Пять случаев...

I Оуэн Харпер, офицер медицинской службы Торчвуда-3, решил начать работу как можно раньше. Поэтому он явился в Хаб еще до рассвета и сразу направился вниз по ступенькам, ведущим в прозекторскую. В последнее время через Разлом проникало столько всякого дерьма, что у Оуэна едва хватало времени на то, чтобы помечать и отправлять на хранение инопланетные образцы прежде, чем команда, вооружившись сканерами и пистолетами, отправлялась бороться с очередной угрозой. Сегодня он собирался рассмотреть кое-что из этих образцов под микроскопом. Профессиональные инстинкты подсказывали ему, что некоторые из терзавших его тайн могли бы быть раскрыты, если бы только ему представилась возможность... – Что за ебаный пиздец! – заорал Оуэн, увидев, что происходит внизу. Он отвернулся так быстро, что только чудом не свернул себе шею. – Доброе утро! – Его начальник, Джек Харкнесс, стоял у стола для вскрытий, и его голос звучал весело и жизнерадостно. Неудивительно. Оуэн начал спускаться вниз по ступенькам, по-прежнему глядя в сторону. – Здесь намного больше Янто, чем я хотел бы видеть прямо с утра на работе, – пробормотал он. – И, если уж на то пошло, тебя тоже, Джек. – Ерунда. Ничего подобного! Оуэн остановился у подножия лестницы, краем глаза наблюдая за Джеком и Янто, сжимая и разжимая кулаки. – Это, мать вашу, до такой степени неуместно, что я даже не знаю, с чего и начать. – Оуэн понимал всю иронию ситуации: он, самопровозглашенный плейбой Торчвуда и король неуместных ситуаций, читал своему боссу лекцию о сексуальном этикете. Но, черт побери, это же было его рабочее место. – О, не будь таким ханжой, Оуэн. Тебе это не идет. Хочешь поучаствовать? – Джек! – подал голос Янто, который, похоже, наконец вынырнул из дымки блаженства и понял, что стоит на четвереньках на столе в центре прозекторской. И что в помещении присутствует Оуэн. – А, не переживай, Янто. Это вполне справедливо. В конце концов, это его стол. К ужасу Оуэна, секретарь, похоже, задумался об этом. – Это правда, – наконец отозвался он самым обыденным тоном. Оуэн не был уверен, что они не смеются над ним, но альтернатива казалась куда более странной, поэтому он предпочел воспринимать происходящее как шутку. Он поднял руки и сделал шаг назад. – Очень смешно. Я имею в виду – вообще не смешно! Джек сверкнул хищной улыбкой. Они наверняка шутили. Тогда почему он буквально бросился бежать вверх по лестнице? – Вот что я вам скажу, друзья. Я пойду пить кофе. И я буду пить кофе до тех пор, пока не увижу вас обоих наверху одетыми. И не забудьте перед этим вымыть мой стол! Когда он поднимался по лестнице в Хаб, вслед ему несся хохот Джека. II Свет, лившийся через окно, был странным. Да, это был мягкий свет зимнего утра в Кардиффе, но угол его падения казался каким-то неправильным. Однако это было утро, Янто был уверен в этом. Его внутренние часы были так же точны, как те старинные хронометры, которые он так любил. Было около восьми часов утра, но почему в комнате так темно? Янто поднял голову и попытался сесть, но застонал, ощутив сильную головную боль и головокружение. Он снова упал на подушку и попытался оценить ситуацию, насколько это было возможно сделать с закрытыми глазами. Простыни и наволочка казались какими-то не такими. Для его любимого египетского хлопка они были слишком шелковистыми на ощупь. Еще они были довольно прохладными, почти холодными, о чем Янто мог судить с легкостью, поскольку на нем были только трусы. Что за хрень? Откуда-то слева донесся знакомый голос. – Ты проснулся. Как раз вовремя. – Левый край кровати опустился под весом присевшего там человека, и Янто поборол тошноту. – Как ты себя чувствуешь? – Ужасно болит голова. Все болит. – Он напряг память, пытаясь понять, что могло вызвать эти ощущения, но не смог ничего вспомнить, кроме того, как ушел из Хаба днем (вчера?), получив отчет о подозрительной активности. – Оуэн. Где мы? – Янто облизнул сухие губы. Головная боль, головокружение, потеря памяти… в этом не было ничего хорошего. У него и раньше случались такие ночи, и они никогда не заканчивались хорошо. – В моей квартире. В квартире Оуэна? В постели Оуэна?! – О Господи! Мы что… – выдохнул Янто. – Что? Нет! – Хвала небесам, – пробормотал Янто. – Ты мог бы проявить больше благодарности к человеку, который спас тебе жизнь. И привез к себе домой, чтобы помочь. По крайней мере, в голосе Оуэна чувствовалась знакомая язвительность. Это даже успокаивало. – Что случилось? Почему я здесь, а не в медицинской зоне Хаба? – Потому что ты решил поиграть в героя и набросился на двух уивилов сразу, не заметив у себя за спиной бандюгу с куском деревяшки. Короче говоря, он тебя вырубил, и сразу же после этого к нам поступил срочный