O, Death, о Death, o Death
Смерть придёт за всеми. Об этом часто забывают смертные, но всегда помнят боги, ведь знают, что дитя тьмы вездесуще и ощущает любое колебание, которое требует его присутствия. Однако, как выяснилось, не все воспринимают это как данность: был бог, который старался раз разом от этого убежать. Который старался изменить фундаментальный порядок вещей. Пойти против Мойр, против запретов, против отца.Won't you spare me over another year?
Сначала Танатос просто наблюдал за тщетными попытками сына Аида. Не вмешивался, позволяя чужому оружию раз за разом оставлять уродливые раны на совершенном божественном теле. Ведь это было оскорбительно - не воспринимать его существование всерьёз и каждый раз стараться пойти вопреки решений его непоколебимых и ужасных сестёр. Однако выжженные следы уходили за пределы Тартара через обжигающий Асфодель и нарушали мертвенно спокойные виды Элизиума. Тени всё меньше могли оказать сопротивление богу; фурии будто забыли, какая сила вложена в их руки и какие обязанности возложены на плечи; а чемпионы Элизиума, кажется, совсем погрязли в своем тщеславии, каждый раз позволяя непокорному богу добраться до Стикса. Даже подписанный Загреем пакт о наказании был неспособен остановить его.But what is this that I can't see With ice cold hands taking hold of me?
Но каждый удачный побег - а иногда и не совсем удачный, - заканчивался одинаково - чужой смертью. Обжигающее тело покидали силы, вечно напряжённые и закалённые боями мышцы обмякали. Но, что странно для самого бога смерти, Загрей оставался всё таким же обжигающим на ощупь - Танатос это отметил, когда в один из разов доставлял чужое тело к реке, чтобы тот попал обратно в Дом. Это интриговало, хотелось понять, что за сила таилась в этом неугомонном и несносном боге. Оставаться сторонним наблюдателем становилось с каждым разом всё сложнее. И звон устрашающего колокола всё же достиг Загрея. Завязалось немного даже детское соревнование, напоминающее их игры в детстве, но подтекст теперь был абсолютно другим, ведь богу смерти хотелось получить ответы на вопросы, понять, почему же сын Аида решил бросить отчий дом, бросить его и их дружбу. Неужели всё это было незначительно для мятежного бога, что он готов был поставить на кон всё дорогое сердцу? Внутри что-то неприятно ухнуло и словно упало вниз, когда копьё героической души прошлось по касательной и задело божественную скулу, оставив глубокий порез, из которого медленно, будто растягивая какое-то извращённое удовольствие, начала стекать алая, густая кровь. Прямо как у смертного. Боль была, скорее всего, так же сильно ощутима, как и у людей, но Танатосу никогда не понять этого. Он лишь сжал зубы и одним легким движением косы рассёк наглую тень пополам. После, круто развернувшись, последовал к выходу из комнаты. Он всем нутром ощущал полный непонимания взгляд бога у себя на спине. - Я ушёл, потому что это было необходимо, Тан. Я думал о тебе и надеялся, что ты поймёшь. Я должен сделать это, - голос бога был полон решимости. Ни капли сожаления и раскаяния за совершённую ошибку. Лишь баранья упёртость. Танатос подавил желание горько усмехнуться и лишь крепче сжал косу. Пусть так. Он не вправе останавливать того, кто хочет встретиться с ним в других обстоятельствах. - Мотивации твоём в голосе больше, чем я когда-либо слышал. Что ж, раз ты не сказал, то это сделаю я. До свидания, Загрей. И прежде чем сын Аида успел хоть что-то ответить, остановить, бог смерти исчез, ощущая, как внутри медленно поднимается выжигающий всё на свете гнев.When God is gone and the Devil takes hold Who have mercy on your soul?
Танатос предпочёл больше не появляться перед юным богом, пока тот жив, раз тот так стремился убежать из дома и будто порвать со всеми контакт. И тот успешно справлялся со своими побегами. Правда, жизнь на поверхности ему явно не светила, ведь бог смерти раз за разом приходил и относил тело Загрея. Касался холодными руками крепких мышц, неосознанно оглаживал бездыханную грудь, словно успокаивая и желая наконец-то подарить покой мятежной душе. Но покоя никто из них не получит. По крайней мере, сейчас.My name is Death and the end is here...