***
Последний Совет старейшин как клеймо на памяти: захочешь — не выведешь. «Он слишком слаб, чтобы оставаться носителем. Уже неважно сделал ли он это случайно или намеренно. Инцидент показал, что ребенок не способен контролировать биджу, а потому опасен. Первая кровь уже пролита…» Яшамару бы сейчас возразить, но он просто сидит молча без эмоций, никак себя не проявляет. Просто декор. И если бы вместо него здесь остался пустой стул, то ничего бы не изменилось. Только толку Яшамару сейчас перебивать уважаемого Джоусеки – только хуже сделает, и не для себя, а для Гаары. Хотя молчать уже невмоготу. «Вы знаете меня как человека лояльного. Но мне не повезло быть свидетелем, того что произошло. И я бы не назвал это несчастным случаем. Мальчик просто стоял над мертвым телом, как будто для него убийство что-то обыденное. Ни растерянности, ни раскаяния. А потом просто ушел, словно не случилось. Он уже монстр. И разве не правильне и милосерднее, прежде всего для него самого, решить эту проблему раньше?» Кто это говорит? Юуура? Да что ты знаешь о мальчике? Гаара до сих пор не отошел от шока. Он закрылся даже от Яшамару — самого близкого ему человека. Хотя кто должен быть ближе родного отца? Раса — твой ход. Но он молчит… Молчит и Яшамару, слово берет госпожа Чиё. «Я уже говорила и повторю, что этот ребенок очередная неудача. Он теряет контроль». В этот раз Раса выслушивает вердикт госпожи Чиё с каменным лицом. Но он ведь что-то задумал? Он не даст вот просто так принять решение казнить собственного сына. «Если мы и дальше продолжим терять людей, то Песок ослабеет без надежды на восстановление. Нам нужен хоть какой-то козырь в переговорах с другими странами. И мы должны что-то предпринять с Шукаку». Снова Джоусеки. Он Яшамару как живого в могилу закапывает. Хуже… Он Гаару закапывает. А Яшамару позволяет. За всю историю Суны он самый молодой член Совета старейшин. По мнению многих, попал он в высокое собрание совсем не за особые заслуги, а только как родственник жены Казекаге. И, да, хоть он и считается правой рукой Расы, но дело его присматривать за джинчуурики, исполнять приказы и молчать. «Он как джинуурики бесполезен. Нам остается уповать на новую технику Казекаге и торговлю золотом с другими странами». «Очередная неудача, но все еще не поздно исправить. Прошу прощения, Йондайме Казекаге, но вы еще достаточно молоды. Возможно, изначально был сделан неправильный выбор матери носителя». Уже неважно, кто это говорит. Лицо Яшамару не хуже его маски АНБУ — полное спокойствие. То, что творится в его душе — никому неизвестно. Но если бы он был неконтролируемым джинчуурики — беда бы всем была. «А что насчет Гаары…» «Яшамару, нам нужно поговорить». Раса имеет дерзость перебить уважаемого старейшину. Вердикт не вынесен. Можно, вздохнуть спокойно. Мы еще поборемся. Карура, он не подвел тебя…***
Было время по малолетству, когда Яшамару начал считать Расу своим личным врагом. Но до этого он был его кумиром. Сколько ему тогда с сестрой было? По двенадцать? Сильный и талантливый шиноби, немногословный, но справедливый, приемный сын Сандаймэ Казекаге, который при этом никогда не кичился своим положением. Да Яшемару разрывало от восторга, когда Раса стал наставником его команды. В молодого Расу была влюблена чуть ли не половина женского населения Сунакагуры. А потом Яшамару заметил, каким восхищенным взглядом провожает будущего Четвертого Казекаге его сестра. Они с Карурой, хоть та и старалась подчеркивать, что на полчаса старше, все-таки близнецы были и чувствовали друг друга. А эту ее влюбленность он как-то и не заметил. Хотя сам же, наверняка, и подбрасывал ветки в огонь. Раса не замечал вздыхающую по нему скромницу Каруру. В компании Расы все чаще стали замечать блистательную и яркую, как огонь, Пакуру. Но судьба повернулась хитро. Ни от Расы, ни от Пакуры или Каруры, а тем болем, Яшамару ничего не зависело. Третий решил, что для усиления его власти и укрепления влияния деревни нужно создать джинчуурики, который будет принадлежать к клану Казекаге. С Расой все было понятно, а вот кандидатуру матери того, кто