Близнецы на вкус и ощупь

Джордж с трудом разлепил глаза и тут же зажмурился от заливающего спальню солнца. Эти перины были лучшим местом, в котором можно было оказаться после всей той топотни на столах и стона отбитых в танцах колен. Пальцы опасливо пробежали по собственному торсу — лишь кожа: «Успел раздеться перед сном, хорошо, значит, было еще сознание». Все парни до сих пор горизонталились в кроватях несмотря на десятый час утра. «Завтрак сегодня позже подают, я надеюсь?» — Д-Уизли (так его вчера спьяну-веселу нарек Гарри) попытался вспомнить, в каком состоянии видел вчера гостиную в последний раз, и слово «взрыв» описывало действительность довольно ёмко. — МакГонагалл нас убьет. — Интересно, что первым делом после дикой вечеринки ты вспомнил МакГонагалл, — раздался весёлый, но хриплый голос Дина из левого угла напротив. Брат Фред покрутился справа в своей кровати, зарываясь поуютнее в одеяло, не желая участвовать в разговоре. В душной комнате отчётливо пахло выпитым. «Хорошо, что сегодня первый день каникул. И прекрасно, что рядом не лежит никакой девчонки» — подумал Джордж, на всякий случай по-паучьи пробегая вслепую пальцами по сатиновой простыне правее себя. — Как для вас все прошло, парни? — послышался Ли, четвёртый и последний обитатель спальни номер 7. — Да не очень. Мне чуть не выбила зуб какая-то толстуха во всей этой суматохе — ответил Дин. — Аналогично, никаких приключений с разгорячёнными девочками. Я, может быть, и от толстухи бы не отказался — проворчал бессменный комментатор школьных матчей. — Еще несколько дней воздержания, и я не откажусь от минета от проклятого домашнего эльфа! — Интересная мысль, секс-кукла домашний эльф, запишу в ассортимент магазина, — пробубнил Фред из-под одеяла. — Фу, ты извращенец, что ли? — Как думаете, это они будут прибирать нашу гостиную или все-таки мы? — появившийся в воздухе снежок из перьев, наколдованный Дином, полетел в сторону Джорджа и разбился об изголовье его кровати, осыпаясь на рыжую макушку. — Даже думать об этом не хочу. — Д-Уизли отплевался от перьев и незаметно направил их стаей в стакан с водой, который Дин всегда держал на прикроватном столике. Через полчаса ничего не заметивший друг отопьёт и поперхнётся, чертыхаясь на рыжего, как пьяница из Дырявого котла. — Как там Кормак и Симус? — Всё ещё не вместе. Смех. — Кормак увел хаффлпаффку, — в голосе Ли зазвучала холодная зависть. Что бы он там ни говорил про эффектных черный парней, а девчонки все равно чаще предпочитали классического красавчика-Кормака с шарами-мускулами и копной красивых светлых завитушек, тронутых хрустящим муссом для волос. Более того, Кормак был действующим защитником сборной, а Ли всего лишь комментировал матчи. Счёт в клубе «Раздетый Хогвартс» тоже клонился в пользу блондина, хотя официально этого никто и не мог знать. Сальным голоском Ли добавил: — Что до Симуса, он, кажется, глаз положил на вашу эту девчонку с камелией. Фред, казавшийся безучастным, хмыкнул. Джордж молчал, у него перед глазами вдруг, навеянные видом резного потолка собственной кровати, нарисовались обрывки сегодняшнего сна. Уютная родная Нора, дощатый потолок из грубо обработанных досок их с Фредом спальни… Как будто бы и не сон даже, а воспоминания, что-то из прошлого. Кажется, там были Билл и Рон, стояло лето. «Я точно помню, как мы срывали с себя мокрые от пота футболки, чтобы занырнуть в прохладу пруда, разрывая наросшую тряску». Все было родным, но немного неприятным, он не мог поймать за хвост, почему. *** Холла сидела за завтраком в главном зале и разминала вилкой и без того рыхлый омлет. Редкий гость вчерашней вечеринки, смогший прилично выспаться и не попавший ни в какой переплёт. Она ушла рано, до фей и порошка, покинув комнату, как только предохранители внутри щелкнули: дальше вечер может принести только разочарования. Было весело и красиво: никто не тыкал ей фактом принадлежности к проигравшим, но становилось очевидно, что быть на вечеринке, на которой присутствует Фред, и при этом не иметь возможности быть с ним рядом — фикция праздника. Подушечки её пальцев хранили прощальный поцелуй, когда ранним утром она покидала комнату трёх спящих парней, а четвёртый провожал её до спуска, одетый в одни лишь белые боксеры. Она тогда не боялась потерять его, потому что была наполненной. Это было «пока», а не «до свидания». И даже если на самом деле это было «прощай», для неё его губы на пальцах навсегда — «до скорой встречи». На сиденье рядом плюхнулась завсегдатая ранних завтраков (правда, вечно опаздывающая) Пэнси. — Это случилось, — сказала Холла плоско, без всякого предисловия, и сменила вилку на ложку, потому что омлет перестал уже держать любую форму. — Да ты что! — ударила себя по щекам Пэнси в волнении. — Вчера?! — Нет, раньше… Пэнси засуетилась: — Ты… да ты просто обязана мне всё рассказать! Холла тряхнула хвостом, неожиданно открывая для себя неприятные чувства от идеи проговаривать их совместную ночь. — Да что тут можно описать, Пэн. Это было словно… — она подняла глаза куда-то наверх, к погашенным ныне свечам, подбирая слова — …словно мы обменивались клетками в теле, и теперь каждая моя знает каждую его. Глаза подруги романтически-восторженно заблестели, а мягкая бумажная салфетка стремительно теряла форму, сжимаясь в ее пухлых ручках. — О, Хэлл, вы теперь вместе? — Конечно, нет, — она лишь на секунду представила себе эту возможность, но тут же разумно отмела. — Он так сказал? — Да боже, вернись ты на землю, — Холла кивнула в сторону хаффлпаффского стола, у самого края которого сидела Лайза, не спускавшая глаз с двери. — Ей такое только снится, — ухмыльнулась Пэнси и жадно оглядела накрытый стол в поисках своей первой закуски. Глаза упали на миску с салатом из рукколы, креветок и яиц, которую слизеринка тут же придвинула поближе: она старалась похудеть к купальному сезону. — Если честно, — сказала девчонка сквозь жующийся салат. — Я знаю, что ты любишь Фреда, но мне кажется, что Джордж как-то добрее, что ли. — Сомневаюсь, — Холла зачерпнула ещё омлета. — Они два дьявола в одном обличии. Новая порция проснувшихся в этот момент хлынула в Большой зал. Во главе колонны из Слизерина, несущей на себе разной степени горделиво-недовольное выражение (ещё бы, спать на протяжении года в подземельях, когда остальные наслаждаются видами из башен… Приходится строить важное лицо) не то шёл, не то летел профессор Снейп, исполняющий роль чёрной дыры в любом жизнерадостном помещении. В нескольких метрах позади, контрастируя с профессорским мраком, шагала Имоджен, чьи блестящие прямые волосы сегодня были заплетены в тугую косу рыбий хвост. Белый мягкий свитер, скрывающий своей длиной львиную долю стандартной юбки в зелёную клетку, окутывал стройную фигуру, которая читалась лишь намёком. Голова была обращена к Крэббу, шедшему подле, его рот открывался, а руки летали вокруг, словно не принадлежащие мозгу. Третьим рядом, усиленно изображающим безразличие, но тем не менее, легко и свободно двигающимся, ступал Драко. Никто и никогда не видел его в футболке, так и сегодня рубашка кремового цвета была небрежно расстёгнута на горле, но белые ключицы скрывал платок цвета вечерней трясины, заколотый слизеринской брошью со змеей. Несмотря на идеальный стан, ясный взгляд и чёткую поступь, почти никто, включая Холлу, не обратил внимания на Имоджен. — Какая-то в ней есть дьявольщина… — сказала задумчиво Пэнси, кладя голову на руку с застывшей в воздухе вилкой салата, когда процессия приблизилась к их участку стола. — В ком? — не поняла Холла. Пэнси мотнула головой. — Ну… обычная симпатичная девочка. — Это ты — обычная симпатичная девочка, — саркастически сказала Пэнси, — а она — совершенна. Вдруг всевидящий профессор резко остановился, подозрительно скосив глаза на уже пройденный участок в двух метрах позади. Из-за этой внезапной остановки всей колонны Гойл влетел в спину Малфою, и тот, развернувшись, отвесил ему затрещину, сопровождая её нелестными комментариями о матери своего пажа. Снейп повернулся на каблуках блестящих ботинок с острыми носами и тремя широкими шагами преодолел расстояние до девушек. Если бы он не был деканом одной и учителем любимого предмета другой, кровь бы уже застыла в их жилах. Сложно было найти сейчас в этом зале ещё двух человек, вынесших бы случившееся так спокойно. — Мисс Паркинсон, как долго вы ещё собираетесь злоупотреблять гостеприимством Рейвенкло и моим терпением? — спросил он, едва превышая порог слышимости. Его глаза цвета переспелых оливок буравили Пэнси. — Профессор, зал же наполовину пуст — сказала она, разводя руками, пытаясь изо всех сил не пялиться на Малфоя, который осматривал её столь же скептически, как если бы застал за столом Гриффиндора. Снейп, не удостоив ответом, а лишь слегка недовольно