на тридцать третьей минуте

Автобус подъезжает. Вилка на пошатывающихся ногах вваливается в салон, хватает рукой поручень, прокручиваясь для сущей крутизны. Мир расплывается перед глазами лишь на секунду. Оглядывает свободные места, усаживаясь почти в самом конце у окна. Спиной едет, чтобы не укачало ненароком. Смотрит на поодиноких людей в наушниках, поправляя элегантную рубашку поверх топа, и вздыхает. Вздыхает ещё раз, уже более громко. Пялится в окно, наблюдая, как начинается дождь, но её хватает лишь на пару минут. А потом снова оглядывает салон. На следующей остановке вваливается толпа. Человек десять, которые разбредаются по уголкам, становясь и усаживаясь. И напротив появляется девушка, которая кладёт пакет на сидение рядом и вытягивает ноги. Хмурится, вздыхая, а потом поправляет волосы, доставая телефон. Виолетта её с прищуром осматривает. Бегает взглядом по глазам, ещё шире почему-то расставляя ноги. Лыбится, а спустя ещё две минуты разглядываний, когда на неё не обращают никакого внимания, хмыкает, и заплетающимся языком выдаёт: — Сидят в своих телефонах, — девушка на неё свои глаза поднимает, почти испуганно, — уткнутся в эти лопаты ебучие. И довольны. Нет, чтоб с людьми поговорить. — Чё, разрядился? — отвечает фигура напротив, не отрываясь от гаджета. — Ага, — Виолетта шумно вздыхает, смотря по сторонам, а потом снова на девушку, — Чё смотришь? — Дудя, — голубые глаза вновь поднимаются, и Вилка одобрительно кивает. — В тюрьму нахуй, — выдаёт, отпивая сок, что в руке, — Будешь? — и протягивает, улыбаясь, — Иноагентка. — Нет, — девушка поправляет длинные волосы вновь, отворачиваясь в сторону окна и пытаясь на незнакомку глаз не поднимать. — Смотри, смотри, потом скажешь, кто страну разворовал, — поддакивает пьяно Вилка, не стесняясь, и снова тянет сок. На неё кидают злостный взгляд. И она выставляет руки в защитном жесте, мол, отстала. И они едут дальше в тишине, медленно, почти томительно. На дворе тёплый летний вечер и моросит дождь. Виолетта ещё долго зыркает по салону, ища, к кому приебаться. Как тут, под испуганные шараханья всех остальных, дверь у их мест с громким стуком отваливается. И она начинает ржать в голос. — Блять, — вздыхает девушка напротив, смотря на эту картину. — Водитель, у вас дверь отлетела! — сообщает какой-то мужик, крича на весь салон. И они слышат из начала автобуса: — Положите куда-то! Виолетта ещё больше смеётся, не в силах остановиться, пока другие пребывают в диком шоке. Какие-то люди укладывают её на пол, и девушка напротив пялится на эту картину ошарашенно. — Пиздец, — она чешет голову, отвлекаясь от телефона, — мы так и будем ехать? — Проветримся, ебать, — разводит руками Вилка. И спустя пару секунд молчания снова говорит: — Ты чё, Человека-Паука любишь? — она смотрит пьяно и надменно, поднимая подбородок. А девушка раздражается. — Да, — злостно, закатывает глаза, давая понять, что говорить не хочет. — Отсосала бы ему? — задумчиво спрашивает Вилка. На неё снова смотрят, но так злостно, что она видит, как на чужом лице ходят желваки. — Какому из них? — Ну, тому. Второму, ёпта, — смешок. Вилка смеётся, непонятно от чего. — Да, — Кристина в ответ лыбится, задумываясь, — а ты? И Виолетта на пару секунд выпадает. Обдумывает, говоря: — Да, нет, ну конечно, да, чё за вопросы? — и считая искры на потолке автобуса, будто вспоминает что-то, говорит, — Так чё, билетик оплачиваем? На неё хмурятся. Смотрят долго и неотрывно, приоткрывая рот. — Ты чё, кондуктор? — Ага. Со скидкой, — лыбится та, очерчивая