***
Одна жертва раз в полгода поддерживала существование города. Только чудом можно объяснить регулярное выделение федеральных денег на продление агонии никому не нужной дыры. От ежегодного ремонта дорог, до удивительно оснащённой библиотеки. А что должно произойти, если бросить сразу пятнадцать человек? "Белый рыцарь" скупит все бездействующие предприятия, инвестирует в восстановление производства и вернёт рабочие места? Слишком хорошо, чтобы быть правдой. В том, что живых у бездонного колодца не осталось, Молли не сомневалась. Через неделю после обвала она сумела прокопать туннель поверх него и, рискуя жизнью, протиснуться ползком. В свете портативного прожектора она разглядела разбитый лифт на дне в засохшей луже крови. И никто не ответил на её крики. Примет ли Чёрный Козёл жертву, которая не упала в бездну, а лежит от неё в сотне футов? Или сперва порезвится наверху?***
Не похож этот приезжий — мистер Марк — на бизнесмена, который собирается в одиночку развернуть поиск и добычу иридия. Скорее мелкий клерк. Хоть и работает на транснациональную геологоразведочную корпорацию. Да и на геолога он непохож. Скорее, на библиотекаря. Высоченный, но худой серый кот. Совсем молодой. Явно непригодный ни к чему, кроме офисной работы. Если подумать, что здесь делать геологоразведке? Всё, что можно, исследовали ещё в позапрошлом веке. Все месторождения давно известны, оценены, и признаны нерентабельными. А слухи про чудесные открытия новых богатых жил — не более, чем слухи. Или мошенничества, как она знала на личном опыте. Когда расследовали последнее из таких дел, она ещё была простой патрульной, но поработала изрядно. Гоняло их начальство и в хвост, и в гриву. Хорошо, что у Мэй не бывает денег. Иначе она точно их вложит в очередного «старателя, нашедшего медь» в этих горах. Клерк что-то болтает, а Молли кивает, практически не слушая. Привычка работы дежурной в участке. Его тон изменился... Она пропустила что-то важное? — Простите, что вы сказали, сэр? — Я сказал: «По какой форме писать запрос для получения доступа к материалам этих уголовных дел, мэм?» Я правильно понял, что эти дела хранятся у вас в участке, и любой желающий может с ними ознакомиться? — Нет, тут какое-то недопонимание, сэр. Во-первых, посторонним мы ничего не раскрываем, во-вторых, все дела давно переданы в архивы в столицу штата. Попробуйте поискать на сайте суда. И вообще, зачем вам старые уголовные дела о мошенничествах со старыми шахтами? — Я по первой профессии — историк, мэм. Поскольку до весны разведывать нет возможности, хочу заняться изучением истории шахт в вашем городе и его окрестностях. А подобные события публике гораздо интереснее. Если к сухому историческому обзору по прошлому-позапрошлому векам добавить истории о мошенниках, то из неинтересной непрофессионалам монографии получится коммерчески успешная научно-популярная книга. Ага. Ещё и амбициозный начинающий писатель.***
Стоило подумать, что неделя выдалась удивительно спокойной, как случился пожар. И в центре событий оказалась Мэй. Конечно, похвально, что она нашла работу. И неважно, что девочкой на побегушках у этого геолога, сканирующего микрофиши в библиотеке. Девочке пора взрослеть, и пускай привыкает скучать с девяти до пяти (раз повезло устроиться с таким рабочим днём). Жалко вышло бы, если бы её в первый же день уволили из-за сгорания дорогого оборудования. Пусть даже она в неисправности не виновна. Приятным сюрпризом стало то, что в этот раз Мэй не пришлось отмазывать. К приезду Молли этот приезжий умудрился спровоцировать скандал между библиотекаршей и Городским Советом. Искали виноватых в состоянии противопожарного оборудования. Пожарные наслаждались зрелищем, а про невольную поджигательницу никто не вспоминал.***
