Было ли там хоть слово неправды

Локи ждёт его сорок минут. Сорок! После нескольких дней до этого, когда он тоже не мог расслабиться — знал, что в пятницу они увидятся. Он уже выпил бокал вина и сто раз проверил мессенджер. Пусто. Локи уже накрутил себя до той степени, что идея, что Стив струсил, не кажется ему нелепостью. Ну мало ли. Да, он не ведает страха на поле боя (что роднит его с асгардскими воинами), но романтика и эмоции — это другое. Вдруг ему стало страшно и он решил не приходить. Передумал. Решил, что Локи ему всё-таки не нужен. Где-то к этому моменту он понимает, что его несёт, и заставляет себя сделать пару магических пассов с дыхательной гимнастикой, чтобы успокоиться, взять себя в руки и подумать о рациональных версиях. Трусость — это не очень похоже на Роджерса. Может быть что-то случилось. Он набирает номер, но абонент отказывается брать трубку. Что ж. Локи решительно встаёт из-за стола, бросает на столик деньги за вино и решает, что ему ничто не мешает доехать до Стива Роджерса и узнать, что случилось. Первая версия или вторая — ему в любом случае будет, что ему сказать. Он старается не думать, пока ведёт машину: незачем раньше времени, вначале надо понять, что происходит. Поэтому, когда он паркует машину, у него ясный и холодный ум: не лучшее настроение для разговоров о чувствах, но в данной ситуации после сорока минут ожидания это лучшее, что он может предложить святому отцу. Голоса он слышит на подходе к церкви. Это не обычные интонации для разговоров местной общины. В них слышно напряжение. Локи переходит на тихий шаг, осторожно и незаметно заходя в как всегда открытые двери церковного здания, благо поначалу его не видно за дверями и колонной. А потом он выглядывает из-за неё и понимает, что его, скорее всего, никто бы не заметил. В алтарной зоне стоит Стив во всём его пасторском облачении, держа в руках молитвенник, спокойный на вид, как и всегда, рядом с ним бледный Вирджиний, рассерженная Мэри, упёршая руки в боки, её подруга Шэнон с самым решительным выражением лица и бородатый мужчина, кажется, Боб. Напротив них стоят люди, которых он раньше, кажется, не видел. От всей этой картины просто пышет гнетущим настроением, так что он решает вначале послушать, что происходит. Гневные голоса отражаются от стен, акустика разносит их по всему зданию, так что ему даже не нужно прислушиваться. — Этот человек убийца. Он хотел убить наших детей, он дьявол во плоти и ты привёл его сюда, Стив Роджерс. — Вайнона, ты прекрасно знаешь, что это не так. — Мы не можем позволить оставаться ему здесь, пугая наших детей. — Откуда ты знаешь, что он не сделает это ещё раз?! — Мы не должны потакать Сатане! Это Антихрист, как есть, просто посмотри на его лживые глаза! — Вспомните заповеди: «возлюби врага своего как ближнего своего». Вирджиний не причинил зла. Он такая же жертва инопланетного змея, как и все остальные, — голос Стива спокоен, и Локи рад это слышать. А ещё он делает вывод, что дело не в нём. Просто святой отец не мог бросить Вирджиния в такой ситуации. — Жертва, которая пыталась нас убить. — Кто тебя пытался убить, Агнесса? Кто? Это был не он. Сказали тебе, это был змей, слушай пастора! Ты сама-то понимаешь, что говоришь? Или как в прошлом году, перепутала левое с правым? — Мэри, в отличие от Стива, явно не спокойна. Она разъярена и готова защищать того, кого взяла под своё крыло. Но, в отличие от Стива, она не успокаивает, а только подливает масла в огонь, сама того не желая. — Какой змей? Какой змей? Может он сам змей и есть? Это он тебе про змея заливает? А ты его слушаешь? Толпа из пары-тройки десятков человек начинает шуметь, перекрикивая друг друга и требуя от Вирджиния уехать отсюда. Кажется, сейчас ситуация выйдет из-под контроля, а учитывая то, что часть этих молодцев по старой американской традиции заявилась в церковь с вилами и дробовиками, возможно, одним требованием уехать дело не