рукой воздух, — ну, за дверь. Кристина выпадает. Испуганно достаёт кошелек, выуживая мелочь. И протягивает в чужую ладонь. — Послушная девочка, — выдаёт собеседница пьяным тянущим голосом, и сама же лыбится, — покажешь студак и ещё скидку сделаю. — Я не студентка, — ошарашенно и возмущённо пялится Кристина. — Отчислили? — Мне двадцать семь. — О, дамы постарше! Ещё успеваешь в клуб. Давай тебя под машину бросим, — звучит из растянутых уст, а Кристина выпячивает глаза, ошарашенно смотря. — Ты можешь отъебаться? Вилка обиженно поджимает губы, надувая их, выставляет руки снова, улыбаясь. И переводит внимание на тех, кто заходит на остановке. Девчонка с короткими волосами и грустными глазами рассматривает дверь под ногами, и проходит дальше. Лезет через Кристину на сидение, отворачиваясь к окну. И одними губами подпевает. Виолетта долго смотрит, разглядывает даже, с прищуром и нескрываемываем интересом. И спустя минуту говорит громко: — Чё, представляешь, типо, в фильме? — и смеётся, пока на неё оборачивается несколько людей. — Чего? — непонимающе косится девчонка. — Ничё, ебать. Чё слушаешь, говорю, — с улыбкой продолжает девушка, переводя всё своё внимание на новопришедшую. Голубые глаза её рассматривают с неким негодованием. А Вилка не замечает, продолжая: — Резалась под НайтиВыход? — обыденным тоном спрашивает. — Вы нормальная? — Я резалась, — она весело кивает, отпивая сок, — будешь? Девчонка удивлённо смотрит, после чего отключает песню в телефоне. Берёт пакет с соком, тоже отпивая. На удивление, и правда, просто сок. Виолетта одобрительно кивает, улыбаясь. — Чё такая грустная? — Меня отчислили, — печально говорит девушка. — Радоваться надо. Тебе сколько лет? — Восемнадцать. — Дамы помладше! — орёт она на весь автобус и сама же смеётся, из-за чего все снова обращают на неё свое внимание, — Радуйся. В этой стране образование хуёвое. — Откуда вы знаете? — шмыгает носом девчонка. — У меня их два, ебать, — разводит Вилка руками. — Как тебя, блять, туда взяли? — хрипит Кристина, наблюдающая за диалогом. — Сама не знаю! Слышь, малая, не парься. Пойдёшь на завод, там руки нужны толковые, — причитает Виолетта по-учительски, — будешь за станком работать. — Ты в своём уме? Ребёнку такое говорить! — Кристина кричит, видя, что та начинает реветь. И успокаивает, пока Вилка своё внимание переводит на заходящих в салон людей. Пока все непонимающе косятся, она выдаёт: — Дорогие гости, под вашими ногами чудный экспонат, — пьяно проговаривает она двум девушкам, — ковёр-самолет из двери. У нас тест-драйв после рейса. И смеётся, пока на неё косятся с непониманием. Она замечает, что одна из девушек на костылях, и ухмыляется, поворачивая ноги и давая ей пройти. — Садятся только калеки! У нас в стране справедливость, а не демократия! — и снова смеётся, пока Алиса усаживается, хмуря брови. — А вы? — и оглядывает остальных сидящих. — У меня слабоумие, эта хочет отсосать Человеку-Пауку, — кивает на Кристину девушка, пока та ошарашенно пялится, — а эту вообще отчислили. Девчонка снова начинает реветь. Алиса переводит взгляд на Вилку, удивлённо вздыхая. Виолетта не останавливается, переводя внимание на подругу Алисы, что стоит прямо над ней и держится за поручень. Рассматривает, улыбаясь, и выдаёт: — Девушка, а у вас реально такой размер груди, или это месячные? — и хохочет, пока Лиза краснеет. — Это буквально нулёвка, — тычет рукой Кристина удивлённо. Лиза тушуется, пытаясь смотреть только на Алису, пока незнакомки обсуждают её грудь. — Ты просто не умеешь видеть