Молли допоздна засиделась в участке, сочиняя отписку по поводу расследования массового исчезновения людей. Почти любое её действие грозило раскрыть её связь с покойными. Или грозило засветить причастность Мэй. С талантом племянницы говорить невпопад и неприятием какой-либо власти, особенно полицейских, тётя не сомневалась, что её сочтут виновной во всех преступлениях. А значит надо хорошо подумать, как оправдать отсутствие результатов. От тяжёлой работы её отвлекла пожарная тревога. И Молли была ближайшим к месту полицейским штата, пусть даже её рабочий день три часа как кончился. К её приезду всё уже догорело, остыло и было разметено ветром. Всего-навсего большой костёр в неположенном месте — на площадке за "Ослом". Нашлись и следы поджигателей в снегу. Минимум, трое, судя по размерам обуви; самый мелкий — с Мэй, самый крупный — не меньше её босса. Вот с него Молли и решила начать опрос возможных свидетелей. Подозреваемые и не думали скрываться. Сидели в бывшем помещении "Пастабилитиз" (ныне GPES Ltd.), пили пиво (якобы безалкогольное, но Мэй уже была никакая). Третьим оказался лучший друг племянницы — Грег Ли. Два сапога пара. Вместо того, чтобы по обыкновению уйти в глухую несознанку, сходу признался в незаконной свалке мусора, который сжёг неизвестно кто. Точно — виновен. Но прямых улик — никаких. Камер наблюдения нет — по причине отсутствия средств на них. А если припереть, виновной может стать Мэй. Ну их, пускай дело остаётся "висяком". Тем более, никто не пострадал.***
Опрос свидетелей на следующий день ничего не дал. Кто-то спал и ничего не видел, кто-то врал, что спал и ничего не видел, чтобы лишний раз не общаться с полицией. Беатрис Сантелло тоже спала и ничего не видела, но частично подтвердила показания Ли и Марка. Да, они вывозили на свалку упаковочный картон на её грузовике. А так как свалка уже закрылась на ночь, Ли обещал всё вывезти завтра с утра и вернуть грузовик. Кто только этому отбитому на всю голову права дал? Про Марка мисс Сантелло сказала, что не раз видела его вне работы вместе с Мэй. Иногда племянница приглашает его на "репетиции" их безымянной рок-группы, и он с восторгом слушает. Клавишник из него никудышний, а вот барабанщик группе не помешал бы. Наверняка, это была идея Мэй — всё сжечь и не мучиться. Но доказать не выйдет. Надо будет формально зафиксировать их показания и задвинуть дело подальше. Мэй лучше вообще не допрашивать. Чем меньше дел с её именем, тем лучше.***
В субботу коллеги развлеклись. Вызов на угон лодки. Среди зимы, когда всё замёрзло. В центр города, где и водоёмов нет. Оказалось — Ник, один из лоботрясов-старшеклассников, круглосуточно тусящих в центре (с перерывом на учёбу в школе, и то не всегда), угнал лодку, на которой Сальви разъезжает по затопленному туннелю. Явка с повинной после того, как Мэй с шефом его выловили. В буквальном смысле выловили — из ледяной воды. После такого Сальви даже не стал предъявлять ему обвинения в угоне. А сдался Ник сам, чтобы избежать нагоняя от родителей, которых боялся куда больше суда по делам несовершеннолетних. Удивительно, что Мэй, против обыкновения, не помогала угонщику (хотя бы словесно), а участвовала в поимке. Или это на неё мистер Марк так благотворно повлиял?***
Молли опять (точнее, всё ещё) думала над отпиской, когда Мэй позвонила и начала обиженно ныть. Тётя долго не могла понять, что от неё понадобилось племяннице, и чем она так возмущена. Опекает, отмазывает от неприятностей, вон, замолвила слово — и культ от неё отвязался. Что тётя была против выдачи водительских прав — вскоре её оправдали последствия. Если бы у Мэй с обострением вместо софтбольной биты был грузовик, пострадавших было бы куда больше. Возможно, и насмерть. И без документа она не осталась — ей ещё тогда оформили удостоверение личности, когда её одноклассникам выдавали права. А что она до сих пор не удосужилась удостоверение забрать в силу ложно понимаемого нонконформизма, и теперь не может получить зарплату — сама виновата. Тут Молли спохватилась, что воспитательные меры заводят куда-то не туда. Если Мэй согласилась жить и работать как все нормальные люди, это следует поощрить. Быстро извинилась и объяснила, где и как забрать удостоверение.***