сигнал с другого конца города. Для команды оказалось быстрее отправить нас с тобой сюда, чем везти в Хаб. – Уивилы, – задумался Янто. Это звучало правдоподобно, хотя он по-прежнему не мог ничего вспомнить. – И бандиты? Твои очередные друзья из бойцовского клуба, Оуэн? – Нет. Просто какая-то тупая шайка подростков, которые искали неприятностей и получили немного больше, чем ожидали, когда появились уивилы. – Но почему они напали на меня? – Эти ублюдки нападали на все, что двигалось. Друг, враг, пришелец – для них разницы нет. – Понятно. С остальными все в порядке? – С уивилами – нет. Они мертвы. И еще несколько мудаков проснутся с кучей шишек и синяков, но не будут ничего помнить о прошлой ночи. Хотя с их точки зрения в этом не будет ничего нового. – Я имел в виду команду, Оуэн. – Практически ни у кого нет ни царапины. Не считая тебя, конечно. Янто кивнул и застонал, когда снова накатила головная боль. – Я умираю, да? Оуэн фыркнул. – Конечно, нет. Тебе повезло, у тебя крепкая голова. Я даже не думаю, что у тебя сотрясение. Может быть, тебе и кажется, что ты умираешь, но, поверь мне, это не так. Повисла долгая пауза. – Спасибо, – пробормотал Янто. Оуэн быстро встал. – Хорошо. Сейчас я дам тебе еще немного обезболивающих. И что-нибудь на завтрак. III Когда Тош пригласила Оуэна как-нибудь поиграть в бильярд, она имела в виду другое, но все-таки приняла его предложение и храбро взялась за организацию первого Чемпионата Торчвуда по бильярду. Однако Торчвуд не был бы Торчвудом, если бы все пошло по плану. Это не было виной Тош. Она сверилась с предсказателем активности Разлома и выбрала вечер, который с наибольшей вероятностью должен был выдаться спокойным. Она несколько раз напомнила о соревнованиях всей команде и трижды убедилась в том, что все в курсе насчет даты, времени и места. Чемпионат должен был состояться в ближайшем пабе, где в отдельной комнате стоял бильярдный стол, и Тош заплатила менеджеру солидную сумму (которую сняла с собственного банковского счета), чтобы забронировать бильярдную для них на всю ночь. В назначенный вечер она выключила свой компьютер и собрала вещи, а затем включила коммуникатор. – Народ… – начала она. – Мы знаем! – разнесся хор голосов по всему Хабу. – Тогда до встречи, – ответила Тош, улыбнувшись самой себе. Ее напоминания могли раздражать остальных, зато теперь никто не смог бы сказать, что забыл о встрече. Она поспешила домой, чтобы переодеться. Всегда пунктуальный Янто пришел первым. Он взял бутылку пива, прошел в комнату, где находился бильярдный стол, удобно устроился на барном табурете, глотнул пива и вытащил свой карманный компьютер. Не было смысла тратить время попусту. Когда несколько минут спустя пришла Тош, ей сначала показалось, что на их вечеринку вторгся незнакомец. Потом она присмотрелась внимательнее и поняла, кто это. Янто избавился от своего рабочего костюма и был одет в поношенные, хорошо сидящие джинсы, обычную белую рубашку с каким-то синим узором и не менее поношенные кроссовки. Тошико с трудом узнала его. Хотя когда они в последний раз общались вне работы? С кем угодно из команды? Возможно, устроить чемпионат было лучшей идеей, чем предполагал Оуэн. – Янто! Ты выглядишь так… – она запнулась. «Молодо», – подумалось ей, но она поняла, что это может прозвучать оскорбительно. «Мило», – пришел в голову другой вариант, и она покраснела при мысли о том, чтобы сказать такое своему коллеге. – Я едва тебя узнала, – закончила Тош. Янто посмотрел на свои джинсы и рассеянно сунул палец в дыру на коленке. – Извини, если напугал тебя. Сегодня я как раз сдал костюмы в химчистку. – Нет, не напугал. Я… я рада, что ты пришел. – Я тоже, – сказал Янто. – Пива? – Да, пожалуйста! Будучи джентльменом, Янто направился в бар взять пива для Тош. Там он столкнулся с Оуэном, который шел в бильярдную, держа по бутылке в каждой руке. – Оуэн! Как мило с твоей стороны взять пиво для Тош, – сказал Янто, выхватив одну бутылку из рук Оуэна и повернув назад. – Какого хрена! – воскликнул Оуэн. – Оуэн взял это для тебя, – сказал Янто, вручив бутылку Тош и одарив ворвавшегося в бильярдную Оуэна невинной улыбкой. – Ой, спасибо, Оуэн! Это так мило с твоей стороны, – просияла Тош. Оуэн перевел взгляд с Тош на Янто и пожал плечами. – Конечно, без проблем, дорогая. Он взобрался на табурет рядом с Тош и присосался к своей бутылке. Черт возьми, пиво было вкусным. И, пожалуй, было даже приятно расслабиться с людьми, которых он уже знал, вместо того, чтобы заводить очередное дурацкое и краткосрочное знакомство по пьяни. По крайней мере сейчас. В конце концов, может быть, это было не такой уж плохой идеей. – Так что все было довольно хреново, потому что там было три гигантских