глубины в простом, неуч, — с улыбкой отвечает Виолетта, все еще пялясь, — не нулёвка. Первый. — Может, хватит? — переводит взгляд с одной на другую Лиза, а потом ищет поддержку в Алисе, что смеётся со всеми. И даже девчонка веселеет. — Так месячные или нет? — кричит ей в лицо Виолетта, щелкая пальцами. — Нет! — девушка злостно выпаливает, — Что вы людей трогаете? — Да кого я трогаю? — она выставляет руки, негодуя, после чего поворачивается к Алисе, — Вон, ты! Чё, как ногу сломала? Ты ж не думай, что тебя жалеть будут, люди нынче злые. За простое падение денег не дадут, это хребет надо ломать. — Вы вообще? — пялится Алиса, — Я просто упала. — Слышишь, малая, — осеняет Виолетту и она кивает девчонке — Юле, — план такой. Ты, кароче, ноги ломаешь и отправляем тебя в переход. Всё равно ж нихуя не делаешь теперь, — она самодовольно улыбается, пошире расставляя ноги, — мне десять процентов. За идею. — Думаешь, сработает? — задумчиво тянет Юлька, смотря ей в глаза, — Типа, дают же деньги если ног нет. А если сломаны, то не дают. — Та чё ты лепешь? — возмущённо и нагло выпаливает Виолетта в ответ, — С людьми надо уметь общаться! И она встаёт, пробираясь по салону. Снимает с себя шапку, держа её в руках, пока все пялятся на неё, а после кричит: — Добрые люди! Подайте девушке на перевязку! Кто сколько может! — люди в автобусе на неё печально смотрят. А Виолетта, не теряя надежды, подходит к каждому по-отдельности, буквально заставляя кинуть деньги. — Давайте, давайте! Вон, девушка, между прочим, будущий инженер! Страну с колен поднимать будет, скоро две тысячи седьмой вернём и всю нефть продадим! И люди нехотя скидывают в шапку. Около пяти минут Вилка просто ходит, доёбываясь к каждому в автобусе. А потом возвращается, демонстрируя шапку. — Триста двенадцать рублей, — складывая их в кучу, сообщает, — сорок моих. Держи. И швыряет деньги Алисе, улыбаясь. А та отмахивается, чертыхаясь. — Да не нужны мне деньги! — Мне нужны, — выпаливает Юля, отбирая. Виолетта одобрительно кивает. На очередной остановке люди немного рассеиваются. И теперь можно свободно ходить и наблюдать поодинокие свободные места. — А вот мне интересно, — начинает Виолетта, снова пялясь на Лизу, — у вас прыщей никогда не было или вы лечили? — Да что ж ты доебалась-то? — не выдерживает Кристина, вскипая. — Дудя смотри! Чё, ревнуешь? — лыбится та, ехидно поднимая голову. — Ты ебанутая? — Девушка, вам поговорить не с кем? — Не с кем, — обиженно надувает губы Вилка. Складывает руки на груди, пока все снова утыкаются в телефоны. На остановке заходит бабуля. Милая с виду, становится рядом с Лизой, пока Виолетта услужливо встаёт. — Не надо, не надо, — отмахивается женщина, — мне остановку всего. Вилка кивает. Пялится на неё снова, а после говорит: — Вот бы щас Ельцина, да? А бабуля кивает, как-то удивлённо смотря. — Даже не знаю. Разруха стояла такая, — с придыханием отвечает, а Вилка гнёт свою линию. — Разруха-то разруха, так хоть как-то заботились о людях. После него уже всё в край разворовали, — запаляется девушка с полуоборота. — Да и при нём было кому! У нас же только название меняют, а партия та же! Это шайка бандюк с самого первого дня заправляет! — подхватывает бабуля, а Виолетта часто кивает. — Да. Каждые выборы, это ж просто: одни и те же, туда-сюда, с должности на должность. — А цены только растут. Зарплаты у нас меньше, вон, у меня пенсия минималка, а цены, — и она протяжно вздыхает, перекрещиваясь. — Да! Вы мне вот скажите, где шиши с газа-то нам? Куда ж все идёт. Вон, двери