Приглашение от сестры зайти к ним пообедать было несколько неожиданным. Кенди намекнула, что хочет кое-что обсудить, связанное с Маргарет. А возможно и познакомить с её новым парнем. Молли весь день проторчала в участке несмотря на законный выходной. Какие-то две несчастные бумажки... Уже возле самого дома Боровски Молли еле увернулась от удара дверью пикапа. Не успела выслушать извинения от водителя — опять мистера Марка, — как вдалеке что-то рвануло. Марк порадовал — быстро сориентировался, без лишних слов отвёз полицейскую к месту происшествия, даже поделился респиратором. Пока ехали, незаметно (как ему казалось) связался с Мэй и убедился, что она не пострадала. Похоже, тоже уже привык, что большинство происшествий связаны с ней. Полезная вещь — радиотелефон в машине. Вопреки ожиданиям, автостанция оказалась цела. Облако пыли стояло над оврагом неподалёку. Кусок склона обрушился, открыв вход в туннель. Нашлись и свидетели взрыва — Энгус Дилэйни и Грег Ли. Последний так старался что-то скрыть, что Молли сразу записала его в подозреваемые. Даже заразил нервозностью Марка, который оказался Виджилом. Странное имя. Подошло бы пуританину века четыре назад. Причина взрыва была Молли очевидна — где-то там все эти годы лежала взрывчатка, заложенная перед тем, как продление туннеля застопорилось, до сих пор не использованная и давно всеми забытая. Но благодаря всюду сующей нос Мэй, о взрывчатке вчера узнал весь город. Теперь полиции осталось дождаться заявления о пропаже человека, и станет известен виновный во взрыве. Молли на всякий случай обзвонила родителей всех трудных подростков, кого помнила, а заодно Уортонов, у которых сын никогда не попадался. Никто не пропал. Уже хорошо.***
Время шло, а о пропавших никто не заявлял. В Управлении нервничали из-за того, что делом заинтересовались федералы. Требовали срочных результатов. Молли придумала, как ей казалось, хорошее решение — пускай свидетели "вспомнят" виденных перед взрывом незнакомцев, глушивших рыбу в ручье. Дилэйни, пидарас, всё испортил, невовремя вспомнив, какая там глубина. Неожиданно Марк предложил выход — показал экспертное заключение, что динамит этой марки от старости мог взорваться самопроизвольно. И дело можно закрывать. Хотя лучше ещё подождать заявлений о пропавших.***
Позвонила Кенди. Явно стараясь что-то скрыть, начала расспрашивать о тонкостях ипотечного кредитования. Молли с самого начала предупреждала их со Стэном не соваться в эту ловушку. Нет же, всё ради единственной Мэй. Теперь что-то мудрят. Хотят объявить свой дом непригодным для жизни и на этом основании прекратить платить банку. Если бы были живы члены культа, она могла бы назанимать денег. В память о старике Боровски Стэну бы помогли. Но когда она предложила в прошлый раз, он отказался и запил. Сейчас Молли смогла только посоветовать сестре хорошего юриста, который и возьмёт немного, и гарантирует, что кроме дома кредитор не получит ничего. С потерей дома они уже смирились. Ещё одна старая семья переезжает на съёмную квартиру. Боровски вслед за Сантелло. Грустно.***
