Когда они познакомились, то и представить себе не могли, какими важными людьми станут друг для друга.
— Три, два, один! — громкие возгласы друзей разносятся почти на весь двухэтажный дом Юнги, отсчитывая последние секунды уходящего года, — С новым годом! Радостные крики и звон бокалов оглушают. Лишь хозяин дома стоит в стороне, крепко сжимая свой бокал, в котором уже давно налит чистый виски вместо шампанского. Юнги специально отошёл в сторону, сохраняя таинство своего загаданного желания. Самого сокровенного и заветного. О котором никому не расскажет, потому что не сбудется. Но будь он хоть чуточку внимательнее и поделись своим желанием с тем, с кем оно напрямую связано, то его желание, загадываемое из года в год уже на протяжении четырёх лет, сбылось бы быстрее, чем он мог себе представить. — Хён! Юнги-хён! — знакомый бархатный голос вынуждает открыть глаза и возвращает из мыслей о самом сокровенном. Возмутительно красивый Ким Тэхён подходит к хозяину дома, с обворожительной широкой улыбкой. Именно он стал причиной того, что в бокале виски, а не шампанское. Потому что такую ослепительную и чертовски недоступную красоту не запить лёгким шампанским. Тэхён выбрал наряд поистине новогодний: красный костюм с удлинённым пиджаком и полупрозрачной белой блузой, которая усыпана то ли стразами, то ли блёстками. Выглядит абсолютно волшебно в свете мерцающих по всей гостиной гирлянд. Волосы, выкрашенные в теплый блонд, уложены небрежными, легкими завитками открывая лоб. Янтарные глаза подведены кофейными тенями и выглядят ещё больше, в обрамлении пушистых ресниц. Юнги от этих глаз, смотрящих пристально и ласково, ведёт сильнее, чем от алкоголя. — Хён, ты успел загадать желание? — с привычной детской наивностью в голосе. — Конечно, успел, — улыбаясь, отвечает Юнги и подносит к губам свой бокал — от парня напротив безбожно сушит в горле и, немного, тянет в паху. — Что ты загадал, хён? — не отстаёт младший и растягивает в широкой улыбке губы, блестящие от бальзама. Юнги хочет попробовать их на вкус. — Не скажу, а то не исполнится, — отвечает Мин и ухмыляется. Потому что вот оно, его желание — стоит сейчас перед ним и заставляет сжиматься в груди заполошно бьющееся сердце одной улыбкой и, светящимися, с легкой алкогольной поволокой, глазами. Будь Юнги чуть внимательнее, то разглядел бы в этих карих омутах кое-что ещё более нежное и трепетное. Что-то из скрещенных влюблённости и восхищения. — А я слышал, что нужно наоборот говорить о своих желаниях вслух, чтобы вселенная их услышала. Вот я, например, загадал взаимной, крышесносной любви, — признаётся Тэхён и мечтательно вскидывает взгляд к потолку. Громкий зов друзей с другого конца гостиной, приглашающий двух парней присоединиться к общему веселью, остаётся проигнорирован, а задумчивый взгляд Юнги останавливается на красивом лице блондина. Они знакомы уже шесть лет и Юнги смутно припоминает времена, когда Тэхён был бы один, без того, кто любил бы его. Они познакомились в общей компании друзей, когда Юнги было почти двадцать четыре года, а Тэхëну только стукнуло двадцать. Ким показался старшему очень милым и симпатичным, хотя сам Тэхён был совершенно другого мнения о себе. В то время самооценка Кима была слишком заниженной для того, чтобы обратить внимание на заинтересованный взгляд Юнги. Тэхён был слишком костлявым, но с пухлыми щеками. Его большие уши торчали нелепо из-за короткостриженных волос, а глаза неумело подведены толстым слоем черного карандаша, казались еще меньше, на фоне крупного носа. И всё же Тэхёну удалось чем-то зацепить старшего, которого он сам, при первой встрече, посчитал слишком красивым. И даже