***
-Кхе, кхе, наверное, я уже вас слишком утомил! — промолвил старец. -Не забывайте, что старость моя подруга, а смерть скоро будет моим желанным гостем. Ну что ж поделать такие нынче торопливые времена. Итак, начнём. Сегодня я поведаю вам одну историю… — сделав значительную паузу, неспешно произнёс старик, размеренно крутя свою дубовую крючкообразную трость в дряхлых руках. Ослепляющие вспышки света, оглушающие звуки взрывов. Крики и ужасные вопли, доносящиеся из разных уголков поля боя. Спёртый воздух, как перед сильным дождём или бурей. Серые тучи, с которыми смешивается пороховой дым. Трупный смрад. Всё это окружало бездыханное тело нашего имперского солдата — алебардиста. Его отряд играл роль пушечного мяса: сдерживающего фактора, отвлекающего манёвра на сцене театра военных действий. Рядом с Мариусом приземлился зеленый, ревущий, щипящий и искрящийся снаряд, выпущенный из катапульты Чумо-когтя. Он вспахал землю, оставляя за собой продолговатый ещё не остывший след. Снаряд испускал обильные чумные выделения, отравляющие всё живое, и серый дым, который проникал в самые лёгкие и разъедал их изнутри, пока, почти полностью, не прожёг под собой всю почву и не погрузился в недра земли. Характерный звук, появившийся при этом процессе, разбудил тело, и оно начало жадно вбирать в свои лёгкие огромные глотки воздуха, как рыба, выброшенная на сушу. Мариус открыл глаза, резко вскочив на ослабевшие ноги, и начал размахивать алебардой, издавая при этом звуки похожие на крик или стон. Бросив оружие, он начал неистово колотить себя, рвать красно-белые панталоны и такого же пёстрого цвета рубаху, отряхиваться от невидимых существ. — Стоять, солдат! Отставить панику! — крикнул полковой командир — Альберих, остановившийся, чтобы вернуть бойца в строй. — Аааа! Они пожирают меня! Бегите! — всё также орал Мариус не обращая малейшего внимания на командира. Альберих почти в два шага оказался рядом с худощавой фигурой с рыжими волосами молодого алебардиста и сильно тряхнув за его неширокие плечи, почти завопил: — Во имя Сигмара! Вернись в строй и неси вместе со своим оружием славу вечной импе… — не успев договорить, командир оказался задет очередью из пулемётов крыслинга: шестиствольных машин для убийств, стреляющих снарядами фиолетового окраса. Альберих только и успел оттолкнуть ошеломлённого солдата, как упал навзничь в небольшой ров, созданный ядром катапульты чумо-когтя. Коренастая, широкоплечая, фигура полкового командира, облачённая в позолоченные доспехи империи, ещё извивалась в предсмертных конвульсиях и из неё хлестала кровь… У Мариуса помутнелся и без того блеклый рассудок и он начал терять сознание в то время, как падал от сильного толчка. Бывают такие моменты, когда становится неимоверно трудно отличить действительность от наваждений разбушевавшейся фантазии. Когда осознанная жизнь вдруг начинает ускользать из рук, как кусок мыла. Всё складывается в общую бессмыслицу, словно наблюдаешь нелепую театральную постановку. Именно такой момент настал для Мариуса. В общей какафонии звуков, ощущений, запахов и прочих чувств, помогающих не терять связь с реальностью, солдат, находящийся в прострации, лежал в грязи, которая уже глубоко пропиталась кровью, потом и ядом. Вдруг он почувствовал, как тело начинают неистово рвать, метать, пытаться потрошить какие-то существа. Придя в себя, Мариус увидел несколько безобразных существ, ростом похожих на гномов, но физиономией уродливей, и отвратительным трупным запахом, конечно же. Только и видел, как их ярко-красные глазёнки бешено прыгали с одного ценного трофея Мариуса на другой, они бы даже могли потягаться с пулемётом крыслинга, если бы были оружием. Скавены были покрыты безобразно грязной и плешивой шерстью, если этот