Accompaniment

Аккомпанемент

      Музыка постоянно присутствовала в жизни Пьера Аронакса на борту "Наутилуса". Капитан играл почти каждую ночь, а иногда и с небольшими перерывами в течение дня. Вдали от остальной команды это походило на частный концерт, а также отражало скрытое настроение Немо. И вести себя следовало в соответствии с этим настроением.       Профессор знал, что лучше не прерывать Немо, когда он играл свои тихие и печальные, похожие на панихиды песни, одну за другой. Или нельзя входить в комнату без приглашения, когда звуки органа становились быстрыми, яростными и сердитыми. Самое худшее из всех звучало редко и глубоко за полночь – длинные, плачущие мелодии, в которых не было ничего, кроме тоски и печали. Аронаксу часто приходилось закрывать уши, чтобы заглушить их и суметь заснуть.       Но бывали и другие времена – когда у музыки не было постоянного настроения, или когда подборки капитана были мягче, легче. Это служило знаком, что он играл не для того, чтобы сбросить накопившееся бремя со своего сердца, а для собственного удовольствия. В это время профессор мог высказывать пожелания, и чаще всего Немо выполнял их, легко переключая мелодию в середине произведения с неподдельным мастерством. Аронакс подозревал, что командиру "Наутилуса", скорее всего, льстит возможность продемонстрировать свои таланты перед аудиторией.       Так было и в тот вечер, когда Немо играл что-то, что профессор не узнал, возможно, Дюссека, в то время как сам француз полулежал на одном из диванов салона, вяло просматривая некоторые заметки о флоре и фауне Торресова пролива, будучи на деле поглощённым музыкой.       - Вы сможете сыграть Баха? - спросил он.       - Что именно? - усмехнулся капитан, не меняя мелодии.       Аронакс на секунду задумался.       - Неважно. А как насчет "Музыки воды" Генделя?       Немо легко переключился на неё со следующей музыкальной фразы.       - Что, это было так легко для вас? Вот так просто взять и перейти на середине произведения?       - Вы выбрали очень простую композицию.       - Хорошо, тогда как насчет одной из сонат Скарлатти?       - Одной из пятисот?       - Удивите меня!       Немо пожал плечами и начал играть одну, Аронакс понятия не имел, какую. Он снова откинулся на спинку дивана и вновь погрузился в мелодию. Когда соната закончилась и Немо начал играть что-то еще, он высказал еще одну просьбу:       - А как насчет "Карнавала" Шумана?       Музыка сразу прекратилась. Профессор поднял глаза от своих записей, удивленный внезапной тишиной.       - Что? Это слишком сложно для вас?       - Нет, - отозвался Немо. Он сидел очень неподвижно, почти статично. - Почему… почему именно "Карнавал"?       - А почему нет?       - Я его не играю, - отрезал тот и вернулся к пьесе, над которой работал раньше.       Аронакс попытался сосредоточиться на своих записях, но любопытство всегда было одним из его самых острых пороков, и оно быстро брало верх над ним. Кроме того, если капитан не хотел отвечать на очевидный вопрос, он бы не стал, и на этом всё.       - Почему бы вам не сыграть его? Это слишком долго?       - Не совсем.       - Тогда почему?       Немо снова остановился и повернулся к собеседнику, его лицо было серьёзным.       - Если я расскажу вам, вы пообещаете больше не задавать вопросов?       Аронакс медленно кивнул. Он уже подозревал, что это была тропа, на которую, вероятно, не следовало ступать, но его восхищение капитаном и его эксцентричностью было настолько велико, что он без колебаний шагнул вперед.       - Пьеса, которую вы просили, была любимой у моей старшей дочери Сришти, - тихо сказал Немо. - Я играл её, и когда звучали вступительные аккорды, то, где бы она ни находилась в это время, она прибежала бы. Это была наша маленькая игра: если я когда-нибудь захочу позвать её, всё, что мне нужно было сделать, это сыграть "Карнавал", и дочь появится. - Капитан слегка улыбнулся. - Через некоторое время Сришти начала понимать точную длину произведения, и мне приходилось играть почти до конца, прежде чем она появлялась. Но она всегда приходила. Всегда.       Профессор сидел, умолкнув и осознавая услышанное.       - Поэтому я крайне редко играю эту музыку, понимаете? Она... она не придет. – Он сделал паузу, вздыхая. - И вы сказали, что больше не будете задавать вопросов, так что...       - Она, должно быть, была совершенно очарована вашей музыкой, - просто сказал Аронакс. Не вопрос, а приглашение. Однако Немо сразу раскусил уловку.       - Наводящие заявления считаются вопросами, месье! - ответил он.       - Формально, нет. Кроме того, если бы вы не хотели рассказать подробнее, вы могли бы ответить только "да" или "нет", и тогда мне больше не с чем было бы работать, - парировал Пьер.       - Она была очарована, - продолжил Немо, уступая без дальнейших споров. - У неё был талант к музыке - не знаю, унаследовала ли она его от меня, или это просто удачный расклад: двое музыкально одарённых в семье. Но с того момента, как она научилась ходить на своих ногах, она забиралась ко мне на колени всякий раз, когда я играл, и клала свои руки на мои, чтобы почувствовать музыку и движения. Я научил её всему, чему она могла научиться в этом возрасте.       - Восхитительно, - поразился профессор. - Это просто чудесно...       - В самом деле, - согласился капитан. - И вы представляете, она сочиняла свои собственные этюды! У меня есть несколько. Дуэты для клавишных. Могу показать вам, если хотите. Вы могли бы сыграть её партии.       - Я? - переспросил Аронакс, сбитый с толку.       - Почему нет? - Немо оглянулся на собеседника; глаза его потеплели. - Вы ведь умеете читать ноты, не так ли?       - Я… Я умею, но я не одарён по части музыки. Я даже не знаю, как пользоваться таким органом, как ваш, и вряд ли смогу...       - О, ерунда! Конечно, вы сможете играть почти так же хорошо, как пятилетний ребенок. Взгляните сюда, - он пересек комнату, направляясь к маленькой угловой полке, которая выглядела почти заброшенной. Книги, стоявшие там, были пыльными и не отсортированными. - Я редко использую ноты, но они у меня есть, на случай, если кто-нибудь из команды захочет попробовать… хотя не помню, чтобы они интересовались, - он начал листать страницу за страницей. - И я знаю, что сохранил её записи здесь, это просто вопрос... ах, вот они.       Аронакс не представлял, что делать со всем этим. Он взял лист, протянутый капитаном, с уважением, которого, по его мнению, тот заслуживал, будучи оригиналом - единственным в своем роде - от ребенка, который умер слишком молодым, чтобы полностью раскрыть свой потенциал. Он осторожно просмотрел ноты. Пьеса была простой – профессор не мог проиграть её в уме, но, безусловно, мог попасть в ноты, даже несмотря на отсутствие обучения. (Надеялся, что сможет). Кружки нот были немного кривоваты и неровно нарисованы, отмечены осторожной, нетренированной рукой маленькой девочки. Профессор с некоторым удивлением отметил указание темпа музыки, "allegro", за которым последовала более поздняя инструкция - "crescendo", нацарапанная в замешательстве с соответствующим символическим обозначением, помещённым рядом.       Партия для второго исполнителя выглядела намного сложнее.       - Ваша? - спросил Аронакс.       Немо кивнул.       - Обычно, как вы заметили, я предпочитаю использовать в импровизациях чёрные клавиши. Но я написал свою партию, чтобы аккомпанировать дочери, и хотел передать художественную целостность её произведения.       - Конечно, - пробормотал профессор, изучая листок. Когда он снова взглянул на Немо, лицо капитана было непроницаемым, но чувствовалось, что он чего-то ждет. - Я сыграю этот этюд с вами, если хотите. Я был бы очень признателен, если бы услышал его.       Что бы ни написала Сришти, профессор был уверен, что ему понравится. Он занял своё место на скамейке рядом с капитаном. Взглянул на него, собираясь спросить, куда деть руки, но в этом не осталось необходимости. Немо мягко перехватил обе руки Пьера и поставил их в исходное положение.       - Вы можете начать отсюда? - он показал начало нужной строки.       - Думаю, да. Попробую.       - Очень хорошо, - отозвался Немо и кивнул начинать.       Аронакс понял, что, с его стороны, это было ужасно: медленно, ни в малейшей степени не аллегро, и он пропустил каждую вторую ноту. Не помогло и то, что часть пьесы, которую он играл, была написана маленьким ребёнком и звучала очень похоже во многих местах. Простая, без видимых переходов к сложным аккордам, мелодия - хотя кое-где были добавлены трели, потому что, видимо, Сришти нашла их забавными. Однако профессор не смог их сыграть, поэтому пропустил.       Немо, с другой стороны, создал прекрасную основную мелодию, которая, если бы игралась в правильном темпе, несомненно, стала бы прекрасным аккомпанементом к творчеству его дочери. Но даже замедленная, чтобы соответствовать темпу профессора, она звучала нежно, глубоко и гармонично. Когда этюд подошёл к концу, Аронакс смущенно оглянулся.       - Ну. Как получилось?       - К сожалению, я ошибся, месье, - озадаченно произнёс Немо. - Вы и близко не можете играть так хорошо, как пятилетний ребенок!       Аронакс не смог удержаться от смеха.       - Ну, а чего вы ожидали? Я предупреждал вас, что не одарён в музыке!       - Это точно, - глаза капитана сияли. - Но всё же, что вы думаете о композиции? Я знаю, Сришти была новичком, и у неё не было многолетнего опыта, который приходит к большинству со временем, – его улыбка погасла. - Подумайте об этом, профессор… Что она могла бы создать, будь у неё больше времени? Только представьте...       Пьер почти мог представить это: Сришти, уже почти взрослая женщина (без сомнения, похожая на своего отца), сидящая за органом и играющая музыку собственного сочинения - прекрасную и яркую, полную трелей и крещендо. Музыку, которую она могла бы однажды подарить этому миру. Он мог представить, как она сидит рядом со своим отцом, когда он аккомпанирует ей; и они вдвоем сочетают свои партии в совершенной гармонии, творении любви.       Но вместо этого наступила тишина. Запылившаяся композиция, написанная маленькой девочкой, которая никогда не узнает, на что она способна. Пьер Аронакс не мог найти слов, чтобы назвать это чувство. Он попытался встретиться взглядом с капитаном, но не смог внятно описать то, что он ощутил. Столько любви и трагедии в простом дуэте, сочиненном пятилетней девочкой и её отцом.       Профессор не мог выразиться точно. Но Сришти это удалось, и Аронакс жестом показал Немо, чтобы тот начал заново. На этот раз они старались играть как можно бодрее - как и предполагала композитор.