сейчас, спустя шесть лет, младший, до сих пор, считает Юнги самым красивым мужчиной в мире. Мужчиной, которого, как ему кажется, Тэхён не достоин и к которому, за долгие годы, привык прятать симпатию за дружбой. Сам Юнги хотел попробовать начать отношения с Тэхëном и подкатить к нему ещё шесть лет назад. Даже интересовался о Тэхëне у его лучшего друга, Пак Чимина. Но Пак ответил только: "Не твоего полёта птица. И, вообще, у него есть девушка". А Юнги и не мог знать, что на тот момент, Чимин сам был отчаянно в Мина влюблён. А следовательно, не очень-то хотел, чтобы тот, даже попытался встречаться с лучшим другом. Послушав Чимина, Юнги не стал добиваться Тэхёна. Просто отложил мысли о нём на дальнюю полку своего разума. Вот только и представить не мог, что с каждым годом эти мысли будут возвращаться к нему все чаще и настойчивей. Потому что Ким Тэхён с каждым годом становился всё изящнее, прекраснее, очаровательнее и интереснее. Юнги никогда не считал его "гадким утёнком", но глядя на сегодняшнего Тэхёна он точно может назвать того "прекрасным лебедем". Сейчас они и не вспомнят когда успели так сблизится. Просто в последние четыре года Тэхён часто проводил время с хёном и делился всем, как с лучшим другом. Старший знал о нём буквально всё, даже самое личное: с какими девушками и парнями тот встречался; по каким причинам он расставался со своими пассиями; по каким критериям находил новых партнёров и даже мог поделиться тем, в каких позах и сколько раз за ночь трахали его или трахал он. Поначалу слушать такое Юнги было не особо приятно и нервно сжимающаяся челюсть выдавала его ревность (чего младший, естественно, не замечал). Однако, Юнги стал понимать насколько сильно Тэхён ему доверяет. Возможно даже больше, чем тому же Чимину. Потому Юнги смирился с излишней откровенностью младшего и просто слушал его, стараясь закапывать внутри себя ревностные эмоции и чувства поглубже. Юнги не помнит периодов, когда у Тэхëна не было партнера/ши дольше трёх месяцев. Потому что Ким слишком тактильный и сильно зависим от человеческой близости (не в плане секса): простых объятий, прикосновений, искренних разговоров и приятного молчания. Юнги эту его особенность осознал, когда Ким, после очередного расставания, пришёл к старшему и весь вечер просидел с ним в обнимку, потому что объятия необходимы как воздух: в противном случае, ночь грозилась пройти в истерике, с наматыванием соплей на кулак. Подобное стало происходить чаще, с той периодичностью, как менялись парни или девушки Тэхёна, хотя, даже будучи в отношениях, Тэхён нередко приходил к хёну и проводил с ним время наедине, сбегая от надоевшей реальности. И Юнги не жаловался. Ему приятно оказаться в тёплых объятиях своего друга, провести время за просмотром фильмов или чтением книг. В такие моменты Юнги хотел проявить внимание к парню и не только дружеское, но фраза Тэхёна: "Вот бы мне такого же парня, как ты, Юнги-хён" и все надежды на взаимность разрушились вновь. Юнги счёл эти слова чётко проведённой линией френдзоны. Он даже не допустил мысли, что это своеобразный намёк на мечту Тэхёна не о "таком же" парне, а именно о нём, о Юнги. А вот что действительно сейчас удивляет Юнги, так это осознание, что у Тэхëна уже примерно полгода нет никаких отношений. Нет даже переписок в чатах знакомств, иначе Юнги об этом уже знал бы. И все эти полгода Тэ, практический каждый день, проводил со старшим. Словно они уже стали супружеской парой. И дело тут даже не в Тэхёне, а в том, что Юнги сам звонил и звал младшего к себе: то на ужин, который приготовил в слишком большом количестве и столько одному не съесть; то на просмотр интересного