Work For It

      В некоторые ночи Саске всё ещё заставляет Наруто попотеть.       Когда деревня спит, а улицы и переулки окутаны чувством покоя, Саске остаётся натянутой струной, которая вот-вот порвётся. И хотя Наруто никогда не боялся лёгких ударов хлыстом или жалящих колючек Саске, хочется думать, что после стольких лет его навыки расслаблять Саске, не прибегая к насилию или осложнению ситуации, стали чуточку лучше.       Присев на подоконник открытого окна, Наруто с минуту оценивает комок, которым является его любовник под одеялом. Личная квартира Саске такая же скудная, какой и была год назад, когда он вернулся в деревню. Ни воспоминаний, ни безделушек, ни календаря, чтобы отсчитывать дни. Только самое необходимое для выживания.       Кремовая смесь лунного света и уличных фонарей освещает тёмную незатейливую обстановку, а на дальней стене проступают очертания тени Наруто. Его ноги, обутые в сандалии, движутся по узкому подоконнику, его тело стало шире и крупнее, чем в детстве, когда он пользовался окнами, чтобы красться по городу. Шума достаточно, чтобы заявить о себе, хотя он уверен, что Саске вообще никогда не спит.       — У меня есть дверь, — глубоким и чётким говорит Саске в тишину комнаты, окончательно проснувшись.       Наруто улыбается и спрыгивает на пол. Скинув сандалии, он хватает свою тёмную футболку за шиворот и стягивает её через голову, бросая куда попало. Он окидывает беглым взглядом маску АНБУ на прикроватной тумбочке. Полстакана воды. Сборник стихов, который, вероятно, довёл бы Наруто до слёз.       — У меня нет ключа, — в конце концов говорит Наруто, садясь на кровать с наигранным вздохом облегчения, как будто он был на ногах уже двадцать часов. К сожалению, жизнь Хокаге вынуждает его сидеть на заднице гораздо чаще, чем ему бы хотелось, но сбывшаяся мечта — всё равно сбывшаяся мечта.       — И никогда не будет, — говорит Саске, не двигаясь с места. Он, подобно неподвижной гусенице, свернулся под одеялом, его голос — абсолютно чист, словно он даже сейчас не может выдать себя. — Представь, что бы ты сделал с ключом.       — Для начала превратил бы это место в более уютное, — говорит Наруто, ложится на кровать и перекатывается. Прижимается вплотную к Саске — один из них под одеялом, другой над.       Иногда Саске не хочет, чтобы его трогали. Иногда доброта словно обжигает его. Иногда он ведёт себя и того хуже — набрасывается с языком и зубами, ногтями и импульсивными коленными рефлексами. Иногда он просто уходит. Пренебрегает своими обязанностями и испаряется туда, где даже Наруто и его люди не могут его отследить.       Последнее он делает уже не так часто. Не после того, как Саске увидел, что это сотворило с Наруто. Словно его снова оставили позади.       Сегодня ночью Саске не вздрогнул, когда Наруто перекинул тяжёлую руку через его талию, одеяла — надёжный барьер. Так что это плюс.       — Не нужно делать этот гадюшник уютным, — бормочет Саске, в его голосе слышится нотка раздражения.       Наруто прижимается к нему ещё крепче и улыбается в растрепавшиеся волосы Саске. Вдыхает его аромат, запах дыма и ночного жасмина. Немного дрейфует в нём, наслаждаясь.       Потому что на самом деле Саске говорит: у нас уже есть общий дом. Зачем мне улучшать этот?       Их дом — ещё одна добродетель, от которой Саске иногда отшатывается. Не столько потому, что это клетка, сколько потому, что это чужая территория, на которую он случайно вторгся. Иногда Наруто замечает, как Саске смотрит на их фотографии в рамочках и посуду, сложенную в раковине, словно никогда в жизни их не видел.       Это странная вещь, к которой Наруто не уверен, что когда-нибудь привыкнет. Наблюдать, как Саске погружается в себя, а потом выныривает, словно кожа иногда ему не по размеру.       Но Наруто будет принимать Саске таким, какой он есть, в любой дарованный им день, даже если за это он рискует получить локтем в глаз.       