в автобусах отваливаются! И они с друг другом соглашаются аж до самой остановки. Присутствующие лишь косо смотрят, недовольно вздыхая от шума. А когда бабуля выходит, Вилка вновь своё внимание обращает на них. — А вы что, не слышали все новый закон? — возмущённо и громко кричит та. — Какой закон? — непонимающе косится Лиза. И смотрит на Алису, которая пожимает плечами. — Ну, Путин запретил в интернете сидеть. Нельзя больше! — и смеётся, разводя руками. Все лишь закатывают глаза, — Теперь на сухих пайках все будем и по карточкам! Вот как! Катимся все в пизду дружно. Кто-то цокает от такой речи. А Виолетта отмахивается, мол, какие они дурные. Поворачивает голову, на сидении в пролете замечая спящую фигуру. Отодвигает немного Лизу, разглядывая, а потом поворачивается к Алисе: — Одолжи костыль. Алиса хмурит брови, но от греха подальше протягивает. И Вилка тыкает в чёрное пальто, смеясь. — Э, мужик. Выходи давай отсюда! — Ты охуела? — и на неё поворачивается мирно спящая Кира, укутанная в пальто. Злая, отработавшая смену, Кира. — Ой, миледи, сорри, думала, бомж. А Кира не выдерживает, пиная тот самый костыль. Пинает так сильно, что он утыкается со всей силы Вилке в лицо. — Как же мир прогнил-то, а? — причитает она, выхватывая костыль и возвращая собеседнице. — Ты заебала уже! — орёт Кира, усаживаясь ровнее, — Поспать не дала. — На том свете выспишься! — дерзко отвечает Виолетта, — Э, тебя как зовут? — она вновь поворачивается к грустной девчонке, улыбаясь. — Юля. — Вот, Юля, пример тебе. Восстанавливайся в своём универе, а то будешь как эта тётка, по автобусам спать, — и тычет в разъяренную Медведеву. — Да ты угомонишься или нет? — кричит девушка, вставая и отодвигая Лизу вновь. Подходит вплотную, скалясь. — Какая я тебе тётка? — А тебе сколько? — весело спрашивает девушка, не пугаясь ни на долю секунды. — Двадцать два. — Ну, старше меня! Чё тогда выёбываться? Ты попроще будь, зай. Кира сжимает челюсти, закатывая глаза. А Вилка будто не замечает, продолжая: — Как думаешь, — она кивает на Лизу, — нулёвка или первый? Та ошарашенно смотрит вновь. Рассерженно, параллельно с тем изучая глаза Алисы, которые полны ахуя. — Первый, где там нулёвка? — вдумчиво отвечает Кира, оглядывая девушку, — Даже у меня не нулёвка. — Выкуси! — орёт она Кристине прямо в лицо, пока та поднимает глаза, пугаясь. — Да хватит обсуждать мои сиськи! — кричит Лиза, жалея, что надела топ. — Радуйся! — печально кидает ей Юля, — Кто б мои обсуждал. Виолетта заливисто хохочет. Откидывает голову, а Кира обращает своё внимание на девчонку: большие глаза, вздёрнутый нос и короткие волосы. И сиськи, что точно нулёвка. — И что там обсуждать? — хмыкает девушка, уже стоя и держась за поручень. Юлька раздражённо фыркает, оборачиваясь к окну. — Э, слышишь, малую не обижай. Это мой кент! — предупреждает Вилка, смеясь, — Юля, клёвые сиськи. — Спасибо, — облегчённо вздыхает та. — Бригада травмотологического отделения, а вы когда выходите? — пялится на Лизу с Алисой Виолетта и смеётся. — На следующей. Тебе какое дело? — шикает Алиса, раздраженно фыркая. — Чё так злостно? Хочу твоей даме ещё комплимент сделать, а то забыла, — нагло отвечает девушка, — вот вы знали, что в день надо хотя бы семь комплиментов делать? И выжидает от всех ответа, переводя взгляд с одной на другую. Но все молчат, закатывая глаза. — Ноги у тебя красивые, — кричит Вилка Лизе в лицо, — тонкие такие, вообще. Колени топ. — Спасибо, — неуверенно кивает Лиза, осматривая свои ноги. — Береги их. А то, вон, как эта будешь