О дверях и беспечности

      Недзуми чувствует под своей рукой отчаянно бьющееся сердце и дергающийся в попытке вдохнуть кадык. Он видит большие растерянные глаза напротив. Знает что мальчишке нечем дышать, но всё равно слегка сжимает пальцы. Он не увеличивает давление на горло — он и не думал о том, чтобы душить этого идиота по-настоящему —просто сильнее вдавливает ногти в бледную шею, оставляет красные полоски.       Парень зол. Даже не так, он в ярости и в недоумении одновременно. Но хуже всего то, что он не знает, на кого зол сильнее: на Сиона, смотрящего на него какими-то тупыми глазами и слабо трепыхающегося под его ладонью, но даже не пытающегося освободиться – а возможностей сделать это у него была уйма, Недзуми даже не пытается отрицать: ударить под колено или между ног, вывернувшись из не такой уж крепкой хватки - это смог бы даже Сион, заметно уступающий в силе и ловкости большинству жителей Западного квартала. Или парень всё же злился на себя? Осознание того, что он собственноручно даёт Сиону эти возможности: держит лишь одной рукой, стоит неправильно близко, даже не думая закрывать уязвимые места.       А этот наивный простак смотрит на него большими глазами, словно показательно отказываясь от возможности защищать себя. Только подумать: он действительно позволяет Недзуми держать его за шею, прекрасно осознавая, что тот в любой момент может сжать руку ещё сильней, окончательно перекрывая ему воздух. А вместо попыток сопротивляться, бороться за жизнь Сион пялит на него глазами глупого оленя и слабо цепляется пальцами за край чужой кофты.       В висках у Недзуми стучит кровь. Раздражение и злость, накатывавшие на него жаркими волнами, постепенно отступают, оставляя только ощущение того, как ноет вытянутая рука, и как трепещет под ней чужое тело. Глупый ребёнок.       Он убирает руку, позволяя тушке Сиона опуститься на пол, заходясь в приступе сильного кашля. Недзуми отворачивается — почему-то именно сейчас не хочется чтобы мальчишка видел его лицо. Больно уж хрупкой была маска равнодушия и серьёзности.       Он стоит спиной, не шевелясь и методично делая глубокие вдохи и выдохи, прислушиваясь как Сион давится воздухом в перемешку со слюной. Это звучит настолько жалко, что Недзуми на мгновение становится мерзко от самого себя.       Что вызвало у него этот приступ ярости? Он и сам не до конца осознал этого. Началось всё с того, что Сион в очередной раз забыл закрыть дверь в их жилище. Его беспечность вымораживала Недзуми. Как можно продолжать быть таким наивным, даже увидев ужасы Западного квартала? Но спусковой курок нажала одна единственная фраза: Я не боюсь, потому что ты рядом.       И улыбка. Такая глупая-глупая и наивная, словно он говорит не с шестнадцатилетним парнем, а ребёнком лет пяти. И этот ребёнок серьёзно верит, что Недзуми сам не причинит ему вред и не позволит другим. И хуже всего было то, что сердце приятно сжималось при мысли об оказанном доверии. Он действительно хотел иметь возможность защитить Сиона от любой опасности, но от осознания этого становилось только тошно. А если меня не будет рядом?       Что, если однажды вернувшись, Недзуми не застанет Сиона дома? В Западном квартале десятки способов умереть особенно для бывшего жителя Шестой зоны. И от этого подозрительно страшно, а в груди что-то неприятно щемит.       —Недзуми, — голос Сиона вырывает его из размышлений. Он всё ещё хрипит, но уже не кашляет. Их глаза встречаются. Парень смотрит на него с щеками, влажными от слез, а на шее рядом с розовым шрамом-змеей виднеются красные выемки от чужих ногтей.       Недзуми отворачивается, изображая безразличие и уходя к столу за водой. На самом деле ему стыдно смотреть в эти глаза.       Молча наливает воды в старую чашку без ручки и почти насильно впихивает её в чужие руки.       —Пей, — на большее его не хватает: почему-то его хвалëное красноречие отказывает именно тогда, когда ему нужно объясниться. Извиниться за срыв, за причиненную боль, за то, что не может честно признался самому себе в том, наскольно ему страшно потерять этого мальчишку, такого сообразительного и безнадёжно-глупого одновременно.       Сион безропотно принимает воду и делает маленький глоток. Горло всё ещё неприятно саднит, но прохлада ощутимо снижает эти ощущения. Он вглядывается в лицо Недзуми, пытаясь понять чужие эмоции, подтвердить свою догадку, но тот тут же замечает это и приподнимает брови, избирая привычную тактику "делай вид, что ничего не произошло":       —И что же Ваше Величество разглядело у меня на лице?       Сион мягко улыбается, смотря на него снизу вверх:       —О чем ты думаешь, Недзуми? – ему не нужен ответ, потому что треснувшей стены безразличия на чужом лице достаточно, чтобы понять, что дело отнюдь не в замках на двери. И от этого где-то внутри становится тепло-тепло.       Сам Недзуми, кажется, тоже осознаёт, что проиграл этот бой, поэтому привычно улыбается, качая головой:       —О том, что если ты ещё раз забудешь о существовании дверных замков, то будешь ночевать на улице.       Сион фыркает куда-то в кружку и улыбается, ощущая приятное тепло в груди от пришедшей в норму атмосферы. Он ещё покажет Недзуми, что может постоять за себя, но не сейчас.