Не впервой.       — Не можешь уснуть? — говорит Наруто в волосы Саске. Приоткрытыми губами осыпает влажными поцелуями линию роста волос, область затылка, за ухом. Кожа Саске прохладная, гладкая и безупречная; совсем не такая, как у Наруто: вечно раскалённая и усеянная шрамами.       Саске не отвечает, а Наруто этого и не ждёт.       — Извини, я задержался на работе, — продолжает Наруто, будто разговор не односторонний. Это не так. Саске слушает. Большинство людей не слушает. А Наруто будто супер-особенный. — Теперь я здесь. Даже не ел. Можешь поверить? Пришёл сразу к тебе. А ты ел? Хочешь, я тебе что-нибудь принесу?       Тишина — это нормально. Всё это нормально. Наруто предпочитает тишину с Саске, чем зияющие пустотой годы тишины без него.       Есть два вида тишины, и один из них отнюдь не одинок.       Наруто пользуется шансом. Это то, чем он занимается, в конце концов. Медленно скользит по боку Саске, поднимаясь вверх по одеялу, пока не доходит до края. Загибает пальцы на кромке и тянет его ниже и ниже.       С каждым дюймом снисходительного одеяла показывается светлая кожа. Лунный свет творит со зрением чудеса, молочные изгибы отточенных мышц и мили обнажённой божественной кожи.       Саске шумно выдыхает, и Наруто прижимается к его затылку, где сильнее всего ощущает запах человека, которого он любит больше, чем всю деревню целиком. Он не может сказать эту бредятину вслух. Даже Саске. Знает, что Наруто должен стыдиться этого, но не стыдится.       По прошествии стольких лет Саске по-прежнему остаётся тем, ради кого Наруто готов отказаться от всего мира.       — Так нормально? — шепчет Наруто на ухо Саске. Его широкая ладонь спускается по руке Саске, быстро и крепко сжимает тонкое запястье и отпускает, чтобы прижаться к центру его груди, между упругими светлыми грудными мышцами.       Так Наруто чувствует сердце Саске — равномерный стук, стабильный пульс, по которому Наруто мог бы настраивать часы. Это всегда было его личным удовольствием — чувствовать, как внимание Наруто ускоряет его до громовых раскатов. Наруто такой же особенный для Саске, как и он.       Саске сдвигается. Прижимается спиной к Наруто чуть плотнее. Он не прикасается к Наруто в ответ активно, но он вообще это редко делает. Будто он ещё не заслужил, ещё недостаточно потрудился для этого.       Но Наруто будет трудиться для этого. И никогда не перестанет.       Поэтому он просто скользит руками ниже, ниже и ниже и наслаждается путешествием. Рельефом мускул Саске и его тонкой талией, тем, насколько велика рука Наруто, его длинными и сильными пальцами, которыми он обхватывает обнажённое бедро Саске под одеялом, сжимая его так сильно, что по Наруто всегда прокатывается волна возбуждения, а его член напрягается в ответ.       — Мне так хорошо с тобой, — бормочет Наруто на ухо Саске. Чувствуя, как ползёт жар румянца и обжигает изогнутый хрящик, Наруто улыбается этому, царапая зубами тонкую чувствительную кожу.       Дрожащий выдох шелестит в ночном воздухе, и плечо Саске опускается, как будто он часами удерживал себя в неподвижном и скованном состоянии.       Сердце подпрыгивает, Наруто приподнимается на локте, всё ещё прижимаясь к его боку, всё ещё будучи позади Саске, но поднявшись достаточно, чтобы проскользнуть рукой чуть ниже. Он растопыривает пальцы на длинном бедре, его жадная рука скрывается под одеялом, накинутым на талию Саске, когда он сжимает одно бедро, а затем проводит ладонью по его упругой заднице.       — Знаешь, мне нравится, что это всё моё, — бормочет Наруто, приникая к пылающему уху Саске, разминая мышцы и мягкую плоть одной ягодицы, затем опускает руку пониже, чтобы добраться до другой. — Что ты мой. Неважно, куда ты уйдёшь, Саске, и когда вернёшься. Ты мой во всех смыслах.       