ворон неожиданно тихо. — Я их снова ждал. Думал, что они хотя бы в этот раз не поведут себя, как обычно. — Почему ты думал, что что-то изменится? — Потому что блять это был мой последний день дома, — прошептал Ворон и болезненно сморщился. — В тот вечер я их ждал. Купил пиздатого вина, бокальчики ебучие почистил, еды заказал. И никто. Блядь. Не приехал! Этот надорванный хриплый крик больно ударил в сердце. Второй рукой Ворон нахватал салфеток из лежащей рядом на столике коробочки и кашлянул во влажный бумажный комок. Зажмурился, стараясь восстановить дыхание. Никто. Прислали ебучую смс. Не приехали. Опять. Какой же я дурак. — Ворон? — позвал Майк негромко. — Можно мы на сегодня закончим? — попросил тот, не отнимая салфетку ото рта. — Конечно. Встретимся, когда почувствуешь силы. Ворон одним сильным движением встал с кресла и подрагивающей походкой пошёл из кабинета прочь. В кармане он всё это время гладил резную фигурку птицы. Пёрышко за пёрышком. Линию за линией. Дыши. Захотелось курить. Дыши. Как тогда, до тошноты, а потом - нажраться в первом попавшемся баре. Дыши! Уснуть на остановке с рюкзаком под головой. Дыши. Чтобы проснуться разбитым. Пустым. Отвергнутым.27.12.2022