САТИН
За 2 часа
Долгое мгновение они смотрели друг на друга. Как когда-то на корабле, впервые увидев друг друга. Но на этот раз все пошло по другому сценарию. Тварь в человеческом облике сделала шаг вперед. В следующую секунду тело Артту разлетелось на куски. Несколько капель крови попало на изумленное лицо Сатина. Ошметки плоти, части внутренностей, даже обломки костей — все это с чудовищным хлопком разлетелось кровавым дождем во все стороны — и на землю ступил Цицерон. Вот так, обойдемся без прелюдий. Ты сразу показал свое истинное лицо. Сатин непроизвольно отступил на шаг назад. В месте, где только что стоял Артту Салминен, воздух еще дымился. Повисло зловоние нечистот и крови — от невыносимого запаха скрутило желудок, дыхание перехватило. Сатин медленно поднял взгляд — его глазам предстал Цицерон во плоти. Такой, каким Сатин запомнил его с прошлой встречи на дороге. Десятки полупрозрачных лент-векторов окружали массивное тело с огромной пастью. Ряды клыков шевелились. Уши заложило от оглушительного рева. Сатин отшатнулся назад. Его кожа мгновенно зарастала белесой оболочкой, все тело под одеждой покрывалось броней, поверх ногтей наслаивались когти, под копной волос череп уплотнялся, глазные яблоки потяжелели, меняя структуру, становясь жестче и прочнее. Изменения сопровождались тянущими ощущениями во всем теле. Лишь пульс продолжал стучать как прежде, отдаваясь в висках и горле. Если он убьет Цицерона, его семья наконец будет в безопасности и ему не придется тревожиться за будущее своих детей. Однако Цицерон был в разы сильнее Атлантиды, даже строение его тела отличалось. Мозговой центр находился под защитой дополнительной оболочки внутри особи, под еще одной броней. А это означало, что добраться до него будет не так-то легко. Цицерон двинулся вперед, цепляясь векторами за стволы деревьев. Зрением особи Сатин видел каждый дюйм плоти. От твари разило канализацией. Несколько пар черных глаз следили за Сатином из-под студенистой оболочки. Пасть разевалась, ряды зубов шевелились. Векторы окружили тело Сатина, образуя вокруг него защитный кокон. Щетинки за миллисекунды улавливали малейшие вибрации — предупреждая удары, Сатин с легкостью отбил несколько выпадов Цицерона. Их векторы совпадали по длине и могли преодолевать больше десяти метров. В следующий момент Сатин вскинул руку и перехватил вектор Цицерона на лету, сжал тот, но не смог оторвать — это было не по силам человеку. Он выпустил вектор, перехватывая атаку Цицерона. Обхватил щетинистую ленту, рванул — ничего. Плоть Цицерона оказалась в разы прочнее Атлантиды. Сатин ударил справа. Правое ухо мгновенно заложило. По шее что-то потекло. В полете его векторы заострились. Срезал часть щетинок на одной из лент. Цицерон взвыл и бросился на него. Сатин заслонился рядом векторов, как забором. Цицерон хватанул пастью сразу несколько векторов, плоть с легкостью разорвалась, Сатин вскрикнул и пошатнулся. Цицерон метнул вперед с десяток лент. За несколько движений Сатин срезал треть щетинок, под напором он едва не упал на землю — вовремя зацепился вектором за дерево. Он может срезать щетинки — это ослабит чутье Цицерона. Цицерон ударил его по рукам, но оболочка особи защищала кости. Сатин покачнулся и согнулся пополам. Цицерон продолжал наносить удары — в голову, живот, конечности. От боли в голове помутилось. Сила ударов сбивала с ног. Если бы не защита, Цицерон переломал бы ему уже все кости. От очередного удара из легких вышибло воздух. Подошвы ног оставляли длинные колеи на земле. Защищаться становилось все сложнее. Сатин едва успевал цепляться за деревья, чтобы устоять. Векторы Цицерона мелькали перед глазами как сумасшедшие. Дыхание перешибало, легкие горели. Цицерон медленно приближался. Сатин