должен стать надеждой Суны, предложил Совет старейшин. И ей стала Карура. Физически здоровая, невинная сирота из семейства, которое никогда не имело особого влияния в деревне. Значить, не будет излишних амбиций. Однако Карура владела уникальным дзюцу, схожим с дзюцу Третьего и Расы: манипуляции песком. Если в нападении она была слаба из-за мягкого характера, то хорошая реакция и техника песчаной защиты не раз спасали ее товарищей. «Это повышает вероятность совместимости ребенка и Шукаку почти до ста процентов», — дала вердикт старуха Чие. Только тогда Яшамару еще об этом не знал. Вернувшись с миссии, он был просто огорошен внезапными новостями и тем, что Карура при, вроде бы, сбывшейся мечте, выглядит такой подавленной. — Он точно ничего с тобой не сделал? — Да нет же, глупый, — Карура, натянув улыбку, легонько стукнула брата ладошкой по лбу. — Все невесты волнуются перед свадьбой. Яшамару сделал вид, что поверил. Может, стоило поговорить с Карурой, расспросить ее более пристрастно? Может, стоило устроить разборки с Расой, пытаясь выяснить, с чем связана такая поспешная женитьба, и обещая убить его, если он не сделает сестру счастливой. Может, тогда, показав, что они с сестрой не настолько беспроблемные, покорные сироты, ему удалось бы расстроить брак Каруры. Хотя, скорее всего, ничего, кроме лишних проблем для него самого этот бунт бы не дал. Что творится за дверьми супружеской спальни — дело лишь двоих, но первые годы брака оказались бесплодными. Это беспокоило многих, но не Расу и Каруру. Впрочем, по наблюдению Яшамару, потенциального Четвертого плохим мужем назвать нельзя было. Со времени свадьбы он не был замечен ни в одной интрижке. И к Каруре относился по-особенному, с какой-то едва уловимой нежностью. Хотя тут ничего удивительного. Как можно не любить Каруру? Яшамару брак сестры принес свои выгоды, когда его приняли в элитный отряд АНБУ. Поэтому о беременности Каруры он узнал раньше, чем та удостоилась лично ему об этом сообщить. Яшамару, как новичок, еще не имел доступа к «особым» делам, но мог уловить настроение среди командиров: долгожданная новость принесла разочарование. Этого Яшамару не мог понять: что такого, что первенец девочка? Зато Раса и Карура, как ни пытались скрыть, но выглядели такими довольными, как будто обманули весь мир. Они с сестрой это не обсуждали, но Яшамару уже достаточно был причастен к тайной политике Суны, чтобы знать, что второй ребенок Расы и Каруры, хоть это и мальчик, снова стал разочарованием для Третьего. Сандайме Казекаге исчез еще до рождения внука. Очень поспешно Совет назначил нового правителя селения, хотя это была лишь формальность. Многие говорили о новой эре для Сунакагуре. А Карура в это искренне верила. Она впервые сообщила брату о своей беременности, не как о свершившемся факте, а как о некой сакральной тайне, известной лишь избранным. — Это будет особенный ребенок, — говорила Карура, осторожно касаясь живота. Тогда сестра совсем не имела в виду, что ребенок может быть совместим с биджу. Как раз наоборот: они с Расой теперь были свободны, и это — ребенок любви, а не долга. У Яшамару имелись некие опасения относительно Каруры: у них с мужем уже было два ребенка погодки. Разве нельзя было подождать с этим «особенным» третьим? Хотя бы ради здоровья Каруры? Яшамару смолчал, оправдывая себя тем, что уже ничем не может помешать, раз все уже случилось. А если бы он знал, что Раса обманет Каруру несбыточными обещаниями? Что бы он мог сделать? Да ничего... — Пожалуйста, поддерживай Расу, чтобы не происходило, и позаботься о Гааре... — Последнее пожелание Каруры. «Гаара», — странное имя для ожидаемого ребенка, но тут даже язык не повернулся возразить обреченной сестре, хотя ириенины продолжали заверять Расу, что все благополучно закончится. Гаара… Карура… Раса… Разве не предаст он всех их, если не исполнит приказ последнего?***
