Светло-жёлтая камелия

      Волосы Таками светло-желтые. Он пахнет как свежесть, как утро. Хотя многим непонятен запах утра. Для Даби это всё было так очевидно и просто. Но, видимо, только для него. Для Тоий Тодороки многое непонятно, но только не это. И чувства между героем и злодеем не были похожи на любовь. Это была взаимовыгодная сделка. Обоюдоострый нож, но и договор между ними. Даби считал, что ему чувства без надобности. Таками просто не нужен был такой человек. И вот, Даби стоит у окна и выдыхает облако сизого дыма. Вкус никотина на губах оставляет сигарета из новой пачки «Winston». "Многие считают, что это убивает, но некоторым это помогает спасаться от отчаянья," - так рассуждал Даби, когда делал очередную затяжку горького дыма. Стоя на балконе и, рассматривая пейзаж злодейских трущоб, он задумывался о мире. Для Даби это совсем не в порядке вещей. Когда он сжигает людей, когда играет на чужих нервах, мучает и изводит их… Он никогда не задумывается о том, правильно это или нет. Да и кто вообще из злодеев об этом задумывается?! Даби смотрит на трущобы и смеется. Все здесь такое жалкое, такое безжизненное и прогнившее. Ты никогда не знаешь, всадит ли тебе кто-то нож в спину или пулю в череп в следующую секунду.       Даби вслушивается. Вслушивается и слышит, как воздух прорезают крылья. Алые, как кровь. И все, о чём он может думать в этот момент, — золотые волосы. Цвет желтой камелии. Он вспоминает и усмехается. Такая росла в их доме ещё тогда, когда он не был Даби. Тогда, кода Тойя Тодороки был жив. Эта желтая камелия так врезалась в память, потому что в том доме не было ничего красивого, ничего особенного. Он, казалось, почти забыл о ней, но Ястреб… Таками Кейго. Его волосы были подобны этой камелии. Медовый, сладкий цвет. И Даби облизывается, подобно коту, пуме, в лапы к которой бежит её добыча. А эта пума предчувствует тот сладкий вкус крови, растекающийся по языку.       Кейго считает, что злодей похож на пантеру. Он спрыгивает с крыши и приземляется прямо на прилла. Надменно смотрит на оппонента, прищуривает глаза. Даби смотрит на него в ответ и выдыхает ему в лицо дым. Кейго кашляет. Он уже давно не курит и отвык от этого горького запаха. Таками свешивает ноги с балкона и смотрит в небо. Черное, как и всегда. Он роется в своей памяти. Пытается понять, какие данные он может предложить для Даби, а какие он может дать в ответ. Даби поворачивается лицом к герою. И Кейго Делает так же. И в этот момент он действительно чувствует, будто разучился летать. Крылья немеют, а Таками осознает одну вещь: если Даби сейчас схватит и выжгет ему их до основания, то он не сможет ничего сделать. Он представляет, как перестает чувствовать за спиной то, что делает его героем, и не понимает, чувствует ли он облегчение или страх. Ему не нужно будет быть спасателем, не нужно будет отвечать за жизни других людей. И тут он понимает, какой бы вариант он не выбрал, Кейго будет чувствовать ужас, безграничную ненависть к себе. Он хочет освободиться от этого давления, от ответственности за жизни других, но от этого презирает себя ещё сильнее. И эта ненависть общества по отношению к героям лишь подливает масло в огонь его желания быть простым человеком. — Ястреб, есть какие-то новости? — он смотрит на героя внимательно на столько, что любой другой человек почувствовал бы себя неуютно. Но только не Таками Кейго. — Нет, — тон стальной, острый, словно его алые перья. — Хотя… Я думаю, что облаву на северный филиал префектуры Ибаки можно считать за новость, — Такам посмеивается, как он всегда делает, при общении с фанатками. Даби это раздражает. — Нет, что ты! — возмущается он, но решает принять правила этой игры. И он тоже смеётся, но безумно. И этот смех врезается в память Кейго, заставляет его спину покрываться мурашками, а волосы на затылке вставать дыбом.       Их игра продолжается уже несколько месяцев. Несколько мучительных месяцев. Иногда это больше походит на игру между двумя психически больными людьми, сумасшедшую, наполненную гнилыми намеками, уродливыми насмешками-подкатами и безумными взглядами. И безумие это было не таким романтичным, как о нем пишут во всяких романтических романах, нет. Это безумие с привкусом жженой плоти и горелой кожи, тлеющих волос и выкипающих глаз. Безумие, от которого веет смертью. Если Даби привык к этому с самого детства, а, может, он впитал это с материнским молоком… Может у него это было вшито в геном его проклятыми родителями? Хотя, Даби уже был не против такого исхода. И Кейго Таками принял это.       Кейго — сын того самого вора Таками. Проклятый этой фамилией с рождения, Таками знал, что значит быть наследником ненавистной крови.