мох можно так назвать. Тут и там виднелись боевые шрамамы, ссадины и места на коже, поражённые ядовитыми зелёными наростами, которые возникли в следствии длительного контакта с чумой — скавенской скверной. Двое были облачены в какое-то тряпьё, качество которого оставляло желать лучшего. В маленькой конечности с четырьмя когтями, напоминавшей человеческую руку, располагался ржавый, но от этого не менее опасный, закруглённый меч. За спиной был деревянный щит с эмблемой одного из скавенских кланов. В нём торчали перистые концы тонких имперских стрел и массивных болтов. Третий, казалось, занимал более высокий статус в иерархии этих существ. Он был укутан в тёмную мантию. Голову покрывал капюшон-накидка скавенского ассасина. Морда с выступающим крысиным носом и усами, широко торчащими из него, и двумя выпирающими жёлтыми очень острыми зубами. В когтях скрытный скавен держал два острых, блестящих клинка. Эта Троица приняла нашего солдата за мертвеца и собиралась забрать его тело, но разлад в их компании на мгновение прекратил этот процесс. Они делили между собой его голову, скорее всего, «с аппетитными мозгами». Мариус пришёл в себя и начал прилагать усилия, чтобы подняться и продолжить бороться за свою жизнь. Скавены тотчас мгновенно прыгнули на него, распахивая пасти, от которых несло смрадом, и широко раскрывая и без того хорошо видные красные глаза. Перед алебардистом уже успела пронестись его скучная, жалкая жизнь, как вдруг раздалась очередь громовых выстрелов, сопровождаемых дымом и запахом пороха. Завеса дыма скрыла за собой грызунов. Мариус тотчас поднялся на ноги, чтобы убедится, что он всё ещё живой. Его оглушила очередь выстрелов. Посмотрев чуть ниже, он увидел три трупа полутораметровых крыс, из тел которых тихо ровно вздымался дым, как от потухающего костра на привале заснувших путешественников. Взгляд невольно упал на ассасина, у которого не было жуткой головы. Тут солдат рефлекторно посмотрел на проезжающую с права от него повозку с тройкой вороных, молодых жеребцов. В повозке стоял адострел — имперское чудо техники. Ответ на пулемёт крыслинга. Орудие людей хоть и имело девять стволов, расположенных квадратом, но в скорости стрельбы и в перезарядке значительно уступало крысиному оригиналу. Принесённые жертвы были ничем по сравнению с убойной силой человеческого аналога. Его спаситель, управлявший чудом техники, даже не взглянул на крошечного алебардиста, который потерял своё оружие. Прибытие повозок с новейшими пулемётами на позиции отряда Мариуса означало одно — окончание военных действий. Очередную решительную победу великой империи Сигмара против порождений хаоса и тьмы. Молодой солдат увидел свой отряд, численность которого заметно поубавилась, и поплёлся к ним. Они шли на отдых в раннее осаждённый город. Трусливые скавены, увидав новые орудия убийства мгновенно уползли в свои норы, несмотря на численный перевес…***
— Один Сигмар ведает сколько времени утекло с той поры. Одни говорят, что шестнадцать лет, другие утверждают, что двадцать девять. Помню, что мудрый Сигмар мне сказывал про это, да только я позабыл! — воскликнул старец. Невнятно промычав, он продолжил: — впрочем, это не имеет особого значения, когда именно империя впервые столкнулась со скавенами. Наш герой, потрёпанный жизнью и нескончаемыми боями, сидел у тлеющего костра и увлечённо рассказывал теперь уже другим молодым солдатам свой тернистый путь, не забывая приукрасить свою повесть. Дул прохладный ветерок, развевая блеклое пламя огня и волосы Мариуса, которые почти были белыми с чуть заметным рыжеватым проблеском молодости. Человек этот, повествующий свою историю, теперь уже дослужился до звания Альбериха: полкового командира. Лицо Мариуса выражало непоколебимость