Даже после всего случившегося они не изменяют сложившейся традиции обедать вместе. Точнее, Яшемару как бы составляет компанию Гааре, а к еде приступает, только когда накормит воспитанника. Сказать бы, что все как обычно, но нет. Новая игра Гаары — это уже не невинное копание в песке. Каждую ночь он, вроде как тайно, через окно выскальзывает из резиденции Казекаге. Идет одним и тем же маршрутом. И первые его прогулки оставили кровавый след. После нескольких жертв жители селения стали осторожными и на это время стараются отсидеться дома, чтобы ненароком не попасть на глаза Песчаному Демону. Загнать его в ловушку — дело нехитрое. Гаара не должен заподозрить подвох в том, что улицы безлюдны. В комнате Яшамару на кровати аккуратно разложена форма шиноби. Сегодня придется на нее сменить уже ставшую привычной домашнюю одежду. Эвакуация жителей селения проходит успешно. Чтобы не случилось дальше, как раньше уже ничего не будет. Даже если Гааре удастся сдержать зверя, а Раса докажет его ценность и выторгует жизнь, Яшамару все равно его потеряет. Такое предательство невозможно простить. Но это все только ради благополучия селения, правда, Карура? На седьмой день рождения Яшамару хотел подарить племяннику котенка или щенка, чтобы тот не чувствовал себя настолько одиноким и научился заботиться о других. Даже Раса это одобрил… Не сложилось… То, что Гаара подавлен, тут и к гадалке не ходи. Слишком много на него навалилось. Тут и взрослый не разгреб, а ему только шесть. Яшамару помнил, как его самого тошнило несколько дней, после первого убийства. Нервная реакция на потрясения — тут у них с Гаарой семейное. Существовал риск, что Яшамару со своей излишней чувствительностью мог бы не стать хорошим шиноби. Ничего. Изжил. Но вот Гаара… Это и беспокоит. Сейчас он как будто замер. Яшамару хочется думать, что тот еще не осознал и не принял, что может убивать безнаказанно. Иначе, мальчик точно почти потерян, а Яшамару только подтолкнет его к пропасти. Да, они шиноби. Да, они должны ставить интересы селения выше собственных. Однако, это сознательный выбор, которого Гаару лишили еще до рождения. Он не имел права даже просто побыть ребенком. Джинчуурики, он обязан стать идеальным оружием Суны. Гааре не позволена даже лишняя наивность и добросердечность. Как танец на острие ножа, если Гаара перейдет грань, то может стать слишком опасен, неподконтролен. Тогда его лучше уничтожить, пока он полностью не познал свою силу. Это лишь первая проверка: сможет ли сейчас он сдержать зверя. Казекаге и совет желают защитить жителей селения от опасного зверя. Но кто защитит маленького, одинокого мальчика от человеческой злобы и от него самого. Яшамару уже точно не сможет. А вот пытался ли он. Вот в чем вопрос. «Кто владеет умом джинчуурики — тот владеет Суной», — как-то Яшамару услышал за спиной реплику одного из Старейшин. Тогда он лишь мысленно улыбнулся: у него нет таких амбиций. Раса знает и доверяет ему. Но, видимо, Яшамару ошибался. Вероятно, Раса тоже стал считать, что его шурин имеет слишком большое влияние на маленького джинчуурики, и это не так экзамен для Гаары, как для него самого. Хитро. Одним ударом несколько целей. Яшамару не хочется думать плохо о Расе, но Яшамару не Гаара, который еще жизни не знал. Казекаге не только хотел устроить проверку сыну, а, может и дать ему жестокий урок, что в этом мире никому нельзя доверять, и надеяться только на себя, но и устранить одну потенциальную опасность для себя. Никому нельзя доверять... Гаара бесцельно возит ложкой в тарелке супа, но так к нему и не притронулся. Раньше Яшамару бы спросил: «Не вкусно?», и Гаара, чтобы его не расстраивать, начал бы есть. Может, как раз этих слов он ждет как прощения? За эти несколько дней они так и не поговорили. Гаара не глупый, прекрасно понимает, что не просто что-то сделал не так. Он совершил нечто непоправимое. Если сказать ему эти простые два слова, может он, наконец, выговориться, может еще можно все обратить? Может, этой ночью он останется дома? Лицемер и трус! Хотелось бы Яшамаре, чтобы следущее утро для него не настало. Он ненавидел Расу, который своими методами воспитания спровоцировал ситуацию. Но больше всего он ненавидел себя. Но Яшамару — шиноби. И миссия прежде всего. — Если не хочешь, можешь не есть, — Яшамару произносит это спокойно, даже