фильма, потому что одному скучно; то на пиво; то на приготовленные рыбные палочки, которые так обожал Ким. И ведь Тэхён не отказывался ни разу. И даже не задумывался ни на секунду, прежде чем радостно ответить: "Конечно, хён. Я приеду". И ведь, не задавал вопросов, почему из всех друзей Юнги приглашал к себе именно Тэхёна. А может это был знак и пора бы уже начать действовать? Ну нет. Юнги для Тэхëна просто друг. Иногда жилетка, иногда подушка-обнимашка, но точно не крышесносная любовь. Так думает Юнги, хотя сам тайно мечтает эту самую любовь Тэхёну подарить. Но Тэхёну же нужна взаимная, а у Юнги есть только его, односторонняя. — Хён? Могу я подарить тебе свой подарок? — тихо прошептал Тэхён и Юнги еле его расслышал. Захмелевшие друзья шумят на фоне слишком громко и, кажется, Юнги даже слышал звук разбивающегося стекла. Но когда перед ним стоит вот такой, слегка зардевшийся Ким Тэхён и просит разрешения подарить ему, Юнги, подарок — на всё становится плевать. Зачем вообще спрашивать на такое согласия? Это как-то странно. К тому же, они всей компанией решили, что в этом году обойдутся без подарков. И дело вовсе не в финансах: все семеро лучших друзей добились к своему возрасту определённых высот и могут позволить себе любую безделушку. Только вот времени у некоторых, на поиски таких подарков и сувениров, абсолютно нет. Поэтому Ким получает в ответ только еле заметный кивок, а вот самому хёну становится немного неудобно — у него-то подарка для младшего нет. — Мы можем подняться в твою комнату? А то, вдруг, остальные обидятся, что я не приготовил для них подарков. Юнги так и хочется крикнуть своим шумным друзьям "отсосите, потому что у него есть подарок для меня, а для вас нет", но он держится стойко и кивает вновь, соглашаясь и глядя в сияющие злато-карие глазищи. Мин поворачивается к лестнице и ведёт Тэхёна в свою спальню, на втором этаже. И не то что бы Ким не знал где эта самая спальня находится. Просто младший не решается выровнять шаг и идти рядом с Юнги. Ведь щёки горят в предвкушении: он долгое время думал и выбирал, как и где вручить подарок. Юнги, пройдя в свою комнату, тянется к выключателю, чтоб помещение осветило что-то, что поярче оставленного гореть торшера, но рука Тэхёна мягко перехватывает его ладонь. — Этого света достаточно, хён, — тихий голос Кима над самым ухом заставляет замереть. Чужие пальцы на запястье, горячие и чуть влажные (переволновался наверно), держат руку и не отпускают, пока Тэхён закрывает за ними дверь и оглядывает спальню. Младший был здесь много раз, но, именно сейчас, тёплый свет торшера так мягко падает на белые стены и такое же белое постельное бельё, что всё кажется даже слишком романтичным и неземным. Казалось бы, та же комната с большим серым шкафом, таким же комодом и огромной кроватью напротив окна, выглядит сейчас совершенно иначе, чем при привычном ярком свете люстры. — У тебя всегда тут так чисто и уютно, — отпуская чужую руку, произносит Тэхён, медленно двигаясь к окну и останавливаясь напротив кровати, — Мне нравится твоя комната, хён. Юнги хочет попросить его остаться здесь, с ним. Жить в одном доме, делить одну постель на двоих. Но вместо этого: — Так что у тебя за подарок, Тэхён-и? Мы вроде договаривались... — но не успевает закончить предложение, как его перебивает тихий, глубокий голос. — Подойди сюда, хён, — указывая взглядом на место перед собой. У Юнги сердце трепещет в груди, но на лице по-прежнему сохраняется стойкое хладнокровие. Он делает три шага и ему дают новое указание: — Закрой глаза. И он слушается, опуская веки и пряча непослушные дрожащие руки в карманах брюк — ему так спокойнее