ограничится. — Браво, браво, браво, — Локи выходит из-за колоны, хлопая в ладоши, и ему ничего не стоит сделать так, чтобы его спокойный голос достиг ушей всех присутствующих, заставляя их замолкнуть и оглянуться на нового участника разворачивающейся ситуации. — Вы, значит, пришли, такие добродетельные, судить этого злодея, да? Ты, Джон Бассингсон, — Локи решительно указывает на него пальцем, — считаешь себя праведником, имеющим на то право? Всегда ли ты вёл себя согласно заповедям? Напомнить ли тебе март прошлого года? Головы повернулись к мужчине, который побледнел. — Или может быть ты, Марта Фольгестер, — повысил голос Локи, — мнишь себя пресвятой матроной, имеющей право решать, кто заслуживает спасения, а кто гибели? Может быть ты готова произнести вслух, о чём ты молишься последние пять лет? Женщина, набравшая в рот воздуха, чтобы начать гневную отповедь, осеклась и сдулась просто на глазах. По мере называния имён и остальные приобретали всё более задумчивый вид, явно вспоминая то, что им можно поставить в укор. — Легко кидаться обвинениями в людей, которые не судят вас, правда? По отношению к тем, кто ведёт себя благородно, как святой отец, или кто сам снедаем виной, как этот парень. Но я не святой отец, за мной не заржавеет, — голос Локи звучит уже в полную силу. — Вы считаете, что достойны судить его? Вы готовы к тому, что кто-то начнёт судить вас? Я могу. Давайте поговорим об этом. Люди стоят, притихнув, потому что такого поворота не ожидал никто из них. Асгардец выдерживает паузу, обводя их взглядом. И они не смеют прервать его. — А теперь послушайте меня. Я не христианин. Но святой отец показал мне, за что стоит ценить вашу веру: за способность быть человечными. За готовность любить ближнего, когда он оступился. За готовность прощать. Он сказал мне, что это суть вашей веры. Я правильно его понял, всё так? — он помолчал, словно ожидая ответа на этот риторический вопрос. Голос его стал хлёстким и яростным: — Как я уже сказал, я не христианин, и я бы поспорил с этим. Не всех стоит прощать. Не все заслуживают того, чтобы их не судили. Но этот парень — жертва. Ему были внушены страшные мысли. И это не то, что он выбрал. Это то, чему не смог бы противостоять ни один из вас. Ваше счастье, что вы не попались на глаза Асшх-Соа вместо Вирджиния. Иначе бы вы были на его месте, и не думайте, что с вами бы произошло что-то другое. И если вы мните себя христианами, то я жду, что вы поможете ему. Груз вины и так уже почти раздавил его, — Локи вытягивает руку, указывая на Вирджиния, который стоит, вжав голову в плечи и глядя куда-то в пол. Рядом с ним стоит бледная и решительная Шэнон, сжимая его руку. А Локи продолжает, бросив на них взгляд, и каждое его слово придавливает их к земле: — Внутри каждого из вас есть то, за что вас можно было бы изгнать из общины. И это ваши мысли, а не внушённые вам чужеродным змеем. Но вместо этого вы хотите изгнать Его. Спросите себя, как должны поступить истинные христиане. И сделайте это сейчас. Потому что если вы хотите поступать по моей вере, то тогда будьте готовы к тому, что я поступлю с вами так же. В церкви повисает продолжительная пауза. — Я понимаю, что вас съедает страх, — примиряюще говорит Стив в наступившей тишине, — мне кажется, нам всем стоит начать с того, что разделить стол и познакомиться лучше. Мэри, попроси Джину накрыть стол для нас. Вирджиний расскажет о себе. Ибо страх отступает перед знаниями и любовью. Они расходятся уже за полночь. Когда Вирджиний рыдал, и его обнимали женщины, которые были готовы его разорвать на кусочки тремя часами ранее, а мужчины хлопали по плечу и бубнили что-то вроде «да ладно, вот я...», готовые признаваться почти во всех смертных грехах, чтобы поддержать его, Локи было уже скучновато. Было очевидно, что накал спал, и всё будет нормально. Ему хочется, чтобы все разошлись, и он мог побыть со Стивом. Но всё же приходится ждать ещё часа полтора, причём часть