инопланетных крысы и только один я. Но потом я выстрелил, и пуля прошла сквозь ту крысу, которая подбиралась ко мне, и в другую крысу, побольше, прямо за ней, а потом я задушил последнюю голыми руками, – рассказывал Оуэн. – Это очень впечатляет, Оуэн, – подбодрила его Тош. – Не считая того, что это все вранье, – сказал Янто. – Мы там были, помнишь? Оуэн скорчил рожу. – Вы тогда прятались за внедорожником, и оттуда вам вряд ли что-нибудь было видно. – Я не прятался, я проверял, не сожрали ли они наши шины и не выпустили ли оттуда воздух. Однажды такое уже случалось, и я не хотел, чтобы… – Тише, вы двое, – Тош подняла руку и приложила к уху телефонную трубку. – Джек? Что происходит? Понятно. Да, конечно. Нет, никаких проблем. Абсолютно. – Она спрятала телефон обратно в карман, хмурясь, как будто проблема все-таки была. – Ну? – поинтересовался Оуэн. – Джек не придет. Какая-то срочная встреча в МИ-6. – Сейчас? – спросил Янто, бросая взгляд на часы и поднимаясь на ноги. – Должно быть, это и правда что-то срочное. Лучше я пойду… – Он велел не беспокоиться, – сказала Тош. – Это что-то очень секретное, и на эту встречу могут попасть только главы всех приглашенных агентств. – К счастью для нас, – сказал Оуэн, откидываясь на спинку стула и делая глоток из бутылки с пивом. – На этих правительственных заседаниях столько бессмысленных протоколов и пустой болтовни, что из-за этого даже конец света начинает казаться скучным. Или даже приятным. Янто нахмурился. Тош взяла его за руку. – Янто, все будет хорошо. Если окажется, что мы нужны Джеку, он позвонит. Если нет, я гарантирую, что завтра к полудню мы будем знать о происходящем все, независимо от того, захотят нам об этом рассказать или нет. Янто вздохнул, но затем кивнул и снова сел. – А, не расстраивайся, Янто. У нас одним человеком меньше, но на самом деле так даже проще. Мы сможем играть в командах по двое. Кстати, где Гвен, мать ее? – cпросил Оуэн. – Должна прийти в любой момент, – ответила Тош. Когда полчаса спустя они приканчивали очередные порции пива, телефон Тош вновь зазвонил. – Это, наверно, Гвен, – сказала Тошико. Но это оказалась не Гвен. Тош сказала «алло», а потом перешла на японский. Оуэн и Янто переглянулись. Закончив разговор, Тош заметно побледнела. – Это был мой дядя. Моего дедушку положили в больницу. – С каким диагнозом? – спросил Оуэн, проявив профессиональный интерес. – Они пока не знают. Одышка, головокружение, учащенное сердцебиение. – Хм. И ему уже за восемьдесят, да? – Почти девяносто. – Тогда все правильно, пусть его отправят в отделение неотложной помощи и обследуют. Нихуя с таким старикашкой не случится. Тош выглядела немного шокированной. – Не обращай на него внимания, Тош, мы все знаем, что у него нет никакого врачебного такта, – вмешался Янто. «За исключением тех случаев, когда он все-таки есть», – мысленно добавил он, но говорить это вслух он не собирался, чтобы не доставлять Оуэну удовольствие, когда тот вел себя как последняя задница. – Хочешь поехать к своему дедушке? Тош кивнула. – Да. Но что насчет… – она взмахнула рукой, указывая на бильярдный стол и ряд пивных бутылок, которые они уже опустошили. Как ни странно, ей ответил Оуэн. – А, не беспокойся за нас. С нами все будет в порядке. Мы подождем Гвен, еще немного выпьем и разойдемся по домам. – Мы перенесем турнир на другое время, – добавил Янто. – А сейчас иди. С благодарностью взглянув на коллег, Тош ушла. Прошло еще полчаса. – Давай, Оуэн. Сейчас твоя очередь идти за пивом. Не будь таким жадным. – Я не жадный, я ленивый. Бар здесь у черта на рогах! Янто закатил глаза. – Ладно, хорошо, прекрасно, – вздохнул Оуэн. Он постучал пальцем по бутылке, которую держал в руке Янто. – Опять то же самое? – Конечно. – Я думал, ты больше любишь виски. – Только на работе. И только если это виски Джека. – Пожалуйста, скажи мне, что это не эвфемизм. Янто моргнул и расхохотался. Оуэн усмехнулся и слез с табурета. Спустя несколько мгновений Оуэн вернулся. Оба принялись за свое пиво, и Янто продолжил беседу с того места, на котором они прервались. – Виски Джека старинное, редкое и очень дорогое. Сомневаюсь, что даже вы можете себе его позволить, доктор Харпер. – Я до сих пор не уверен, что это не эвфемизм, приятель. – Я тоже, – с ухмылкой отозвался Янто. Настала очередь Оуэна закатывать глаза. Впрочем, его все это явно забавляло. Оба молча уставились в пространство. – Похоже, нас продинамили, – наконец сказал Оуэн. – Похоже на то. Оуэн кивнул на бильярдный стол. – Мы могли бы немного потренироваться. – Могли бы. – Хочешь, чтобы это было интересно? Янто приподнял бровь. – Как это? – Победитель получает пятьдесят фунтов и ящик пива, которое мы сегодня пили. Янто задумался и покачал