2 наушника для "Золушки"

      Шла весна, погода радовала своими свежими яркими красками. Небо теперь все быстрее светлело на восходе, радуя увеличивающимся световым днем, солнце сильнее грело, и ветер ласково шептал о приближающемся лете.       И именно так, наслаждаясь утренними весенними лучами, Сяо Чжань встречал новый день. Рядом с ним на перроне стоял немногочисленный багаж: чемодан и рюкзак для путешествий. Начинается его новая жизнь.       Старая закончилась, оставив послевкусие горечи, обиды и немного сожаления. Впереди же только неясное будущее. Такое же неясное, как и утренний туман.       Проносящиеся за окном фонари, дома и целые города сменяли друг друга быстрее, чем дни настольного календаря. Сяо Чжань задумчиво смотрел в окно, размышляя, где именно его жизнь могла пойти не в том направлении. Казалось, только вчера он был преуспевающим учителем, а теперь на поезде мчится в глубинку страны, чтобы помогать и развивать ее. Привносить, так сказать, двадцать первый век в отдаленные города и общины.       Ему предстояло заняться обучением детей сразу нескольких деревень и маленьких городков, которые или не могли себе позволить открыть школу, или же просто не набиралось нужного количества учеников, или тот, кто занимался этим ранее, ушел по каким-то причинам. Мужчина не понимал, как можно быть безграмотным или не уметь того, что практически с рождения могут дети более крупных населенных пунктов, но искренне хотел помочь. Теперь уже точно помочь и не просто разговорами в кабинете, а реальными поступками. Но сможет ли он сам, находясь вдали от благ, помочь? Что же, теперь ему предстоит узнать это на собственном опыте.              Сяо Чжань ехал уже много часов, но сон все никак не шёл. По «счастливой» случайности ему достался билет в плацкарте, да ещё и на верхней полке. Это было узкое место. Верхняя полка для багажа нависала над ним, а мерное покачивание поезда никак не могло усыпить. Мужчина аккуратно посмотрел по сторонам, но все его спутники спали, спал и старичок, приютившийся внизу.       Днём они разговорились, и Сяо Чжань узнал, что мужчина переехал из шумного города в деревню после смерти родных. Что может быть ужаснее жизни без тех, кого ты любишь? Мужчина не справился и предпочёл сбежать, теперь доживая остаток лет в одиночестве. Сяо Чжань слушал его и думал, а как бы он сам справился с таким? Смог бы вынести потерю любимого, продолжая вести привычный образ жизни или же выбрал бы бросить все? Ответа на это у него не было.       В жизни мужчины нет и не было какого-либо серьёзного увлечения. Даже директор, так долго хваливший за заслуги и внесение большого вклада в образование, быстро выслал за отказ провести вместе ночь. То, что Чжань предпочитал мужчин, вовсе не означает, что это может быть кто угодно. О, нет! Он предпочитал невысоких молоденьких мальчиков, что с обожанием будут смотреть на него, ловить каждое слово и ластиться, словно котенок, жаждущий ласки. Но с каждым разом все больше и больше обжигаясь, мужчина уже не ждал чего-то большего. Только вот сердцу не прикажешь, и оно продолжало упорно искать того, кто сможет завоевать, покорить и забрать с собой. Поезд замедлял свой ход, чтобы остановится на очередной станции, и Чжань решил выйти подышать воздухом, раз уж уснуть у него все равно не получается. Тем более, что эта остановка должна быть около получаса.       Дождавшись, когда поезд остановится и проводник разрешит выйти на перрон, он немного отошёл в сторону, пропуская спешащих по своим делам людей: кто-то торопился сойти с поезда, кто-то наоборот, подняться. Мужчина поднял голову, смотря в ночное небо, усыпанное звездами. Да, всем вокруг было похер на него, и это даже в какой-то степени радовало. К тому же даже в небольшом городе он сможет заниматься любимым делом - живописью и обучением детишек.       Ну а личная жизнь... Даже если он останется одинок, Чжань уверен, что и в этом случае он будет счастлив: он жив, его родные здоровы, есть любимая работа и будет крыша над головой. Он уже имеет больше, чем многие.       Последний раз глубоко вдохнув ночной воздух, Чжань поспешил обратно. Когда он подходил к своему месту, то заметил сгорбившуюся спину, разбирающую вещи.       — Я могу вам помочь? — спросил он.       Вместо ответа в слабоосвещенном вагоне на него уставилась пара внимательных, настороженных тёмных глаз. Это был высокий парень, очень красивый даже в таком свете. Его острые линии скулы и выступающие ключицы захотелось потрогать и проверить, настоящие ли они.       Нужно сказать «Спасибо» современной моде, возносящей к вершинам свободного кроя футболки и свитшоты. Этот вырез выгодно подчеркивал длинную шею с острым выступающим кадыком, который Чжань с радостью бы облизал, будь у него была такая возможность.       Кроме скул у парня было симметричное лицо, лисий разрез глаз, прямой нос и пухлые губы, отлично дополняющие и придающие милое, но вместе с тем и сексуальное выражение лица.       «Сексуальное? Серьёзно? Сяо Чжань, у тебя просто давно никого не было! Но может, получится зарисовать его, чтобы запомнить?.. Все же такого красавца не каждый день встретишь.»       — Что-то не так? Вы так смотрите, будто я не помощь предложил, а змею подкинул, — так и не дождавшись ответа, добавил Чжань.       Но это возымело эффект, потому как парень передернул плечами и сморщил нос. «Миленько так сморщил», отметил про себя Чжань.       — Не надо змей. Я наушник не могу найти. Он выпал из чехла и куда-то укатился. Хотел послушать музыку в дороге, — все же ответил парень своим низким, но очень приятным голосом и протянул широкую ладонь. — Меня зовут Ван Ибо.       — Сяо Чжань. Очень приятно, Ван Ибо, — Чжань протянул руку в ответ и поразился тому, как утонула его рука в ладони парня. — Давай помогу, если ты не против.       — Буду благодарен.       Теперь они вдвоём начали искать потерявшийся гаджет, рыская руками по полу и тихо переговариваясь.       Чжань узнал, что парень младше него на шесть лет, только окончил университет и решил съездить к родственникам в провинцию. Сам он увлекается бордами (и скейтом, и сноу), Лего и танцами. Хотя, что самое интересное, специальность его связана с финансами. Ибо говорит, что это родители настояли, мотивируя тем, что иметь финансовое образование будет полезно для его, Ван Ибо, будущего. Но также они не настаивали, чтобы и работа была в этой сфере. Что-то вроде диплома на всякий случай. Уже отучившись, Ибо планировал после поездки открыть свою студию и учить детишек танцам. Родители поддержали выбор и сказали, что он всегда может обратиться к ним за любой помощью и советом, если такое потребуется. Они искренне любят и гордятся сыном.       Сяо Чжань даже немного завидует. Да, у него тоже любящие родители, но они не смогли принять ориентацию сына, полностью игнорируя то, что он предпочитает парней. Даже в разговорах эта тема полностью опускается и игнорируется. Но Чжань уверен, что когда-нибудь его примут полностью именно таким, какой он есть.       Парни разговорились быстро. На удивление, у них было много общих тем и интересов.       Сяо Чжань также рассказал и про себя. Про то, что он сам учитель младших классов, про любовь к живописи и искусству, про то, как он любит отдыхать, укутавшись в плед вечером за книгой, и даже про то, что мечтает однажды завести семью. О том, что это будет однополая семья, он умолчал. Да, Ибо не похож на того, кто может осудить за личные сексуальные предпочтения, но и кричать о таком на каждом углу Чжань тоже не собирается.       Не знает он и того, что парень уже засматривается на красивого и улыбчивого мужчину. Не замечает, как Ибо следит за ним: за его жестами, мимикой, как облизывает губы в желании поцеловать, как чешутся руки обнять и прижать к себе.       Часы показывали далеко за полночь, но темы для разговоров лились как из рога изобилия. Оба попутчика чувствовали себя легко и расслабленно, получая удовольствие от компании и общения друг с другом.       За окном все также мелькали станции, небольшие села и маленькие города. Но теперь их становилось меньше, и сами они уже не могли похвастаться большим количеством жителей. На одной из станций парни решили выйти из поезда, чтобы немного размять ноги.       — Смотри, как много звезд на небе.       — Да, ты прав. В городе, где я жил до этого, их практически не было видно. Яркие огни скрывали их свет. Но стоило уехать дальше, как вот они, сверкают в своем великолепии на ночном небе. Если присмотреться, то можно даже увидеть созвездия.       — Признайся, ты поэт? — спросил Ибо, шутливо толкая Сяо Чжаня плечом. Сердце же его при этом заходилось в радостном волнении.       Когда родители сказали, что его любимая бабушка, практически заменившая ему мать на всех каникулах в детстве, плохо себя чувствует, Ибо без раздумий вызвался съездить к ней. Да, она живёт далеко. Да, он не любит поезда, но не помочь просто не мог. Страх потерять ещё одного близкого человека, также не навестив, сжимал его сердце с той самой минуты, как только он только услышал об этом. Когда заболел дедушка, у Ибо была сессия, и он не смог приехать, о чем жалел до сих пор.       Сейчас же на сердце почти спокойно. С первой секунды, как он увидел Сяо Чжаня, он уже не мог думать только о бабушке. На первое место пришли мысли о прекрасном, божественном и неземном мужчине рядом. Ибо принял это за простое восхищение старшим до того момента, как услышал о мечте.       «Завести семью» - мужчина так легко произнес эти слова, что отразились в душе и вонзились в тонкие ростки надежды, причиняя боль.       Боль.       «Он мне нравится. Он мне действительно нравится. И пусть я ничего не знаю про любовь, но хотел бы попробовать встречаться с ним. Но я ничего не скажу. Не хочу рушить то хрупкое счастье, которое есть сейчас. Уверен, что он откажет мне.»       И вот сейчас, так легко и в шутливо форме прикасаясь к нему, сердце Ибо трепещет и радуется. Рядом с этим мужчиной почти все тревоги отходят на второй план.       — Я не поэт. Что за глупости ты говоришь? — смеется Чжань, отвечая Ибо и словами, и действиями. — Просто звёздное небо так прекрасно, что слова сами складываются так.       — Как думаешь, мы когда-нибудь встретимся снова? — тихо, почти шепотом произносит Ибо. Он не смотрит на Сяо Чжаня, ему страшно. Ему безумно страшно услышать отрицательный ответ. Но думать, что через какое-то время, еще раз встретив его и узнав, что теперь у мужчины есть семья, оказывается еще страшнее. Но что теряет Ибо? Он выходит уже на следующей станции, и пусть ему откажут, но не попробовать он все же не может.       — Я не знаю, Ибо, — Сяо Чжань касается его руки своей, но не отстраняется, ожидая ответной реакции. — Не знаю, но очень бы этого хотел. А ты? Ты бы хотел увидеть меня еще раз?       Да, Сяо Чжань рискует. По тому, как и что говорит парень, он так и не смог определить, кого же тот предпочитает, но его глупое сердце надеялось, что симпатия, зародившаяся в нем, взаимна.       Ибо поворачивает голову, чтобы посмотреть на Чжаня и встречает блестящий взгляд черных глаз, направленных на него. Чжань ждет ответ, и он должен его дать. Пусть после они и останутся в лучшем случае просто попутчиками.       Ибо не говорит ни слова, только подается вперед, легко целуя в губы. А после отстраняется, молча возвращаясь в поезд. Но куда он сможет оттуда сбежать?       Страх.       Волнение.       