с трудом отбивался, получая все новые удары по телу. В следующий миг Сатин сорвался с места. Вектор Цицерона хлестнул его по спине, в позвоночнике хрустнуло. Сатин со всего маху полетел на землю. Покатился. Со стоном врезался в дерево. Цицерон не мог пробить его оболочку, но от силы ударов у Сатина мутнело в глазах. В ушах звенело. Поднимаясь на ноги, Сатин отхаркнул кровь. Голова кружилась. Обернулся и ударил сразу десятком векторов. Половина угодила в пасть Цицерона, остальные искромсали щетинки. Ошметок упал на щеку Сатина, и тот машинально смахнул его. Сатин сосредоточился на собственном теле. Количество векторов стремительно выросло: их были уже десятки. И все острые, как бритва. Из носа потекла кровь. Направил поток векторов на Цицерона. Тот ударил в ответ. Половину отсекло сразу, и Сатин зажмурился от боли. Вдох-выдох. Из глаз полетели искры. Грудную клетку сдавило. Он задыхался. Вонзил когти в кору дерева, пытаясь устоять на ногах. Вдруг вокруг его пояса обвился вектор. Цицерон оторвал его от земли и швырнул на десяток метров. С криком Сатин врезался в дерево и рухнул вниз. Тварь вновь рванула к нему, но он сумел выпустить векторы. В воздух полетели щетинки, клыки и ошметки десен. Зловонная жидкость, заменяющая кровь, оросила Сатина. Он откатился и снова выстрелил векторами. Вскочил на ноги. Задыхаясь от боли, побежал между деревьями. Цицерон рванул за ним. Особь быстрее. Человеческие ноги — слабее. На бегу снес вектором дерево. Пока оно падало, проскочил под ним. Цицерон врезался в ствол. Вонь особи и ее вибрации преследовали его по пятам. Сатин бежал, что было сил. Из носа струилась кровь, стекая по губам. Сатин тяжело дышал. Мышцы ныли, кости ломило. Он врезался в деревья. Тварь ревела за спиной. Векторы позволяли кое-как держать равновесие, щетинки — не терять ориентацию в пространстве, даже с закрытыми глазами. Вибрации огибали деревья и любые неодушевленные предметы. Ноги подкашивались от слабости. Голова дико кружилась. Сатин уплотнил броню. Заострил векторы. Их было уже несколько дюжин. Тонких и острых как смертоносные копья. Он срубил еще несколько деревьев, пытаясь задержать Цицерона хоть на мгновение. Все бежал и бежал. Внезапно вибрации сменились. Впереди было огромное озеро. Подошвы увязли в мягкой почве. Дыхание обжигало, легкие разрывались. Глаза застлала пелена боли. Его тело было на пределе. Кости будто смещались внутри, отбитые органы горели огнем. Он не может сдаться! Из глаз засочилось — Сатин машинально утер. Кровавые слезы. От ужаса сердце готово было разорваться. Почему так, если он сильнее Цицерона? Он должен быть сильнее. Ученые взрастили его самым последним — они улучшили модель Цицерона, сделав его. Почему же тогда он так слаб? Не успел он опомниться, как Цицерон резко вздернул его в воздух и швырнул в озеро. С громким плеском Сатин врезался в ледяную воду. Судорожный вздох — и с головой ушел под воду. Тело пронзило от боли. В первую секунду холод обжег до костей. Грудную клетку сдавило. Сатин забился в темноте. Воздуха не хватало. Обострил зрение, чтобы видеть сквозь толщу ледяной тьмы. Когда агония достигла пика и легкие готовы были разорваться, представил Рабию, ее низкий голос и смех, запах, шелковистость кожи и волос… Его окружили полупрозрачные ленты. Щетинки трепетали. Сатин выбросил вверх несколько лент. Попытался зацепиться за что-то. Землю, грязь, траву, ветки, деревья… Хоть что-то… Он бился под водой, взметая вверх все новые и новые векторы. Пытаясь отыскать опору. Тело погружалось все ниже. Сатин принялся грести. Вверх. Векторы рассекали воду. Все выше и выше. Перехватил на поверхности векторы Цицерона, впился в них своими. В следующий миг, Цицерон рванул на себя векторы, утягивая его за