ожидать неизвестного. До ушей доносится тихое перетоптывание на месте, Тэхён всего в полуметре от него, и слышится шуршание одежды. Юнги подумал бы, что Ким просто шарится по карманам, в поисках своего подарка, но нет. Тэхён просто снял с себя длинный пиджак и кинул его на кровать, потому что ему нестерпимо жарко от происходящего. В голове вручение подарка выглядело немного иначе — без лишней неловкости и стеснения. Но вот он тут. Юнги перед ним, так близко, что щеки и уши горят то ли от смущения, то ли от страха и в пот бросает, как школьника перед объектом симпатии. А Юнги считает про себя секунды волнительного томления и в уме прикидывает, что же такого может подарить ему Тэхён, что он так тянет это время. И на тридцать первой секунде, он вовсе не ожидает, что Ким Тэхён его поцелует. Теплые губы накрывают его собственные и мягко прижимаются ровно на десять секунд (Юнги знает, потому что не переставал считать). За эти десять секунд, Юнги, кажется, умер и воскрес заново, а потом захотел умереть снова, потому что Тэхён отстранился и отступил на два шага назад, боясь получить от хёна, у которого он нагло украл этот поцелуй. Чьи глаза, его распахнутые в удивлении или другие, от страха, были больше — не понятно. — Что это было? — спрашивает Тэхён, хотя, вообще-то, вопрос должен задавать Юнги. — Ты поцеловал меня, — отвечает Мин и достаёт руки из карманов, потирая их об атласную, изумрудного цвета рубашку, потому что вспотели, а еще чтобы незаметно успокоить грозящее выскочить сердце. — Я поцеловал тебя, — глупо повторяет Тэхён и смотрит испуганно, словно его сейчас отметилит банда грабителей. Но Юнги не собирается бить его. Он медленно делает шаг вперёд, оставляя небольшое расстояние, заглядывает в глаза, выискивая в них причину поступка. Причину внезапного поцелуя. А там пиздец. Глаза злато-карим омутом топят — не выбраться, не всплыть, не спастись. Остановиться, захлебнутся, умереть, похоронить себя — да. Он такого ещё никогда, за шесть лет знакомства, так близко не видел. Стоило лишь приблизиться, разглядеть и вот. Вот она — душа, что трепетно жмётся к стенке, в страхе быть пойманной и осуждённой за свои чувства и желания. Но судить никто не собирается. Юнги кладёт свою ладонь на чужую шею и тянет на себя, целуя нежные губы с прозрачным клубничным бальзамом. И бальзам этот — на душу, в каждую клеточку и атом, глубоко внутрь. Потому что чувствует, что отвечают, руками за талию хватаются и жмутся ближе, раскрывая губы и углубляя поцелуй. В этом поцелуе хочется задохнуться и умереть, оставляя после себя горстку пепла, которой осыпешься, сгорев. Потому что жарко, потрясающе горячо от этих ощущений. И такая смерть будет блядски прекрасной. Руки Тэхёна находят волосы Юнги, медленно перебирают черные пряди, взлохмачивая некогда красивую укладку. А Юнги укладывает свои ладони на лопатки младшего, ведёт вниз по спине, скользя по гладкой поверхности блузки. Из груди рвётся что-то горячее, расходится по всему телу и концентрируется комком внизу живота, но Юнги отметает все мысли, в которых уже позволил себе больше, развратнее. Он осторожно отстраняется и снова смотрит в глаза. — Если это и был твой подарок, то это самое прекрасное, что я получал когда-либо, — тихо хрипит голос Мина, от возбуждения ставший ещё ниже. — Это не всё, хён, — с покрасневшими щеками, полушепотом отвечает Ким, — Ты получишь свой подарок, если позволишь мне продолжить... От этих слов сердце грозится пробить грудную клетку, жар поднимается с новой силой, а в животе всё скручивается от сладкого волнения. Юнги моргает, пытаясь осознать то, что он услышал. Тэхён сейчас серьёзно? Или это всё говорит