головой. – Нет. Я не настолько люблю пиво. Я редко бываю дома, а когда я дома, мне не нужно, чтобы там занимал место какой-то ящик. – Тогда что? – Если ты выиграешь, получишь деньги и ящик пива. Если выиграю я, я заберу деньги, а ты будешь всю неделю убирать за Мавануи. Оуэн сморщил нос, подумав об этом, но на самом деле на этой работе ему каждый день приходилось сталкиваться с вещами похуже, чем дерьмо птеродактиля. – Ты начинаешь. И тогда Оуэн узнал, к своему смятению, что Янто играет в бильярд почти так же хорошо, как Тош, их штатный гений. Позднее Оуэн понял, что, зная, как их администратор одержим деталями, должен был догадаться, что тот хорошо играет в игру, завязанную на математике и углах. У Оуэна был врожденный талант и изрядная доля везения, но вскоре стало ясно, что в длительном состязании дисциплина и точность побеждают. Ему следовало сдаться после первого же раунда, но это не было в стиле Оуэна, поэтому он решил пойти ва-банк. И… ой. – Хорошая игра, – сказал Янто, когда все закончилось. Его улыбка была лишь слегка самодовольной, а в голосе не чувствовалось привычного сарказма. – Хорошая, – пробормотал Оуэн. Он поклялся себе, что серьезно потренируется перед тем, как чемпионат Торчвуда по бильярду все-таки состоится, чтобы не выставить себя идиотом. Или, что было бы еще лучше, найдет способ превратить бильярдный турнир в баскетбольный. – Э-э, на самом деле у меня сейчас нет при себе ста фунтов, – добавил он. – Я вроде как понял. Будешь мне должен, напишешь расписку. В конце концов, я знаю, где ты работаешь, – усмехнулся Янто. Оуэн вытер руки о джинсы. – Ладно. Уже поздно, да? Лучше я пойду. Янто кивнул. – Уверен, ты найдешь себе место и собеседников поинтереснее. – Это я, мистер Популярность. А ты что собираешься делать? – Пойду домой. Что-нибудь вымою. Почитаю. Оуэн хихикнул, но затем понял, что понятия не имеет, не заигрывает ли Янто с ним. Снова. – Ну, тогда спокойной ночи. – Спокойной ночи, Оуэн. Оуэн направился к дверям. Выходя, он слышал, как Янто разговаривает по телефону. – Алло, Гвен? Все в порядке? Почему я спрашиваю? Потому что ты должна была прийти в паб два часа назад. А. Понятно. Вы с Рисом поссорились и... понимаю. Ты забыла. Оуэн покачал головой и вышел из паба на прохладный ночной воздух. IV Как говорится, все в этом мире повторяется, но Оуэну от этого было ничуть не легче. – Господи! У вас вообще когда-нибудь бывает хоть какая-нибудь работа? – Хм, если под «работой» ты подразумеваешь «Янто», думаю, ты видишь, что я кое-что делаю, – кивнул Джек с гадкой улыбочкой. Оуэн скрипнул зубами. – И опять, для раннего утра здесь слишком много голого тела, Джек. – И опять ничего подобного. Хотя, говоря по справедливости, это мой кабинет. – Я постучал! – Обычно, – встрял Янто, – если люди хотят, чтобы ты зашел после того, как ты постучал, они говорят что-нибудь соответствующее. Например, «Заходи». Для человека, который сидел на столе своего начальника с красными и распухшими от поцелуев губами и чей член был зажат в кулаке Джека, Янто говорил раздражающе невозмутимым тоном. – Хорошо, спасибо, мужики. Спасибо, что убедили меня в том, что в Хабе больше не осталось ни одной плоской поверхности, на которую я смогу смотреть так же, как раньше. И прикасаться к ней без двух пар резиновых перчаток. – Это было бы мудро, – заявил Янто, и Оуэну захотелось запустить в него планшетом. – Оуэн, возвращайся через полчаса, – сказал Джек. – Или у тебя что-то срочное? – Нет, не срочное... – ответил Оуэн, но не ушел. Образ металлического планшета, ударяющегося о голову Янто, казался весьма соблазнительным. Молодой человек не смог бы достаточно быстро увернуться, потому что Джек держал в руках самую чувствительную часть его тела. Так что, вероятно, пролилась бы кровь. Возможно, много крови. – Или, – продолжал Джек, – ты все-таки хочешь наконец к нам присоединиться? – Присоединиться к вашему гребаному шоу фриков? Ты, блядь, наверно, шутишь, – рявкнул Оуэн и вылетел из офиса, с грохотом захлопнув за собой дверь. – Этому мальчику всерьез необходимо с кем-нибудь переспать, – заметил Джек. – С таким отношением это кажется маловероятным, правда? – Янто запрокинул голову для поцелуя и раздвинул бедра, приглашая Джека продолжить с того места, на котором они остановились. – Да, – пробормотал Джек, почти касаясь своими губами губ Янто. – Ты же, с другой стороны... V Янто стоял в глубине архива, поднявшись на цыпочки, чтобы поставить коробку на верхнюю полку, когда услышал, что кто-то подходит к нему сзади. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто это. – Что тебе нужно, Оуэн? – Поговорить с тобой. Сейчас же. – И ты не мог просто воспользоваться коммуникатором? Раньше он не мешал тебе раздавать приказы Тош и Гвен. – Они были на миссии и в опасности, идиот. – Знаешь, система работает одинаково вне зависимости от того, на миссии кто-то или в здании. Это была обычная для них словесная перепалка, но Оуэн обнаружил, что почему-то все это бесит его куда больше, чем обычно. Настолько, что он даже не мог придумать другого ответа, кроме бессвязного потока ругательств. Он стиснул зубы и уставился в спину Янто. У Янто таких проблем не было. – Или, может быть, ты думал, что увидишь очередное бесплатное шоу? Извини, что разочаровал. Но Джек вернется через час, если ты... Это стало последней каплей. Оуэн бросил ящик, который держал в руках, и бросился на Янто, толкнув его лицом на ряд полок. Металлический каркас, который их более предусмотрительные предшественники привинтили болтами к полу, затрясся, но остался стоять. – Я пришел сюда не за твоим ебаным шоу, – прорычал Оуэн. «И не за дракой, – подумал он. – Не совсем». Хотя теперь, когда их невыносимый помощник был прижат к стеллажам, а рука Оуэна обхватывала шею Янто, и тело медика дрожало от возбуждения, это казалось не такой уж плохой идеей. Янто сглотнул, но не пошевелился. – Пусти меня, Оуэн. Оуэн проигнорировал его. – Хочешь – верь, хочешь – не верь, секретутка, но я здесь по рабочему вопросу. Ты помнишь про работу? – Я архивист. Я в архиве. Я весь день здесь был. Делай выводы. Но сначала отпусти меня. – Тот еще архивист, – фыркнул Оуэн. Янто напрягся. Оуэн знал, что его слова ударили по больному месту сильнее, чем любое физическое воздействие. Секретутка, то есть, простите, «архивист», мог игнорировать любое количество оскорблений и унизительных насмешек с самоуверенной невозмутимостью, но любой намек на низкую эффективность его работы или на то, что он – не дай Бог – допустил ошибку, мог смертельно его расстроить. Да уж, ему это не понравится. – Поясни. – Нет, ты поясни, – прошипел Оуэн на ухо Янто, затем отпустил его, быстро отошел назад на несколько шагов и ногой подтолкнул ящик в его сторону. Янто повернулся и бросил взгляд сначала на ящик, затем на Оуэна – возможно, чтобы убедиться, что на него не нападут снова, – а потом опустился на колени перед деревянной коробкой. Она была старой и обшарпанной. – Узнаешь это? – Конечно, – ответил Янто, но все равно внимательно изучил ярлык. Когда имеешь дело с инопланетными артефактами, осторожность никогда не бывает излишней. Удовлетворенный, Янто открыл крышку. Внутри, как он и ожидал, оказалось несколько банок, сделанных из чего-то, напоминающего толстое стекло. Все банки были тщательно закупорены и запечатаны воском. Янто взял одну из банок в руки и поднес к свету. Она была пуста. – О нет! Оуэн стоял, сложив руки на груди, наблюдая за ним, и его губы растягивались в мерзкой улыбке. – Должно быть, здесь какая-то ошибка. – Да, твою мать, это ошибка. И ее сделал ты. Янто взял вторую банку и посмотрел ее на свет, затем третью. – Все пустые... – пробормотал он, пытаясь понять, как такое могло случиться. – Несомненно, Шерлок. И теперь инопланетные патогены неизвестного происхождения с неизвестными намерениями летают где-нибудь по Хабу. Или, возможно, теперь уже по всему Кардиффу. Янто поставил банки обратно в ящик и встал. – Что случилось? – Это ты мне скажи. – Могу ли я напомнить тебе, Оуэн, что, когда ты расписывался за этот ящик на прошлой неделе, банки не были пустыми. Точно так же, как они не были пустыми последние тридцать четыре, двенадцать и полтора года назад соответственно. Что ты сделал, открыл их? – Я что, дебил, по-твоему? Посмотри еще раз. Эти гребаные банки по-прежнему залиты воском с твоей сраной печатью! – Печатью главного архивиста, – поправил Янто. – Лично я опечатывал только последнюю... – Мне насрать, кто их опечатывал, они были закупорены, и когда ты отдавал их мне, ты заверил меня, что они безопасны в обращении! При этом они уже определенно таковыми не были! Может быть, я уже заражен инопланетным вирусом! Может быть, я умираю! Янто покачал головой. – Для умирающего ты создаешь слишком много шума. Кроме того, эти банки изготовлены из материала, непроницаемого для всех органических и неорганических веществ, а также для всех известных Торчвуду жидкостей и газов. Раньше из них никогда ничего не убегало. – Это ты так говоришь! – Да. Эти банки спокойно хранились в архиве тридцать четыре года. И их содержимое вырвалось наружу только при тебе? Должно быть, ты что-то сделал. А теперь пытаешься выставить все так, как будто это моя вина. Нет уж, ничего у тебя не выйдет. – Я следовал инструкциям, которые ты мне выдал. В точности. А сегодня днем я пришел и обнаружил, что все банки пусты. Так что да, это твоя вина. Ты вообще по возможности не должен был мне их давать. И не