равнодушно. Гаара наконец-то оторвался от созерцания уже остывшего супа. Посмотрел на дядю, пытаясь поймать его взгляд. В глазах разом промелькнула и надежда, и удивление, и обида, и растерянность… Мгновение — и он снова опустил голову. — Да, — глухо ответил Гаара, неловко вставая, но уходить не торопился. Так и стоял, крепко схватившись за краешек стола обеими ладошками, как будто это единственная опора и без нее он упадет. Не дождался и, развернувшись, шаркающей походкой направился к выходу. Знал бы Гаара, каким трудом давалось опекуну его хладнокровие. Оперев локти в стол, Яшамару, сложив в замок руки, до боли надавил большими пальцами на переносицу. Быстрый взгляд на столик, где в рамке стоял портрет Каруры. Что посоветуешь, сестричка? Когда находишься на грани, начинаешь искать знаки в самых обыденных вещах. Книга Гаары, оставленная возле портрета матери скоро пылью припадет. Уже несколько дней Гаара ее не касался, потеряв ко всему интерес. Закладка на том же месте. Карура… Обещание… Гаара… Книга… Мысли, вьющиеся невероятным водоворотом, вдруг становятся четкими. Безумие… Возможно, находясь рядом с носителем демона Яшамару и сам им заразился. Но одновременно, почему бы и нет. Только здесь не только от него все зависит. — И куда ты направился? Таким строгим безапелляционным тоном с джинчуурики Сунакагуре осмеливается говорить только один человек: его отец, Казекаге. Не Яшамару. Гаара, которые уже успел доплестись до двери, все же останавливается, вскидывает плечи, как от удара, и вздрагивает. — К себе… Спать… Ага! Конечно же, спать, а не разгуливать по Суне, пугая ее жителей. У Гаары как для шестилетнего мальчика очень низкий голос, как будто ломаться начал раньше положенного. Теперь же он звучит совсем сипло и угрожающе. — Ты никуда не пойдешь. Возвращайся сюда. Яшамару придвинул ближе к себе острозаточенный кухонный нож. Не для защиты, но это необходимая часть его плана. Хотя Гааре пока это не объяснишь, его демону тем более. И у Яшамару мелькает мысль, что в попытке спасти племянника, он сейчас Шукаку за хвост дергает. Гааре не нужно много говоритью Глаза у него выразительные. И сейчас в них такая боль читается: «Ты теперь тоже меня ненавидишь? Но за что?» Но хоть какая-то эмоция! — Ты хотел узнать, что такое боль, потому начал причинять ее другим? — Я… Договорить Гаара не успел. — Может, лучше начать с себя? – резко перебил его Яшамару, хватая за запястье. Песок змеится вокруг них, но не нападает. «Прости, родной. Я должен так сделать: и проверка, и нужно для дела», — хотел бы сказать Яшамару, но вместо этого не меняя тона произносит: — Убери песок. Нож касается детской ладошки, но не ранит, упираясь в броню. — Я не могу… — мальчик готов заплакать. — Можешь. Докажи, что ты не настолько никчемный, как считает тебя… Яшамару осекся… Это уже слишком! Он перешел грань. И все же злые слова оказываются действенными. Гаара плотно сжимает губы и песок трескается. Лезвие легко входит в нежную коду, оставляя кровавый след. Гаара не успевает вскрикнуть, дядя успевает закрыть ему рот. Теперь приложить к ране платок — и половина дела сделана. — Потерпи немного. Телесные раны имеют свойство заживать. — Гаара шмвгнул носом, а из глаз, как будто небо ливнем прорвало – целый поток слез. — Все будет хорошо. Ты молодец. — Яшамару став на колени, прижал худенькое тельце Гаары, позволяя выплакаться в свое плечо. — Подержи это, пока я вернусь, и никуда сегодня не выходи. Хорошо. Кивок в знак согласия. Теперь все зависит от того, как далеко Салим отошел от Суны…***