сощурившись, развернулся, откинув полы своей длинной пыльной мантии, и оказался лицом к столу Слизерина. — А ну прочь отсюда, — гаркнул он каким-то первокурсникам, плотно сидящим на скамьях. Напуганные ребята разъехались по сторонам, и образовалось четыре свободных места. — Первая госпожа Стреттон, затем вы, оболдуи, — произнёс он, делая нелепо-грациозный жест в сторону скамьи. Будучи первыми в строю, Имоджен, Крэбб, Малфой и Гойл заняли освободившиеся места. Прочие последовали за профессором к следующему свободному участку. — Я ревную, — прошептала Пэнси. — Чего ты боишься, он даже не рядом с ней сидит. — Если ей кто-то нужен, то она его и из другого флигеля захомутает… *** Джордж пересёк порог зала и остановился у дверного косяка, бегло осматривая присутствующих. Дженни дружелюбно махнула ему со своего места, он ответил лёгким мановением руки и ничего не значащей улыбкой. «Не так уж я и голоден», — подумал он, заметив тут же, что недалеко от их отсека рассадки сегодня непривычно сидит слизеринская кодла, да еще и с его феей ночи в составе. В груди неожиданно неприятно потянуло за какие-то ниточки, о существовании которых Джордж и не подозревал: он скучал по ней. Точнее, по её лицу и телу, такому податливому и покорному, всегда по наивному раскрытому, которое как будто не знало, кто он и что он. Изгиб всегда идеально ложился в его пальцы. Шоколадный запах волос, прикус мочки уха, все эти ритуалы были уже частью его. А как же она произносит его имя, словно оно само — заклинание, и не хватает только взмаха палочки, чтобы вкупе с ним спасти мир. Но небольшие острые льдинки в груди мгновенно смело горячим потоком, когда в трех метрах от Имоджен его глаза приметили Холлу, согнувшуюся к Пэнси под влиянием идущего между ними разговора. Джордж отчаянно навалился плечом на косяк двери. «Я чертовски хотел бы знать, что в тебе такого… Холла — звучит почти что как hollow, то есть пустота. За тысячу двести дней под одной школьной крышей сколько раз я шёл мимо, не имея понятия, что мы только что пересекли друг друга в одном из коридоров. На втором курсе я, кажется, одолжил у тебя книгу о травах, и далее ты снова пропала на четыре года, словно была создана лишь для того, чтобы обеспечить меня этой книгой и исчезнуть, как мираж на остывшей земле. Если бы не бездарность Фреда в трансфигурации, заметил ли бы я тебя хотя бы ещё раз? Узнал ли бы вообще в выпускном альбоме?» Камелия. Брошенная просто так, из дерзости перед слизеринкой, чтобы побольнее вонзиться ей под лопатки. Цветок, значащий их связь. Любимый цветок Имоджен. Два года назад, в ночь бала всех святых, они на законных основаниях могли танцевать друг с другом без помех и страха быть застигнутыми. На тот момент они переспали лишь раз, первый из десятков, поэтому сок и мякоть первой ночи били ключом внутри их тел. Было невозможно оторваться друг от друга, хотя правила бала предполагали смену партнёров. Уизли хотелось сорвать с неё платье и на глазах у всех пробежать языком по этой оливковой ключице к груди, обхватив и втянув в себя каждый сосок, спуститься поцелуями ниже по прессу до пупка… А Стреттон была просто банально и плоско влюблена, чистейше и впервые в жизни, хотя он и не был её первым. Эта любовь в острой фазе протянулась два месяца и мутировала в энергетическую подпитку, словно Имоджен сама была цветком, а Джордж в её постели — питательным раствором. Однако, как долго живут цветы без подкормки на холодных подоконниках? Когда их костюмы, так неприлично плотно прилегающие друг к другу в танце, что зоркая МакГонагалл обязательно среагировала бы, будь она поблизости, тёрлись, генерируя статическое электричество, она вынула из волос цветок — камелию, и прикрепила в петлицу Джорджа. «Я отдала тебе самое ценное, что у меня есть», — сказала она на ухо. Эта подлинная неувядающая камелия до сих пор лежала в вещах Джорджа в Норе. «И, Мерлин, русоволосая с растерянными глазами трогает лепестки только что приземлённого на парту кабинета трансфигурации цветка, а несколько недель спустя у меня каменеет тело при упоминании о ней, мысли, взгляде… Может быть, это какое-то проклятие, секретная любовная магия? Я не пойму. Точно ли это случайность или на подсознании я думал о ней?.. Да бред же. Но вокруг сидели Пэнси, Кэти и Сьюзен, любая подошла бы, как мишень. Даже Пэнси. Почему я выбрал hollow…» «Даже сейчас», — Джордж неуютно перемялся с ноги на