Какая же ирония!

      Сын героя, ставший злодеем.

Сын злодея, ставший героем.      

      Рожденные стать врагами, подобно демону с небесно-голубым пламенем и ангелу с кроваво-красными крыльями. Да, архангел Михаил среди дьяволов и Сатана в ангельских рядах. Такие они были с самого рождения. Противоположные. Но от этого вкус их ненависти был ещё слаще, ещё приторней. И эти двое наслаждались, страдая, они каждый раз возвращались друг к другу, ведомые лишь им понятными истинами и лишь им понятными целями. Видно, такова было сама суть этой системы. Черный и белый существуют только для того, чтобы стать серым, и других вариантов быть не может. Когда нибудь они поглотят друг друга, это неизбежно. Поэтому Таками не беспокоился о морали. А Даби, наверное, совсем забыл о том, что такое слово существует.       Теперь Кейго смеётся по-настоящему, а Даби это не удивляет. Пинок примо в грудь злодею выбивает из него очередную порцию дыма и заставляет того прислониться спиной к холодной бетонной стене. Шумный вдох Тойи и Таками чувствует, как грудная клетка под его ботинком вздымается. Он ощущает, как мышцы под сапогом напрягаются, после чего спрыгивает с перилл и встает напротив. Таками смотрит прямо в глаза злодею снизу вверх, после чего вскидывает голову, берет из руки злодея недокуренную сигарету и затягивается. Даби смотри по-лисьи, но ничего не говорит.       И он облизывает губу Кейго. «Горькая», — проносится в мыслях Тодороки, но ему нравится этот никотиновый вкус. А затем — укус. Внезапный и острый, как вспышки настроения Даби. Он впивается зубами, подобный хищнику, прокусывает до крови. Кейго не остается в долгу, кусает в ответ. Потом ещё и ещё, он вгрызается не только в губи, но и в щеки, оттягивая металлические скобы, он заставляет ожоги на лице злодея кровоточить. «Причиняют ли люди друг другу такую боль, когда любят?» — проносится шальная мысль в голове Ястреба. Для него ещё есть грань между любовью и ненавистью.       А для Даби все смешалось: боль и удовольствие, радость и печаль, любовь и ненависть… Для такого, как этот человек — всё такое одинаковое. Смешанное в пошлое, вульгарное месиво из хаотичных всплесков эндорфина и других гормонов. Все сладкое… Или острое? А может кислое? Не важно, какого оно вкуса, Даби это нравится. А именно так злодеи и поступают. Не важно, что доставляет удовольствие, главное, что это заставляет голову пустеть, заставляет чувствовать эйфорию, а тело — биться в экстазе. Даби вспоминает, как когда-то он был под «Экстази». Это чувство было подобно тому, что Тодороки чувствовал сейчас.       Кажется, что Кейго тоже становится злодеем. Иначе он не понимает, почему ему плевать на то, что Даби злодей. Его совсем не волнует, что человек перед ним — моральный урод, убийца, да и просто тот, кого стоило ненавидеть. Но сейчас Таками понимает, что голова пустая. Понимает, посылал он все эти запреты бесконечное количество раз.       Он углубляет поцелуй, чувствует вкус языка Даби, вкус его слюны. Такой обыкновенный, такой человеческий… Работая героем иногда забываешь, что злодеи — тоже люди, такие же, как и он сам. Он прижимает Даби к бетону и вдыхает его запах. Запах гари, сигарет и чайного дерева. Он пахнет той же горечью, что и никотин.       От Таками пахнет цитрусом и морским бризом. Даби прикрывает глаза и вдыхает этот аромат полной грудью. И Ястреб увлекает его в ещё один поцелуй. Глубокий и влажный. На вкус Кейго казался Даби необычным. Он не похож на вкус проституток, не похож на вкус клубничного бальзама для губ Тоги или вкус каких-то других злодеек из «Альянса». Это вкус тела, солоноватый, такой, каким он и должен быть. А ещё вкус крови. Металлический, который Тойя так обожает. Он чувствует, как Таками ведет руками по его торсу, оглаживает плечи. Сам не решается… Или не хочет? Больше всего он желает узнать, что произойдёт дальше. А Кейго не думает. Он просто перестал рассуждать о том, что есть и что будет. Он просто открывает дверь балконы и пропихивает Тодороки внутрь. Грубо сжимает запястья. В этот момент он вгрызается в ушную раковину, его клыки пронзают обожённую плоть. Для Кейго кровь кажется такой сладкой, как кармель. Красная, тягучая карамель. Только злодеям доступно это чувство? Или только психам?       Но Таками плевать, он толкает злодея на диван прожжённый бычками от сигарет. В квартире злодея пахнет так, как пахнет его тело, и Ястреба сводит с ума этот запах. Ему кажется, будто сейчас Даби полностью окружает его, от чего голова героя кружится. Усмешка вновь трогает его губы. Теперь он смотрит свысока на Тойю. Сердце бьется быстрее. Он скидывает куртку с мехом цвета меда, как и его волосы. И Даби возбуждает то, что он сейчас видит. Водолазка, которая плотно обтягивает торс героя, смотрится просто невероятно. Даби снимает с себя потертую белую футболку и подрывается встать, но Кейго очередным прямым пинком отправляет того прямо в нокаут. И вновь воздух вырывается из легких Тодороки, а горло его хрипит. Кейго облизывает губы. Подобный хищнику, он пристально смотрит на Даби, полностью снимает с себя верх. Голый торс Ястреба возбуждает. Для героя он слишком худой. И злодею это нравится. А Даби для злодея в самый раз. Тощий, костлявый, прекрасно видны мышцы. Кейго подсознательно сравнивает его с бездомной кошкой. Да, именно с бездомной, оттого жилистой и замученной, и именно с кошкой, поэтому элегантной и гибкой. Это возбуждает. Таками рассматривает Тойю, скидывает ботинок и отшвыривает в сторону. После он ведет ногой, заставляя злодея упасть на диван.       Даби посмеивается и понимает, что Кейго уже никакой не герой. Да, может общество считает его таким, но он совсем им не является. Он чувствует, как в штанах становится предательски тесно. И Таками нависает сверху. Какое же удовольствие для Кейго — видеть Даби под ним. Видеть, как он подчиняется ему. Целиком. Он облизывает его щёку доходит до скоб под глазами.       Даби чувствует, как в животе тянет. И он тоже улыбается. Он чувствует, что хочет Таками. Хочет его тело… Целиком. Его голос басом отражается от прокуренных стен, когда Таками грубо входит. Если бы он был нормальным, то его щёки покрылись бы румянцем? Его бы смутило то, что сейчас происходит. Нет. Конечно же нет. Он чувствует, как резко двигается Кейго. И это заставляет его стонать своим хриплым бархатным голосом. А Таками это ещё сильнее заводит. Ему нравится как Даби извивается под ним. И всё это казалось таким неправильным, таким безумным, но как же им обоим было наплевать. Вот сейчас Кейго понимает, что ему всё равно, что он стал безумцем. Он сходит с ума, катится по наклонной так, как это делал Даби. Но сейчас всё отошло на второй план. Все смешалось в какофонию из стонов, шлепков и скрипов старого дивана.