Еще несколько часов и ночную тьму разбавят первые предрассветные лучи, а Гаара имел наглость опаздывать со своим променадом. Забавно, но Раса уже даже начал беспокоиться: не случилось ли что. То, что Яшамару не посмеет ослушаться приказа, он не сомневался. Но вот и он. Его растянутый болотный свитер с высоким воротом, его шаркающая походка, которой он уже несколько дней медленно обходит деревню, его неповторимая чакра джинчуурики и его песок. В Суне редко кому давали прозвища, разве что за особые заслуги. Не считая того инцидента, который можно было и на несчастный случай списать, Гаара пока ничем не отличился, но страх, частично стараниями Расы, шел впереди мальчика. Ничего. Может и не будет благодарен, но со временем поймет, что страх тоже его оружие. Он даст ему возможность стать сильнее, а, значить, выжить вопреки всему. Этот некто неизвестный, кто дал Гааре прозвище «Сабаку но», явно был романтиком. Струившийся за мальчиком песок скорее напоминал завихрения, чем падающую воду. Хотя сейчас он просто был «условно спокойным». Но прозвище сына Расе нравилось: звучало красиво, как бы говорило о силе и мощи. Именно это пытался прищепить ему Казекаге. Мальчик уже добрался до конечной точки своей прогулки. Создав песчаное облако, он легко поднимается наверх, располагается на краю крыши водонапорной башни. Раса активирует Дайсан но Мэ. Теперь все, что происходит с его младшим сыном, он видит, как будто рядом находится. «Я никогда не любила тебя. Ты испортил мне жизнь. Убирайся отсюда, чтобы глаза мои тебя не видели». Уже давно лицо этой женщины стерлось с памяти, а голос в голове звучит так ясно, словно все произошло только накануне. И тут же в голову лезут ненужные сомнения: сейчас последняя возможность все отменить. Расе приходится даже кулаки сжать до боли, борясь с желанием дать отмашку на отмену задания Яшамару. Но… Нет… Если Гааре и суждено стать надеждой Сунакагуры, он не сломается. Раса же не сломался, а когда-нибудь он расскажет сыну правду. Фигура за спиной мальчика возникает бесшумно. Стандартная форма шиноби, лицо скрыто за тканью. Хотя для Расы личность нападающего не секрет, и не секрет, что должно произойти дальше. Атака лезвий. Кунаи точно летят в цель… И… Что? Какого? Песчаная защита не срабатывает. Истыканный ножами Гаара безвольно падает на землю. Наблюдающим АНБУ и лично Казекаге достаточно нескольких мгновений, чтобы прибыть на место преступления. Раса первый решается прикоснуться к неподвижному сыну, перевернув его. Кукла? Кукла в одежде Гаары с закрепленным под рукавом окровавленным носовым платком – обманным источником чакры. Неприятная догадка озаряет Расу. Он как-то и забыл, что Яшамару не только медик, а еще и мастер-кукловод. — Кто ты? — Раса готов лично задушить несостоявшегося убийцу, но пока только стягивает с его лица повязку. Может он и видел раньше этого шиноби, но вспомнить не мог. Одно было точно — это не его шурин. — Я Аджар… — заплетающимся языком объясняет перепуганный, ничего не понимающий шиноби. — Господин Яшамару… — Приказал тебе это сделать, — заканчивает за него Раса. Внешне Казекаге — само спокойствие, хотя в душе такая ярость клокочет, Шукаку бы позавидовал. Слова сейчас лишние. Возможно, время еще не потеряно, и они смогут найти предателя и Гаару…***
Всю дорогу, пока Яшамару спешил к назначенному Салимом месту встречи, его преследовали навязчивые кошмары или предчувствия: разбросанные, изломанные вещи, бесформенные куски человеческих тел, кровавый песок… И посреди этого хаоса безучастный маленький мальчик… Если такое случиться — он убьет Гаару. Хотя вина будет не так на племяннике, как на самом Яшамару, выпустившему демона. Яшамару обнаруживает Гаару окруженным купцами – прямо душа компании. Мальчик по заказу караванщиков формирует фигуры из песка и выглядит таким довольным. Что ж, Суна столько лет существовала без джинчуурики — продержится еще несколько лет, а Гаара вполне проживет и без Суны. Пока все идет хорошо. Ох, не сглазить бы… Гаара так увлечен, обернулся на дядю только тогда, когда один из его новых, взрослых товарищей воскликнул: — Это за тобой, — в парне, который первый заметил присутствие Яшамару, тот узнает Карима. Правда за прошедшие несколько лет с последней встречи тот вытянулся и стал шире в плечах. — А мы тебя просто так не отдадим, — выдвинувший требования здоровяк, сидящий по правую руку Гаары и возвышавшийся над мальчиком как гора над мышонком. – Разве что твой отец отсыплет нам столько золота, сколько ты сам весишь. Хоть Яшамару и опытный шиноби, но на мгновение сердце забывает, как биться. Гаара проговорился, хотя Яшамару и предупреждал? Все было спланировано