говори, что ты сделал это, потому что я попросил. Это твоя обязанность – убеждаться в том, что все опасные объекты из архива там и остаются! Янто отвел взгляд, и Оуэн почувствовал, что побеждает. – Признай это, Янто. Ты все испортил. И мы понятия не имеем, какими могут быть последствия. Болезни, смерти, инопланетные влияния в массовых количествах – все это вполне возможно. Даже если эти патогены окажутся безвредными, чтобы определить это, понадобится до хуя денег и времени. И все это будет на твоей совести. Янто скрестил руки на груди и посмотрел Оуэну прямо в глаза. – Нет. – Что? – Ничего я не признаю. Ты неправильно их хранил, или провел какой-нибудь запрещенный анализ, просто чтобы посмотреть, что будет. Мы отнесем этот ящик Джеку, и пусть он во всем разберется. – Джек!!! – заорал Оуэн. – У тебя на все один ответ, да? – И это хороший ответ, – ответил Янто; в ту же секунду Оуэн боднул его в живот и повалил на пол. Янто закричал, ударившись головой о металлическую стойку, и, по мнению Оуэна, это было хорошо. Еще лучше стало, когда Оуэн оседлал Янто, схватил его за горло и начал душить. Когда Янто ударил Оуэна кулаком по лицу, это понравилось медику куда меньше. Боль была сильной и буквально ослепляющей, но это лишь сильнее разозлило Оуэна. Он завалился на Янто, прижимая его к полу, схватил одной рукой кулак, которым тот размахивал, а второй продолжил душить своего соперника. – Признай это, Янто, – прорычал он. – Признай, и я перестану. В какой-то степени Оуэн понимал, что его требование бессмысленно, потому что Янто не мог дышать и уж тем более – говорить. Однако Оуэн не сомневался, что Янто, будучи изобретательным, нашел бы способ высказаться, если бы захотел. Янто определенно не хотел. Он продолжал бороться, вертясь из стороны в сторону и поднимая колени, пытаясь сбросить Оуэна с себя – последнее ему почти удалось, но потом Харпер сильнее сдавил его горло. Янто упал на спину – силы покинули его вместе с последним глотком кислорода. В этот момент Оуэн немного уступил, ослабив хватку, чтобы Янто мог немного подышать, прежде чем потерять сознание. Янто не оценил этот жест. Он дышал отчаянно и прерывисто, но при этом смотрел на Оуэна с холодной яростью в глазах. В последний раз он смотрел так на Оуэна перед тем, как выстрелить в него. Оуэн почувствовал легкий страх, и ему это не понравилось. Особенно в отношении Янто, который всегда казался ему не более страшным, чем тряпка для мытья посуды. Ладно, сейчас он сотрет с его лица это выражение, разве нет? Оуэн со всей силы швырнул руку Янто о бетонный пол и был награжден удовлетворяющим хрустом и криком боли. Оуэн снова принялся медленно сдавливать горло Янто. На этот раз он заставит его потерять сознание, и ему наплевать, что может произойти... Однако он не рассчитывал на то, что уже произошло. Оуэн обнаружил, что возбужден. Очень возбужден. Что за хуйня? Именно этот момент выбрал Янто, чтобы в очередной попытаться сбросить Оуэна, и задел его напряженный член; Оуэн вскрикнул от боли. Янто снова дернулся. Оуэн выругался и уложил своего соперника обратно на пол, усевшись сверху, так, что его член уперся в живот Янто. Это привлекло его внимание. Янто замер. Долгое мгновение оба соперника смотрели друг на друга, тяжело дыша – по разным причинам. Янто облизнул губы, как будто собирался что-то сказать, но у него ничего не вышло, потому что ему нечем было дышать. Оуэну не хотелось задерживаться здесь, чтобы узнать, что происходит. Он слез с Янто и, изо всех сил стараясь не вздрогнуть, поднялся на ноги. Это не первый раз, когда у него возникла эрекция во время драки, сказал он сам себе. В конце концов, от всплеска адреналина кровь приливает ко всем органам. И ничего более. – Назначь у Джека встречу для нас, секретутка, – бросил он через плечо, уходя. – Мне уже надоело это обсуждать. Подойдя к двери, он нажал на кнопки всех выключателей, и архив погрузился в темноту. – Ублюдок, – донесся издалека голос Янто. Оуэн ухмыльнулся и продолжил идти. VI Он должен был знать, что месть Янто последует тогда, когда он меньше всего будет ожидать этого. Но с тех пор, как он зашил глубокий порез на затылке Янто и наложил гипс на его сломанное запястье (нельзя сказать, что Янто горел желанием подпускать к себе Оуэна, но Джек перехватил его на пути в больницу и воспользовался своим умением убеждать, чтобы заставить его остаться), прошло несколько недель, и все наладилось. По крайней мере, до такой степени, насколько это возможно в Торчвуде. Наказания за драку со стороны Джека не последовало – на самом деле, его скорее позабавил вид Янто и Оуэна, прижимающих к головам пакеты со льдом, когда они встретились в кабинете Джека чуть позднее в тот роковой вечер. Куда меньше Джека