расходящихся уже обещают Вирджинию зайти на следующей неделе, принести нужных вещей, и обнимают его на прощание. Те, в ком осталось напряжение, не предоставляют опасности: это он считывает и анализирует автоматически, почти фоном. Он смотрит на Стива и видит, что тот тоже бросает на него взгляды. Локи тоже достаётся внимание: мужчины пожимают ему руку, говорят что-то про то, что он правильно сказал и выражают уважение. Но он видит, что то, что он проник в их мозг, чтобы прочитать то, что в них есть, вызывает у них напряжение. Он был готов к этому. Он пришёл сюда не затем, чтобы его любили. Он пришёл к Стиву. «И если кто-то ведёт себя стрёмным образом, они должны учиться встречаться с последствиями», — думает он отрешённо. Не обязательно меня при этом любить. Тем не менее, он улыбается, пожимает им руки и отшучивается, позволяя сохранить лицо. Лишние враги ему тоже не нужны. В приходе Стива Роджерса всё должно быть мирно — он, кажется, даже не заметил, с какого момента он стал считать эту церковь территорией, которая находится под его защитой. Они остаются наедине около двух часов ночи и смотрят друг другу в глаза. — Из тебя получился бы хороший проповедник, — Стив улыбается. — Не моё, ты же знаешь, — улыбается в ответ Локи. — Прости, что не пришёл, не мог оставить. Без тебя не справились бы. — Не преувеличивай, — рядом со Стивом Локи хочется быть таким же мягким как он, — ты бы отлично справился. Я просто разозлился. Хотел, знаешь ли, провести с тобой вечер. — Ну, в некотором смысле мы провели его вместе, — после секундной паузы они оба смеются от этого вывода. — Да уж. Не совсем то, что я себе представлял. — Локи, — начинает Стив. — Не надо. — Нет, подожди, я хочу сказать. Прости. Я струсил. Я не должен был сбегать вот так. Это правда оказалось сложным для меня. Но... — он замолкает, явно пытаясь подобрать слова. Локи отчаянно думает, что лучше бы он не начинал, потому что предчувствует, что сейчас будет: «Ты мне важен, но как друг» или там «Я священник, поэтому не могу». И это явно не то, что он хочет слышать. — Но я не могу оставить это так. «Угу», — тоскливо думает Локи, «как же ты оставишь это так, тебе же надо, чтобы всё у всех было хорошо. Только вот мне ты помочь не можешь». — Потому что не могу отказаться от тебя. Я, — Стив опять делает паузу, и Локи чувствует, что он на грани терпения, — я нуждаюсь в тебе. Скучаю по тебе, — говорит он, пока Локи пытается осознать услышанное. — Ты привлекателен для меня, в конце концов. И я не знаю, меня пугает то, что ты сказал, и вообще, всё это до сих по не укладывается в моей голове, но... — Тшшш... Стив, изо всех сил коряво пытающийся выразить словами то, что сам не до конца понимает, и итак перегруженный, смотрит на Локи. — Тшш... Я понял. Тебе необязательно говорить это прямо сейчас. Судя по застывшему напряжённому лицу Роджерса, он не в состоянии понять, как это ему не нужно сейчас что-то объяснять, когда он столько к этому готовился. Но Локи достаточно услышанного. Он проводит ладонью по щеке Стива и просто обнимает его. — У тебя был сложный день, — он гладит его по спине и просто наслаждается тем, что соприкасается с ним почти всем телом. Роджерса, наконец, немного отпускает и он обнимает его в ответ, так как умеет только Стив. А потом Локи поднимает голову, и они оказываются нос к носу рядом, чувствуя дыхание друг друга и уже почти соприкасаясь губами. Кажется, все вопросы отпадают. Как же он обожает вот это сочетание силы, тепла и нежности Роджерса. Какую-то непорочность, несмотря на то, что у него совершенно точно уже стоит, и он сжимает его задницу, прижимая к себе со всей силушки — и о да, ему нравится. Они входят во вкус, жарко и медленно целуясь, но потом Стив с сожалением отрывается от него: — Прости, но мы всё ещё в церкви. Пойдём ко мне? — Вот так сразу? Тебя не лишат сана за прелюбодеяние? — не то чтобы это очень волновало Локи, но очевидно, что это было что-то