собой. Кубарем покатился по берегу. Белые ладони стали коричневыми от грязи. Упал лицом вниз. Горящие легкие снова наполнил кислород. Он дышал. Сердце бешено стучало в груди. Горло жгло. Сатин принялся отплевываться. Цицерон ударил его по позвоночнику. Раз, второй… Сатин закричал от невыносимой боли. На мгновение тело свело судорогой. В глазах помутнело. Резкий выпад. Мелькнувшая лента. Его вновь подбросило в воздух. Утратив опору, Сатин полетел на землю, врезавшись в траву омертвевшим плечом. Сглотнул горечь рвоты. На миг все звуки стихли, кажется, он оглох. Цицерон рванул к нему, почти сомкнул пасть на его правой ноге, пытаясь прокусить оболочку, но в тот же момент Сатин дернул векторами его клыки. Взревев, Цицерон запрокинул пасть. Сатин быстро откатился. В ушах грохотала кровь. Его броня не по зубам Цицерону. Он должен был продержаться. Пока жив Цицерон. Любой ценой. Перехватил вектор у самого горла, сжал кулаком. Когти впились в толстую оболочку. Щетинки забились между пальцев. Другой вектор уже несся к лицу Сатина. Отбил. Отбил третий. Четвертый. Сформировались клыки. Схватил вектор на лету, сжал в кулаке. Клыки погрузились в эластичную плоть. Сплюнул. Схватил очередной вектор другой рукой. Когти вонзились в плоть. Вдавил. Сильнее и сильнее. Рвал, откусывал, выплевывал, хватал. В какой-то миг закричал что есть мочи. Крик прокатился над озером. Цицерон напирал, пытаясь загнать его в воду. Сатин перехватывал его ленты. Цицерон рвал клыками его векторы. Срезал щетинки, кромсал десны. Это было отчаяние. Ноги скользили по влажной почве. Покрытый грязью с ног до головы. Одежда липла к телу. Волосы облепили лицо. Сатин вновь рванул с места. Желая оказаться как можно дальше от воды. Цицерон бросился за ним. Голова раскалывалась от боли, тошнота подступала к горлу. Вдруг Сатин резко наклонился вперед и его вырвало. Цицерон ударил его в бок, и Сатин отлетел в сторону. На секунду он потерял сознание. Когда распахнул глаза, увидел Цицерона прямо над собой. Пополз. В голове звенел крик. Крик ужаса, крик отчаяния, боли… Он должен продержаться! Должен уничтожить… Пока жив Цицерон, угроза будет оставаться. Ради крошечной дочери, только начавшей жить, ради детей, которые натерпелись от этой мрази… ради любимой жены. Вектор сдавил горло, обрывая кислород. Вздернул в воздух. Сатин болтался, как кукла. Цицерон швырнул его о ствол дерева. Сатин задохнулся от боли. Глаза закатились. Тело обрушилось на землю. Представил смех Доминики, этот дивный звук завладел его угасающим сознанием. Сатин изо всех сил держался за него. Как за спасительный канат. Щетинки на его векторах дрожали. Он ощущал вибрации. Ощущал приближение Цицерона. Его намерение убить. Поры прорезали новые векторы. Кромсая рукава, наружу вырвалось несколько десятков игл. Удалось срезать несколько векторов Цицерона, в воздух подлетели обрубки векторов, ошметки его плоти, щетинок, десен. Особь взревела. Лежа на земле, Сатин отбил очередную атаку. Его иглы образовали прочную оборону. Приподнялся на локтях. Сплюнул. Его лицо было залито кровью, из глаз струились слезы. Мутная пленка заволокла зрение. Легкие едва дышали. Но Цицерон не мог ранить его оболочку, как ни старался. На месте срезанных отрастали новые векторы, еще более прочные, чем прежние. Тварь наращивала оболочку, слой за слоем, щетинки уплотнялись. Теперь, как ни пытался Сатин, он не мог отсечь векторы. Плоть твари стала настоящей броней. Пот градом стекал по лбу. Все атаки оказались бесполезны. Цицерон в разы мощнее Атлантиды. Внешняя оболочка слишком прочная, ее не пробить ничем. Но, возможно, удастся ранить его изнутри. Сатин покатился по земле, замер, сгруппировался и вскочил. У него еще оставались силы. Рванул прочь. Снося деревья, он