Паника.       Чувства захлестнула с головой. Он даже не сразу замечает, как в ночном вагоне Чжань догоняет его, обнимает со спины и целует в макушку.       — Слава Богу, — шепчет на ухо мужчина, вздыхая с явным облегчением. — Я так рад. Так невероятно счастлив, что ты поцеловал меня.       — Ты рад, что тебя поцеловал парень?       — Не просто парень, — Чжань осторожно разворачивает Ибо к себе лицом, не выпуская из кольца рук. — Я рад, что это именно ты. Что ты поцеловал меня. Ты мне нравишься, Ван Ибо. Пусть мы только познакомились, но у меня такое чувство, что я знаю тебя много лет. Это глупо и по-стариковски, но я не шучу. Я хочу, чтобы ты стал моим парнем.       — Чжань-гэ. Я могу так тебя называть? — дождавшись кивка, он продолжил. — Чжань-гэ, я...       Ибо не успел дать ответ, как к ним подошел проводник, напоминая Ибо о его скорой остановке. Поезд ехал слишком быстро. Быстрее, чем сейчас нужно было.       — Тебе уже пора, да? — с грустной улыбкой прошептал Чжань. Он знал, что Ибо не согласится, поэтому и решил сменить тему. Пусть он страдает один. Чжань не хотел, чтобы последнее, что этот невероятный парень запомнит о нем, это глупое признание и неумение держать себя в руках. — Прости, что спросил. Забудь об этом.       И, как бы подводя итог и прощаясь, он забрался на свою полку, отворачиваясь. Слезы, предательские слезы скатывались из глаз, и он прикусывал губы, чтобы не было слышно всхлипа.       — Чжань-гэ, я... Мне нужно идти. Но знай, что если мы когда-нибудь встретимся снова, я дам тебе нормальный ответ. И я не забуду. Никогда не забуду.       Ибо не решился коснуться его на прощание, хотя протянул для этого руку. Он взял вещи, что так и остались неразобранными, и направился в сторону выхода, бросив на мужчину последний прощальный взгляд.       Уже на платформе Ибо долго смотрел вслед уезжающему поезду, в котором были, как выяснилось позднее, не только потерянные наушники, но и его глупое молодое влюбленное сердце.       *Пять месяцев спустя.*       — А-Бо, ты где? — бабушка Илинья чувствовала себя гораздо лучше.       Ибо решил остаться здесь, в небольшом городке Пэнъян, население которого составляло всего лишь пять тысяч человек. В основном здесь были пожилые люди.       Когда парень только приехал сюда, ему показалось, что это город-призрак: на улицах горело несколько тусклых фонарей, с трудом освещая дорогу, переулки между домами и небольшие улочки не освещались вовсе. Да и свет из окон не светил, и было очень и очень тихо. Он поежился тогда от ветра и по памяти пошел искать нужный дом.       Три подвернутые лодыжки, пять падений и два неверных поворота спустя он уже открывал нужную дверь. Закрывал же тихо-тихо, отсекая и красивого, но нерешительного мужчину, и свои собственные тайные и не совсем чистые фантазии.       Бабушку он нашел в комнате. Она крепко спала, как видимо и все в этом городке. Бережно укрыв ее тонкие хрупкие плечи, Ибо на носочках направился в другую комнату, чтобы не потревожить такой чуткий сон. И, уже закрыв собственную дверь, парень смог дать волю чувствам. Глаза наполнились влагой, что дорожками стекала по щекам и подбородку, а звон разбитого сердца можно было услышать на другом конце Земного шара.       Как? Как он смог влюбиться в человека за какие-то жалкие часы? Почему сразу не согласился? Почему Сяо Чжань потом сказал забыть его слова? Почему он не спросил его номер или WeChat, чтобы можно было связаться? Почему Сяо Чжань даже не попытался остановить его хотя бы в гребанном вагоне?       Так много «Почему», но ни на один из вопросов у Ибо не было ответа.       Он поздно понял, что влюбился. Влюбился так сильно, что сейчас даже просто дышать было невыносимо. Он сполз на пол, ртом пытаясь вдохнуть, но легкие словно свернулись, не пропуская живительный кислород.       Дышать, дышать, дышать.       Вдох - выдох, вдох - выдох.       Вдох - выдох.       Вдох. Выдох.       Ибо постарался сосредоточиться на дыхании и, спустя пару вечностей, это получилось. В груди болело так, как никогда до этого, душа и сердце были разломлены и раздавлены простым «Забудь об этом». Он так часто говорил это сам, но совершенно оказался не готов к тому, что такое скажут ему.       Вытерев слезы и сжимая одежду в районе груди, Ибо пообещал себе, что не забудет. С тех пор каждый день он помогал бабушке и ее пожилым соседкам по хозяйству, ходил за покупками и занимался мелким ремонтом. Оказалось, что в городке есть несколько семей с детьми, и по рекомендации госпожи Илиньи родители разрешили Ибо заниматься с их отпрысками. Дети быстро втянулись и ходили с удовольствием на каждый урок, а когда их не было, то просто играли с парнем.       — Ван Ибо, я сколько раз должна повторить твое имя, чтобы ты отозвался?       — Я здесь, бабушка, — ответил Ибо, выходя из подвала, в котором как раз заканчивал ремонт. — Что-то случилось?       — Мелкий проказник! — она шутливо погрозила ему пальцем. С того времени, как Ибо остался с ней, здоровье старушки не так сильно ее беспокоило, и она стала чувствовать себя гораздо лучше. — К детишкам, с которыми ты возишься, должен приехать учитель. Я слышала от госпожи Мин, что это молодой мужчина и очень красивый. Но знаешь, я не верю ее словам! Она так говорит про всех мужчин, которые только у нас появляются. Даже про тебя!       — А что, ты хочешь сказать, что я некрасивый?       — Глупый ребенок! Ты взял лучшее от своих родителей, и для меня никого красивее нет, — она сухой слабой рукой потрепала его по щеке. — Ты сможешь завтра встретить его? Он приедет вроде как к полудню с восточной стороны города.       — Хорошо, бабушка.