ногу, — «оживает там, внизу, от этих мыслей. От воображения того, как выглядит её грудь, когда я двумя руками за бретельки сниму белый лифчик, а затем проведу большими пальцами по кончикам сосков. А глаза, осторожные, как у дикой косули, будут вперты в мои, осознавая, что через несколько мгновений я преодолею эти сантиметры, чтобы оказаться внутри неё. Этот момент настанет. Он случится. Потому что иначе я не знаю, как доживать этот год. К чёрту Имоджен, к чёрту Дженни, я, похоже, физически уже не способен никого трахать, не думая о тебе, hollow» «Твою мать… неужели снова бежать в туалет?» Джордж потряс головой, пытаясь сбросить навязчивые картины воображения. Действие всегда побеждает бездействие, так он верит, и пора качнуть весы инициативы. «Мне нравится Холла» там, на балконе Северной башни, было преувеличением, призванным поставить на место зазнавшуюся слизеринку, но сейчас… даже «я без ума от Холлы» было бы слишком слабой оценкой действительности. Рыжий провёл рукой по волосам, откидывая их подальше от лица, и втянул глубокий вдох, наполняющий лёгкие. Так будет проще расправить плечи и вернуться в свой «Уизливерс». Уверенной походкой направился он прямо между столами Рейвенкло и Слизерина, приняв совершенно отсутствующий вид и отвечая лишь на свистки и братания друзей по пути. — Пэнси, ты не пришла вчера на вечеринку из солидарности к проигравшей подруге, которая сама-то охотно танцевала в нашем притончике? — спросил он нарочито громко и весело, опускаясь перед ними на скамью полуоборотом. Нарочито громко и весело — так он думал, но в действительности они с братом вели себя так и в естественном состоянии, которое сейчас Джордж имитировал, думая, что переигрывает. Невозмутимая даже в присутствии Снейпа, Пэнси совершенно растерялась от такого поворота событий. Они с Джорджем разговаривали за весь год от силы раза три, и то — по нужде, на лекциях. — Уже и сама жалею, — зарделась она, пока колени под столом совершали нервный пляс. — Я слышала, вчера творилось настоящее безумие! — Не то слово! Джордж закатил глаза дважды: один раз, играя в веселого пройдоху, другой — вспоминая о том, как глубоко в Дженни был его язык, когда он думал о той, что сейчас сидела и непонимающе смотрела в его глаза чуть правее. Спиной он почувствовал, что разговоры у стола Слизерина смолкли. — Мы как раз вспоминали тебя! — сболтнула Пэнси от волнения. Острый каблук Холлы воткнулся в её ногу под столом, и она испуганно захлопнула рот. «Вот это удача», — подумал Джордж. — «Специально не придумаешь». — Ничего удивительного, ведь я тоже о вас думал утром. Особенно о тебе, — в конце этой незамысловатой фразы он пристально посмотрел на Холлу, приказывая всеми силами собственному нутру остановить любые колыхания нервной системы, затем едва заметно подёрнул уголками тонких губ, у верхней границы которых были рассыпаны бледные веснушки. — Хочу продолжить этот разговор позже, потому что сейчас я голоден просто как зверь! Встретимся через пару часов у кабинета истории магии? Вы же свободны? Сзади послышалось шевеление. Имоджен поднялась со скамьи и направилась в сторону выхода. Внутри себя Джордж самодовольно улыбнулся. — Мы обе? К… конечно, Джордж, — сказала Пэнси, не вполне осознавая, что сейчас произошло. — Ну и славненько. Я пойду, иначе лев моего факультета сожрёт внутри всё, что осталось от Джорджа Уизли после вчерашнего. — Он бодро поднялся и, не добавляя ничего более, пошёл кругом к столу Гриффиндора. Только он отошёл, как осознал, насколько двусмысленна эта фраза в контексте всего, что с ним происходило накануне. — Он знает! — в ужасе зашипела Холла, схватившись за голову. — Он знает, что я была с Фредом! Пэнси озадаченно молчала. — Что, блин, ему нужно? — губы Холлы тряслись, едва попадая друг на друга. — Да не паникуй ты. Это же не какой-то там Норман. Это, блин, сам Джордж. — Я чую какой-то подвох. С чего ты взяла, что он хороший парень? Знаешь, как он наорал на меня вчера возле туалета? Пэнси предусмотрительно отодвинула от взволнованной подруги полупустой стакан. — Как объяснить… у него такой вайб, что ему хочется дать просто потому, что он с тобой заговорил, — мечтательно посмотрела вслед Уизли Пэнси. — Мы всё ещё обо мне, или как? Джордж шёл к столу факультета, надеясь, что успеет сесть до того, как проклятая эрекция предстанет перед взором всех, кто сидит прямо по курсу за учительским столом.