позабавили сбежавшие инопланетные патогены. Этот факт он тоже никак не смог объяснить и приказал Оуэну и Янто узнать, что произошло, и произвести все необходимые процедуры. Вместе. Янто выразительно закатил глаза, и Оуэн начал возражать, но потом передумал. У него жутко болела голова, и он вдруг почувствовал себя слишком усталым, чтобы с кем-то спорить, тем более – с их капитаном, который был еще упрямее самого Оуэна и к тому же имел право его уволить. На самом деле, однажды он его уже увольнял, и это было одним из худших событий в жизни Оуэна. Может быть, не самым плохим, но близко к этому. – Не расстраивайся, приятель, – сказал Оуэн, заметив кислое выражение лица Янто, когда они вышли из офиса. – Могло бы быть и хуже. Иногда хорошая ссора была именно тем, что требовалось для разрядки, и к Оуэну почти вернулось хорошее настроение. Особенно теперь, когда он знал, что его не уволят и даже не отстранят от работы. Если бы он мог отметить в списке еще и пункт «не заражен инопланетным вирусом», день в конце концов можно было бы считать удавшимся. – Нет, не могло, – пробормотал Янто, но он тоже был слишком усталым, чтобы ругаться. Они разошлись по домам, а на следующий день занялись расследованием дела о пропавших инопланетных патогенах, притворяясь, будто накануне между ними ничего не произошло – очень в стиле Торчвуда. Возможно, поначалу они были немного более осторожны в высказываниях в отношении друг друга (они не были вежливыми, Оуэн никогда не был вежливым), но это продолжалось недолго. Несколько дней ушло на многочисленные медицинские анализы, утомительные осмотры базы и тщательное отслеживание новостных отчетов, в которых могло оказаться что-либо связанное с патогенами, но нигде не обнаружилось никаких разгадок этой тайны, и в конце концов Оуэну и Янто пришлось обратить свое внимание на другие, более неотложные дела. Янто не упоминал о драке, не считая бесконечных жалоб на то, что рука под гипсом чешется, когда Оуэн находился в пределах слышимости, и если Оуэн и думал о произошедшем инциденте, то считал, что все закончилось. Он ошибался. Оуэн проснулся от неприятного тянущего ощущения в животе – ему показалось, что он в квартире не один. Он сел и огляделся по сторонам. – Господи! В темноте вырисовывалась огромная фигура, стоявшая всего в нескольких футах от его кровати. Оуэн сглотнул и перевел взгляд с этой фигуры на комод, где оставил свой бумажник – и, что было куда важнее, – свой пистолет, – когда вернулся домой. Фигура была близко, но Оуэн считал, что у него есть хорошие шансы справиться с ней, если он будет двигаться быстро. Он напрягся, готовясь к прыжку. – Не утруждай себя, – сказала фигура, сжимая в руке пистолет. Пистолет Оуэна. Но, по крайней мере, его дуло не было направлено на Оуэна, и к тому же Оуэн узнал бы это сочетание невозмутимости и тягучих валлийских гласных в любой ситуации. Он немного расслабился. – Янто? Как, твою мать, ты сюда попал? – Открыл дверь ключом. Точнее, тем запасным ключом, который ты хранишь у себя в столе. – Какого хрена ты рылся у меня в столе? – Искал твой ключ. Хотя я не ожидал, что так легко найду его. Серьезно, Оуэн, это почти то же самое, что хранить ключ под ковриком у двери. Оуэн вздохнул. Он испугался куда сильнее, чем мог бы признать, и ему до сих пор было немного страшно, но теперь, ко всему прочему, его охватило раздражение. – Янто, блядь, еще слишком рано для твоих игр. Какого хрена тебе надо? Если ты что-то здесь забыл, ты мог бы просто... Оуэн не успел завершить фразу, потому что Янто налетел на него с такой скоростью, какую Оуэн никогда в жизни не счел бы возможной, и повалил его на спину. Оуэн повернулся на бок, но Янто толкнул его и уселся сверху. Это было совсем как раньше, только теперь Янто держал Оуэна за запястья и удерживал его на месте всем своим весом. Поскольку Янто был выше ростом и тяжелее Оуэна, это удалось ему намного лучше. Гипс на руке Янто прижимал левое запястье Оуэна к матрасу так, что, если бы Оуэн лежал на плоской поверхности, ему было бы больно. С другой стороны, если бы он лежал на плоской поверхности, от нее можно было бы оттолкнуться. Сейчас же он мог только беспомощно извиваться. – Значит, по-твоему, это игра? – В голосе Янто прозвучала тень угрозы, и по спине Оуэна побежали мурашки. Он вспомнил (слишком поздно) (опять), что именно благодаря этому человеку получил шрам от пули на плече. По крайней мере, сейчас пистолета не было видно, но оставалась большая вероятность того, что Янто мог бы сломать руку Оуэну или ударить его по лицу гипсом, как, вероятно, поступил бы на его месте Оуэн. Твою мать. Надо было поговорить, попытаться выкрутиться. – Янто, я... – Янто оборвал Оуэна на полуслове, крепко поцеловав