***

      Как только Чжань попросил Ибо забыть только что сказанные им же слова, то моментально пожалел об этом. Выражение лица, только что светившееся от счастья, нахмурилось, а после и вовсе казалось ужасно расстроенным.              «Сяо Чжань - ты тряпка! Кто предлагает встречаться, а потом идет на попятную? Смотри, ты расстроил это сокровище. Нужно быстро что-то сказать, чтобы исправить положение!»       Мысль-то была отличной.       Но Чжань не успел. Ван Ибо, юный похититель его сердца и всех мыслей, уже убежал. А поезд тем временем, абсолютно безразличный к его чувствам, ехал дальше, увозя его от Ибо.       Мужчина устало опустился на нижнюю полку и наклонил голову к коленям, держа ее руками. То, что он материл себя последними словами, и говорить не стоило. Он даже не уверен, что сможет найти его. Как поцеловать, так времени хватило, а как телефон взять, так нет. И он еще называет себя учителем...       Сяо Чжань даже не знает, на какой станции вышел Ибо. Все, что рассказал парень, так это то, что он едет помогать своей бабушке. Может, он и говорил название городка, но Чжань думал лишь о голосе и губах, что это говорили, а не о смысле. И вот теперь пожинает плоды собственной глупости.       «Нужно было больше слушать его ушами и думать головой, а не тем, что в штанах! И даже неважно, в чьих именно! Хотя это было бы интересно...» — в который раз поговаривал про себя мужчина. Помогало мало, но Сяо Чжань дал себе слово найти Ибо. Ведь он обещал ждать, вот и посмотрим.       Вот только как его искать?       У принца осталась от Золушки туфелька, а что у него? А у него просто дырка от бублика. Принцу повезло больше.       Стоило только подумать об этом, как на полу Чжань заметил что-то белое. Он посветил телефоном и подобрал предмет. Наушник.       «Точно! Ибо же говорил, что потерял наушники». Один вот нашел. Второй лежал на полке, закатившись за одеяло. То самое одеяло, что расстелил Ибо, но так ни разу и не воспользовался.       «Теперь я просто обязан стать принцем, чтобы найти свою “Золушку”. Интересно, разозлится ли Ибо, если я так его назову? Наверняка будет в бешенстве кричать, но потом простит и поцелует. Ведь в итоге сказка должна закончиться свадьбой и обязательно, чтобы жили они долго и счастливо, верно же?»       Сяо Чжань бережно спрятал пропажу в рюкзак, чтобы снова не потерялась.       Как только первые лучи солнца заглянули в окна поезда, Чжань понял, что они, наконец, доехали до самой дальней точки его путешествия. Первым в его длинном списке была деревушка Вухенгоу, что располагалась в горной местности. Чжань размял затекшие от долгой дороги мышцы насколько позволял проход, после проверил и собрал оставшиеся вещи и направился к выходу.       Там пришлось ждать автобус, который и сможет довезти до самих жителей. Мужчина чертыхался последними словами, когда пытался устроить свои длинные ноги в ужасно узком автобусе, рассчитанном на людей почти на две головы его ниже. Но иначе добираться ему придется пешком. И да, Чжань бы выбрал именно это, если бы знал местность и здесь был бы вайфай. Как он поправил себя позднее, когда стоял возле небольших покосившихся домиков, если бы было электричество.       Эта деревушка была оплотом традиций древности. Из всех удобств современного мира, включающие в себя да, банальное электричество, водопровод и канализацию - здесь не было ничего. Вообще ничего. Чтобы набрать воду, приходилось идти к ручью, для света использовали свечи или костерки на улице, и уборная располагалась метрах в двадцати от дома.       «Куда ж меня занесло и что я тут буду делать?» — не единожды думал Чжань. И тем не менее, здесь были ребятишки, с которыми ему как раз и приходилось заниматься. Но он не только учил, еще и учился сам. Местная ребетня помогала ему осваиваться тогда, когда нет ничего. Так Сяо Чжань научился разводить костер, охотиться, рыбачить, а потом это еще и вкусно запекать в листьях каких-то деревьев, название которых постоянно забывал. Хорошо, что хоть листья запомнил, как выглядят. А еще его отлично научили ориентироваться без карт и компасов взрослые жители.       Даже уставая так, что засыпал он, стоило только голове коснуться подушки, никогда не пропускал маленький ритуал: мужчина брал наушники, для которых сам смастерил небольшую коробочку и целовал их. А иногда, когда скучал по Ибо сильнее всего, вставлял один наушник в ухо и шепотом разговаривал, представляя, что на том конце ему отвечают, сопереживают и говорят, что очень сильно ждут. И каждый вечер перед сном он вспоминал тот робкий поцелуй, подаренный под звездным небом. И свою трусость.       Сяо Чжань провел в этой деревушке два месяца, после чего нужно было двигаться дальше, к новым подопечным и новым знаниям. И вот так, переходя от деревни к деревне, следующим на очереди был небольшой город. Чжань был безумно счастлив, что теперь он сможет поспать в нормальной постели, а не на тюфяках из высушенной травы.       В этот городок он должен был приехать к полудню, но немного заплутал и катастрофически опаздывал. Все его вещи теперь из пары чемоданов перекочевали и умещались в обычный походный рюкзак. А коробочка с потеряшками заняла постоянное место в кармашке около сердца.       «Бо-ди, я скучаю. Я очень скучаю по тебе. Когда же смогу увидеть тебя вновь?»       И вот так, думая только об Ибо, Чжань почти подбегал к небольшому домику на окраине, когда увидел спину парня. Это был первый человек за два дня путешествия, и мужчина невероятно этому обрадовался.       «Это Ибо? Или у меня уже галлюцинации? Да нет, это не может он. Сяо Чжань, успокойся.»       — Здравствуйте, вы не подскажете...       И стоило только незнакомцу услышать голос, он медленно оборачивается. Ну, так, как в фильмах ужасов, когда знаешь, что монстр уже у тебя за спиной.       