бежал так неизвестно сколько. Ноги подкашивались, он без конца спотыкался. Цицерон преследовал его. Сатин все бежал и бежал. Кислород обжигал легкие, выжигал все внутри. Больнее было дышать. Больнее быть живым. Он должен выстоять еще немного. На бегу отбивая удары щупалец Цицерона, мчался не разбирая дороги. Все глубже и глубже в лес. Мощные вибрации особи прошивали воздух вокруг. Щетинками Сатин ощущал колебания воздуха, уклоняясь от атак. Секундное затишье. Цицерон забрался вверх, под самые кроны, цепляясь за стволы векторами. Сатин по инерции пробежал еще немного. Резко остановился, переводя дыхание. Глаза выискивали тварь. Вокруг полная темнота, но он видел сквозь нее, как если бы вокруг был день. Он чувствовал особь всем телом. Страстное намерение убить. Разорвать его на части. Сатин развернулся навстречу волнам. Цицерон приближался, перебираясь по деревьям. Ветви в вышине ломались, деревья трещали, на землю сыпались ошметки коры, ветки. Стволы наверху гнулись, соседние кроны покачивались. Задрав голову, Сатин отступал. Цицерон готовился к броску. В голове возник механический шум. Сатин пошатнулся от слабости и зацепился вектором за ближайшее дерево. Тварь приближалась. Она была уже прямо над его головой. Сатин вновь сорвался с места. Цицерон с шумом последовал за ним. Попытайся догнать. Так просто он не дастся. Они оба слишком далеко зашли. Пути назад нет. Осталось пройти этот путь до конца. Неожиданно лес прорезал крик Эваллё: — САТИН!!! Цицерон взревел и сменил направление. — Нет… — выдохнул Сатин. Сердце обрушилось вниз. Эваллё все звал и звал его. С ревом Цицерон бросился на голос. Только не это… Сознание замкнуло от ужаса. Сатин побежал так быстро, как только мог. Следом раздался голос Маю, зовущего его. Отчаяние разъедало. Они могли погибнуть. Он не мог допустить, чтобы Цицерон добрался до них. — САТИН! — голос Маю. К ним подключилась Фрея. Они лишь привлекли внимание Цицерона. Тварь опережала его. Она буквально прыгала с дерева на дерево. — БЕГИТЕ!!! — заорал Сатин. Наверняка это Маю провел их в вакуум, а потом они выследили сигнал по прибору Соломона. Твою мать! Метнул целый сонм векторов. Земля разлеталась комьями во все стороны; летели щепки, обломки; стоял треск и грохот. Сатин валил одно дерево за другим, вырывая их с корнями, но Цицерон ускользал от него. Он кричал и кричал, срывая горло. Просил их убираться отсюда как можно быстрее. На глазах выступили кровавые слезы. Тело сводило от боли. Шум в голове усиливался. Он чувствовал намерение Цицерона убить их всех. Убегая, Фрея срубала за собой деревья. Цицерон спрыгнул на землю и устремился в погоню. Тварь преследовала его детей. Из его горла вырвался крик отчаяния. Этот звук привлек внимание Цицерона. Тот замешкался. Сатин отчетливо осязал его вибрации. Зачем они пришли сюда?! Они не спасут его! Только станут мишенями! Он вновь закричал, на этот раз от ярости. — УБИРАЙТЕСЬ!!! Наконец он увидел всех троих. В паре десятков метров. С фонариками в руках. Увидел он и тварь. Ребята бежали во весь опор. Свет от их фонариков метался по земле и стволам деревьев. Тварь готовилась к атаке. Выпустил вперед векторы, мгновение и он снес дерево прямо перед ее пастью. Отрезая путь. Срубил еще одно — и то рухнуло на особь. Цицерон взвыл от бешенства. Ствол отлетел, и тварь метнулась к Сатину. Фрея оторвалась от остальных и бросилась ему на подмогу. Но ее векторы были бесполезны. Цицерон даже не ощутил их. Развернулся к Фрее, оскалил пасть. Сатин помчался к дочери. Ее векторы скользили по телу Цицерона без какого-либо вреда. Его оболочка уплотнилась. Фрея больше не могла отсечь его векторы. Фрея потянулась векторами к клыкам твари. Его пасть захлопнулась, разрывая ее векторы. Девушка закричала, и