Очередной разговор с Кенди. Она с мужем переберутся в Форт-Люцен. Мэй пока поживёт в старом доме, потому что её чердак — единственное место пригодное для жилья в непригодном доме (опять начала по новому кругу), а Мэй не хочет бросать хорошую работу, поэтому они просят Молли немного присмотреть за племянницей. Сама же Кенди продолжит заниматься бухгалтерией — спасибо пастору Карен, нашла вакансию в другом приходе. Ещё одно чудо? Тяжело помогать тому, кто активно сопротивляется. Молли так и ответила. Почему-то у тёти и племянницы отношения не складываются. Мэй ведёт себя по-детски, Молли не воспринимает её всерьёз, Мэй обижается и ведёт себя ещё менее зрело. Замкнутый круг. Или даже расходящаяся спираль. И если убрать Молли, ничего не изменится, как показала учёба Мэй в колледже. Поэтому полицейская обещала присмотреть, но постаралась донести до сестры, что её дочь — милая добрая девочка, но абсолютно неуправляема, поэтому ничего обещать невозможно. Максимум — не заносить её имя в протокол, если можно занести кого-то другого, и правонарушение не слишком тяжёлое.***
Очередной вызов на пожар, и опять виновата оказалась Мэй. Пыталась приготовить завтрак Виджилу, и всё сожгла. Дым над бывшей "Пастабилитиз" увидели невыспавшиеся жильцы соседнего дома, которые решили, что опять взорвался газ, и вызвали пожарных.***
На Самую Долгую Ночь Боровски вернулись в город, чтобы последний раз отпраздновать в старом доме. Приглашали Молли, но она была вынуждена отказаться. Она и так слишком мало времени проводит со своей семьёй — всё время на работе.***
На пороге стояли агенты АНБ. Молли сноровисто сковали наручниками, примкнули к стулу и включили лампу в лицо. Мэй прыгала по проводам и свалилась на президента, что сочли покушением на убийство. Подняли дела с её участием, и обнаружили странную закономерность. Ей систематически помогали уходить от ответственности, прививая чувство безнаказанности. Тем самым осуществляя многолетний план по воспитанию убийцы президентов. За это и за соучастие в жертвоприношениях по совокупности виновная приговаривается к казни через побивание кроватью. Молли проснулась от удара об пол. Фух, всего лишь скатилась с кровати во сне. Зря она так себя накручивает. Ничего с Мэй не случится во время командировки в библиотеку в столичном округе. В колледже она отучилась больше года без эксцессов. Возвращаться в сон со следователями, вооружёнными лампой и кроватью, не хотелось. Молли оставила мужу записку "Не волнуйся, срочно вызвали на работу" и пошла кататься по спящему городу на полицейской машине. Мысленно она возвращалась во времена, когда была простой патрульной, и жизнь была гораздо проще.***
У дома Боровски Молли заметила выходящего подозрительного типа с каким-то свёртком. Последовала неприятная сцена с угрозами оружием. Молли была в ярости, и готова его применять, не думая о последствиях. Тип, оказавшийся Виджилом, долго юлил, но сознался, что ищет клад, оставленный Ансельмом Боровски. Погибшим на войне не то братом, не то кузеном дедушки Стэна. Про этого брата Молли немало слышала в связи с профсоюзом. В основном, что нынешние Боровски уже не те, а вот Ансельм... Что именно Ансельм, знали разве что покойные вожаки культа. Может, ещё Уортоны, только они не скажут даже под пистолетом. Кэнди была недовольна, что её разбудили телефонным звонком, но подтвердила, что Виджил искал тайники в доме с их ведома. А в свёртке оказалась колбаса — Мэй просила её забрать, чтоб не пропадала, раз она в командировке задерживается.***
Очередной сигнал тревоги от службы спасения, и машина Молли случайно оказалась ближе всех патрулей и прибыла первой. То ли несчастный случай, то ли массовое убийство в лесу в паре миль от города. На поляне её встретили все знакомые лица. Мэй, Виджил и спелеолог-любитель Билл Сиклз, с которым Молли неоднократно общалась по работе. А тела были найдены внутри пещеры во-он там... Полицейская реквизировала каску с фонарём у Виджила и отправилась осматривать место преступления. Предполагаемое. Всё просто, дорога обозначена шнуром. Мэй пыталась о чём-то предупреждать, совала какую-то