и спокойствие, какое бывает либо у старых, либо у несчастных, которые побывали на обочине жизни слишком рано. Оно было в шрамах. На правом глазу была холщовая повязка. Герой наш потерял своё око в очередном из бесчисленных боёв за честь и славу империи! Линия фронта не сдвинулась ни на шаг. Мариус защищал всё тот же осаждённый город. -Итак, вам, быть может, интересно, что он рассказывал своим новобранцам? — остановился на мгновение монотонный голос старца. Мудрец неспешно ритмично постучал дубовой тростью по полу и задумчиво устремил взгляд бесцветных глаз на тлеющий огонь в камине. Старец что-то невнятно промычал, словно припоминая подробности. Наклонился к столу, на котором была красная скатерть, и взял позолочённую чашу с прохладной водой в форме полуострова. -Думаю, вам стоит услышать необыкновенный рассказ несчастного Мариуса! — бурчал мудрец, простучав мелодию тростью и испив воды из чаши. -Слушайте! — воскликнул старик, многозначительно и плавно взмахнув рукой с чашой так, что вся вода выплеснулась на красную материю, окрашивая её в бардовый.***
«— Лет семь назад здесь было туго с провиантом… Когда живот сводило так, что нельзя распрямиться, и не находилось сил, открыть глаза на утро. Мы питались телами наших павших собратьев… — произнёс Мариус, нахмурившись и сделав такое выражение лица, словно он утаил кое-что. Спали по четыре часа… Нелегко нам приходилось. Это сейчас у империи тут всё хорошо. -Помню до сих пор ту знаменательную битву! Был день. Стояла пасмурная погода. Сухой воздух, что аж нечем дышать. Душно… Ни единого листочка не колыхнулось, не говоря уже об знамёнах и флагах, которые должны развеваться на массивном крепостном сооружении с бойницами и белокаменными башнями со стальными пушками — сбивчиво повествовал Мариус солдатам, которые внимали каждому его слову. -Наш отряд располагался в гарнизоне измученного города. Помнится, мы стояли у главных ворот. с нами ещё один такой же отряд несчастных! Разведчики тогда заметили огромную стаю этих чумных, бешенных крыс, приближающихся к городу, и подняли тревогу. Всего то за считанные минуты перед скавенским нападением… Все приготовления к обороне были кончены. И вот начались самые долгие секунды в моей жизни. Я стоял в строю с такими же зелёными напуганными солдатами и нервно сжимал и разжимал длинное древко своей алебарды с блестящим, заострённым наконечником. Хоть, бойцы старались не выказывать страх, но он повсюду витал в воздухе. Да и глаза никогда не врут… Перед боем наш командующий гарнизона объезжал все отряды. Дошла очередь и до нас — счастливцев. Весь в золотых латах и со светящейся маской в форме солнца, как у Бальтазара Гельта — величайшего мага империи, на белокрылом пегасе с серебристой гривой, развевающейся на ветру, как волны вечно бушующего моря, обвивающего Ултуан, командующий остановился перед нами и произнёс пламенную речь, что разожгла в глазах людей огонь и поддержала тепло внутри них. Да, искусный был оратор! И вот умы молодых солдат, неспособных чётко видеть и оценивать ситуацию, взбудоражены, и сердца пылают. Все мы чувствуем себя единым целым, связанным невидимыми нитями мироздания. Нашему боевому духу могут позавидовать даже самые свирепые пацаны диких орков. Алебарды срослись с руками и стали целостным орудием, способным только убивать — с жаром рассказывал о минувшей битве Мариус, время от времени причёсывая свои седые волосы и пристально глядя в глаза каждому из новобранцев. Раздался рог, оповещающий начало войны. Началось наступление. первыми приняли на себя удар стрелки на стенах. Подняв голову, я увидел откуда доносились неистовые крики боли и страданий — гибли одни из лучших и дорогих стрелков империи — «серебряные пули». На них обрушилась нескончаемая