beautiful boy

Я люблю медленно проводить рукой по твоим мягким и кое-где выгоревшим волосам, нежно заправлять их за холодное ухо и смотреть на твои блеклые губы, медленно расцветающие в улыбке. Я люблю рисовать невидимые созвездия на твоих лопатках и аккуратно вести ладонь вдоль прозрачной изогнутой спины. Она кажется такой хрупкой, будто вот-вот сломается под тяжестью рано взвалившегося бремени. Бедный красивый мальчик. Твои чёрные густые ресницы слегка подрагивают в такт старым настенным часам, а твой лоб покрылся мелкой испариной, пока ты крепко спишь. Дыхание едва слышимое и кажется, что ты и не дышишь вовсе, но если приглядеться, даже в темноте можно увидеть острые рёбра, перекатывающиеся под просвечивающей белой футболкой. Ты светишься, нет, правда, я серьёзно, ты изнутри светишься. За окном, где-то вдалеке, лают бродячие собаки, помнишь, как ты их боялся в детстве? Как ты всё время плакал и просил меня защитить тебя от них? Это было так давно. Как я посмел упустить тот момент, когда ты стал справляться со всем сам? Ты стал намного самостоятельнее, Лиам. Я так горжусь тобой. И мама тоже гордится. Мы все. А помнишь, как летом мы ходили на прохладную речку, далеко-далеко от бабушкиного дома? Она была настолько далеко, что нас не было больше пяти часов, а когда мы вернулись, то нас посадили на домашний арест. Забавно, они думали, что это способно нас остановить. А помнишь, как тем августовским вечером мы жгли высокий дымный костёр из веток, которые собрали днём в лесу? Мы искренне верили, что языки его пламени смогут дотянуться до самого неба, на котором раскиданы тысячи мерцающих звёзд. А еще помнишь, как мы бегали по золотистому полю и ты пытался взмыть в небо словно ласточка? Ты серьёзно и одновременно совершенно по-детски размахивал руками, настойчиво подпрыгивая вверх, а я только смеялся над тобой. А потом помнишь, ты резко отдалился? Нашёл себе новую компанию, начал проводить с ней всё свободное время и совершенно меня забыл. Мой славный малый Лиам всегда смотрел меня, наивно думая, что я этого не вижу или не замечаю. Его пристальный взгляд всегда был прикован только ко мне, а нефритовые глаза в этот момент выражали только бесконечную преданность и искренность. Но тогда ты перестал смотреть на меня, неужели я был настолько тебе противен? По твоему, я хуже, чем все эти одноразовые девушки, которых ты специально приглашал домой и громко трахал на втором этаже? А потом выходил, как ни в чём ни бывало, в одних боксёрах, окидывая меня взглядом, выражающим отвращение, брал бутылку газированной воды из холодильника и уходил назад в комнату. Знаешь, я всегда боялся потерять тебя. Я боялся, что не успею сказать о том, как сильно я тебя люблю и дорожу тобой. Боялся, что не успею рассказать о том, что я чувствую с тех самых пор, как ты появился в моей жизни. Я боюсь потерять тебя, но ещё сильнее я боюсь обжечься. Ты был моим забвением, моим сладострастным грехом, моей тёплой Августовской ночью. Рядом с тобой я не мог думать ни о чём, кроме нас. Меня не волновала ни одна новость, бегущая сплошной строкой по телеканалам большими, чёрными буквами. Твои светящиеся глаза, наполненные энтузиазмом и бесконечной откровенностью, пробуждали во мне тягу к жизни. Бессонными ночами мою грудь разъедала горячая обида, она безжалостно прожигала сердце, но я знал, что это только моя вина. Я сам позволил этому случиться. Я должен был раз и навсегда смириться с этим. Но я попросту не мог. Я много раз пытался унять моральную боль физической, вступал в незащищённые сексуальные связи с теми, чьё лицо я даже не вспомню, потому что именно настолько мне было плевать и именно настолько я был под кайфом. В любой женщине, которую я имел, я видел только тебя. Я не мог терпеть их безобразных стонов, которые они издавали, поэтому я закрывал им рот рукой, а они думали что это всего лишь игра и меня это заводит. А ты, ты был счастлив в это время? Очередная девушка, очередная тусовка у твоих друзей дома, очередные наркотики и очередной дешёвый алкоголь. Ты был счастлив. Я ненавидел тебя за это. Каждый раз, когда я видел твою улыбку, которая была посвящена не мне, а другой женщине, мне хотелось схватить тебя за шею и душить до тех пор, пока из твоих покрасневших глаз не польются слёзы и ты не начнёшь издавать жалобные хрипящие звуки. Сколько лет прошло с той ночи, когда ты перестал произносить моё имя вслух и улыбаться мне в ответ на мою очередную глупую шутку? 5 лет. А я до сих пор люблю тебя. И вот сейчас, я снова сижу у твоей старой железной кровати, совсем как в детстве, двадцать лет назад. Когда ты раскатов грома боялся, помнишь? Просил обнять тебя и на ухо прошептать, что всё будет хорошо. Только теперь ты грозы не боишься, да и обнять ты давно не просишь, а всё хорошо уже никогда не будет, и это тебе прекрасно известно. И пока ты видишь сны, я посмотрю на тебя в свой самый последний раз и запомню моего Лиама таким кротким, с ясным прозрачным лицом, с чуть поджатыми во сне губами и прислонённой к щеке рукой. Я наклонюсь и аккуратно поцелую тебя в каштановую макушку, вдохну запах твоих шелковистых волос: они пахнут приторным шоколадным одеколоном и терпким сигаретным дымом, проведу пальцами руки от твоего молочного виска до острого подбородка и коснусь твоих холодных манящих губ своими. И пусть этот мой секрет останется только между мной и Луной, цинично смотрящей в окно. Я знаю, так будет лучше. Для нас двоих. Для меня.