сумку, но Молли отмахнулась. Не до неё. Она шла как сомнамбула, почти уверенная, куда приведёт её верёвка... Узкие каменные коридоры, слишком прямые для естественных, но без следов обработки инструментами. Спуск в провал по верёвочной лестнице. Старая штольня, чуть ли не позапрошлого века. Невероятная, невыносимая вонь. И вот Молли вышла к колодцу. Никаких следов, что здесь регулярно собирались люди. Никаких тел. Либо они все лежат под лифтом, либо прыгнули в колодец. Надо осмотреть лифт. Если Виджил видел тела, то только там, не в колодец же он лазил. Но её звал колодец. Молли заглянула в эту черноту. Луч фонаря освещал отвесные стены, но не достигал дна. Снизу ударила волна смрада, колодец придвинулся, и наступила чернота.***
Страшно болела голова. Если не перелом основания черепа, то, минимум, сотрясение. И плечи болели, как при вывихе. Руки были связаны спереди. — Ты как, цела? — донёсся жизнерадостный голос Мэй. — Идти сможешь? Или вызвать "скорую" с носилками? Ты очень тяжёлая, я тебя пока волокла, случайно головой об камень ударила, извини. И по лестнице поднять не смогла, пришлось на верёвке. — Что... случилось... — Там газы ядовитые, а ты от противогаза отказалась. Я когда тебя догнала, ты у края лежала без сознания. Я хотела на тебя противогаз натянуть, но не получилось, так потащила. Так вызывать "скорую"? — Не надо, — вяло ответила Молли. — Я полежу, отдохну немного, и пойду. Где мой фонарь? — Ой! — пискнула Мэй. — Я его там оставила. Сейчас принесу. Мэй сняла шлем, неуклюже надела противогаз, снова нацепила шлем и слетела по лестнице, оставив тётю в темноте. Значит, Чёрный Козёл хотел забрать её, а Мэй помешала? То ли он не так уж могуч, даже после обильной жатвы, то ли Мэй оказалась ловчее. Неужели вся предыдущая жизнь была ошибкой? Если это существо неспособно справиться с молодой дурочкой, может стоило с самого начала сдать этих старых пердунов и получить внеочередное повышение? Вместо того чтобы покрывать их преступления все эти годы. Что сделано, того не воротишь. Сейчас первоочередная задача Молли — не спалиться. Не выдать свою причастность к культу. Благо, свидетелей не осталось.***
До выхода дошла сама. Хотя пришлось часто отдыхать. Уже снаружи её осмотрел медик. Как выяснилось позже — из труповозки. Но лёгкое сотрясение мозга и растяжение связок диагностировать смог. Виджил демонстрировал полицейским и медикам фотографии мешанины тел на дне колодца. Снял камерой на верёвке. Поссум-Спрингз сильно отстал от жизни, раз Молли до такого не додумалась. Медики спорили, как доставать несколько тонн трупов через узкий проход, куда даже Молли протискивалась с трудом. Виджил показывал на схеме, где вход в эту штольню с поверхности, и где завалы, которые нужно раскопать и укрепить. Полицейские возражали, что работы на много дней, и требовали найти место, где можно пробиться быстрее. Сиклз объяснял, почему нежелательно расширять естественный вход в пещеру, и как это может вызвать её обрушение. Все остальные скучали. Молли попробовала посмотреть на племянницу непредвзятым незамутнённым взглядом. Неплохо экипирована и всем этим умеет пользоваться. В пещере чувствует себя уверенно. Не осознаёт опасность, благодаря наивности. За время, пока Молли за ней наблюдала, успела достать половину собравшихся своими детскими вопросами. Зато развлекла всех, кто не был мишенью её вопросов в данную секунду. Возможно, именно этого она и добивалась? Вряд ли. Она всё так же не обдумывала последствия своих действий. Несмотря на легкомысленность и недисциплинированность Мэй, начальник был её работой доволен. Как же он заставляет её работать? Или Молли что-то упускает?***