очередь пулемётов крыслинга и взрывных выстрелов сфероносцев отравленного ветра. Когда фиолетовая ядовитая колба разбивается в ту же секунду испускается ядовитый газ, который убивает мгновенно. Слезятся глаза, а затем лопаются, становится невозможно дышать, двигаться тоже. Неистовые боли поражают тело. И всё это одновременно! Несчастные стрелки замертво падали со стен. Преимущественно на нашу сторону. Наши шлемы поливал кровавый дождь. Если закрыть глаза, или видеть только яркие вспышки выстрелов, то можно было вполне принять это ужасное зрелище за шумную процессию. Некоторые из нас хотели бежать. Но эти смельчаки замертво падали, как только отходили на несколько метров из строя. В них стреляли имперские офицеры, задача которых заключалась в поддержании дисциплины, и у них это хорошо получалось. Казалось бой длится уже несколько дней, однако всего навсего прошло пару часов. Время тянулось неимоверно долго, словно разливается широко река из берегов. Вот на стенах завязался ближний бой. Теперь к водопаду из трупов наших стрелков присоединились мерзкие мёртвые туши крыс. В крепостные ворота начали ломиться. Они содрогались от каждого удара. Но выдержать такой натиск могли ещё очень долго. В них ломились свирепые крысоогры трёхметрового роста. Мохнатые, с огромными выпирающими двумя зубами, и массивными руками, у которых вместо кистей были железные шарообразные протезы с зелёными шипами. Широкий торс и узкий таз с лысым хвостом. В глазах ни капли разума. Они неистово колотили постройку из стальных пластин и дерева. Вдруг крысоогры резко перестали ломать ворота. Наступило мрачное затишье. Через мгновение земля содрогнулась, как при обвале в гномьих шахтах, и раздался пронзительный, оглушающий всю местность рёв. Со стен начали прыгать в панике бравые стрелки и тяжелые мечники империи. По их взгляду, выражающему животный страх я понял, что все решающие действия будут происходить у ворот: там, где нам приказано стоять насмерть. Крепостные ворота и близлежащие стены были стёрты в порошок. Образовавшаяся пыль, летящие обломки, безобразный запах и оглушающий рёв — всё это заставило меня на мгновение забыться и вспомнить всю свою жизнь за секунду. Туман рассеялся, и я увидел, однозначно, самое ужасное существо в моей жизни — «Отродье адской ямы». Исполинских размеров безобразное чудище, подобно хлыщущей струе крови, неестественными спазмами, извиваясь как червь и используя великое множество омерзительных конечностей, для того чтобы толкать свою огромную тушу вперёд, ринулось к нашим позициям. -Тут я, клянусь Сигмаром, краем глаза увидел, как солдат, который стоял со мной в переднем ряду, упал замертво от страха. Думаю, разрыв сердца. Глотка этого безобразного творения безудержно клокотала. Когда мерзость приблизилась ближе, я рассмотрел за основной пастью, которая была без кожи и глаз, пищащие маленькие крысиные головы с ярко-красными точками, похожими на глаза. Каждое движение этой твари содрогало землю. Чтобы устоять против толчков, нужно было напрягать все, имеющиеся силы, коих заметно поубавилось от ужаса и усталости. Мы, готовясь обороняться, выставили алебарды остриём к существу, а древком упёрлись в землю. Как вдруг отродье адской ямы вместо того, чтобы налететь на штыки, поднялось на дыбы, как взбесившийся конь, и обрушилось на соседний отряд со всей силы своими конечностями. Пол отряда прибило к земле огромной зелёной округлой сферой, состоящей из варп-камня. Другую же половину разодрали в клочья разного рода конечности с когтями, не такие массивные, как дробящее приспособление, но не менее смертоносные. Прозвучал сигнал. Отряд пистольеров позади открыл огонь по чудищу. Мы сразу же побежали на эту тварь. Но она, закончив начатое, резко повернулась к нам