заранее и Салим лишь дождался удобного момента, похитить главное сокровище Суны. Точнее, идиот Яшамару сам передал его ему в руки. Торговцы часто нанимают шиноби для защиты своих караванов, но Салим вот уже несколько лет надеялся на своих людей. Не спроста это… Ох, не спроста. Это ловушка. Хорошо бы, если бы выстроенная Казекаге, а не врагами. Тогда для Гаары все просто вернется на круги своя, но без Яшамару. Яшамару, внешне поддерживающий непринужденную позу и фальшивое спокойствие, напряжен как сжатая пружина или тетива перед выстрелом и готов к бою. Вот только с кем придется драться? Толстяк караванщик не выглядит враждебно. Он похож скорее на простака, чем на убийцу: лицо открытое, улыбка добродушная. Только Яшамару ли не знать, что внешность, ой, как обманчива. Однако, если бы он был игрок и ему нужно было сделать ставку на большую смертельную опасность, то он бы не на толстяка поставил. Если это была шутка, то весьма неудачная. Гаара по малолетству ее вряд ли поймет. Вон уже и песок с созданного им верблюда, разом осыпавшись, поднимается в воздух. Плохо, что Гаара отвернулся и Яшамару, не может прочитать его настроение. Но учитывая, сколько перемен случилось накануне, ожидать можно чего угодно. Наваждение кровавого песка становится таким явным… Несколько мгновений длиною в целую жизнь, как будто мир остановился… — Золота нет! — неожиданно весело заявляет Гаара. — Только песок! Песчаная дымка сгущается, становится плотнее, обретает форму — и вот появляется один в один песчаная фигура Гаары. — Ух ты! А меня так сделать сможешь! — Не унимается весельчак караванщик, подмигивая Яшамару. — Папаша, а давай-ка с нами! За такие фокусы в любом караван-сарае нам всем будет и еда и ночлег бесплатно! Они решили, что Яшамару отец мальчика? Что же... Это многое упрощает. — Нет. Нельзя. Нам еще нужно увидеть море, — возражает Гаара и смотрит на дядю, ожидая одобрения. Яшамару кивает. Но вот это новости! Гаара, которого он считал самым простодушным ребенком на свете, оказывается, лукавить умеет. Если они благополучно выберутся, то в новой жизни так ему легче будет приспособиться. Или так решил Салим, а Гаара лишь подтвердил его догадки. Есть у него черта стараться угодить тому, кто ему нравится. Вот это не совсем хорошо. И если все же удастся благополучно завершить побег, то надо провести беседу, что не стоит так откровенно демонстрировать свои дзютсу всем встречным. Салим, почтенный глава каравана, вечный странник с лицом обветренным и до черноты загорелым, отзывает Яшамару в сторону: — Славный мальчуган. Не хочу знать, кто он для теб,я и зачем нужна была такая секретность, но, как понимаю, теперь следует прокладывать путь как можно дальше от Сунакагуры. — Мне жаль, Салим. — А я не о чем не жалею, мой друг. Когда Яшамару еще ходил на миссии, случилось одно приключение, где ему пришлось делать выбор: спасти чужую жизнь или исполнить долг шиноби. Да, это была его пора юношеских бунтов, и он выбрал первое. Только невероятная удача, что все сложилось благополучно, и никто не узнал о его временном отступничестве. Никто, кроме спасенного мальчика и его отца, которым как раз и были Карим и торговец, караван-вожатый Салим. Зачастую клятвы, не заверенные на бумаге, со временем как песок ветром развеивают. Но клятва Салима даже через годы оказалась каменной глыбой. При любой возможности торговец напоминал молодому шиноби, что если понадобится, готов жизнью оплатить долг чести. Яшамару было как-то неловко иметь власть над человеком, который ему в отцы годился. Об этой истории он не рассказал даже Каруре. И так бы все и осталось, но потом случился Гаара и его неуемная любознательность. Для мальчика было открытием, что мир можно изучать даже не выходя из дома. Бесконечные пространства воды — моря, горные вершины, что подпирают небо, нечто совсем непонятное, но удивительное — снег, людские отношения, запутанные и простые — все это есть в книгах. Что не запрещено, то разрешено. Яшамару с неприсущим ему азартом поддерживал интерес племянника к чтению, скупив в местных лавках всю мангу и книги, которые могли быть