гонять, — и Вилка тычет на Алису, а потом смеётся. — Всё, Лиз, выходим. И Алиса карабкается через незнакомку к своей девушке, пока та подаёт руку. Они выходят на остановке, перешёптываясь и чертыхаясь себе под нос. Вилка услужливо подвигается, предлагая место Кире. Та садится, устало откидываясь на сидение. — Чё, на работе устала? — Да, — выпаливают ей злостно в ответ. — Капитализм ёбанный! Батрачим по шестьдесят часов в неделю, дядькам карманы набиваем, блять! — возмущается девушка громко. — Ты тоже в общепите? — как-то устало и безучастно спрашивает Кира, открывая глаза. И зевает. — Не, я ИП-шник, — и на это Вилка получает полный негодования взгляд в ответ, — жалко, вас, работяг просто. — Может, помолчишь тогда? — кидает на неё взгляд Кристина. — Давайте, товарищи, все молчать будем! Всем рот затыкать! Чтоб потом вот так двери из автобусов отваливались! — Это-то здесь при чём? — А при том, что дверь под ногами валяется, а все молчат! А надо сообщать, доносить, говорить! Сила — в словах! Виолетта ищет поддержки хоть в ком-то. Пялится, переводя взгляд с одной на другую. Но девушки, сидящие рядом, лишь поджимают губы. И она, теряя интерес к прошлому разговору, начинает новый: — Юля, — обращается она к девчонке, которая поднимает на неё глаза. — Что? — Ебалась? — востороженно выпытывает Вилка, пока та таращится испуганными глазами. — Ну? — Юля приоткрывает рот от чужой наглости. — И как оно вообще? Чё, норм? — Мне восемнадцать, а не десять, — тушуется та, пока Кира угарает над Вилкой, что разводит руками. — Да я знаю! Щас такое поколение идёт, ужас просто! Трахаются с тринадцати лет все! У нас такого не было, да? — и она оборачивается на Киру, которая поднимает бровь. — Не знаю, как у тебя, у меня было. — И у меня, — подтверждает Кристина. — Та и у меня. Просто мы как-то адекватно делали всё. А эти… ни стыда, ни совести, — и Виолетта тяжело вздыхает, расстраиваясь, пока над ней тихо смеются, переглядываясь, собеседницы. Повисает грузное молчание. Виолетта старательно ищет поводов поговорить, пока все остальные, наконец, в тишине, занимаются своими делами. И Юля, аккуратно вынимающая наушники, намекает на то, что ей пора выходить. — Жалко, малая, хороший ты человек, — по-пьяному грустит Виолетта от её ухода, когда та уже оказывается у распахнутых дверей, — Слышишь, общепитовка, тебе на какой? — На следующей, — отвечает Кира, наблюдая за Юлей неотрывно. — Выйди тут, вон, девчонку проведёшь. А то сердце за неё болит. Юля ошарашенно пялится, переводя взгляд то с Киры на Вилку, то на Кристину, ища поддержку. А Кира хмыкает, говоря: — Ладно. Раз сердце, — и встаёт, отряхивая пальто. — А может, не надо? — испуганно спрашивает Юля. — Я чё, кусаюсь? Пошли, а то и правда, зарежут по дороге. И они выходят из автобуса, а Виолетта напоследок Кире подмигивает, улыбаясь. И Кристина вздыхает, понимая, что осталась с ней одна, а ехать ещё двадцать минут. — Чё, Купидоном себя возомнила? — Они понравились друг другу, чё, не видишь? А это всё потому, что дальше своего носа не замечаешь. Дудя она смотрит! Посмотри вокруг, тут жизнь кипит! — после яркого монолога Кристина показательно откладывает телефон, смотря девушке неотрывно в глаза. — Ну и где жизнь? — А вот! Вот она я, Вилка, тут! Вон, дверь срок свой дожила! Додики, вон, видишь, в начале автобуса? — и она оборачивается уже к ним, крича, — Вы с ней не познакомитесь! Я вижу, что мылитесь, мрази! Она моя. Кристина испуганно и, одновременно с тем, удивлённо пялится. Рассматривает Вилку, злостно рыча