спиной. Подняв голову, я увидел над нами чуть правее от себя длинный, жирный хвост с острыми шипами. Через мгновенье наш отряд был смятён. Каким-то чудом мне удалось выжить. Очнулся под навесом, какого-то трактира недалеко от ворот. Открыв глаза, я мог видеть эту мясорубку… На секунду мне почудилось, что это всё сон, но, когда мимо пролетела оторванная голова, из которой фонтаном хлестала кровь, запачкав мне лицо, все сомнения отпали. Вскочив на ноги и схватив оружие, устремился к отряду. Бежал несмотря на чувство, которое кричало мне всеми силами отступить и броситься наутёк. Усталость одолевала тело. Мышцы беспрестанно ныли то тут, то там. Преодолев несколько зданий, разрушенных обстрелом из катапульт Чумо-когтя и пушек Варп-молний, я почувствовал легкий толчок, доносивший вибрацию из-под земли. Он всё усиливался и усиливался. Вдруг земля расползлась под моими ногами. А затем также быстро вздулась. Меня отбросило в сторону в какой-то переулок. Трупный смрад вперемешку с дымом стал вызывать рвотные позывы. Источником ужасного запаха являлся крысоогр, только что выползший из-под земли. У него были бешеные красные глаза, острые жёлтые выпирающие наружу два зуба. Их концы были покрыты кровью. Похоже он недавно пускал их в дело. Шерсти почти не было, а те жалкие оставшиеся клочки нетронутой мишуры и то плешивые. Могучая спина была усыпана стрелами и копьями и приукрашена жуткими кровоподтёками, природу которых трудно определить. Я закончил рассматривать крысоогра, когда он ринулся на меня. Сказать, что сердце в пятки ушло или просто ёкнуло — это ничего не сказать… Я только и успел быстро вытянуть алебарду остриём на него, как он, преодолев расстояние в тридцать метров, оказался возле меня. Закрыв глаза, только и слышал громоподобный рык своими и без того оглохшими ушами. Какой-то животный инстинкт подсказал мне, что если напрячь руки и надавить на алебарду, то рёв исчезнет. Так и сделал. После увидел, как огромная туша крысиного мяса и жира, испачканная кровью, нанизана на древковое оружие. На секунду мне даже показалось забавным, то как болтались из стороны в сторону большие когтистые лапы крысоогра. Оказалось, тварь не рассчитала силу прыжка… и наткнулась левым глазом на алебарду, а после под тяжестью всей массы пробила себе череп насквозь. Странно, что я не запачкал тогда свою форму. Потому что из головы огра так хлестала жгучая ещё дымящаяся ало-красная кровь. Придя в себя, я встал и попытался выдернуть алебарду, но всё было тщетно. Она не поддалась. Туша слишком сильно поглотила оружие. Стала, так сказать, единым целым. Делать было нечего и пришлось бежать уже без алебарды. К счастью, у меня был в запасе старый затупленный и заржавевший имперский меч. Боевой пыл заметно поубавился с потерей оружия. Не успев добежать до нашего отряда несколько метров, я ослеп от яркой вспышки света. В глазах абсолютнейшая темнота. Сплошной мрак. Был слышен только рёв умирающего адского отродья. Потом звук падающей туши и дрожь земли. Уже не помню, почему потерял сознание. То ли от того, что меня прибило огромной лапой, то ли от того, что отбросило взрывной волной светового заклинания нашего командующего гарнизоном. Но положение дел было таково: каким-то образом я очнулся на безобразной морде отродья. Первое что я увидел жутко извивающуюся голову маленького крысёныша, сросшегося с огромным телом. Мелкие острые челюсти делали частые и безуспешные попытки напасть на меня. Встав, я без раздумий вонзил меч в голову по самую гарду. И тогда адская мерзость истошно проревела и издохла. Командующий, убедившись, что враг повержен, остановил в воздухе пегаса и начал было толковать воодушевляющую речь, но из-за крепостной стены вылезло второе отродье! Оно раскрыло безобразную