алкоголь в его крови и долгое отсутствие отношений и ласки? Но глаза напротив смотрят с надеждой, умоляюще, ждут разрешения, горят желанием и Тэхён выглядит не на столько пьяным, чтобы его предложение оказалось лишь пьяной выходкой. Юнги соглашается, кивает головой и позволяет младшему жадно впиться в свои губы и усадить на край кровати. Тэхён седлает его бёдра, льнёт всем телом и будто пьет до дна, теряясь в чужих губах. Тянет зубами то нижнюю, то верхнюю, засасывает сильнее до легкой припухлости и языком зализывает укусы. В порыве толкает в плечи, укладывая на лопатки и смотрит сверху вниз, а глаза затянуты сумраком чистого желания. Рубашка распахивается под руками младшего, маленькие пуговицы разлетаются по комнате. Но это сейчас и неважно, потому что Тэхён снова целует, вылизывает чужой рот и водит пальцами по разгоряченной коже груди и живота. Мажет губами по подбородку и ниже, сдерживая себя в желании оставить метки на шее и ключицах. Тэхён знает — Юнги этого не любит, ведь морщился каждый раз, когда замечал на Тэхёне чужие. А кожа у Юнги бледная, словно чистый холст, будто просит оставить на ней хоть один след похоти и любви. Но Тэхён не будет, только если Юнги сам его не попросит. У самого Мина внутри бушует шторм из эмоций и ощущений. Ебаное цунами накрывает. Сносит крышу от рук, блуждающих по его телу. Хочется больше чувств, больше кожи, больше Тэхёна. И руки сами тянутся к блестящей блузке, распахивают ее так, что нахрен разлетаются пуговицы и, наконец, стягивают легкую ткань со смуглых плеч. Пальцы оглаживают нежную кожу, а охота впиться в неё короткими ногтями, расцарапать до красных следов чтобы убедиться, что перед ним не мираж, не сон, а самый настоящий Тэхён. Тот о котором все мысли в голове, все желания и мечты. Да они оба друг в друга по уши, с головой. Их любовь обостряет чувства, превращая тела в сплошной натянутый нерв, каждое касание чувствуется острее и блядски охренительно. Юнги нравится, как Тэхён выцеловывает каждый сантиметр его тела, касается подушечками пальцев его кожи, проезжается бедрами сверху и прижимается к его паху, заставляя кровь сильнее приливать, к уже без того крепкому и болезненному возбуждению. Резко опрокинув Тэхёна на спину и подминая его под себя, Юнги, наконец, проявляет инициативу сам, изголодавшимся зверем начинает целовать, вылизывать и прикусывать медовую кожу. Такую сладкую, чувствительную и соблазнительную. Оставляет засосы на ключицах, впивается губами в шею, под жалобные стоны помечает кожу багровыми отметинами и, тут же, со всей любовью зацеловывает их. — Я думал, ты не любишь засосы. — Только если они не мои, — Юнги, с блестящими глазами, любуется проделанной работой и вновь принимается покрывать поцелуями желанное тело. Тэхён под ним расплывается, пальцами путается в тёмных волосах и издаёт тихий стон, когда влажный язык касается чувствительного соска, обводит самым кончиком тёмную горошину. А Юнги не может больше, его терпение лопается, словно мыльный пузырь, от этого стона и он с грудным рыком выпрямляется, упираясь коленями, расправляется дрожащими руками с ремнем и молнией на красных брюках, срывает их вместе с трусами с длинных ног. В таком же быстром темпе раздевается сам, пока Тэхён наблюдает за ним приподнявшись на локтях. Жадный взгляд скользит по подтянутому телу, задерживается на мышцах, перекатывающихся под бледной кожей и выделяющихся сильнее в тусклом свете торшера. Юнги чувствует этот взгляд кожей, он почти жжётся желанием исходящим из глубины тёмных зрачков. Юнги возвращается на постель, затягивая парня в долгий и мокрый поцелуй. Тэхён не сдерживает стоны, мычит в губы, приподнимает