у Сатина едва не остановилось сердце. Эваллё бросился к Цицерону, а следом за ним Маю. От ужаса Сатин едва мог думать. Это была сцена из кошмара. Эваллё метнул в особь бутылку с зажигательной смесью, раздался взрыв, огонь опалил оболочку, Цицерон завизжал. Его плоть покраснела в месте ожога, но осталась абсолютно целой. Огонь быстро потух. Сатин оплел Цицерона своими векторами, обездвиживая его. Тварь рванулась вперед, и Сатин не удержался на ногах. Векторы потащили его за собой, и он рухнул, раздирая колени вместе с джинсами. Цицерон рвался к его детям. Сатин усилил натиск. Векторы-иглы впились в плоть Цицерона, вновь оплели его тело. Эваллё и Маю рванули врассыпную. Фрея обрушила на Цицерона дерево, но тот отбросил ствол, как тростинку. Сатин чудом перехватил ствол на лету, и тот не расшиб голову Маю. В руках Эваллё мелькнула металлическая балка. Бесполезно. «Тебе нужен я». Сатин послал эту мысль через механический шум в голове. Попытался настроиться на волну Цицерона. «ТЕБЕ НУЖЕН Я! ОСТАВЬ ИХ!» — ОСТАВЬ ИХ!!! — заорал он, и Цицерон заревел в ответ. «Ты не имеешь права ходить по одной земле с моими детьми! Я убью тебя!!!» Фрея спряталась среди кустарников. Маю и Эваллё лежали на земле в нескольких метрах друг от друга. Цицерон замешкался. — ПАПА! — закричала со слезами Фрея. Она всегда звала его по имени. Папой она называла его только, когда ей что-то было нужно. Но не в этот раз. — Папочка! — взмолилась Фрея. Сатин замер на месте, глядя на нее. Потом перевел взгляд на Маю и Эваллё. Они светили фонариком на него. — Сатин! — окликнул его Эваллё. — Пожалуйста… Цицерон метнулся к Сатину. Ничего страшного. Фрея зарыдала. Сатин покачал головой. Маю вскочил с земли. Бросился к нему. Сатин закрыл глаза. В этот момент пасть Цицерона сомкнулась. Крики детей резко оборвались. Сатин будто разом оглох. Зрение особи позволяло увидеть нутро твари. Ее пищевод, в который он провалился. Сатин схватился за стенки пищевода, но неотвратимо соскальзывал ниже. Его вырвало. Тошнотворная вонь разъедала тело. Его иглы картечью поразили стенки пищевода. Цеплялся изо всех сил, чтобы затормозить скольжение. Руки соскальзывали, когти рвали плоть. Внутренние оболочки оказались менее прочными и поддались его когтям. Это придало сил. Открылось второе дыхание. Цицерон глухо взревел, и вибрация отдалась во всем громадном теле. Сатин провалился в желудок спиной вниз. Рванул векторами и когтями стенки — и в следующий момент желудок лопнул. Он вывалился вместе с содержимым желудка во внутреннюю полость. Воздуха не хватало. Начал задыхаться. В дыхательные пути попала слизь и какая-то едкая жидкость. Сатин принялся кромсать все подряд. Иглы рвали оболочку внутри Цицерона. Сплошное месиво. Его рвало. Он забился в конвульсиях. Сознание меркло. Если бы не его оболочка, желудок мог растворить его. Но слой, покрывающий его кожу, надежно защищал от кислот. Рвал плоть Цицерона изнутри. Пасть раскрывалась, и Сатин слышал глухой рев, как через толщу воды. Он все рвал и рвал. Голыми руками. Но мозговой центр был еще цел. Цицерон попытался выплюнуть его, но Сатин ухватился за какие-то волокна. Он почти задохнулся. Уничтожив центр, он покончит с Цицероном. Только эта мысль удерживала его на плаву. В меркнущем сознании возникли лица любимых. Он продолжал барахтаться внутри. От боли он уже не соображал. Вокруг так темно, так душно. Ужасающая вонь… Голова Сатина показалась из пасти Цицерона, и он смог вдохнуть кислород. Нырнул обратно. Оболочки внутри Цицерона превратились в решето. Сатин потянулся к мозговому центру. Его когти сомкнулись на толстой оболочке. Впился зубами, рванул, едва не вывихнув челюсть. Он почти ослеп от боли. Нижняя половина тела утратила чувствительность. Еще рывок. Цицерон