amore cannibali

Серая мораль добралась и до них. Они больше не смогут также дурачиться, как раньше. Если бы он смог всё изменить. Снова ты убегаешь, оставляля меня одного. Этих двух не было видно на горизонте. Может, ушли гулять как в прошлые разы их давноушедшей романтики? Они уже больше не узнают этого. Прошло несколько часов. Аббакио и Паннакотта нигде не было. Возможно, были на задании? Хотя Бруно послал на задание только Наранчу да Джорно. Бруно и Гвидо остались дома. Бруно переживал за всех. Он боялся что с ними что-то случится. Однако, вонь из подвала давала о себе знать. — Миста — обратился к дуралею в шапочке Бруно — проверь подвал пожалуйста. Почему сам Буччилатти не пошел туда? То что его из-за вони может стошнить? Возможно, но это никогда никто не узнает. Миста ничто и не сказал, напротив, он без слов пошел проверить подвал. Однако, сюрприз их уже ожидал. За четыре часа до всех событий. 5:32 часа. Фуго и Леоне были ранними пташками, никто и не знал когда они просыпаются. Они могут уже в пол седьмого сидеть на кухне, и наоборот, могли не вылазить из комнаты до обеда. Как обычно, они проснулись раньше. У них уже был однажды роман, но он прошел не долго, считай то что всё это завяло. Было всё это из-за интереса. Но этот роман снова запылал как огонь, но в отношения они уже не вступали. Они уже сидели за кухонным столом. Снова всё это запылало. Бешенная любовь. Бешенный голод с обоих лиц уже был виден. Острый и огромный кухонный нож уже был воткнут в белоснежный живот юноши. Фуго пытался не закричать. Они оба пытались не закричать от сумасшедшей любви с размером в жизнь. Паннакотта взялся за нож и воткнул его глубже, чтобы доставить и себе, и Леоне удовольствие. Леоне не хуй блохастый, так что позволил Паннакотте резать его спину ножом, но чуть меньше. Они влились в поцелуй. — Di nulla.. — прошептал Фуго в ухо Леоне. Желая того, что они оба хотели. Леоне повалил Фуго на стол и снял оставшуюся часть одежды. Они уже испытывали это. Но им хотелось большего. Они хотели зайти дальше. Чтобы они слились в пламени любви и голода собственного желания сожрать друг друга. Паннакотта был миловиден среди других подростков. Белоснежная кожа, с которой так подходили царапины, синяки и порезы. Они оба уже были без одежды. Было всё как в тумане. Они даже забыли, из-за чего всё это произошло. Паннакотта потянул к себе Леоне, натянув в поцелуй обоих. Было так приятно. Они уже знали, что это будет их последний раз. Паннакотта уже стонал и тихо плакал. Может, из-за того что из его живота вынули нож и стали царапать его нежную кожу глубокими царапинами или де всё таки то что они уже больше не встретятся. Возможно оба варианта. — Прости меня.. — тихо прошептал Леоне. Вся память уже была стерта. Он не помнил, как в него вошел и шала жестко ебать, попутно отрывая куски плоти с Паннакотты. Он не помнил, как Фуго начал всё глубже и глубже царапать горбатую спину Леоне. Возможно, было приятно. Горе уже вот-вот нахлынула на них. Они уже не станут людьми как тогда. Они уже слились в Демона Чревоугодия. Они боялись. Покрасневшие от слёз глаза Паннакотты смотрели на Леоне с такой любовью, будто казалось, что они на пикнике в парке. Оба уже знали что были отравленны. Они сами себя заставили съесть крысиный яд. Они этого не хотели. Любовь всё же была сильнее. — Я тебя люблю, Аббакио — полушепетом сказал Фуго. Насколько тепло стало на душе у Леоне. Фуго зажал маленький нож ещё сильнее, в память о Аббакио. Вышло много крови с тела Паннакотты. Он был на последних минутах счастья до смерти. В глазах юноши стало темнеть. Он боялся что Аббакио бросит его в последние минуты их любви. — Пожалуйста, не оставляй меня одного.. — чуть ли не плача, прошептал Фуго. Кожа уже была бледнее чем прежде. От его тело уже исходило холодом. Но он был еще в подсознании. — Я тебя никогда не брошу. Мы будем одним целым.. — прошептал последние слова перед смертью Паннакотты. Подросток только улыбнулся. Его ослабленные руки начали сползать с плеч мужчины, уже было видно он мёртв. Леоне поцеловал Паннакотту, будто это было их первое свидание в жизни, а может и даже последним. Леоне посмотрел уже в безжизненные глаза юноши. Такие красивые. Такие желанные. Будто сапфир на обручальном кольце. Леоне хотел попробовать их. Давая знать уже мертвому Паннакотте, что они уже, были и будут одним целым. Леоне достаточно бережно выгул правый глаз Паннакотты, разглядывая его. Он хотел чтобы весь Паннакотта был его телом. Он хотел чтобы они стали одной плотью и кровью. Так что пришлось попробовать глаз юноши. На вкус вроде и сладко, но так отдалял от самого вкуса Паннакотты. Но и второй глаз ждала эта же участь. Леоне посмотрел на часы: было 6:14. Надо было убрать всю кровь, надо было и спрятать само тело Паннакотты. Так что пришлось Леоне стирать всю кровь со стола и с пола. Не приятное дело. Но нужно же хотя бы как-то скрыть улики. Леоне заботливо, как мать своего младенца потащил в маленький подвальчик, чтобы делать там все любовные голодные грехи. Конечно же, он одел хотя бы трусы на себя для приличия. Закрыв за собою дверь, Леоне бросил с рук труп юноши на пол. Его сознание снова стало выдавать только отрывки из всей учести поедания самого тела Паннакотты. Леоне не стал обгладывать всю остальную плоть. Он желал достать само сердце Фуго. Небьющееся, беззащитное от поедания другого человека. Сердце отдавало сладким привкусом. Такой же привкус был и в некоторых кусочках плоти, съеденным Леоне. Аббакио начал понемногу плакать от безысходности. То, что он и Паннакотта не станут одним целым телом. То, что смерть Паннакотты была напрасна. Леоне съел полностью сердце Фуго. Плоть была сладкой. Передавала маленький привкус клубники или что-то типа того. Одного Паннакотту Леоне не желал оставлять. Перед своей же быстрой и желанной смертью, Леоне поцеловал Фуго. Вроде тело само поддавалось к ласке. Хотя, может ему так казалось. На меня смотрели три миллиона глаз. Леоне не зря захватил с собою нож, который он же сам протыкал Паннакотту. Память стала сама по себе пропадать. Рука рефлекторно поддалась к горлу. В сонной артерии. Боль была не выносима. Леоне держался до последнего чтобы не закричать от боли. Весь пол был в крови и Леоне, и Фуго. Аббакио обнял Паннакотту, будто они в последний раз видеться. Хотя, так всё и было. Смерть была быстрой и мгновенной, также и не заметной. Было потеряно много крови обоих. Но это всё того стоило. После того, как Миста открыл дверцу в подвальчик, он увидел следующее: Труп Аббакио в трусах и труп Паннакотты, который был уже немного объеден другим. Явно не желанное зрелище. Весь шокированный, он поднялся к Буччилатти, подойдя к стоулч где всё это началось. — Они мертвы. — коротко и ясно ответил Миста.