бедра, в попытке сильнее вжаться в нависающего над ним парня. Тяжёлый вздох вырывается из груди Юнги, когда младший задевает своим членом его собственный. Кажется, словно вся кровь в теле сосредоточилась в паху, вот даже кончики пальцев начинают мерзнуть. Торопиться не хочется, но ещё пару мгновении и они оба обкончаются от одних поцелуев и прикосновений к чужому, такому желанному телу. — Подожди, малыш, — шепчет Юнги, восстанавливая дыхание и упираясь лбом в лоб Тэхёна, — Нам нужна смазка. Пока младший закусывает нижнюю губу и кивает, Юнги, практически одним прыжком, подлетает к прикроватной тумбе и шарит в ящике в поисках нужного тюбика. Он скалится удовлетворенно, довольный находкой, но лишь пару секунд. Улыбка сменяется изумлением, ведь перед ним на кровати обнажённый Тэхён, опершийся на локти и выпятивший округлую задницу. А сияющий красный камушек, в форме сердца, между аппетитных ягодиц лишает, нахуй, рассудка. Ох, ебать. Эту картину хочется выбить себе под веками и видеть её каждый раз, закрывая глаза. Сияющая, карамельная кожа, покрытая легкой испариной. Точеные линии стройного тела, манящие бёдра и этот прогиб в спине, которому позавидует любой из рода кошачьих. Юнги заново слетает с катушек из-за такого Ким Тэхёна. Стоящий колом член болезненно пульсирует и истекает предсеменем, пока Юнги, словно хищник, приближается к своей добыче. Если поцелуй казался самым лучшим подарком в жизни, то сейчас он думает, что умер и попал в рай. Потому что вот об этом, он даже подумать не смел. Тэхён дарит ему себя. Он подготовился для него заранее. Он подготовился для Юнги. Ахуеть. Широкие ладони с узловатыми, длинными пальцами ложатся на мягкие округлости и гладят, касаясь слишком нежно и ласково, будто он трогает хрупкую драгоценность. Смуглая кожа моментально покрывается ощутимыми мурашками и Тэхён скулит, подаваясь задницей на встречу рукам. — Что же ты со мной делаешь, малыш? — бормочет Мин и оставляет поцелуй между лопаток. — Я так хочу тебя, хён. Так давно хочу тебя, — выстанывает Тэхён, пряча смущенное лицо в изгиб локтя. Кажется, температура воздуха в комнате поднимается ещё на несколько градусов, иначе Юнги не может объяснить, почему ему становится жарче с каждой секундой. Тэхён хочет его. Хочет давно. Господиёбтвоюмать. Юнги вновь льнёт губами к спине, выцеловывает каждый позвонок и слушает тихие всхлипы своего малыша, когда пальцами начинает двигать пробку, проталкивая её чуть глубже. Другой рукой хватается за бедра, впивается в них пальцами, оставляя заметные красные полосы. Влажными поцелуями на пояснице и ямочках Венеры, Юнги заставляет Тэхёна дрожать и самостоятельно насаживаться на злосчастную пробку. Томные вздохи прерываются редкими всхлипами, а Юнги наблюдает, закусив губу, как хромированная поверхность игрушки скользит в блестящем от смазки колечке мышц, издавая характерные хлюпающие звуки. Подразнив скулящего парня ещё несколько секунд, Юнги аккуратно вытаскивает пробку из распластавшегося по постели Тэхёна, и щедро смазывает свой член смазкой. Проводит головкой меж ягодиц, прежде чем плавно войти в горячее нутро. — Блять, хён! — вскрикивает Ким от неожиданной боли, приподнявшись на руках и пытаясь уйти от проникновения, но крупные ладони крепко держат его за бёдра, — Да ты просто огромный, господи, блять! Тэхён шипит, стиснув зубы, жмурит глаза до ярких пятен под веками. Но Юнги не отпускает и не покидает его тело, замерев на месте. Он тянет Тэхёна за плечи к себе, почти прижимает лопатками к груди, находит и целует припухшие, сладкие губы. — Прости, малыш, — целует в щеку, мочку уха и шею, — Сейчас ты привыкнешь. Юнги гладит