его. – М-м-мф! – Это могло быть воплем удивления или протеста, или и тем и другим сразу, Оуэн и сам не был уверен. Но он был твердо убежден, что завтра у него появятся синяки. Тогда почему он не пытался сопротивляться? В данный момент его возможности были ограничены, но он всегда мог укусить соперника. Он должен был его укусить. И не укусил. Янто отстранился от него, и Оуэн судорожно вздохнул. – Тебе все шуточки, да? – Голос Янто был низким, опасным. Оуэн не знал, что ответить, чтобы не навлечь на себя еще бо́льшие неприятности. «Нет» было бы ложью, и оба это знали. «Да» казалось плохой идеей в принципе. – Хм... – попытался он, но запнулся. Ему никогда не удавалось выпутаться из неприятностей с помощью одних только слов. – Это. Нихуя. Не. Смешно! Да, это было нихуя не смешно, Оуэн полностью согласился с этим, особенно когда Янто снова прижался своими губами к его губам. Еще менее смешно стало, когда Янто выпустил его правое запястье, и Оуэн получил прекрасную возможность оттолкнуть секретаря – чем он не воспользовался, потому что секретарь сорвал с Оуэна фланелевое одеяло и надавил рукой на его член. Оуэн втянул воздух сквозь зубы. Он не понимал, что происходит, и выражение лица Янто – невозмутимое, как всегда – не давало ему никаких подсказок. Кастрация казалась вполне реальной возможностью. А еще – хотя в других обстоятельствах это казалось бы невероятным – секс. Может быть, секс, а потом кастрация. Или, может быть... Янто начал медленно поглаживать член Оуэна, и Оуэн со свистом выдохнул. Его тело реагировало на прикосновения, и он почувствовал, что возбуждается. Он подавил стон. Это же был Янто, ради всего святого. Этого не могло происходить. Просто не могло. Не считая того, что это происходило... а потом закончилось. Янто убрал руку, и Оуэн издал негромкий звук, выражавший желание, но слишком тихий, чтобы называться стоном. Янто встал на колени, освободив второе запястье Оуэна, и склонил голову, наблюдая за ним. С улицы проникало достаточно света, чтобы Оуэн мог видеть глаза Янто – ярко-голубые радужки вокруг расширенных черных зрачков. Янто грозно изогнул бровь – вопросительно. Оуэн даже не пытался притвориться, что задумался. Он кивнул и – на случай, если одного кивка было недостаточно – приподнял бедра. Губы Янто дрогнули, и он скользнул вниз, попутно стащив с Оуэна пижамные штаны. Член Оуэна обнажился, и Янто потерся об него щекой, а потом приподнял голову, посмотрел на Оуэна и облизнул губы. Эти долбаные губы, которые, как Оуэн теперь знал, были мягкими, как у девушки, и почти такими же красными после поцелуев. После того, как он целовал его. Что за хуйня?! – Дразнишься, – проворчал Оуэн. Янто улыбнулся – широко и красиво, но немного жестоко, и Оуэн задумался, не пожалеет ли об этом, и если пожалеет, то насколько? Затем губы Янто скользнули по члену Оуэна, неторопливо, приятно – и все сожаления пошли к черту. Будь он проклят, если подавальщик чая не знает, что делает. Черт побери, черт побери. – Черт побери!!! – заорал Оуэн, когда Янто взял его член в рот и все так же медленно отодвинулся. Затем обвил языком головку и повторил процесс. После нескольких повторений Янто взял такой темп, что это стало просто невыносимо. Оуэну показалось, будто он вот-вот взорвется – такое напряжение он испытывал. И хотя он был вполне уверен в том, что перспектива быть избитым до полусмерти ему больше не угрожает, одновременно с этим он прекрасно понимал, что Янто по-прежнему не слишком ему нравится, и это его бесило… и оттого этот безумный, но несомненно пикантный опыт становился еще пикантнее. – Твою мать! О, твою мать!!! – Оуэн сделал выпад в сторону Янто, как если бы хотел его ударить, однако тот не дрогнул, а продолжал двигаться в прежнем ритме. Оуэн снова дернулся, просто потому, что ему это нравилось. Янто пошел дальше и погладил яйца Оуэна кончиками пальцев, и Оуэн выкрикнул еще несколько ругательств. Тогда Янто присосался к его члену сильнее, и Оуэн подумал, что, возможно, ему стоило бы потерпеть, чтобы сохранить лицо, но черт со всем этим. Оуэн кончил, его спина выгнулась, и он что-то закричал – он надеялся, что не имя Янто, хотя, может быть, так оно и было. А потом Оуэн проснулся в своей постели, один, простыни сползли на пол, а пижама была липкой, чего не случалось с тех пор, как он был подростком. Что за хуйня?! Он вскочил, бросил простыни в корзину для грязного белья и отправился принимать душ перед тем, как пойти на работу. Где, вне всяких сомнений, Янто будет ждать его с кофе и сочувствующим выражением лица – «видишь, что я могу сделать всего лишь одной рукой?». Обычно одной этой идеи было достаточно, чтобы заставить Оуэна взбеситься. Сегодня он понял, что с нетерпением ждет этого.