Потом была генетическая экспертиза. Потом переквалифицирование дел о пропавших людях в убийства или самоубийства. Эксперты смогли установить, кого бросали связанным, а кто прыгнул сам. Возникли резонные вопросы, как полиция треть века не замечала банду убийц-самоубийц, участок грозились расформировать и набрать заново, но Молли в итоге отделалась испугом. Затем какие-то люди, нанятые Городским Советом, начали ходить по домам брать пробы воздуха. По результатам признали полгорода непригодным для жизни. Включая Кленовую улицу. Очень вовремя Боровски отказались от дома. И не они одни. Новых пожаров не было. Вместо этого были попытки банка оспорить сделки с недвижимостью и попытки разгромить или сжечь здание банка. Полиция с трудом поддерживала порядок. Мэй не требовала внимания, и это было прекрасно. Ещё она попыталась сдать на права, не прошла медкомиссию, и получила заодно запрет на оружие и рецепт на лекарства от головы. Но это не мешало ей радоваться жизни.***
А потом однажды в мае опять был сигнал о найденном трупе, и опять Молли оказалась ближе патрульных, и её опять встретила Мэй. Решительно настроенная никого не пускать в заклеенную полиэтиленом дыру. — Привет тётя! — Привет, мусорное животное! Как-то Мэй опять назвала её "шопо-копом". Кэнди рядом не было, отчитать хулиганку было некому, и Молли в сердцах обозвала её мусорным животным. К её глубочайшему удивлению, Мэй такое обращение понравилось. Слово за слово, и им удалось если не понять, то довести друг до друга свои точки зрения — Молли невыносимы сравнения с магазинными охранниками, а Мэй дразнилки и подначки от близких воспринимает как проявление любви. И общаться стало немного легче. — Что вы нашли в этот раз? — Давно дохлый труп с довоенным портфелем, — доложила Мэй. — В портфеле — секретный отчёт, который много лет искали и забили. Реставратора Виджил поехал встречать в аэропорт. — И что вы собираетесь делать дальше? — Виджил дал мне бумагу — постановление суда, что все найденные документы "Юнайтед" и Эплбаума считать собственностью GPES, пока не доказано иное. — Мэй помахала ксерокопией. — Поэтому если туда кто-то пойдёт, буду требовать, чтобы портфель не трогали и не выносили без защитного контейнера. Медиков пропущу. Детективов тоже. — Как же вам удалось это место отыскать? — Долгим и упорным трудом, — с гордостью ответила Мэй. — Собрали в библиотеках все упоминания о строительстве новых штреков, обвалах и ремонтах. Нашли штрек, который не стали откапывать, а в нём — это. — Помнится, тебя никто не мог приучить к упорному труду. Как же мистеру Марку удалось? — Сама не понимаю, как у него получается. Но когда он поручает, я готова работать с утра до вечера без обеда. Возможно потому, что каждый день — что-то новое. Возможно потому, что он не пытается контролировать каждый мой шаг, но и не даёт бездельничать. Возможно, ему просто повезло найти баланс, и он сам толком не понял, как. — И что дальше? Продолжишь с ним работу? — Если бы... — вздохнула Мэй. — Иридий оказался легендой для поиска отчёта. Если мы нашли, что искали, то филиал закрывается, и меня увольняют. Но мне предложили стипендию на учёбу... — Хочешь повторить попытку с колледжем? Кто-то рискнул с тобой связываться? — Мы тут... собирали пробы воздуха... — Мэй пыталась подбирать слова, которые собеседница поймёт. — Программа для анализа считается очень сложной, но я её освоила. Оказалось не сложнее, чем гитару настраивать. Профессору, который её пишет, понравилась метафора аккордов, и он меня к себе пригласил работать и учиться. Сразу на второй курс. — А что мистер Марк? — Виджил? Вернётся к работе архивиста. — Не жалко с ним расставаться? — Жалко! Он хороший друг... Вот только... Он сказал, что спать со мной — всё равно что с двенадцатилетней. Я его попросила подождать года четыре.***
Когда Мэй и Грег уехали, Молли вздохнула с облегчением. Но скучать всё равно не дали. Но это уже другая история.