отчаянно сопротивлялся. Но Сатин крепко держался изнутри. Огромное головоногое брюхо особи превратилось в месиво. Внутренние оболочки висели клочьями, внутренности лопнули и перемешались. Сатин увяз в них по самую голову. Его разъеденные легкие уже не качали кислород. Тело сводило от боли. Его словно пропустили через мясорубку. Он преодолел свой предел. Свою точку невозврата. В следующий миг мозговой центр особи затрещал и прорвался. Сатина поглотило вязкое вещество. Тело Цицерона забилось в судорогах. Обмякнув, Сатин почти потерял сознание. Очередная судорога свела нутро особи, и Цицерон отхаркнул его. Сатин в луже слизи вывалился на землю. Рядом замертво рухнул Цицерон. Буквально разорванный на куски. Мозговой центр вытек из неподвижной разинутой пасти. Сатин сумел сделать вдох. Легкие обожгло. Он был еще жив. Глаза почти ничего не видели. Зрение особи померкло. Оболочка еще держалась на теле, защищая кожу от ожогов слизи и кислот. Не чувствуя жара, он весь дымился. Волосы превратились в склизкий комок. По щекам струилась кровь. Он попытался приподняться. Вдох. Слепо шарил глазами. Пытался привыкнуть к человеческому зрению. Всем своим существом стремился к детям. Он слышал их надрывающиеся голоса. Вместо слез из глаз текла кровь. В носовых путях кровь. Легкие изъедены. Пошатываясь, он поднялся на колени. Кто-то обхватил его за плечи. Кто-то крупный. Эваллё. Наконец Сатин разглядел его силуэт, а затем и бледное лицо. Все смазалось. Сатин зажмурился. Вновь раскрыл глаза. Эваллё. К нему подлетели Маю и Фрея. Сатин будто во сне медленно обернулся. Цицерон был повержен. Осталась лишь куча зловонной плоти, разметанной по земле. Векторы втянулись назад в поры. Оболочка начала сходить. Он возвращал себе человеческий облик. Когти сократились, клыки втянулись в десны. Он разом будто потерял пару десятков килограмм. Покрытый собственной кровью, в грязи и слизи, дрожащий от боли, он озирал лица детей. Они обнимали его, ощупывали. Пытаясь понять, как сильно он пострадал. Он слышал, как плачут Фрея и Маю. Он еще был способен слышать. С помощью Эваллё поднялся на ноги. Даже сделал шаг. Покачнулся и едва не упал. Их лица стояли у него перед глазами. Кровь мешала видеть. Сатин попробовал утереть глаза. Фрея издала радостный возглас, когда он улыбнулся. Порция крови за вздох. Снова шаг. Он уставился на Маю. Должно быть, лицо выглядело сейчас безумно. Он не мог контролировать мимику. — Пойдем отсюда, — прошептал Маю. — Сатин, пойдем, пожалуйста… — Нужно в больницу! — перебил его Эваллё. Сатин держался за его плечо, чтобы не упасть. — Я помогу! Идем! Преодолев предел, организм не выдержал. Сначала отказали легкие. Кислород перестал поступать. Сатин втягивал воздух по инерции, но не ощущал облегчения. Сознание меркло. Он пытался что-то сказать, но лицевые мышцы свело. Эваллё попробовал увести его. Маю подхватил его с другой стороны. Не чувствуя ног, переставлял их по привычке. Внутренности как будто смешались и плавали внутри. Холод нарастал, и дрожь не прекращалась. По лицу струился пот, но тело трясло в ознобе. Как же тяжело идти… Хочется прилечь. Прямо здесь. Он не один. Они рядом. Они будут жить. Губы дрогнули в улыбке. Он правда был счастлив. Больше никто не пострадает. Он позаботился об этом. Осталось совсем немного. Потерпеть… эту боль. Затем пропал слух. Он перестал слышать их голоса. Лишь мелкий звон в ушах. Детали смазались. Зрение заволакивала пелена. Но он еще мог видеть. Улыбка медленно угасла. В следующий миг из его рта хлынула кровь. От неожиданности Маю выпустил его. Сатин устоял на ногах. Эваллё завороженно уставился на кровь, стекающую по его подбородку. Хватка ослабла. Выскользнув из объятий Эваллё, Сатин повалился на землю. Колени