По телу Саске пробегает дрожь, затем следует реакция. Его рука поднимается и тянется назад — тонкие прохладные пальцы зарываются в волосы Наруто и сжимают их в кулак, крепко фиксируя, удерживая лицо Наруто вблизи, притягивая к себе, пока его губы не оказываются на тёплой, раскрасневшейся щеке Саске.       С этого угла Наруто может смотреть вниз и видеть лицо Саске в профиль. Мягкие, распухшие губы размыкаются при каждом вдохе, пока рука Наруто движется от бедра к рёбрам, подмышкам, вниз по животу и тазовым косточкам, затем снова вверх, вверх, к горлу Саске, чтобы нежно сжать его, и обратно вниз.       Наруто обхватывает его одной рукой с головы до пят — медленно и методично, как он научился только после возвращения Саске. Учась смаковать, а не торопиться, лелеять, а не опустошать. Теперь у них есть время и на то, и на другое. Всё время в мире.       Тёмные ресницы Саске трепещут и опускаются вниз, глаза закрываются, пока Наруто наблюдает за ним, дышит ему в щеку, вдыхает аромат его крови под кожей, тепло их общего мыла, призрачный аромат зелёного чая в дыхании Саске.       — Саске, — нараспев произносит Наруто, улыбаясь в щеку Саске, осыпает поцелуями выразительный контур его скул и, избегая губ, поднимается вверх по изящной челюсти. Он прижимается к Саске так близко, как только может, одеяло отброшено в сторону и едва прикрывает изгиб чужой задницы, когда Наруто пристраивает длинный, наливающийся силой член меж ягодиц.       Пальцы Саске ещё сильнее вцепляются Наруто в волосы, слабый импульс боли заставляет Наруто низко застонать куда-то Саске в челюсть.       — Поиграй со мной, — жарко и проникновенно бормочет Наруто. Он медленно прижимается бёдрами к заднице Саске, и с каждым плавным движением одеяло опускается всё ниже и ниже, освещённые участки тела Саске открываются прохладной тихой ночи.       — Ох, — выдыхает Наруто, с восторгом глядя на своего распростёртого любовника, его член затвердел и покраснел исключительно ради внимания Наруто. — Из-за меня?       — Ты невыносим, — бормочет Саске, и это первое, что он сказал с тех пор, как Наруто прикоснулся к нему всерьёз. Он звучит беспричинно разбитым от интенсивных ласк Наруто — всегда такой, такой чувствительный, каждый раз.       — Ммхмм, — хмыкает Наруто в знак согласия, неспешно и дразняще проводя пальцами по всей длине члена Саске, а затем отстраняется, наслаждаясь дрожью, пробежавшей по чужому телу. Берёт Саске за подбородок и отрывистым резким движением поворачивает его лицо к себе.       Тревожный вздох Саске пронзает Наруто насквозь и оседает на его члене, всё ещё бездумно подрагивающем в кратких, рассеянных движениях бёдер. На мгновение Наруто перехватывает распахнутые, потемневшие глаза Саске. Пускай Саске и немного неуютно, но Наруто уже давно понял, что Саске нужен этот любящий, безжалостный рывок за пределы жёстких рамок его зоны комфорта, чтобы как следует насладиться собой.       И Наруто может заниматься этим целый день. Смотреть в глаза Саске. Показывать ему эту необузданную потребность, а ещё демонстрировать скрытую власть, которую он имеет над Саске, и что он не боится использовать её, когда необходимо. Не боясь стараться ради этого, даже если придётся заставить Саске стараться в ответ.       Саске облизывает губы. Его тёмные тонкие брови начинают изгибаться в едва уловимом признаке нарастающего беспокойства, глаза от одурманивающего желания начинают медленнее моргать, когда реальность момента проникает в его сознание. А Наруто наблюдает за ним, готовый защитить и надавить, и подтолкнуть, и удержать, если понадобится.       — Позволь мне сделать тебе приятно, Саске, — говорит Наруто твёрдо и уверенно.       Это не просьба.       Саске сглатывает. Тёмные ресницы опускаются, его внимание переключается на рот Наруто. Наруто улыбается в ответ, но сейчас он чувствует себя скорее хищным, чем игривым. Ничего не поделаешь. Он так долго гонялся за Саске, что это стало второй натурой. Опустить его вниз, вниз до своего уровня, и подчинить его зубами и крепкой хваткой.       — Вот так, — хриплым голосом говорит Саске, наконец отпуская волосы Наруто и хватаясь за его бедро, до синяков, впиваясь пальцами в его кожу, воспевая боль и наслаждение, в то время как сила Саске поощряет Наруто толкаться и потираться о него бёдрами. — В самый раз.       Наруто склоняет голову и впивается поцелуем в Саске, выжидая, пока губы Саске раскроются, прежде чем он проскользнёт внутрь — размашистые мазки языка и глубокие, всепоглощающие поцелуи длиною в целую вечность. Это нравится им обоим — спина прижата к груди, всё ещё прикрытый член Наруто зажат между бледными ягодицами Саске, от трения покрывающихся румянцем.       Без спешки, но с жадностью Наруто трахает рот Саске языком, продолжая крепко держать его челюсть. Большой палец прижимается к подбородку Саске, побуждая шире, шире приоткрыть рот, пока Наруто не удаётся просунуть большой палец вместе с языком — он цепляет пальцем нижние зубы Саске и удерживает его рот открытым. Глотает судорожные вдохи и порывистые выдохи Саске, наслаждается беспомощными звуками, которые тот издаёт, подчиняясь Наруто, просто засовывающему свой язык в открытый рот Саске, их языки грязно и влажно переплетаются; без всякого изящества.       Наруто такой Саске нравится больше всего. Контроль ослаблен, его нервы обнажены и чувствительны, его тело позволяет Наруто окружить его заботой и помощью, освободить его от того, что изо дня в день опутывает его печалью.       Наконец, Наруто позволяет их губам разъединиться. Он медленно, тепло и с обожанием улыбается, наблюдая, как Саске с трудом открывает глаза, как затуманен и опьянён от всего этого внимания его взгляд.       Затем Наруто прикасается к члену Саске. Позволяя теперь ему эту ласку, когда он знает, что Саске будет достаточно раскрепощён и податлив, чтобы как следует насладиться процессом. Иногда он вздрагивает, словно Наруто бьёт его током, словно интимные прикосновения слишком сильны, слишком пугающи, даже когда Саске этого хочет.       Всё, что Наруто делает в пространстве между их телами, предназначено для Саске. Спустя столько лет даже Саске понимает это. И позволяет этому происходить всё чаще и чаще. Наруто мог бы целовать его в благодарность целую вечность, и, если честно, так и поступит.       Член Саске гладкий и горячий на ощупь, обжигающий, из тёмной и блестящей в лунном свете головки стекает жемчужная капля, которую Наруто размазывает по всей длине. Смотрит то на член Саске, то на лицо Саске, разрываясь между пульсирующим удовольствием одного и мечтательным, плавающим блаженством другого.       — Останься, — говорит Наруто, глядя прямо в тяжело опущенные глаза Саске. Он проводит солоноватым большим пальцем по припухшей нижней губе Саске, изгибая губы в ответ на голодный взгляд, который Саске бросает ему, прежде чем открывает рот и ненадолго втягивает в него палец Наруто, прежде чем тот отстраняется. — Останься, — снова говорит Наруто, на этот раз более жёстко. — Я люблю тебя.       Глаза Саске расширяются, будто он шокирован услышанным, но Наруто лишь усмехается и откатывается в сторону. Быстро роется в прикроватной тумбочке и берет пузырёк с маслом. Возвращается обратно и видит, что Саске всё ещё лежит на боку, его рука скользит вниз по животу и обхватывает член, ослабляя давление.       — Ещё нет, — говорит Наруто, беря Саске за запястье и направляя его руку вверх, подталкивая Саске ухватиться за верхнюю часть деревянного изголовья кровати. Другая рука Саске, похоже, покоится под подушкой под его головой, и Наруто это позволяет. — Держись. Не отпускай.       Наруто не будет ждать, пока Саске продемонстрирует свою покорность. Он будет считать, что так и есть, пока не будет доказано обратное. Что-то в Саске любит отпускать себя вот так, чувствовать облегчение от того, что его лишили выбора. А Наруто чертовски нравится руководить везде и всеми, — но никем так сильно, как Учихой Саске.       