интересны Гааре. Но эти запасы чтива очень быстро закончились, а пополнить их было нечем. Такая литература в суровой действительности Суны была роскошью, а не необходимостью. Торговцы не желали тратиться на невыгодный товар. Вот тогда Яшамару и обратился к Салиму с очень странной просьбой: привезти книги, которые были бы интересны мальчику или подростку. — Я совсем не против твоего общества, мой друг, и мальчика тоже, но для безопасности всех нас, разве вам не следует уже убираться. Салим прав. И Яшамару снова возвращается к Гааре: — Отдохнул? — Но я и не уставал. Яшамару никогда не видел племянника таким возбужденным: глаза горят, улыбается. Это вселяет уверенность, что он не ошибся, выкрав Гаару. — Тогда нам нужно спешить. Они могут позволить пару секунд, чтобы Гаара помахал на прощание своим новым, первым друзьям — и побежали. Через время Яшамару понимает, что что-то не так, а оглядываясь, что Гаара выбрал свой своеобразный способ передвижения, летя на песчаном облаке. Плюс мальчику за сообразительность, но так нельзя. Они чуть ли не булыжную дорогу для хороших сенсоров оставляют. — Ты же говорил, что не устал. — Я не устал, ноги устали. Вполне возможно. Выносливость Гаары желает быть лучше для его возраста. Его единственный наставник Раса больше сосредотачивался на техниках контроля песка, чем на физической подготовке мальчика. Будет с чем работать, но пока приходится взять его на плечи. Яшамару чувствует, как Гаара вздыхает за его спиной, даже если до того он и не показал недовольства. Вот уже эти их семейные амбиции: сложно принять, что ты можешь быть беспомощным и зависим от кого-то. Надо его ободрить. — Вы молодец, Гаара-сама, — несмотря на то, что статус племянника изменился, и Яшамару теперь не его слуга, а наставник, с этим они определятся потом. — Не испугались. — Я вспомнил о командире Ахибабо и его сорока самураях. Надо же! Когда Яшамару придумывал, как вывезти Гаару из Суны, то тоже вспомнил эту историю, которую рассказывал племяннику, чтобы он заснул, когда тот был совсем маленький. А когда Яшамару был в возрасте Гаары, этот рассказ им с Карурой читала мама. Там речь шла о мудром командире, который, чтобы взять неприступную крепость, придумал хитрый план. Он притворился торговцем и ввез своих людей прямо в город в кувшине из-под масла. Кто бы мог подумать, что когда-то придется почти воплотить в жизнь план командира Ахибабо. Несколько печатей, чтобы скрыть чакру, надежда, что в спешке, досматривать тщательно «пустой» кувшин не будут. Невероятно, но все вышло! Почти как в истории, но не завести в город, чтобы разрушить, а вывезти, чтобы предотвратить разрушения. Этот рассказ был в Яшамаре любимым. А Карура любила историю о ловкой воровке, в цепкие ручки которой попал чайник с заточенным в нем волшебным тануки. Хитрый зверь помог девушке выйти замуж за старшего сына местного даймё. Хотя книга была потеряна при пожаре, но Карура знала эту историю на память и, Яшамару был уверен, пересказывала своим старшим детям. А последний раз, когда он видел сестру, она как-то невпопад сказала: «Очень странно сбылась моя сказка…» Судьба любит пошутить, но шутки эти какие-то грустные. Но пока не время ностальгировать. Маленькие пальчики Гаары чуть сильнее надавливают на ключицы Яшамару. Сигнал принят: — Вас что-то еще беспокоит, Гаара-сан? Гаара сглатывает. Что-то его беспокоит, даже пугает. Яшамару спиной чувствует возникшее напряжение. — Почему мы покинули Сунакагуре? — Вы же хотели увидеть море. Верно, Гаара-сан? Это уже стало плохой привычкой: при неприятных вопросах племянника уклоняться от прямых ответов. От этого уже придется самому избавляться. Гаара чувствует… Гаара рассуждает… Гаара не понимает… Но все же слепо полагается на Яшамару. А тот теперь уже точно уверен, что сделал правильный выбор. — Да… Такого нелепого ответа Гааре хватает, чтобы откинуть сомнения, и он доверчиво прижимается щекой к затылку дяди. Наверняка, позже у него появится больше вопросов, и пока он их не задал, Яшамару нужно подумать, как рассказать ему правду, чтобы она не сломала его. Но все это будет потом…