подогнулись, и Сатин рухнул на спину. Новая порция крови хлынула изо рта. Он больше не моргал. Лишь смотрел прямо перед собой. Кровь пенилась на его губах, по щекам текли густые слезы. Кровь облепила пленкой лицо и шею. Ощущал, как его трясут. Их лица мелькали над ним. Их плач и крики — он больше не слышал. Фрея зажимала ладонью рот. Из ее глаз ручьями струились слезы. Как же больно… Внутри мешанина из внутренностей. Холодно… Ногти царапали землю, кровь и пот разъедали глаза… Не нужно дышать. Кровь продолжала вытекать, сочиться из уголков рта. Сердце слабело. Удар. Дернул пальцами на руках. Теплое прикосновение. Маю сжал его ладонь. Удар. Впитывал последнее, что мог увидеть. Каждую черту. Лица. Потом пятна. Все смазалось. Удар. Вокруг царила неестественная тишина. Он не мог пошевелиться. Кровь пульсировала в голове. Удар. Второй раз ему не выкарабкаться. Внутри не осталось ни одного целого органа. Кровь затопила все внутри. На этот раз Оскелю не выжить. Тот не сумеет починить его. Им обоим не выжить. Удар. Тело вздрагивало само по себе, внутри живота скользили внутренности. Ярко. Опаловые небеса, как красиво… Мозг уже был мертв. Взгляд застыл на кронах деревьев. Сатин конвульсивно дернулся. Он уже не ощущал боли. Удар. Его тело еще подергивалось, когда сердце остановилось. Последним угасло зрение, но перед этим он увидел, как все вокруг затопил солнечный свет. Вакуум пал. Все поглотила чернота. 00:00.* * *
МАЮ
В посветлевшем лесу воцарилась мертвенная тишина. Сердце колотилось все быстрее. Ужас подобен удавке, которая быстро затягивается на горле — и вот ты уже не можешь больше дышать. Сатин лежал на спине, слегка раскинув руки. Его губы потемнели от крови. В воздухе висел острый запах железа. Черные волосы были мокрыми от крови и слизи. В глаза бросался контраст черной изодранной одежды и бледной окровавленной кожи. Черты лица разгладились, глаза вновь стали салатовыми, как молодая весенняя листва. Расширенные зрачки почему-то не реагировали на свет. Белки покраснели от кровоизлияния. — Сатин? — позвал Маю осипшим голосом. — Пап? Фрея всхлипнула, зажав рот ладонью, ее плечи тряслись. Почему она плачет? Ведь все в порядке. В порядке же? Маю заторможено оглядывал остальных. Эваллё пошатнулся и присел рядом с Сатином прямо на землю, скорее даже, повалился. Его лицо помертвело. Скользнул глазами по останкам Цицерона. Где-то в лесу лежат части тела Артту… Маю взглянул на неподвижно лежащего Сатина, его взгляд был устремлен вверх. — Папа? Тебе нужно в больницу… поднимайся. Он крепче сжал безвольную руку Сатина, тот не реагировал. — Сатин! — принялся трясти ее. Только сейчас заметил, как посветлело вокруг. Вакуум пал? Рядом валялся прибор Соломона — шкалы вакуума были пустыми, две другие указывали на них с Фреей, всего лишь пару делений. Почему они не указывают на Оскеля? Фрея разрыдалась в голос. У Эваллё вырвался душераздирающий крик. Он все кричал и кричал, а Маю никак не мог понять, что произошло. — Почему он не двигается? — пробормотал он, холодея от ужаса. — Пап! Сатин! Мы отвезем тебя, вставай! Эваллё вскочил с металлической балкой и принялся крушить поломанные деревья, окружавшие их. В панике Маю принялся тормошить Сатина. От его пустого взгляда по коже бежали мурашки. — Сатин! — в отчаянии закричал он. — Ты должен подняться! — попробовал усадить отца. Его тело оказалось тяжелее, чем думал Маю. Голова Сатина запрокинулась. — Папа! Вставай! — Оставь его! Он умер! — закричала Фрея, рыдая, и Маю осекся. Подбородок и губы задрожали. — Его больше нет! Он мертв! — Но… но нужно проверить пульс… нужно убедиться… По щекам заструились слезы. Маю осторожно уложил отца. Словно восковая кукла… Услышал, как взревел от горя Эваллё, как заплакал. Внутри все