вонючую пасть и располовинило и пегаса, и командующего. Из этого месива выпала курительная трубка из слоновой кости к моим ногам. В память о командире я подобрал её. Оглянувшись, я увидал, как оставшееся хвалёное имперское войско после произошедшего позорно бежало с поля боя не хуже крыс. Всеобщее настроение настигло и меня. Я собирался бежать, да только очень долго слезал с громадной туши. Тут резко меня что-то сильно пришибло с правой стороны. Похоже на удар крысоогра… Голова не только трещала, но и свистела внутри. Я чувствовал каждую пульсацию сосудов в ней. Кажется, у меня вытек правый глаз от удара. Я лежал на земле, безуспешно пытаясь пошевелиться, и думал, что это конец. Посмотрев на небо оставшимся оком, я увидел Карла Франца — достойного императора великой державы, который летел на златогривом грифоне вместе с легендарным отрядом гиппогрифов! Крылья этих существ плавно лавировали среди воздушных потоков, несущих дым от кострищ. Перед тем как сознание покинуло меня, я нашёл силы лишь вымолвить «слава Империи!». Очутился в лазарете. Вот так вот хлопцы! Именно так и произошло моё боевое крещенье. Всё сущая правда»***
-И вот рассказ его кончился, — прокряхтел старик, параллельно откашливаясь. Он медленно налил холодной воды из хрустального графина, стоящего неподалёку, в позолоченную чашу и отпил из неё. -Последний боец уснул блаженным сном. Полковой командир встал и направился к часовым на крепостной стене, которая уже покрасилась ало-багровым цветом крови. Идя уверенной быстрой солдатской походкой, он достал большую сделанную из слоновой кости трубку, историю которой вы уже знаете, насыпал горстку крепкого табака и, закончив все приготовления, поджёг её и с наслаждением затянулся. По дороге он выпускал дымные кольца и размышлял — монотонно бурчал старец, постукивая дубовой тростью и всматриваясь в дальний угол комнаты. Мариус не мог точно уловить нить своих размышлений, потому что их постоянно перебивали шум выстрелов, крики боли и стоны страданий, едкие запахи смерти, которые постоянно мерещились ему. Но он уже привык к этому, и когда наступали минуты затишья, то оно ему казалось невыносимым. Отсутствие посторонних шумов, вызываемых вследствие полученной контузии и приобретённого посттравматического синдрома. Давило на виски, словно его голову зажали в огромные тиски. Дойдя до часового, Мариус принял его рапорт о текущем положении позиций. Взяв предлагаемую подзорную трубу, он тщательно вглядывался в темноту. Закончив осматривать предстоящее поле боя, полковой командир увидел, что дозорный исчез! В миг он оказался опрокинут на землю. Его подсёк ловкий хвост скавена ассасина. Крыс было уже набросился на Мариуса. Приобретённый опыт всё же дал о себе знать. Ловко достав кинжал, командир перерезал горло ассасину и отбросил брыкающееся в предсмертных конвульсиях тело. Оправившись от внезапного нападения, Мариус встал. Вдруг резко полилась чья та кровь. Он начал судорожно прикрывать руками перерезанное горло, тщетно пытаясь остановить поток красной жидкости. Посмотрев на ночное небо, он уже не видел Карла Франца, спасающего их гарнизон. В ту ночь неприступный город империи взяли бесчестным обманом и хитрым манёвром. Мариуса убил не скавен ассасин, а война. Она не щадит никого. Наш герой умер ещё до этого момента. Он погиб, встав на тропу войны. Ужасающее зрелище. Не стоит забывать, что если и свезло однажды, то за это везение рано или поздно придётся платить по счетам. Бесконечная война поглотила ещё одну несчастную душу… — прокряхтел старик, уже настукивая какую-то мелодию дубовой тростью. -это была одна бесчисленных историй, которых я знаю — промолвил мудрец, опустошив чашу с водой, и поставил её на красную скатерть стола. (Проба пера М.Р.)