важное для самого Роджерса... а может он даже сейчас просто не может удержаться, чтобы не поддеть. — Ну, может быть наложат епитимью, — улыбка кажется ему почти легкомысленной, — но оно того явно стоит. Когда они заходят в его комнату, напоминающую аскетичностью убранства келью, Стив закрывает дверь и поворачивается к нему. Локи хочет обнять его, но Стив вытягивает руку вперёд, останавливая его на расстоянии вытянутой руки. И пока тот недоумевает, начинает расстёгивать пуговицы, которые идут длинным ровным рядом от горла сутаны до самого низа подола. Локи опускается перед ним на колени и расстёгивает пуговицы, начиная с самой нижней, глядя на него снизу вверх. Они делают это молча, вроде бы и не торопясь, но Локи чувствует, как его захватывает это почти медитативное действие, и когда сутана распахивается, он остаётся стоять на коленях, позволяя себе гладить его ноги и тереться лицом о бедро. Дыхание обоих становится тяжёлым, а молчание наполнено их неприкрытым желанием. Локи кажется, что он творит какое-то ритуальное действо, стягивая со Стива трусы и обнажая уже потёкший член. Установившаяся тишина и шорохи делают всё происходящее как будто более громким. Сутана медленно и тяжело падает с его плеч, и ресницы Локи трепещут, словно крылья птицы, когда он обхватывает губами его член. Он облизывает его в первый раз, проходясь языком вокруг головки, и с удовольствием отмечает, как едва заметно вздрагивает, отзываясь, Стив. Он берёт в рот где-то до середины, придерживая его одной рукой у основания, там где русые волосы, а второй поглаживая крепкий зад. Роджерс опускает руки ему на голову, запуская пальцы в волосы. Локи сосёт не торопясь, пробуя, беря не глубоко, наслаждаясь скольжением головки по слизистой рта, медленным размеренным темпом едва заметного движения бёдер и самим осознанием, что у него во рту член Стива. Когда он устаёт и встаёт, чтобы раздеться под полным желания взглядом Роджерса, ласкающего свой член, они наконец перемещаются на кровать, всё так же молча. Какое- то время просто целуются, не переставая наслаждаться телами друг друга, сжимая, прижимаясь друг к другу, позволяя себе исследовать рельеф мускулов, обхватывать ногами, руками, яростно тереться бёдрами — два тела, словно перетекающие друг в друга. Локи нравится прямота и честность, с которыми Стив оттягивает его губу зубами, сжимает ягодицы или прижимает к себе — он боялся, что пасторство Роджерса сделает его ханжой и моралистом, но сейчас Стив не стесняется. Он ведёт себя так, как ведут себя сильные мужчины — показывает своё желание и делает то, что ему нравится, но при этом остаётся заботливым и тёплым, каким может быть только Стив Роджерс. Это возбуждает. Стиву богохульно кажется, что в его руках божество, и он уверен, что Локи бы с ним согласился. Но он не хочет говорить. Он никогда не думал, что он любит глазами. Всегда, когда он любил, он любил за что-то внутри. За внутреннюю силу, за обаяние, за заботу... его никогда особенно не волновала внешность, любят за душу. За тот резонанс, который возникает в них. И Локи не исключение. Но сейчас он не может не любоваться им: его гармонично сложенное тело, словно сошедшее с древнегреческих фресок, розовеющие щёки, выступающие ключицы, точёная запрокинутая шея, сладкая линия приоткрытых губ, подёрнутые пеленой истомы глаза. Он хочет видеть его, впитывать его красоту, покрывать поцелуями, лёгкими прикосновениями, накрывать собой, наполнять собой, вжимать в себя, словно пытаясь слиться воедино. У него шелковистая кожа, и ему так нравится гладить его ягодицы, он проводит по ним рукой раз, второй, сжимает в ладони, позволяет себе рукой скользнуть ниже, между ног, а потом, поднимаясь вверх, мягко проводит пальцем по ложбинке между ягодиц. То доверие и открытость, с какими Локи реагирует на это движение, вызывает у него желание, от которого темнеет в глазах. Он с трудом вспоминает про смазку, купленную неделю