Не в силах больше наслаждаться этими томительными, тягучими мгновениями, Наруто сначала смазывает себя и опускается на кровать. Одной рукой прокрадываясь между талией Саске и матрасом, обхватывая торс Саске, прижимая его ближе к Наруто. Свободной рукой, с которой капает масло, Наруто просовывает два пальца меж ягодиц Саске, приступая, и целует его спину и плечи, вдавливаясь внутрь, внутрь, медленно и безжалостно растягивая.       Стон Саске — как блядское откровение. Протяжный, хриплый и бессовестный, когда он подаётся назад, навстречу руке Наруто, и бёдра едва заметно покачиваются в попытке подтолкнуть его войти глубже.       — Ты так хорош в этом, — бормочет Наруто в пылающую кожу Саске сквозь нарастающий жар, впиваясь зубами в плоть, медленно и целенаправленно двигая пальцами. — Так хорошо принимаешь меня. Любую часть меня, всего меня.       Саске запрокидывает голову назад, словно что-то ища, и Наруто быстро подстраивается: его рука обхватывает Саске снизу под грудью, располагая ладонь прямо над сердцем, и он наклоняется и ловит приоткрытые губы Саске своими. Вздох Саске, коснувшийся языка Наруто — пьянящий, живительный и мощный.       — Ты готов к моему члену, Саске? — бормочет Наруто в влажный, жаждущий рот Саске. Он теряет всё самообладание и, упираясь коленями в бёдра Саске, заставляет те раздвинуться. Проскальзывает внутрь третьим пальцем и начинает трахать его так глубоко, как только может, изгибая пальцы в сторону переплетённых нервов, что заставляет Саске выкрикивать резкие блядь и дерьмо и Наруто в жаждущий рот Наруто. — О, ха-а, — бездумно произносит Наруто, слыша, как задыхается именно от того, что доставляет Саске удовольствие. — Знаю, что готов. Лучший, ты, блядь, лучший.       Наруто может продержаться в подобном темпе совсем недолго. Он всего лишь человек и вдобавок идиот; он и в лучшие дни дерьмово контролирует себя, а в худшие — откровенно нетерпелив, а тем более с обнажённым, извивающимся Учихой Саске, насаживающимся на пальцы Наруто и тихо бормочущем в меня, войди в меня, сейчас сейчас сейчас.       Уткнувшись лицом во влажный затылок Саске, Наруто поглаживает скользкую головку своего члена, ища вслепую, пока не погружается в Саске уверенно и медленно. Вводит в него каждый дюйм своей массивной длины, одной большой рукой держа сзади влажное бедро Саске, поднимая его выше, пока ладонь не упирается под колено, легко удерживая его на весу, пока Наруто двигает бёдрами и находит нужный угол, чтобы плавно трахать прямо туда.       Саске не трахается молча. Одна из вещей, удививших Наруто больше всего, когда это случилось впервые, — насколько чувствительным Саске был. И есть. Сколько раз Наруто приходилось зажимать Саске рот, лишь бы не выдать себя, когда они трахались на улице или там, где их могли застукать. Как только Саске действительно и по-настоящему освобождается от того, что его сдерживает, это похоже на прорванную плотину.       Каждое ах ах ах, вырывающееся из горла Саске, ввергает Наруто в пучину. Каждый мощный, тяжёлый рывок его члена и шлепок его бёдер провоцирует резкие вскрики, всхлипы или хныканье, а Наруто всегда готов к гонке, унося их обоих всё выше и быстрее, трахая бездумно и безжалостно в погоне за разрядкой, что разорвёт их — до костей, плоти и бьющихся сердец.       Саске изо всех сил держится за изголовье кровати, жёсткий ритм бёдер Наруто подбрасывает его выше, выше по кровати, пока голова не врезается сквозь подушку в дерево с такой силой, что стук стук стук не прекращается. Наруто вгрызается в кремовое гладкое плечо Саске и громко и хрипло стонет, преследуя раскалённый добела вихрь освобождения, бушующий между ними.       — Прикоснись к себе, — требует Наруто, его голос напряжен, в нём проскальзывают повелительные нотки. — Кончи для меня сейчас, сейчас.       