успокаивающе по груди и пояснице, и тихонько толкается вперёд, ловя губами чужой вздох. Остраняется на жалкие сантиметры и толкается глубже, прикусывая мочку тэхёнова уха. Повторяет фрикции снова и снова, наблюдая, как пухлые губы раскрываются в стоне, а веки закрываются от накатывающей эйфории. Тэхён закидывает руку назад, хватает Мина за шею и тянет на себя, запечатлевая на губах поцелуй и громко стонет в момент, когда Юнги входит до конца. Им до безумия жарко и сладко. Сердца стучат в унисон и тянутся к друг другу, как два разных полюса, сливаясь в единое целое, как и их тела. — Боже, малыш, в тебе так узко, — хрипит на ухо, сходящий с ума Мин. — Хён, ты такой горячий, — с придыханием бормочет парень, падая лицом на кровать и чувствуя внутри, каждой клеточкой, набирающего темп Юнги. Тот двигается быстро, со звонкими шлепками, а Тэхëну по спине и лопаткам словно мажут языки пламени, расходящиеся горячими мурашками по рукам и пояснице, поднимая короткие волоски по всему телу. Это слишком хорошо, слишком сладко, слишком восхитительно-прекрасно. И это не просто от члена в заднице, это от Юнги, который шарит руками по всему телу, в попытке запомнить каждый изгиб. Это от жадных, влажных поцелуев, улавливаемых в редких моментах, которые не охота прекращать, пока губы не сотрутся в кровь. Это от Юнги, от которого исходит страсть и дурманящий аромат любимого парфюма, от чего у Тэхëна приятно кружится голова. Это слова, которые Мин шепчет на ухо, пока берёт его сзади. Это сам Юнги. Наверное, Тэхён выпал из реальности на несколько секунд, раз не заметил, что его уже перевернули на спину и целуют глубоко, пока не заканчивается воздух в лёгких. Юнги проникает глубоко и жёстко, вырывает крик из груди. И плевать, что на первом этаже развлекаются друзья, под громкую музыку. Для Юнги стоны Тэхёна прекраснее любой музыки и они только для него. Тэхён под ним распадается, плавится и белые стены комнаты становятся для него облаками, возносящими к небу, куда-то к звёздам, далеко в космос, где нет никого, кроме него и Юнги. Они снова целуются, ластятся друг к другу влажными от пота телами, языками сплетаются и стонут в губы. Тэхёна выгибает на кровати, уносит взрывным оргазмом, с глубоким стоном-криком, заставляя сжиматься сильнее вокруг Юнги, от чего тот рычит младшему в шею и кусает ключицу. Тэхён словно в другом измерении, не понимает происходящего, его тело не слушается и поддаётся рукам Юнги, который снова ставит его на колени, придерживая за бёрдра и снова входит на всю длину. Снова безжалостно трахает сжимающуюся дырочку и бормочет что-то похожее на "мой", "хочу" и "люблю", но Тэхён совсем не разбирает слов из-за послеоргазменного гула в ушах. Он кусает простынь под собой, стискивает её в руках, чувствуя, как Юнги попадает головкой прямо по простате. И да, он готов получить ещё один оргазм. И тот приходит, окончательно забирая последние крупицы разума, а Юнги следом кончает на ягодицы, наблюдая, как вязкие капли стекают к сокращающемуся колечку. Он кончает на саму дырочку и, ещё не опавшим членом, проталкивает сперму в жаркое нутро. Пошло, грязно, извращённо так, чтобы снова выйти и наблюдать, как собственное семя вытекает из горячего тела, стекает по бёдрам, пачкая белые простыни. Изнеможденный, Юнги падает на кровать рядом с Тэхëном, тянет его на себя, обнимая. Тот ластится, словно котёнок ищущий тепла и закидывает на парня свои длинные ноги и обнимает в ответ. Тэхён никогда в жизни подобным не занимался. Дарить себя? Нет, таких пассий у него не находилось, да и казалось это чем-то унизительным. Потому, когда он готовил свойВосьмое желание 💫
10 января 2024 г. в 14:01