назад в аптеке — да-да, он купил смазку, так, словно надеялся на что-то (как глупо он чувствовал себя тогда, и вот, это было не зря) Локи нравится чувствовать, как Роджерс мнёт его тело, вжимает в себя, прикусывает шею, как одновременно сжимает их члены и пальцами второй руки поглаживает анус. Смазка холодит кожу (он не будет даже думать, откуда она у него), и он ловит каждое прикосновение, уткнувшись лбом ему в грудь. Мягкое проникновение первой фаланги, бережное движение пальцев по кругу, и он помогает продвинуть их вглубь, прогибаясь в пояснице, и ахает, когда его прошивает наслаждением первый раз. Стив никогда не делал такого, и его ошеломляет, насколько возбуждающим может быть проникать в человека не членом (он не уверен, что готов к этому сейчас), а только пальцами и чувствовать удовольствие партнера. Он не перестает сжимать их члены в руке, и их совмещение кажется таким интимным и близким, но реакция Локи на его пальцы внутри превосходит все его ожидания. Он никогда не чувствовал столько удовольствия, затапливающего его от наслаждения партнёра. Это настолько сексуально, насколько может быть. Его захватывает страсть обладания, страсть игры на этом прекрасном, отзывчивом теле, как на инструменте. Локи бьётся птицей в его руках, когда он наращивает темп, и почти всхлипывает, подходя к кульминации: дыхание, его запах, гладкая кожа, сильное тело, бережность и одновременно крепкие руки, уверенно входящие в него пальцы, всё быстрее и быстрее — всё это сливается в единое целое, от которого у него темнеет в глазах и выгибает тело. Чувственный бог в его объятиях, реагирующий всем телом на его движения, всхлипывающий и стонущий, открытый и трепещущий, заставляет Стива чувствовать, словно их соитие — это акт поклонения и молитвы ему одновременно. Оргазм Локи даёт старт его оргазму, и он двигает рукой всё быстрее и быстрее, приближаясь к личному катарсису, облегчению, кульминации, которые проживается так, словно его вселенная одновременно разрушается и создаётся заново за эти несколько секунд. Нужно какое-то время, чтобы прийти в себя, в эту такую грубую реальность, после пережитого опыта. — Останусь у тебя? — спрашивает Локи слегка хриплым голосом, пока пастор стирает сперму влажной салфеткой с его живота. — Конечно, — Стив трётся о его лицо щекой и целует краешек губ, прежде чем пойти наливать воду. — Ну мало ли у вас тут, я же не знаю, вдруг полиция нравов с утра проверяет спальни приличных христиан, — сонно говорит Локи, провожая взглядом обнажённого Роджерса и не менее сонно думая, что наконец-то он увидел его голую задницу и она офигенна. Стив ложится рядом и обнимает свернувшегося калачиком Локи со спины. — У тебя наконец-то тёплые руки. — Мммрррмм, — неопределённо ворчит Локи, засыпая. Утро пробуждает его звоном колоколов. Судя по пению, доносящемуся из окна, в церкви идёт какой-то ритуал, а значит Роджерса нет рядом. Он появляется вместе с кофе и булочками минут через двадцать, как раз, когда Локи умылся и планировал по-тихому свалить. Вместо этого они пьют кофе, переглядываясь и говоря о какой-то ерунде: планы на день, погода. Было хорошо. А значит, его дурацкий провал с признаниями забыт. А это означает, что в это воскресенье он снова может прийти в церковь и, кажется, местный пастор будет рад его видеть. И у них был хороший секс. А может быть будет ещё. Это уже не так мало в его безумной жизни. Про большее он даже не хочет сейчас думать. Страшно загадывать. Становится неожиданностью, когда Стив притягивает его к себе, чтобы обнять. Он отвык от такого желания быть ближе. Но он чувствует тепло его тела и ему спокойно в его объятиях. Так странно. Так непривычно. — Зайдёшь в воскресенье? — Если у нас не будет очередного конца света, то да. Стив смотрит, как уходит Локи, и думает, что не понимает, чего он так боялся. Всё сразу словно становится на свои места. Как будто это тот пазл, которого не хватало в его реальности.