***

      Все закончилось так же быстро, как и началось. Кейго повалился на диван рядом, пытаясь отдышаться. Они молчали. Слова тут были не просто лишними. Они бы испортили всю ту атмосферу, которая так внезапно возникла. Таками чувствовал как бьётся сердце. Героя это поражало, ведь оно билось так вальяжно, так спокойно. Даби пошарил по полу в поисках своих брюк. Нащупав их он достал пачку сигарет. Вынув одну он прикурил от пальца. Движения его, спокойные и размеренные, но такие беспорядочные, смешили Ястреба. Его перья трепетали. И он не хотел задумываться о том, на сколько это было нормально или на сколько это было отвратительно. Он просто получил удовольствие. Просто получить эндорфин было таким желанным для героя. Таким простым, но таким недосягаемым. Иногда хотелось не беспокоиться о чувствах других. Что до Даби, ему было наплевать на то, о чем думал Таками в этот момент. Абсолютно. Он получал удовольствие, и ничего его больше не волновало. В этот момент Кейго встал и спокойно оделся. Он расправил свои крылья, на секунду задумался о чём-то, после чего тряхнул крыльями. Спокойным размашистым шагом он вышел на балкон, после чего он расправил их полностью и, совершив объемный взмах, взлетел.       А Даби… Он рассмеялся своим пустым, но бархатным голосом. Он тихо сидел, делая затяжку за затяжкой. И все смотрел туманным взглядом на балкон. На такой пустой балкон.