Сяо Чжаню же кажется, что все происходит в замедленной съемке. Он видит ухо, пухлую щечку, скулу и нос. И глаза. Его глаза.       Это Ван Ибо.       — Бо-ди... — только и мог вымолвить Сяо Чжань, не веря собственным глазам. — Это правда ты?..       Лицо парня выглядело очень удивленным. Он чуть приоткрыл рот и поднял брови, отчего его глаза стали казаться в несколько раз больше.       Секунда, две.       Минута.       Вечность.       Никто из них не мог вымолвить ни слова. Сяо Чжань приблизился к Ибо и протянул руку, чтобы коснуться. Но Ибо отбросил ее и отступил.       — Что ты здесь делаешь? И не зови меня «Бо-ди», у тебя нет на это права.       — Ибо... Послушай...       — Не хочу. Я занят, уходи.       — Прости меня, тогда...       — Это в прошлом и уже не имеет никакого значения, — произнес Ибо, отвернувшись. Это больно. Очень больно.       Сяо Чжань не забывал о нем ни на секунду, а Ибо... Для Ибо это ничего не значило. Может, Чжань тоже должен отпустить его? Отпустить, пожелать счастья, но не забывать. Просто даже не сможет забыть ни его голос, ни слова, ни то легкое прикосновение губ.       — Прости, Ибо, — очень тихо ответил Чжань, собираясь с духом. — Тогда... Тогда вот, возвращаю. Правда, они разряжены.       Он протянул коробочку с наушниками, но Ибо не повернулся, чтобы их забрать. Тогда мужчине пришлось поставить их на землю, прикоснувшись в последний раз губами.       — Прощай, мой Бо, и прости, что был трусом — еле слышно прошептал он, после чего, сдерживая рвущиеся наружу слезы, ушел.       Ибо смотрел, как мужчина молчаливо обходит его, и не мог отвести взгляд от опущенных и, кажется, слегка подрагивающих плеч. Он смотрел и смотрел, не шевелясь, пока Сяо Чжань не скрылся за углом дома.       Только потом повернулся и заметил что-то маленькое, лежащее на земле.       Это была небольшая коробочка из дерева, на которой были вырезаны иероглифы его имени «Ибо» и маленькое сердечко, окрашенное зеленым. Сердце, что, казалось, было разбито в тот день и, как думал Ибо, умерло, сейчас стучало с новой силой и снова только для одного человека. Парень не смог сдержать любопытства, поэтому аккуратно открыл крышечку. А внутри увидел свои, мать их, наушники. Те самые, что он тогда потерял.       «Он что, нашел и хранил их? Все это гребанное время?»       Ибо закрыл крышечку, прижимая коробочку, словно какую-то драгоценность. Теперь уже он должен найти Сяо Чжаня. Найти и поговорить. Но как Ибо ни старался, не смог этого сделать.       И он совершенно забыл про просьбу бабушки, не став никого ждать. За что и получил вечером нагоняй.       — А-Бо, я что, о многом попросила? Тебе нужно было дождаться нового учителя, а ты что, ушел? Бегал по улицам? Тебе сколько лет? — она ругала его, но также и расставляла тарелки с едой и приборы. — Скажи спасибо, что госпожа Мян встретила бедняжку вместо тебя. Она говорит, что тот был ужасно расстроен. Это все ты, чертов мальчишка!       — Бабуль, перестань! — Ибо смотрел на стол, на котором появилась еще одна тарелка и набор приборов. — А еще одни для кого? Решила, что дедуля присоединится?       — Для нового учителя, конечно, обормот ты этакий. Мы с соседками решили приютить парнишку. И сегодня он будет ночевать у нас. Обязательно достань запасной футон и одеяло с подушками.       — А где мы его положим? Ты хочешь, чтобы он спал тут? — Ибо обвел рукой небольшую комнату, которая служила им одновременно общей комнатой, столовой и кухней.       — На футоне будешь спать ты, а он — в твоей постели.       — Бабуль!       — Не дерзи мне! Сам виноват!       Ибо не успел ответить, как в дверь позвонили.       Под скрип стула и тяжелый взгляд бабули он дошел до двери и открыл ее, потеряв при этом дар речи. Как оказалось, тем самым учителем, которого ему нужно было встретить, был Сяо Чжань. Мужчина выглядел не менее удивленным и растерянным.       — Ибо... Что ты здесь делаешь?       — Это мой дом. А ты?..       — Господин учитель, пожалуйста, проходите. Не обращайте внимания на этого невоспитанного мальчишку. Он должен был встретить вас сегодня, да только удрал куда-то. Вы уж простите его, — между тем заговорила госпожа Илинья, не давая больше молодым ребятам вставить и слово. — Обычно он не такой рассеянный. Может вы его тоже поучите уму разуму?       — Бабушка!       — Вот заладил, бабушка, бабушка! Дай гостю пройти и покажи ему ванну. Он же смотри, худой какой! Нужно накормить его и поскорее.       У Ибо просто не было выбора. Да он его и не хотел. Сюрприз так сюрприз! И уже с запозданием вспоминает, как Сяо Чжань еще в поезде рассказывал о своей работе. Опустив глаза в пол и совершенно не зная, что сказать, парень пригласил мужчину войти.       А Сяо Чжаню ужасно хотелось сбежать. Он совершенно не представлял, о чем он будет говорить и что вообще делать. Он хранил влюбленность в сердце долгие пять месяцев. Эти чувства и незримая поддержка парня помогали на протяжении долгих месяцев и вот сейчас он в его доме и после того, как ему отказали уже официально.       Просто театр абсурда. Стоило ли ждать отказ, чтобы увидеться вновь и познакомиться с семьей? Видимо, да. Сяо Чжань, когда же твоя неудача, наконец, закончится?       В абсолютном молчании Ибо показал, где ванна и полотенце, которым мужчина может воспользоваться. А после, дождавшись, поводил обратно и показал, куда он может сесть.       Это был самый неловкий ужин за все годы жизни Чжаня. Говорила только госпожа Илинья, с неприкрытым интересом спрашивая о том, где уже был учитель и чему вообще учит. Чжань отвечал вежливо и сдержанно, стараясь игнорировать парня напротив, что сверлил его нечитаемым взглядом и так долго, что в конце концов, даже кусок в горло лезть перестал. Кое-как удовлетворив любопытство хозяйки, Чжань вызвался помыть посуду в качестве благодарности. А Ибо отправили помогать.       