себе под нос. — Ты вообще адекватная? — Вполне! Тебя как зовут? — Кристина. — Красиво. Как из фильма этого. Ты тоже наркоманка? — Кристина выпадает, окончательно округляя глаза. — Нет, — испуганно, на грани шока, — скажи, ты зачем это делаешь? — Да что я делаю-то? — Вилка самодовольно улыбается, укладывая одну ногу себе на бедро, — Красивая дама с мозгами с тобой общается, прояви вежливость! — Может, я не хочу общаться? — Толку тогда жить? Кто человек без общения? Кристина хмыкает, ничего не отвечая. Пожимает плечами, мол, не знаю, и дожидается, пока девушка начнёт новую тему. И та начинает: — Сделай мне комплимент. — Чего? — Семь раз в день, помнишь? Я ещё норму не выполнила. А ты, злая такая, наверное, вообще ни разу сегодня людям приятного не говорила. Кристина тушуется, долго её рассматривая. А потом неуверенно выдаёт: — Татуировки красивые. — Спасибо! — восторженно орёт та, улыбаясь, — А у тебя волосы. Знаешь, классные. Можно на кулак так красиво натянуть. — Смотри, блять, чтоб я тебя на кулак не натянула, — угрожающе отвечает Кристина. — Поняла! — Вилка руки вперёд выставляет и хмыкает, — Без шуток про БДСМ. — Это была шутка? — Нет. Вилка меняет ногу. Улыбается, понимая, что протрезвела. И продолжает: — И глаза отпад. — Спасибо. У тебя тоже, — Кристина смущённо, будто нехотя, улыбается. — Это я знаю. Чисто теоретически, у нас получились бы светлоглазые дети, — девушка самодовольно и вальяжно откидывается на сидение, поправляя шапку. — У нас даже чисто теоретически не получились бы дети. — Ты так уверена, что у меня нет члена? — Уверена. — Жалко. Надеялась, что не заметишь, а потом будет поздно отказываться, — Виолетта хмыкает, поджимая губы. А Кристина усмехается, копируя её позу. И смотрит в глаза. — Пальцами работать не умеешь? И Виолетта впервые за вечер, кажется, удивляется. Удивляется по-доброму, восхищённо, улыбаясь. — А ты хочешь проверить? И Кристина, наконец, улыбается в ответ. — Я тебя знаю всего полчаса. — А ощущение, что всю жизнь, да? — и Виолетта улыбается, одну из своих ног укладывая прямо на ноги собеседницы, — Оцени. У меня очень красивые голени. — Да, красивые. Зачем ты нарываешься на комплименты? — вдумчиво спрашивает та, оглаживая кожу под ладонью. — Потому что люди мразями стали. Сам никто не сделает, — она оглядывает Кристину как-то загадочно, а потом поворачивает голову на очередной остановке, — все вышли. Одним нам до конечной. — Вдруг мне не до конечной? — хмыкает Кристина. — Брось. Видно по тебе, что до конечной. Не смотришь, где мы едем, — и Вилка улыбается. Девушка улыбается в ответ. — Ты умная. А ведёшь себя, как ребенок. — Не, просто, когда пьяная, то вертолёты вечно. А если с кем-то разговариваю, то легче. — Значит, ты в жизни не такая назойливая? — усмехается Захарова, всё ещё поглаживая чужую ногу. — Нет, конечно. Это так, пока в автобусе. Весело же, — обдумывает пару секунд, — И хотела произвести на тебя впечатление. — У тебя не получилось. И Вилкина нога ловко оказывается между чужих ног. Она приоктрывает довольно рот, наблюдая за чужой удивлённой реакцией, и двигает носком кроссовка. — Я не кондуктор. — А я бы не отсосала Человеку-Пауку. И Виолетта улыбается. *** — Почему ты вышла здесь, если живёшь почти рядом со следующей? — удивлённо спрашивает девушка, пряча руки в карманы. — Хотела съебаться от той конченной, — пожимает плечами девчонка, — Почему ты в пальто, если на улице лето? Жарко. — Я эксгибиционистка. Ехала из парка, где пугала детей. — Серьёзно? — ошарашенно пялится Юлька, останавливаясь. Кира