Саске отпускает изголовье с громким всхлипом, обхватывает себя рукой раз, два, и кончает вокруг члена Наруто, сжимая его до потемнения в глазах. Их звуки облегчения и освобождения сливаются воедино, дрожащие и искренние, пока тело Саске вытягивает член Наруто волна за волной дрожащими спазмами, стискивая его до такой степени, что Наруто издаёт пронзительный звук и отлипает от Саске из-за сильной стимуляции.       С чем-то похожим на безумный смех облегчения Наруто падает обратно на кровать, закрыв глаза и ухмыляясь всему и ничему. Саске со вжиком откидывается назад, рукой и ногой распластавшись поперёк кровати, а головой на его широком плече и мускулистой руке.       Наруто дышит и дышит, и кажется, что его энергия сливается и соединяется с энергией Саске, когда он чувствует, как его любовник дышит в такт ему.       Горло Саске пересохло настолько, что когда он в конце концов сглатывает, Наруто слышит этот звук. Наруто тут же садится, берет стоящий у кровати стакан с водой и прижимает его к плечу Саске.       — Пей, — говорит Наруто.       — Сам пей, — невнятно бурчит Саске, закрыв глаза. По крайней мере, теперь он больше похож на себя.       Всё ещё держа стакан, Наруто наклоняется и целует бледное плечо Саске. Его ключицу, розовый сосок, твёрдую ложбинку между грудными мышцами. Слушает, как дыхание Саске сбивается, но тело обмякает, пока Наруто осыпает его поцелуями, поднимаясь всё выше и выше — к горлу, подбородку, рту.       — Ты был так великолепен, — говорит Наруто в слегка приоткрытый рот Саске. Он не принимает приглашения, не погружается внутрь, но целует нижнюю губу Саске, слегка посасывает и целует снова, задерживаясь на ней. — Мне так хорошо с тобой. Неважно, какая дрянь, по-твоему, помешает мне любить тебя. Этого не случится. Ты мне слишком нравишься, чтобы я смог отпустить тебя.       Саске открывает глаза. Чёрные, чёрные и такие красивые. Наруто не произносит вслух такие слова как красивый, но иногда он думает о них. Он не сравнится со сборником стихов Саске на тумбочке, но в любом случае он — его собственная поэма. Наруто может лишь надеяться, что он достаточно хорош, чтобы заинтересовать Саске, скажем, навечно.       — Пей, — говорит Наруто, его губы мягко изгибаются.       Саске кривит рот в ответ мгновенно, так быстро, трудиться ради этого стоит того. Это всегда стоит того.       — Эта вода чертовски старая, — говорит Саске.       Наруто усмехается и угрожающе машет стаканом.       — Пей затхлую водичку, Саске.       — Отвали, — говорит Саске, быстро садясь и выглядя неподдельно настороженным, будто Наруто собирается каким-то образом заставить его выпить эту воду. — Это отвратительно.       — Ты сосёшь мой член, но не хочешь пить эту протухшую воду? — Наруто лучится и, держа стакан в одной руке, залезает на кровать к Саске.       Саске встаёт, и его лицо вытягивается.       — Наруто! — Саске смотрит вниз с до нелепого несчастным выражением, исказившим его тонкие черты. Они оба зачарованно наблюдают, как сперма Наруто стекает по внутренней стороне бедра Саске.       — Если я слижу это с тебя, то ты выпьешь воду, — резонно замечает Наруто.       Саске смотрит на него мрачным и смертоносным взглядом.       — Ты слижешь это с меня, а потом принесёшь мне сраной свежей воды.       Смеясь, Наруто ставит воду на другой столик, задевает ногой одеяло, отпихивает его и наконец оказывается на коленях у ног Саске. Наруто ласково обхватывает руками его лодыжки и смотрит на угрюмое выражение лица.       — По рукам.       Саске кладёт руки на бёдра, обнажённый и снова полный жизни. Это снова его Саске.       — Ты отвратителен, — говорит Саске.       — Ага, — продолжает улыбаться Наруто, поглаживает руками икры Саске. Саске делает нетерпеливый жест лишь одним своим лицом.       — Ну и? Вылизывай давай.       — Меня не остановить.       — Это нравится мне в тебе больше всего.