***

Стив заговаривает об этом в понедельник с утра, где-то через пару-тройку недель. — Слушай, Лок. — Мм? — Локи читает новости и жуёт утренний сэндвич, и даже не сразу может вникнуть в то, что говорит Роджерс. — ... нет, я знаю, что для тебя это всё ничего не значит, но мне немного сложно, и может быть ты... — Подожди-подожди, что ты сказал? — Я говорю, что знаю, что это не то, о чём ты думаешь обычно, но мне, как священнику, не полагается заниматься сексом вне брака. — Да ладно? Роджерс укоризненно смотрит на Локи. — Нет, ты серьёзно? Неужели? — Да, Локи, это неправильно. — И что ты предлагаешь? Вернуться к непорочной жизни? — Локи начинает злиться. Всё-таки три недели регулярных встреч сильно сблизили их, и это слишком внезапно. Поначалу Локи удивлялся тому, насколько Стив контактный, тёплый и, кажется, бесконечно желающий баловать его и заботиться о нём, но с каждой встречей чувствовал себя всё спокойнее в его объятиях. Это ощущалось так, словно не он сходил с ума по святому отцу, а наоборот Стив добивался его, настолько он окружил его вниманием. Он даже не знал, что можно вот так — каждый раз идти навстречу, оставаться стабильно на связи, всегда заботиться об удобстве партнера... Боже, у него, кажется, вообще не было таких мужчин. И вот, когда он только привык к тому, что это уже его, что да, его любят — не говорят, может быть об этом, но он же чувствует, что любят — вот, пожалуйста. — Ты прослушал, да? — мягкий голос Стива подсказывает ему, что судя по всему, он что-то пропустил. — Прости, отвлекся. — Я со вчера собирался тебе сказать. — Ну прости, я ещё не проснулся, ты же знаешь, что мне нужно вначале прочитать новости. Стив вздыхает: — Мне так сложно говорить с тобой об этом. Это нехорошо, что мы вот так... ну... ну в общем, что мы... Локи ехидно наблюдает за попытками святого отца обозначить статус их отношений без слов «трахаемся» и «секс». — И я знаю, что для тебя это не важно, но я был бы благодарен, если бы мы могли, — он явно запинается и собирается с духом, — если бы могли с тобой обвенчаться. Локи, как раз делавший глоток кофе, давится и орошает капучино всё вокруг, включая сутану и белый воротничок пастора. — Мне показалось, да? — Нет, — Стив спокойно берёт салфетку со стола, чтобы вытереть одежду. — То есть ты мне вот так, походя, за завтраком, сделал предложение?! — Ну, я думал, что для тебя это не имеет значения, — Стив обескуражен, — просто мне это важно, потому что в нашей вере секс — это часть семейной жизни, когда ты выбираешь партнера... Локи смотрит на него так не то саркастично, не то яростно, не то отчаянно, что он замолкает. — Нет-нет, ты договаривай. — ... на всю жизнь, — Стив окончательно замолкает, явно стушевавшись и чувствуя себя неловко. — То есть ты выбрал партнёра на всю жизнь? Очень интересно. А с партнёром поговорить ты не пробовал, кого, зачем и на сколько Он выбрал? То есть партнёру ты за завтраком предложил сходить по-быстрому запись в книге судеб сделать, да? — Я думал, что тебе не важно. Ты обычно так... ты сказал мне, что признался мне в любви ради красного словца! Я не думал, что ты придаёшь значение таким вещам, я просто хотел соблюсти правила моей веры, я бы не считал обязанным тебя, просто мне это важно... — убитый и оправдывающийся тон Роджерса показывает, что до него дошло, какую глупость он сделал, но Локи сложно остановиться. — По-твоему в Асгарде нет института брака?! Я что, по-твоему, из берлоги вылез?! Или может быть, живя в Мидгарде больше пяти лет, я не знаю местных обычаев?! Нет, я сейчас просто пойду на работу, пока не наговорил чего-то лишнего, а ты, пожалуйста, подумай ещё раз, что и зачем ты делаешь. Локи раздражённо щёлкает по кнопке вызова: — Да, Колсон. Уже иду. Буду через пять минут. Нет, у меня всё нормально. Что? Какая зона поражения? А что говорит Лео? Он захлопывает дверь, оставляя ошеломлённого Стива наедине со своими мыслями.