смеётся, запрокидывая голову. — Нет. Видимо, ебанутость передается. Просто купила пальто на осень, а хочу носить сейчас. — Ты странная. — Ты тоже, — Кира кивает, улыбаясь, — почему тебя отчислили? — Не ходила, — Юля улыбается в ответ и пожимает плечами, подкуривая сигарету. Кира повторяет, и они совсем останавливаются. Просто рассматривая друг друга. — Восстановись. Универ — это круто. — Я знаю, да. Восстановлюсь. Тебе нравилось в универе? — Я в нём не была, теперь жалею. А ты не проёбывай шанс. — Хорошо. И как тебя зовут? — Кира, — мягкая улыбка и чёрный взгляд на чужое лицо, — спешишь домой? — Меня только что отчислили. Как думаешь? — Ну, да, — она вздыхает, опуская голову и смущённо говорит, — пойдём гулять. — Ты же устала на работе, — недоверчиво и с улыбкой тянет Юля, чуть склоняя голову. — Ну, вот, отдохну. Посплю на ближайшей лавке, пока ты будешь кататься на качелях. — На качелях? — Что там делают восемнадцатилетние? — Вспомни себя, — пожимает плечами Юлька. — Тогда, сразу ко мне пошли, — издаёт смешок Кира. А Юля без угрызений совести выпаливает: — Пошли. И лыбится, показывая милые ямочки. А после удивлённого вытянутого лица в ответ добавляет: — У меня есть двести семьдесят два рубля. Хватит на резиновые перчатки. И Кира смеётся во весь голос, оглядывая такую же смеющуюся Юлю. — У меня дома есть. Зайдём в магазин за вином. Уже в квартире Медведевой, когда вино услужливо спрятано в карман, они, наконец, целуются, пока Юлька обнимает крепко чужую шею и почти повисает на новой знакомой. *** — Знаешь, удивительно, как рядом мы были всё это время, — лепечет Виолетта, пиная мусорный бак. Она увязалась за Кристиной, как только они вышли из автобуса. — Это твой дом? — спрашивает девушка, снова поправляя волосы. — Мой следующий. А твой? — А это мой. — Видишь, соседи! — восторженно и уже трезво кричит Виолетта, — А могли бы быть соседями по койке. — Хватит ко мне подкатывать. — Вообще-то, это неверный термин. Подкатывать — это про мужчин, в смысле «яйца катить». А у меня яиц нет. — Всё равно, прекрати. Ты меня за час заебала больше, чем некоторые за жизнь. — Значит, жизни ты не видела, — усмехается Вилка, опираясь на первый попавшийся столб рукой, — приглашаю на чай. — Чай? — Кристина неверяще насмехается. Тоже опирается на тот же столб, смотря прямо в глаза. — Посмотрим Человека-Паука, — маняще тянет Вилка, растягивая губы в улыбке, — отлижу тебе на тридцать третьей минуте. Кристина усмехается, рассматривая чужое лицо. — Это омерзительно. — Ага. Можем сразу перейти на новый статус, и тогда это будет в норме морали. Больше не незнакомки, а пара. — Почему ты такая припизднутая? — только и хмыкает Захарова, улыбаясь и приближаясь к её лицу. — Потому что я — жизнь. Брось, со мной весело. — Только когда ты молчишь. — Ну, вот дашь мне, — Вилка улыбается, поднимая брови, — заняться делом, и я помолчу. Кристина ухмыляется. Подходит вплотную, вжимая ту спиной в столб. И смотрит в глаза, улыбаясь. — Из всех несчастных в том автобусе ты выбрала меня. — Только у тебя волосы, которые можно намотать на кулак, помнишь? — Виолетта усмехается, гладя Кристину по щеке совсем аккуратно. — Интересно, а ты хоть иногда молчишь? — Есть пару раскладов, при которых чисто теоретически я слова не говорю, а выстанываю. — В автобусе были зарядки. — Я знаю. И не было двери. Кристина ещё пару секунд высматривает на чужом лице эмоции. А потом приближается, напористо целуя. И Виолетта поддаётся, выстанывая в поцелуй что-то не членораздельное. И льнётся ближе.