Всё ради пафоса

      Университет Хоккайдо. Местные обыватели с трепетом называют его Хокудай. А студенты – вторым кругом Ада. Не только потому, что учиться здесь оказалось сложно, но и потому, что они обязаны поддерживать его почетный статус «национального университета страны». И чтобы не упасть в грязь лицом, профессора отбирают самых смекалистых и трудолюбивых молодых людей аж с первого курса, чтобы подготовить их к разного рода олимпиадам и научным работам.              Иронично. Набрать высокие баллы на вступительных экзаменах, чтобы потом их забрали в умственное рабство.              Лишь смельчакам и хитрожопым удавалось отбиться от назойливых профессоров.              Цукаса Шишио, нынче третьекурсник медицинского факультета, оказался в их числе. Кто-то бы сказал по счастливой случайности, а другие – что он с самого начала это всё затеял. На самом деле ничего такого не произошло с ним в день собрания. Парень просто проспал и просто не пришел. И тем самым избежал профессорского заговора. Что странно, ему даже не сделали выговор на следующий день учёбы.              И вот, уже третий год подряд он прожигает свою скромную жизнь порядочного студента, стараясь сдавать все экзамены вовремя, и вместе с тем не протухнуть под завалом нескольких десятков книг, поддерживая себя в форме и тонусе. У него скромный круг друзей с разных факультетов, с которыми в свое время обучался в старшей школе или познакомился в первые дни в спортивном клубе. Есть неплохая подработка в фитнес-зале неподалёку от общежития.              Ах да, была унылая история первой любви с красоточкой из группы поддержки баскетбольной команды их университета. Вот, только вчера он навеки вечные попрощался с Минами Хокутодзай, которая сгоряча влепила ему пощёчину ни за что. Ну, так он думал, пока Дзюн Нарусэ, он же известный хулиган с Факультета естественных наук по кличке Хром, не сказал ему, что девушки не любят, когда их называют «шлюхами», даже если они таковыми по итогу и являются. Разбитое сердце – это дело не из приятных, однако хорошо помогает в расширении твоего кругозора; Цукаса в какой-то момент осознал, что с некоторыми личностями ему всё-таки стоило разорвать связи.              После шумного расставания с Минами у девушек словно крышу снесло, и на следующий же день после тяжелых игр с командой из Киотского университета его телефон разрывался от сообщений и входящих звонков. Цукаса, не привыкший к такому завышенному вниманию к своей скромной персоне, занервничал и сгоряча швырнул телефон об стенку. Парень еще долго с долькой печали смотрел на разобранные детальки своего давнего товарища и решил, что настало время для смены гаджета, — там как раз новая моделька айфона вышла, почему бы и ему не похвастаться перед друзьями?              Эта мысль знатно его отрезвила. И разбудила его любимого то ли друга, то ли соперника.              — То есть ты разбудил меня, чтобы я потопал с тобой хреново куда для покупки хреново телефона? Шишио, тебе жить надоело? — с трудом отлепив глаза, прошипел Хьёга.       — Как раз наоборот, хочу. И если ты сейчас же не поднимешь свою задницу, я позову Кохаку, и ты…       — Всё-всё, многострадалец, я встаю, — иначе это можно перевести, как «Гори в аду, сука, но я тебе это не говорил».              Хьёга Акацуки. Он же заядлый буддист, с перфекционизмом в жопе, вечно трактующий ему о том, что он ведёт себя неправильно и инфантильно. Он же его товарищ по несчастью на медицинском факультете. И хвалебный красавец, безнадёжно влюблённый в Кохаку из экономического факультета.              Спросите, как жизнь связала его с этим занудой? Ничего особенного: они дружат с детства, ходили в одну и ту же школу, в один и тот же класс, и вместе познают безграничные знания медицины. Хьёга немало бед пережил из-за своих чрезмерно строгих и требовательных родителей; он был нелюдим и несколько резким по отношению к другим, однако с Цукасой он подружился легко, к их удивлению. Возможно, их общие интересы сыграли в этом ключевую роль. Впрочем, для них это перестало быть важным с тех самых пор, как они оба заработали себе денег на их первые велосипеды, продав кучу металлолома с заброшенных гаражей. Единственное, что их отличало, пожалуй, можно сказать о почти маниакальной тяги Акацуки к достижению Нирваны. Что он там забыл, Цукаса так и не понял, но поклялся, что всем сердцем будет поддерживать друга.              Именно этот занудный неформал выступил в качестве организатора прощальной, так скажем, попойки, пригласив в их съемную квартиру нескольких членов баскетбольной команды и их давних друзей. Хьёга каким-то образом уломал Модзу, капитана баскетбольной команды, принести бутылку дорогого коньяка из отцовского бара, которое на вкус оказалось вполне вкусненьким. Несколько шотов хватило, чтобы Шишио залился горькими речами о том, что все люди в мире прилипший ко дну кастрюли рис*. Вся эта белиберда поддерживалась исключительно из-за его шумного расставания, поставившее его в неловкое положение перед болельщиками. Конечно, спустя пару бутылок и отпетых песен о разбитом сердце все благополучно забыли о первопричине пьянки.              Цукаса наспех принял холодный душ, высушил свою длинную шевелюру и нарядился в более-менее опрятный прикид, чтобы не было стыдно прогуливаться по многолюдному центру города. Собрав волосы в конский хвост и убедившись, что выглядит он на все двести, парень направился на кухню, чтобы приготовить лёгкий перекус. К тому времени Хьёга успел привести себя в порядок и стать благопристойным человеком. После завтрака они наконец-таки выбрались из квартиры в немножко приподнятом настроении.              Которое тут же попортилось из-за того, что, выйдя из поезда, к ним навстречу пулей выскочил отчего-то радостный Хром, который, не замечая перед собой никого, кроме своих «подружек-сплетниц», поскользнулся и пролил кофе на светлую рубашку Акацуки. Наверное, не стоит говорить, какие картины он рисовал в своей голове с Хромом в главной роли? Однако Хром снова подивил Шишио, напрочь проигнорировав убийственный взгляд Хьёги (или из-за маски малыш не понял, что его жаждут похоронить на месте?).              — Вы не поверите в то, что я сейчас скажу!       — И не хочу верить…       — Я сегодня съел яйца православные и меня так накрыло, что я не совсем понял, почему в нашем чате благопристойных ученых начался шум да гам…       — Он сейчас серьёзно приписал себя к благопристойным? — выгнув бровь, поинтересовался Акацуки. Шишио лишь беспомощно пожал плечами, продолжая слушать Хрома.       — … мы, конечно, не поверили, но…       — Хром, — устало улыбнулся Цукаса, — давай к делу.       — Так я и говорю, в эти выходные вернётся этот наикрутейший магистр. Ты же уже сталкивался с ним однажды, Цукаса, неужели не помнишь?       — Нет. Прости, Хром, но мы с Хьёгой торопимся. Давай как-нибудь вечерком спишемся? — «Если вспомню об этом».       — Ох, да-да, конечно. Пока-пока, — Хром, ясное дело, взгрустнул, но уже не стал дальше докучать друзьям.              А потому, попрощавшись с ними, ушел искать своих сокурсников, которые успели отдалиться от него, пока он болтал с ними.              Цукаса с Хьёгой облегченно выдохнули и ушли своей дорогой в противоположную сторону, где постепенно на улицах зарождалось столпотворение людей.              «Ты же уже сталкивался с ним однажды, Цукаса, неужели не помнишь?».              Цукаса со многими успел обменяться словом, но кого же имел ввиду Хром? Да и тем паче магистр…