сжалось. В мучительно-невыносимый комок. Горло сдавило спазмом. Фрея потянулась к лицу Сатина и опустила ему веки. Это какая-то ерунда! Так не должно быть! Не может… Маю сжал запястье Сатина, пытаясь уловить пульс. В школе его научили оказывать первую помощь, научили отличать инфаркт от инсульта, научили отсчитывать пульс… Почему же он не чувствует пульс? Эваллё отбросил балку и голыми кулаками истязал ствол березы. Потом схватился за древесный обломок и запустил им, подхватил следующий. Когда он выдохся, то упал на колени и застыл с поникшей головой. Фрея поглаживала лоб Сатина, убирая налипшие волосы. Безучастное ко всему, застывшее лицо. Маю принялся судорожно водить руками по его телу, пытаясь отыскать хоть какие-то признаки жизни. Пульса и дыхания не было, сердце остановилось. — Нужно подождать… Оскель его воскресит, как в прошлый раз! Фрея посмотрела на него как на идиота. — Это видишь? — Фрея показала ему шкалу особи на приборе. — Здесь только мы. Оскель мертв. Они оба мертвы! — ее крик прокатился по лесу. Солнце залило своими лучами разрушенный участок леса. Осветило бледную окровавленную кожу Сатина, он был покрыт подсыхающей кровью с ног до головы. Куртка и остальная одежда на верхней половине тела превратились в лохмотья. Маю огляделся. Всюду лежали срубленные стволы, валялись ветки с молодой листвой, древесные обломки, ошметки земли. Тихо плача, Маю сделал глубокий вдох. Пахло молодой листвой, почками, землей и деревьями… а еще кровью и зловонием останков Цицерона. Комкая землю в ладонях, Эваллё склонился вперед. Костяшки пальцев побелели. Рыдая, Эваллё прижался лбом к кулакам. Его всего трясло. Рыдания то и дело прерывались, как будто ему не хватало дыхания. Крича, Эваллё уткнулся лбом в землю. — Он ведь молодой и здоровый… почему он умер? Разве так бывает? Сатин, вставай! Папа! — Маю слегка потряс тело отца, потом еще раз и еще. Фрея гладила безучастного ко всему Сатина по влажным волосам. Казалось, он просто спит. Только они не могли его добудиться. — Я говорил ему не переходить предел… — прошептал Маю, но на него никто не обратил внимания. Непроизвольно он начал растирать холодную ладонь Сатина. Его ногти вернули прежний вид. Пальцы коркой покрывала кровь. В неверии Маю покачал головой. — Нет, все не так… Он не умер. Это невозможно… Как он может умереть, он же самая сильная особь! — Маю, он мертв! — воскликнула Фрея. — Его тело не выдержало! Он знал, что все так будет! Он специально перешел предел, чтобы убить Цицерона! Чтобы защитить нас! Эваллё приблизился к ним и рухнул рядом на колени. Его руки и лицо были перемазаны в земле, на щеках виднелись дорожки от слез. Потянулся дрожащей рукой к плечу Сатина, сжал. Маю еще резче завертел головой. Нет! Нет!!! — Второй раз чуда не произойдет! — кричала Фрея. — Оскель его не воскресит! Эваллё потянулся к Маю и, когда у Маю началась истерика, крепко прижал к себе. — НЕТ! ЭТО НЕВОЗМОЖНО! Включая Атлантиду, все три особи были мертвы. Это казалось невозможным. Они ведь пережили падение корабля… Как же так?.. У Фреи в кармане куртки завибрировал телефон, но она будто не слышала, продолжая смотреть на Сатина. Маю лишь громче взвыл. Душевная боль рвала его на части. Слезы лились градом. Маю начал всхлипывать от плача. Тело Эваллё дрожало, парень успокаивающе шептал ему что-то. Маю казалось, он уже никогда не сможет остановиться, пока не выплачет все слезы, пока его организм не пересохнет. Телефон продолжал вибрировать. Вакуума больше не было. Это неправильно, нужно скрыть… Маю сосредоточился, попробовал возобновить волны… повторить все, как было. Утреннее солнце продолжало ярко светить, лишь усиливая краски — и весь ужас произошедшего. Оно будет еще долго светить в этом вакууме.ЭПИЛОГ СЛЕДУЕТ…