Находиться в тесном пространстве кухоньки было очень неловко. Сердце Чжаня от такой близости кололо, а в груди все замирало, ожидая хотя бы слова или моля, чтобы парень скорее ушел. Но Ибо не уходил и лишь молча вытирал только что вымытые тарелки. А когда с ними было покончено, парень произнес:       — Я думал, что ты забыл обо мне.       — Никогда не забывал, — Чжань решился поднять взгляд и увидел робкую улыбку на губах. — Все это время я жалел о тех словах и мечтал вновь увидеть тебя, чтобы исправить ошибку.       — Тогда... Ты можешь исправить ее сейчас, — и Ибо вновь подается вперед, оставляя робкий поцелуй на губах.       — Твоя бабушка...       — После ужина она всегда ходит к госпоже Мэн и даже может там задержаться. К тому же она сказала, чтобы эту ночь ты провел в моей постели. Ты же знаешь, что нужно слушаться старших?       И Ибо за руку потянул Чжаня в спальню, где, стоило двери закрыться, он был прижат к стене в страстном ответном поцелуе. Руки Чжаня ласкали везде, не зная смущения или страха. То, чего он так долго ждал, и даже то, на что не надеялся, сбылось.       Ван Ибо был прекрасен. Его подтянутое молодое тело было таким бархатистым на ощупь, словно самый лучший шелк, а голос так сладок, как пение птиц по утрам. Парень стонал и извивался в его руках, избавляясь сначала от футболки, затем шорт и белья. Обнаженный, он напоминал Чжаню самые лучшие скульптуры, что когда-либо мог сделать человек. Но Ибо не был холодным мрамором, он был пылающим костром, сжирающем все на своем пути.       Увидев, что Чжань замер и любуется его телом, Ибо специально, словно кот, начал выгибаться, показывая со всех сторон. А после подошел сам и, перенимая инициативу, прижал Чжаня к стене, возвращая ответный поцелуй и снимая лишнюю одежду с мужчины.       На его теле Ибо заметил царапины, синяки и даже небольшие шрамы. Он осторожно провел кончиками пальцев по ним, боясь причинить боль, а затем начал целовать каждую неровность кожи, ладонями прижимая к себе.       Он оставлял небольшие невесомые поцелуи, которые больше щекотали, чем возбуждали, и Чжань, не удержавшись, засмеялся.       — Ибо, прекрати... Хахаха... Щекотно...       — Даа? А так? — и провел языком широкий след прямо по груди.       Но после не дал Чжаню ответить, заткнув рот страстным поцелуем. Игры кончились. Он мечтал об этом еще тогда, в поезде, а сейчас этот невероятный мужчина рядом, и Ибо хочет, чтобы он плавился от удовольствия.       В поцелуе, таком горячем и страстном, языки сплетались, а стоны не могли удержаться внутри. Ибо прижал к себе мужчину так яростно, что Чжань, запрокинув голову и подставляя шею ласкам, вскрикнул, притираясь своим каменным стояком к члену Ибо. Все, что их разделяло - только тонкая ткань одежды, внизу уже влажная от естественной смазки.       Ибо сжимал половинки ягодиц, слегка надавливая пальцами и попадая прямо на колечко мышц. Чжань плавился в его руках, его пальцах. На каждое движение ладоней мужчина невольно прогибался в пояснице, явно желая большего, и Ибо готов его дать.       Он немедля развернул Чжаня к себе спиной и руками скользнул за резинку свободных брюк и нижнего белья, обхватывая истекающий член и пару раз проводя ладонью. Чжань даже не пытался сдержать сорванные вздохи и тихие всхлипы, когда Ибо, стянув брюки и белье с него полностью, приник ртом к анусу.       — Прости, смазки нет, придется так.       И его юркий мокрый язык сначала аккуратно, бережно пару раз лизнул, после чего, немного добавив слюны, медленно начал проникать внутрь, желая скорее проникнуть и членом.       — Но я грязный, - пытался сопротивляться Чжань.              — Ну вот, как раз и вылижу тебя всего, малыш.       Природа не обделила Ибо ни талантом, ни умом, ни размером его достоинства. Его член, если он надевал хотя бы что-то более менее облегающее, контурами проступал сквозь одежду, а стоило возбудиться, так и проще было просто стянуть ненужную одежду, потому как толку от нее не было совершенно.       А сейчас перед ним тот, кого хочется не просто трахать, хочется любить. Ибо хочет доставить удовольствие, а для этого придется поработать языком. И вот прямо сейчас, в прямом смысле этого слова.       Он снова и снова проникал языком внутрь, то облизывал мошонку. Одной рукой парень чуть приспустил свои штаны, чтобы сильно не давили на возбуждение, после чего погладил уже достаточно расслабленный анус.       Чжань немного вздрогнул, тогда Ибо другой рукой начал ласкать его возбуждение, поражаясь мягкости и бархатистости кожи. Член Сяо Чжаня был с небольшими выступающими на нем венками, ровный и прямой. Отлично подходит, как отметил про себя Ибо, для минета. И он обязательно это проверит. Только позже. Сейчас ему невероятно, просто до дрожи хотелось, чтобы Чжань стонал именно под ним. Чтобы выгибался и оттопыривал зад, когда Ибо будет выходить, и сам подавался навстречу его немного изогнутому крупному члену.       Чжань отвлекся на ласки, и Ибо свободно вставил сразу два пальца на фалангу внутрь. Не почувствовав ответного напряжения, он немного вытащил их и начал постепенно входить глубже, с каждым толчком проталкивая пальцы внутрь. И когда они были полностью внутри, добавил язык. Ноги уже практически не держали Чжаня, и он начал тихонько поскуливать, прося Ибо немного замедлиться.       Ибо, быстро убрав руку и поднявшись с колен, приподнял Чжаня, ягодицами прижимая к своему обнаженному стояку, и пронес его немного до кровати. После стянул остатки совершенно ненужной одежды и с мужчины, и с себя, и аккуратно подтолкнул Чжаня лечь. Что мужчина и сделал, утягивая Ибо следом, практически укладывая на себя.       — Ты такой горячий... Я так часто представлял это, Ибо... — практически прошептал Чжань, не моргая, глядя в глаза напротив и пальцами поглаживая спину. — Так часто хотел...       — Развратный гэгэ. Что еще ты там делал, а?       — Целовал...       — Кого ты целовал, гэгэ? — спросил Ибо, проводя губами по острой челюсти, целуя сантиметр за сантиметром. — Расскажи мне все, и я заставлю тебя забыть его.       — Я никогда не смогу этого сделать, потому что он - это ты, — Чжань поймал лицо, не дававшее ему столько времени покоя и с упоением поцеловал растерянного парня.       Правда, он быстро начал отвечать на поцелуй, и вскоре уже разговоры перестали интересовать кого-либо. Особенно, когда Сяо Чжань ладонью обхватил горячий, пульсирующий член Ибо, и поводил головкой прямо по входу.       Он не готовился специально и даже не знал, к чему приведет этот вечер. Просто он был уверен, что Ибо не сделает больно, что подготовит и позволит насладиться им в той степени удовольствия, какая и не снилась большинству людей.       Первое желание Ибо, когда он почувствовал, что именно делает Сяо Чжань - было толкнуться внутрь и заполнить полностью. Хотелось чувствовать тесноту и жар тела, а не только руки. Но под ним сейчас тот, кто предлагает перенять инициативу, тот, кем Ибо увлекся настолько сильно, настолько часто думал о нем, пытаясь забыть, что, в конце концов, смирился с неизбежным. Он встретил того, в кого влюбился с первого взгляда. И того, как он, думал, уже потерял.       Ибо провел пальцами по губам Чжаня, а тот втянул их в рот и принялся посасывать, обильно смазывая слюной. Когда Ибо показалось, что достаточно, то он не без сожаления вытащил их и вновь приставил ко входу.       — Быстрее... Хочу тебя всего...       — Потерпи... Не хочу, чтобы тебе было больно, — нежно произнес Ибо, одновременно целуя и проталкивая пальцы внутрь.       И также как и в первый раз, они не встретили никакого сопротивления, словно бы Чжань ждал его. Поэтому Ибо, не медля больше ни секунды, принялся растягивать колечко мышц, с удовольствием слушая сорванное дыхание прямо над ухом. Когда же Ибо показалось, что Чжань достаточно растянут, чтобы не было больно, приставил головку ко входу.       — Давай... Я так хочу тебя... Мой Бо...       Крышу Ибо сорвало окончательно от того, как сладко и томно прозвучали эти слова. И он качнул бедрами вперед, входя сразу на половину. Чжань от неожиданности напрягся, но уже через мгновение расслабился и сам подмахнул бедрами навстречу.       — Давай же... Не сдерживайся, прошу...       Но просить и не нужно. Когда Чжань дал Ибо «зелёный» свет на полную свободу действий, Ибо, немного выйдя, оторвался от столь сладких губ и, придерживая мужчину рукой за талию, начал резко и быстро вбиваться в тело. Движения менялись от плавных к резким, как иногда переходы в песне от спокойных к более динамичным. Чжань плавился под ним, комкая простыни и выкрикивая «Ибо... Еще... Так хорошо...» почти на каждом выдохе. Комочек удовольствия рос внизу живота, рос и рос, но Ибо и не думал замедляться или же прикоснуться к истекающему члену Чжаня. Напротив, он только ускорил движения бедер, а шлепки его тела об округлую задницу стали до невозможности громкими и частыми. Когда Ибо почувствовал, что готов кончить, он прижался к его груди лбом, а Чжань сжимал упругие ягодицы Ибо, не давая емуо выскользнуть раньше.       — Люблю тебя, мой Бо, — прошептал Чжань и в ту же секунду Ибо выплеснулся глубоко внутри него, совершенно не ожидая признания. Можно сказать, что именно оно и вывело его за черту самоконтроля.       Чжань по-прежнему крепко сжимал его, не отпуская, поэтому выбора, кроме как упасть на мужчину сверху, у Ибо не было. Он слышал, как быстро бьется сердце в груди. То самое сердце, что он и не мечтал услышать так близко. То сердце, что сейчас так билось из-за него.       Немного придя в себя после сокрушительного оргазма, Чжань немного ослабил хватку, позволяя Ибо выскользнуть из тела, но тут же потянул, укладывая рядом.       — Знаешь... С тобой я впервые кончил, не прикасаясь к себе... Что ты со мной делаешь, Ибо?       — То же, что и ты со мной, Чжань-гэ, — Ибо просто не мог не спросить про те самые слова. — То, что ты сказал... Ну...       — Я люблю тебя. Я люблю тебя, Ван Ибо, — Чжань немного приподнялся, смотря в лицо. — С той самой секунды, когда мы были вместе, а потом ты ушел, ни дня не проходило, чтобы я не карал себя за трусость. Тогда мне стало так страшно услышать отказ, что решил перевести все в шутку. Но только потом, увидев твои глаза, понял, что это была огромная ошибка. А в поезде... Черт... Ты так быстро убежал тогда внутрь, что я подумал, что это конец и... Ну... Сердце тогда разрывалось, что...       — Ты что, плакал? — перебил его Ибо, увидев вспыхнувшие щеки, и утянул в ласковый тягучий поцелуй. — Боже, ты просто нечто! Сам предложил встречаться, сам потом забрал свои же слова назад и сам же расстроился. Не могу... И как я только влюбился в такого дурачка, а?... Ты же все еще помнишь, что это я был тем, кто поцеловал первый, да?       — Мгм.       — Тогда как я, нахрен, мог тебе отказать? Или ты думаешь, что я со всеми подряд целуюсь?       И Ибо не стал ждать ответа. Он понимал, точнее со временем понял, почему тогда Сяо Чжань забрал свои же слова назад. И даже перестал злиться. Только вот чувство утраты и потери от этого понимания усилилось. Ибо скучал по голосу, скучал по улыбке, скучал по невозможно притягательной родинке под нижней губой. И скучал по мягкости губ, что смог коснуться мельком лишь единожды. А сейчас ему говорят, что это чувство было взаимно сразу. И к черту все доводы «против»!       — Я безумно скучал по тебе, Сяо Чжань. И ждал. Очень ждал. Прости, что тогда сказал другое.       — Все хорошо, малыш, уже все хорошо.       Теперь Ибо прижался к нему сам, прислушиваясь к сердцебиению. И уснул, убаюканный теплом и заботой.       Утро наступило очень внезапно от стука в дверь комнаты.       «Бабушка!» — подумал Ибо, вмиг похолодев и в панике смотря на не менее растерянного Сяо Чжаня. Сонливость пропала моментально, стоило только вспомнить, что их могли услышать и где они вообще находятся.       — Гэ...       — А-Бо! А-Бо, вставай, одевайся и скажи учителю Сяо тоже выходить. Я уже приготовила завтрак.       Как только шагов стало не слышно, оба, Ван Ибо и Сяо Чжань, одновременно выдохнули. Посмотрев друг на друга, любой поймет, чем они занимались и что отношения тут далеко даже не дружеские.       — А-Бо, я вас жду! — крикнула бабушка Илинья. — Скорее, а то все остынет!       И, смирившись с неизбежным, они начали собираться. Ибо явно не сдерживался, отрываясь на шее Чжаня, что даже на комаров такое было не списать. Два отчетливых следа от зубов расцветали бордовыми красками синяка, у самого же парня отметины были немного скромнее. По крайней мере, на видных местах. А вот спина и задница были в кровавых полумесяцах от ногтей.       Чжань, как мог, старался прятать шею, но в футболке и рубашке с низким воротом сделать это было сложно.       — Не прячьтесь, учитель Сяо. Я хоть и старая, но понимаю, что сердцу не прикажешь, — внезапно сказала бабушка Илинья, когда Чжань в очередной раз дернул ворот несчастной рубашки вверх. — В юности у меня была подруга Сун Дзяо, мы делились друг с другом всеми секретами. И однажды она рассказала, что испытывает чувства, далекие от дружеских, к девушке. Я сначала пытала отговорить ее, убеждала, что ничего хорошего не выйдет из такой привязанности, ведь у девушки той был молодой человек. Но она не слушала, а потом и вовсе призналась. Когда эта новость разлетелась по университету, моя подруга не выдержала и покончила с собой. В прощальной записке она написала только то, что я сказала вам в самом начале. Только одно предложение: «Сердцу не прикажешь». Я винила себя, что не смогла поддержать подругу в трудное для нее время. Так что хочу сказать вам сейчас: любите друг друга, оберегайте и помогайте друг другу. Храните свою любовь, что есть мочи. А когда станет сложно, обнимите и пожалейте свою половинку. Будьте единым целом и будьте счастливы.       Произнеся все это, она смахнула выступившие с глаз слезы и удалилась в свою комнату, оставляя Ибо и Чжаня наедине.       Тишину и напряжение в комнате можно было резать ножом. Никто не мог ни пошевелиться, ни сказать хоть слово.       — Она права, — произнес, наконец, Сяо Чжань. — Сердцу не прикажешь. Мое тянулось к тебе с самого начала.       — Как и мое, Чжань-гэ, как и мое.       После Ибо, пригласив Чжаня выйти из-за стола, повел прочь из дома по направлению к небольшой, но так полюбившейся ему рощице деревьев. Она стояла немного в стороне от большинства домов и главной дороги, внутри образуя небольшое свободное пространство.       — Ты привел меня сюда, чтобы еще раз трахнуть? — не смог удержаться Сяо Чжань.       — Только если ты сам этого хочешь. Но учти, что если увижу насекомое, убегу в чем мать родила. Согласен разделить меня голого с доброй половиной города?       — Я тебя вообще ни с кем делить не хочу, — Чжань прижал Ибо к себе, наслаждаясь теплом тела, голосом и даже его дурацкими шутками. — Хочу, чтобы ты был только моим. Будешь?       — Если ты опять заберешь свои слова назад, укушу прямо за зад, понял?       — Никогда не заберу.       — Хорошо. Но я и так уже твой. Полностью и без остатка. А ты мой.       И они связали свое обещание страстным поцелуем, крепкими объятиями и жаркими стонами.       Не обошлось и без конфуза, когда Ибо увидел маленькую гусеницу. Он действительно собирался удрать в чем мать родила, но Чжань завязал его глаза футболкой, оседлал член и стал яростно насаживаться, выстанывая имя парня прямо ему на ухо, что мысль о побеге была откинута сразу же.       Вернулись в дом Ибо они только к вечеру. Его бабушка посоветовала им присмотреть дом на окраине, чтобы, как она выразилась, «своими немногословными разговорами» не смущать стариков и детей в округе. Красноту их лиц она предпочла не заметить, но еще долго будет помнить те слова признания, что услышала от внука. Правда, она не ожидала, что они будут адресованы парню, но если он сейчас счастлив, то какая разница с кем.       И вот прошло уже три года, которые Ван Ибо и Сяо Чжань прожили в согласии и даже почти мире. Чжань по-прежнему вынужден был уезжать к другим ученикам, давать им задания и проверять изученное. Ибо же открыл свою небольшую школу, в которой могли заниматься все желающие за чисто символическую оплату. Чаще всего родители детишек или просто взрослые ученики платилт вещами: это были или одежда собственного производства, еда, выращенная своими руками, или какие-то изделия для дома. Реже всего платили деньгами.       Их быт был простым, а обязанности они делили поровну. Ради того, чтобы баловать Чжаня, когда тот дома, он даже научился готовить. Да, это было что-то простое, вроде салата, запеченных овощей или простых мясных блюд, но Чжань всегда хвалил и с удовольствием съедал все до последней крошки, после благодаря любимого глубоким горловым минетом и позой наездника.       А маленькая самодельная коробочка с наушниками стала небольшим символом любви, веры в лучшее и обещанием, что они всегда поклялись исполнять - «Быть всегда рядом несмотря ни на что».